Его творения

      Две недели безмолвия. Минхо медленно сходил с ума. Каждый вечер, стоило Ли вернуться с работы, приобретал оттенки скребущей по сердцу боли. Спальня всё больше напоминала свалку: повсеместно раскиданные вещи; собранные в кучу футболки Хана; бесчисленное количество его же обуви; и множество бесполезных аксессуаров. Всё принадлежало Джисону. Кропотливо и старательно Минхо каждое утро выбирал его одежду для очередного дня, хотя бы так удерживая осознание, что Джисон не плод его воображения. Работа не способствовала тому, чтобы заглушить даже малую часть тех ощущений и эмоций, которые парень испытывал каждый раз, как только он открывал глаза после нескольких часов тревожного сна. А вот алкоголь стал его лучшим другом, скрашивая тоскливые вечера в осточертевшей квартире, где всё напоминало о нём. Ли уже даже не различал вкус спиртного, просто пил, желая провалиться в отвратительный, очередной мучительный сон. Зато великолепно понимал, насколько же сильна его одержимость Джисоном, и как ему сложно хотя бы просто ослабить натянувшуюся нить их сплетённых воедино судеб, которая пока ещё не могла порваться, но уже намеревалась задушить. Раньше в его голове никогда не возникало мысли, что без Хан Джисона ему будет так тяжело. Ведь улыбчивый мальчишка всегда был с ним рядом, с самого подросткового возраста и по сей день. Хотя нет. Джисона больше не было в его жизни, он перестал быть её частью, забрав с собой всё самое лучшее, что в ней было. Единственное чувство, которое неразделимо шагало с Минхо рука об руку последние дни: ощущение вырванного из груди сердца, где теперь зияла огромная чёрная дыра в разорванной плоти.       Хан будто исчез. Даже Чанбин и Бан Чан ничего не слышали о нём всё это время. Минхо несколько раз порывался набрать номер мамы младшего, но каждый раз его палец нажимал кнопку блокировки — трусливый поступок. Но Ли стабильно писал Джисону в чат о том, как скучает по нему, как ему тоскливо без низкого голоса по утрам, и как сильно он ненавидит себя за то, что сделал. И чем больше Минхо рассуждал о содеянном им, тем больше понимал, что не простил бы того, кто поступил бы так с ним. Не простил бы того, кто клялся в любви, а после надругался. Он всё ещё пытался разобраться в себе и понять, что руководило им тогда, но плохо помнил все свои эмоции в тот день. Будто тёмная пелена окутала его с ног до головы, завладела разумом и вынудила проявить свою собственническую сторону, которая выразилась в насилии над самым дорогим человеком. И нет, ревность вовсе ни при чём. А теперь без Джисона весь мир потерял свои краски. Однако с каждым новым днём ощущение одиночества переставало быть чем-то раздражающим и угнетающим, словно теперь правильно было существовать именно так. Его наказание за всё, что он сделал.       Зато Минхо смог пообщаться с Бан Чаном, когда пересекался с ним несколько спонтанных раз, в один из которых они оба напились в стельку. Ли разрыдался у старшего на плече, выплёскивая скопившиеся эмоции, ведь разделить свои мысли ему попросту было не с кем. Оказалось, что Бан Чан хороший парень, и сам искренне переживал за непоседливого Джисона. Истинной причины разрыва Минхо, конечно, не назвал: он всё ещё не готов был признаться даже себе, что именно его поступок стал точкой невозврата. Но поддержку от Криса получил более чем весомую, поэтому несколько дней даже держал себя в руках и не притрагивался к спиртному. Лишь отрывал только что появившиеся корочки на заживающих ранах воспоминаний. Как бы сильно он ни пытался, ему не удавалось полностью выкинуть Хана из мыслей хотя бы на несколько часов. Даже когда он танцевал, выкладываясь по полной, его разум был занят только Джисоном и собственными чувствами. Он безмерно сильно скучал. Но ничего сделать вроде как и не мог.       Даже по прошествии трёх недель ничего не изменилось. Тишина, одиночество, работа, тоска по любимому человеку. Джисон не появлялся в сети, а номер его был недоступен. В один из вечеров Ли всё же пересилил себя и набрал маме Хана, но та лишь удивилась вопросам о собственном сыне. — А он разве не с тобой? — голос женщины был изумлённым. — Мы позавчера созванивались, он сказал, что уехал на Чеджу. — А, спасибо, да, наверное, он поехал с друзьями. Всего хорошего.       Во избежание лишних вопросов Минхо быстро завершил звонок. Хан даже не появлялся дома и ничего не рассказал родителям. В тот момент сердце радостно затрепыхалось в груди: маленький, крошечный шанс у них ещё был. Лёгкое чувство заполонившего сознание счастья так правильно и сладко окутывали, будто тёплым одеялом в холодный зимний вечер. Но уже спустя несколько часов восторженное настроение сошло на нет. Хватило одного единственного сообщения: Мой Милый Ханни~ (00:18) Привет, хён. Я рад, что ты в порядке. Прости, что по-прежнему тяну время. Пока что я не понимаю, что со мной происходит.

Вы (00:31) Я уеду в Японию на некоторое время. Квартира в твоём распоряжении. Дай мне знать, если у нас всё же есть будущее. Прости меня, Ханни. Я очень скучаю.

      Спонтанно принятое решение о поездке показалось Ли слишком привлекательным. Наверное, именно смена обстановки могла бы помочь и ему. Хотелось хоть ненадолго забыться, а не жить в ворохе прошлого, которое причиняло лишь немыслимую боль. Желание лезть на стены и реветь с каждым заходом солнца иногда становилось настолько яростным, что побороть его было почти невозможно. Серые стены квартиры нещадно давили на сознание, а каждая мелочь вновь и вновь напоминала о Джисоне. Минхо надел на безымянный палец левой руки обручальное кольцо, до этого хранившееся в маленькой красной коробочке, и залюбовался им. Оно идеально подходило и утончённо смотрелось на его руке, не взирая на немного громоздкое исполнение. Взгляд метался от поблёскивавшего в темноте кольца от света неяркого ночника к экрану смартфона, где ответа так и не было. Но Минхо был благодарен хотя бы за ту кроху внимания, которую ему подарил Хан — он все ещё верил в лучшее. До самого рассвета Ли листал фотографии, коих в его телефоне было в избытке, чтобы… Он сам не знал для чего делал это. Смешивающиеся внутри радость и счастье заглушались нестерпимой болью и грустью. Даже если они дадут своим отношениям ещё один шанс, как раньше уже не будет. Ли поморщился от подкравшихся слёз. Страх вплёлся под кожу, порождая самые гнусные и отвратительные мысли. А вдруг всё закончилось? Минхо помотал головой, отчего его волосы рассыпались по чёрной наволочке. Он плотнее прижал к себе толстовку Джисона, где всё ещё можно было уловить нотки сладкого парфюма.       На следующий же день парень приобрёл билеты в страну восходящего солнца в одну сторону. Его сбережений вполне хватало на беззаботное времяпрепровождение в любимой стране в течение недели. В Японию Минхо тянуло всегда, и как только он сошёл с самолёта, то ощутил неповторимое чувство: он дома. Его душу безумно сильно грела мысль, что целую неделю он сможет посвятить себе, потакать собственным желаниям и не думать ни о чём. Телефон был отключён с момента вылета из Кореи, и парень не планировал его включать в ближайшие дни.       Осень в Японии по-настоящему красивое время. Яркая листва на невысоких деревьях придавала безликому Токио какую-то необычайно привлекательную в своих красках красоту. Минхо просто не мог оторваться от прогулок, перемещаясь по узким улочкам уютных районов. Он заглядывал в полюбившиеся кафе, в которые заходил каждый приезд; прогуливался по выставкам художников: и безумно сильно отдавался созерцанию уличных музыкантов и танцоров. Та свобода и грация, коей они обладали и демонстрировали, завораживала и пленила. Было немного завидно. Когда-то Минхо точно так же выступал на улицах, будучи ещё подростком. Улицы и свели его с Джисоном, улыбчивым, худощавым мальчуганом, который держал в руках увесистую гитару, пока извлекал своими тонкими пальцами из струн красивейшие мелодии, что до сих пор отголосками отдавались где-то в глубине запылённой неприятными событиями памяти. Юные парни отрывались на улицах, играя какой-то невероятно тяжёлый рок, перемешанный с каким-то странным поп-звучанием, отчего музыка казалось слишком необычной. — Ханни, а помнишь, когда мы…       Ли обернулся, но вспомнил, что был один. Улыбка сошла с его бледного лица. Тёмные, выразительные глаза смотрели сквозь толпу в попытках найти те родные очертания любимого человека, но вокруг были все не те и всё не то. Тоска заполнила сердце. Медленным шагом Ли поплёлся в отель, завершая очередной одинокий день. И даже будучи за тысячи километров, Минхо чувствовал присутствие Джисона рядом. Вот только его не было с ним. И всю дорогу до своего номера парень пытался восстановить в памяти лицо возлюбленного, но с каждым днём это становилось сложнее. Предательская горечь накатила вновь, проникла под кожу и расползлась отвратительным ощущением, что вызвало мурашки. До самой ночи Минхо снова листал фотографии, как раз отыскав папку с несколькими из их последней поездки вдвоём в Осаку. Тёплое и приятное чувство счастья, хоть и фантомного, вытесняло всё нехорошее и неприятное, позволяя провалиться в ностальгические воспоминания. Ли кутался в тёплую толстовку Джисона, которую взял с собой, медленно проваливаясь в сон. Его палец продолжал неспешно листать фотографии, откуда на Минхо смотрел счастливый Хан и сам Ли, чуть более молодые и безбашенные, влюблённые и свободные. Принадлежащие только друг другу. Неожиданно на телефон пришло одно единственное, но ужасно пугающее сообщение. В ощущение внезапно вспыхнувшего страха, Минхо открыл его: Мой Милый Ханни~ (02:02) Забери меня. Я очень хочу к тебе.       Практически сразу парень набрал знакомый номер, но его, по обыкновению, поприветствовал голос робота, осведомляющий о том, что тот недоступен. Ли устало завалился на постель своего временного номера в недорогом отеле и прикрыл глаза. Может, Джисон просто играл с ним? Минхо немного раздражённо фыркнул. Не поставленная точка в их развалившихся отношениях всё ещё продолжала поддерживать огонёк надежды на перемены в лучшую сторону. Невообразимо сильно Ли скучал. И даже сейчас, лёжа на узкой постели отельного номера, он представлял рядом Хана, который, как и он сам, безумно любил Японию. От трепетных мыслей, что тёплыми потоками разливались по телу, Минхо отвлёк стук в дверь. Ли поднял голову с подушек. Стук раздался снова. Пришлось неуклюже подняться с кровати и тяжело открыть входную дверь. И Минхо увидел там того, кого больше не ожидал встретить в своей жизни: Бан Чана. — Ты как? Ты откуда здесь? — Ли был растерян и удивлён, его голос дрожал. — Привет, — Чан легко улыбнулся, — пустишь? Нужно поговорить. — А? А, да, конечно. Проходи.       Он помог Крису избавиться от плотной кожаной куртки, повесив её в небольшой шкафчик, и провёл в уютную кухню. В комнатушке неярко горел холодный свет, обволакивая своим свечением небольшое пространство. Из узкого окна виднелись тысячи огней ночного города, что красиво переливались из-за узора на стекле. — Ты по делу? Что-то случилось? — неожиданно пришло озарение. — Что-то с Джисоном?! — Присядь. — Чан, ну же! — Минхо послушно опустился на стул. — Что случилось? Что с ним?! — Я даже не знаю с чего начать… — Просто скажи! Он заболел? Ему снова нехорошо? Он приехал с тобой? — вариант за вариантом перебирал Ли, пугаясь своих же мыслей. — Ты ничего не помнишь? — Что я должен помнить? Что меня бросили? Что Хан не берёт с меня трубки? Почему он просто сам не может позвонить, а подсылает друзей… У него кто-то появился? — Джисон погиб, — перебил монолог Ли Бан Чан. — Несколько дней назад. — Джисон что? — Авария. Машину, в которой он ехал, подрезали. Автомобиль вылетел с трассы прямо в столб. Мгновенная смерть, — Чан с грустью смотрел в глаза младшему. — Мы не смогли с тобой связаться. Только позавчера я смог отыскать тебя здесь, в Японии, через твоих коллег. И прилетел тебе лично передать кое-какие вещи Хана. Мы виделись с ним… За несколько дней до аварии, — парень протянул изумлённому Минхо небольшой свёрток. — Помимо его личных вещей, там карта со всеми его сбережениями, которые он откладывал на квартиру. Ханни поделился со мной, что хотел бы, чтобы ты смог её купить. И… Жить счастливо. Джисон не бросал тебя, Минхо-я. В общем, ты сам всё узнаешь. — Хён… Что за бред ты несёшь? Я ничего не понял. Мне Ханни только что написал… — Ты, правда, ничего не помнишь? — снова спросил Чан.       Ли слепым взглядом смотрел на старшего, сжимая плотный свёрток в руках. Несколько раз он встряхнул головой, а после болезненно ущипнул себя, чтобы убедиться, что это всего лишь кошмарный сон, но наваждение не прошло. Бан Чан всё ещё сидел напротив, а на его лице не выражалось ничего, кроме безграничной скорби. — Мы простились с ним, Минхо. Джисона больше нет. Я присутствовал на кремации вместе с его родителями. — Нет… — Я останусь в Японии на ещё какое-то время. Думаю, тебе нужен будет кто-то рядом.       Бан Чан поднялся на ноги, окинув тоскливым взглядом застывшего в изумлении младшего. Он неспешно приблизился к нему и приобнял за подрагивающие в подступающей истерике плечи, поглаживая. — Джисон погиб, — повторил эхом Минхо.