Вы (14:40) Хён, ответь. Я переживаю. Прости, что наговорил вчера столько ужасных вещей. Я знаю, что ты не будешь врать. Вернись, пожалуйста. Ты мне нужен.
Вы (14:46) Я постараюсь измениться. Ты просто должен оставаться рядом. Все твои слова были мной услышаны. Приходи, пожалуйста.
Грусть тяжестью водрузилась на грудной клетке, словно кто-то сильно надавил на неё, желая проломить. Чан любил говорить, что за каждой тёмной ночью всегда приходит рассвет, поэтому сколько бы тьма не пыталась поглотить весь мир вокруг себя, солнце своими ясными лучами загонит её обратно — в мрачные углы, не позволяя выйти оттуда и затянуть собой всё. Но при этом яркое свечение знало и своё место. С огненным заревом каждого дня оно уступало время правления мраку и холоду, но этот мрак уже не должен был пугать, ведь вскоре с восходом будет вновь повержен светом. Вот только Ли не чувствовал этого света. Его глаза переметнулись к окну: серость и дневная темнота не радовали. Ещё вчера ему солнце, сгорая в горизонте, обещало вернуться, лаская собственное лицо и лицо юноши, а уже сегодня даже не почтило своим вниманием. Минхо поёжился от какого-то ощущения неприятного холода. Страх потерять друга был слишком ощутимым, чтобы проигнорировать его, но стоило на пороге спальни появиться Сону, облачённому в одно огромное полотенце, кое прятало его тело полностью, то удушье ужаса сменилось лёгким трепетом. — Иди сюда, — тихо попросил Ли и уселся на кровати. Босые ноги, немного вывернутые стопами внутрь, медленно передвигались по полу. Парень заинтересованно смотрел на нового владельца, будто пытался предугадать его действия. Осторожно опустился на кровать, продолжая кутаться в большое полотенце, согревающее его тело. Чёрные волосы, мокрые после душа, рваными волнами спадали по спине, запутавшись на самых кончиках, откуда крупными каплями стекала холодная вода. Минхо заметил мурашки на приоткрытой коже ноги юноши и бережно прикоснулся к этому участку указательным пальцем, словно проверял, настоящий ли Сон перед ним. Кожа отозвалась ощутимым теплом, а тело мальчишки вздрогнуло от контраста при соприкосновении с ледяной рукой Ли. — Сонни, а ты любишь играть? — Минхо смотрел пристально на лицо юноши, выражающее лёгкое замешательство, а ответ получил лишь неуверенное движение плечами. — А хочешь сыграть со мной в одну игру? Придвинувшись максимально близко, Ли уложил свои руки поверх полотенца на плечи парня, изучающе рассматривая каждую мелочь на смуглой коже, будь то еле заметные волоски на подбородке или же любимая родинка на щеке, которую Минхо всегда называл шоколадной крошкой, пытаясь нежно сцеловать её — всё слишком реально. Кукла отвела взгляд, словно задумавшись над вопросом, пока Минхо пытался разобрать понимает ли смысл сказанных слов юноша. Он всё ещё не был уверен насколько система Сона обхватывала те или иные знания и навыки, но из того, что он видел, то осознавал, что парень неплохо осведомлён о многих бытовых мелочах и взаимодействии с людьми. Пусть и выглядел крайне потерянным и напуганным. — Ты боишься меня? — осторожно спросил Ли, надавив пальцами на плечи. Юноша сразу же покачал головой. — Я не причиню тебе вреда. Просто нужно будет соблюдать определённые правила. Ты осознаешь, кто ты? Парень стушевался, кинувшись неслабо покусывать свою нижнюю губу — снова привычка Джисона, слишком реальная, что на долгие мгновения Ли правда забывался. Резко поднялся на ноги, отчего Минхо вздрогнул, когда из-под его рук пропала опора и тепло, и проследил взглядом за Соном: тот старательно что-то искал взглядом. Снова вернулся к постели и нелепо закатил глаза, стукая себя рукой по лбу, чем вызвал изумлённый выдох у Ли. Тонкие пальцы одной руки подхватили телефон, лежащий возле подушек, пока вторая рука удерживала сползающее с широких и красивых плеч полотенце. Под удивлённый взгляд Минхо парень разблокировал смартфон и начал там что-то печатать, прежде чем показать: — Я Хан Джисон. Ваша собственность. Какие правила мне необходимо соблюдать, чтобы вы, как мой владелец, остались довольны? Минхо закашлялся, стоило принять телефон из чужих тёплых рук. Часто заморгал, подвергшись какому-то странному чувству порицания собственных желаний и фантазий. Мальчишка перед ним был предельно искренним и, возможно, под влиянием просмотренных видео и фотографий в его системе отложилась нужная информация. Слово «собственность» неприятной болью отзывалось в сердце, ведь перед Ли сидело абсолютно живое создание, со своими мыслями и чувствами, страхами и, может быть, даже желаниями. Пусть всё казалось каким-то сумасшествием и наваждением, подлостью, тянущей на самое дно морали и праведности, но Хан Джисон сейчас сидел совсем рядом. Живой, тёплый, с без конца сменяющимися эмоциями на лице. И Ли утоп. Безвозвратно. Откинул всё, ведь понимал, что теперь ему есть за кого ухватиться. Да, он бы позволил себя осуждать всем и каждому, пока не предложил бы прожить всё в собственной шкуре. Но жирным змеем под кожей тянулось полнейшее безумие, потому что нить, прошившая сердце, давила и ранила всё сильнее: Хан здесь. — Верно, ты мой Джисонни, — Минхо вернул телефон в жажде продолжить этот тихий диалог, который со стороны более походил на монолог. — Но ты вовсе не моя собственность. Ты… Подожди секунду. Ли поднялся на ноги и торопливо подошёл к шкафу, кинувшись изучать полку с вещами Хана. Отложил в сторону письмо, телефон, и несколько ненужных элементов, чтобы вскоре вытянуть два браслета из вулканического камня. — Ты, — он осторожно вытащил чужую руку из-под полотенца и надел на неё браслет с сапфиром, — мой муж. Мой самый дорогой человек. И я хочу, чтобы ты позволял мне себя касаться, чтобы ты касался меня тоже. Нам нужно притвориться, что мы давно пара, знаем друг о друге всё. У нас не должно быть секретов между собой. Вот такие правила. — Дорогой? Вы меня купили? А разве у мужа не должно быть жены? Вы — моя жена? — Боже, нет, конечно! — Минхо заткнулся. Ведь купили же. — Не в том смысле. Дорогой для сердца, любимый. Как бы тебе объяснить. О! Тебе понравилось то, что я сделал с тобой на кухне? Сон закивал болванчиком и улыбнулся, пока на крохотное мгновение его глаза вспыхнули в синем свечении. У Минхо вновь перехватило дыхание: юноша улыбнулся первый раз. Сердце забилось в груди рьяно и болезненно, разгоняя по пылающим венам горячую кровь. Бледные щёки залились румянцем, а кончики ушей загорелись неприятным пламенем смущения, как у мальчишки, который пытался признаться в любви. И улыбка становилась шире и ярче от подхваченного взором чужого стеснения - так было всегда. Ничего не менялось, и посему грело ярче и приятнее. — То, что ты ощутил, бывает только у двух людей, которые испытывают друг к другу определённые чувства. Мне понравилось тебя целовать, потому что… Минхо запнулся. Он хотел сказать, что Сон очень похож на Хана, ведь в тот момент им руководило именно желание физического контакта, жажда тепла чужого тела, которая прямо сейчас вновь пустила корни где-то в душе, вынуждая устроить свои руки на оголившихся ногах юноши. Но понятия о том что хранилось внутри этого творения человеческих рук не было: какие чувства и эмоции, привычки и повадки. Будто приходилось узнавать заново. Будто это вовсе и не Джисон, пусть так сильно и похож внешне. Мысли раззадоривались осознанием того, что сейчас Минхо мог создать из покорного, податливого и невинного парня нечто особенное, схожее с его возлюбленным. Но ведь пред ним и был его возлюбленный. Тот самый, про кого с безграничной любовью сам Минхо вещал друзьям, обещая познакомить. Достаточно было увидеть широко распахнутые глаза, в коих Ли мог заметить собственное отражение: мальчишка смотрел с интересом и вожделением. Нежностью. Но сколько же в его постепенно проявляющимся характере и в поведении было черт Джисона. Это сводило с ума ещё рьянее, пагубнее влияло на остатки рассудка, ведь не только внешность была важным фактором в искренности чувств Ли. Точнее, были те крошечные моменты, как родинки, тонкие длинные ресницы, непропорциональные губы, любое состояние тела: от худощавого, от располневшего, кое Ли помнил всего один раз, когда Хан из-за стресса начал переедать. Но ту далёкую, пылающую вселенную во взгляде сложно забыть, отпустить, прогнать из воспоминаний. Нервные движения рук, запрокидывание головы, когда шея обнажалась настолько, что казалось кадык вот-вот прорвал бы смуглую кожу, и ласковые прикосновения, боязливые. Как в те дни, когда они постепенно подбирались к первой близости. Слишком интимные воспоминания. Минхо встряхнул головой, избавляясь от наваждения. Небеса сжалились? Они вернули Джисона, пусть немного и позабывшего всё. Но Ли был готов это исправить. — Двое мужчин тоже могут быть мужьями, — перевёл тему Ли после недолгого молчания. — Это незаконно. Юридически двое мужчин не могут заключить брак. Не могут построить настоящую семью. Мужчины не могут рожать, потому что у них нет матки, где развивается ребёнок. Двое мужчин никогда не смогут создать полноценную ячейку общества. — Блять, — выругался Минхо, когда дочитал текст до конца и поднял взгляд на растерянное лицо Сона. — Господин Ито какую в тебя информацию вкладывал? Чёрт… Щёки юноши вспыхнули из-за смущения, что не укрылось от немного раздосадованного Ли. Они в полнейшей тишине рассматривали друг друга, будто первый раз видели. Парень наклонил голову чуть вбок, скользя взглядом по фарфоровому лицу, прежде чем одними губами несколько раз повторить: «красивый», что заставило остекленевшего Минхо надломлено улыбнуться. В тот момент ему дико хотелось услышать это слово, произнесённое низким голосом, от коего всегда мурашки расползались по телу, вызывая дрожь. Минхо скучал. — Тебя устраивают правила игры? Ты справишься? — Ли ожидал ответа, но юноша просто держал телефон в руке, продолжая глазеть с лёгким прищуром на Минхо. — И ещё, мне бы хотелось, чтобы ты меня называл… Каким-нибудь милым прозвищем… Для правдоподобности. Если бы Минхо понимал, для чего это всё делает, то точно влепил бы себе с силой по лицу. Но ему нужно было привязать к себе Джисона. Придумал какую-то игру, в которую сам не был уверен, как нужно играть. Но в тот момент для него это казалось единственно верным решением, ведь дыра в сердце действительно затягивалась, а удушающая красная нить, изувечивающая изнутри, ослабила свою хватку, позволяя задышать вновь. Почувствовать себя нужным. — Малыш? Слово на экране вызвало шквал эмоций и отрезвило от витания в розовых облаках. Излюбленное обращения Хана. Он редко использовал «детка», «дорогой», а вот «малыш» отпечаталось где-то в подсознании огромным приятным пятном. И Ли резко закивал головой, почти остервенело, отчего его чёрные волосы, пушистые и неуложенные, разметались по лицу. — Да, это то, что нужно, Ханни. Минутная заминка и Сон снова склонился над телефоном, что-то быстро печатая, чтобы через мгновение поднести его к лицу опешившего парня. — Сделайте со мной то, что вы сделали на кухне. Телефон был откинут в сторону, а полотенце полностью обнажило верхнюю часть тела юноши. Минхо тяжело проглотил вязкую слюну: смуглая кожа в тусклом свете, сочившемся из окна, казалась невероятно притягательной. Созерцание чужого, но такого родного тела, ощущалось подлым и грязным. Словно Ли собирался осквернить то чистое и невинное, что сидело перед ним. Глаза сами скользили по рельефной груди, покатым плечам, к самому низу мягкого живота, прикрытого влажной тканью. Чёрные волосы красиво обрамляли маленькое лицо, спадая неровными, чуть подвитыми прядями, неаккуратно заправленными за ухо с одной стороны. И даже думать не хотелось, как Тэкуми смог создать то, что могли видеть только глаза Минхо: нагого Джисона, чьё тело для Ли было сплошным фетишем. — Поцелуй, Сонни, это поцелуй. Руки потянулись вперёд, чтобы, наконец, коснуться того, что так манило и соблазняло. И каково же было удивление Ли, когда кожа под его руками покрылась мурашками, а некрупные соски затвердели — парень дрожал от малейших касаний. Минхо продолжал оглаживать мягкую грудь одной рукой, пока вторая осторожно опустилась на шею юноши, притягивая ближе, чтобы коснуться приоткрытых губ в почти невесомом поцелуе. Нерасторопно, безмерно осторожно он начал сминать губы поочерёдно, неожиданно застонав, когда понял, что Сон пытался скопировать его действия. Маленькие ладони неустанно мяли полотенце, глаза прикрылись, тело разбирала крупная дрожь: великолепная картина и услада для глаз Минхо. Язык Ли протолкнулся в приоткрытый рот, тёплый и влажный, где столкнулся с языком парня. Приходилось не торопиться, целовать медленно, позволять осознать, как и что делать, пока мальчишка переместил свои руки на предплечья Минхо, хватаясь в изумлении от яркости ощущений. — Невыносимо! Я не могу от тебя оторваться, так сильно скучал… Короткое мгновение на то, чтобы перевести дух. Глаза глубокие, с тёмным, жгуче решительным взглядом смотрели в глаза широко распахнутые, с тревогой и ожиданием во взгляде, пока Минхо снова не прильнул в новом поцелуе к раскрасневшимся и влажным губам. Хватка пальцев на предплечьях усилилась. Минхо бережно опустил юношу спиной на кровать, как-то резко откидывая полотенце, кое прикрывало пах и бёдра. И если бы Сон знал, что нужно смутиться и прикрыться, то он бы это сделал, но лишь выгнулся чуть в спине, стоило горячей руке соскользнуть с его груди вниз, к внутренней стороне бёдер, чтобы начать их поглаживать и массировать. — Не может быть, — Ли застыл на мгновение. — Как это возможно? Ты возбуждён! Парень торопливо начал повторять «не понимаю» в беззвучном состоянии, пока его тело вовсю продолжали осыпать касаниями и ласками. Минхо изумлённо, с вожделением смотрел на обнажённое, раскрытое перед ним тело: пальцы на ногах поджимались; грудная клетка ошалело вздымалась; член заметно пульсировал и из него даже вытекала какая-то смазка — невозможно. Рассудок с треском начал разрушаться, и Ли кинулся зацеловывать красивую грудь, не унимая своих рук, блуждающих возле эрегированного пениса, лишь бы касаться тёплой кожи. Сон вновь прогнулся и ударил ладонями по постели, резко отпустив Ли из крепкого захвата своих пальцев. — Какой красивый, — с придыханием произнёс Минхо. Он не мог отвести взгляда от раскрытых губ в беззвучном то ли стоне, то ли вскрике; мерцающих синим огоньком широко распахнутых глаз, окаймлённых влажными из-за проступивших слёз ресницами; ухватившихся рук за ткань скомканного одеяла, когда сам же прикоснулся к головке члена, чем и вызвал такую реакцию. С каким-то отчаянием Ли ухватился за тонкую талию обеими руками, припечатывая разрывающееся от ощущений тело к матрацу, хотя у самого в организме разжёгся огромнейший пожар похоти и страсти. Он припал губами к самому низу живота юноши, выцеловывая каждый миллиметр, а Сон податливо отзывался дрожью и свистящим дыханием. И кто бы только знал, куда всё это могло привести, если бы Минхо не услышал голос Чана. — Минхо-я! Ты у себя? — Бан поднимался по лестнице. Ли застыл. Окинул взглядом потерявшегося в ощущениях парня, чьи глаза горели ярко-красным, и резко укутал его частью одеяла, чтобы сокрыть нагое тело от посторонних взглядов. Испуг пробирался под кожу и отзывался неприятным шумом в ушах. Он постарался принять невозмутимое лицо и откинулся на матраце рядом с парнем, приобнимая. — Да, я здесь. Дверь неспешно распахнулась, и в спальню заглянул довольный Бан Чан, который даже не удосужился стянуть с себя верхнюю одежду. Его щёки горели от укусов жгучего мороза, а тёплый взгляд был направлен на комок одеяла. — Чего у вас случилось? — немного озадаченно спросил он. — Всё в порядке, хён. Сонни после душа решил немного отдохнуть. — Оу, может его уже пора подзарядить? — обеспокоенно сказал Чан, подходя ближе, на что Ли теснее прижал к себе юношу, мельком взглянув в его горящие синим глаза. — Да, наверное. А ты где был? — О, — Чан отвлёкся от изучения парней, — в центре был. Накупил всякого к празднованию нового года. Было бы здорово, если бы ты помог мне разобрать вещи. — Конечно, сейчас спущусь. Найду только одежду для Ханни, — Минхо поднялся, натягивая толстовку от костюма ниже, в надежде, что она закроет его стояк. — А, хён… — Что такое? — замер возле выхода Чан. — Всё в порядке? Ну, между нами. — Не бери в голову, Минхо. Со временем ты сам всё поймёшь. Я не держу на тебя зла, — Бан добродушно улыбнулся. — И, кстати, Хёнджин придёт через час. — Ого, неожиданно. Зачем? — Мы с ним столкнулись в электричке, он к дяде ехал. Сказал, что готова голосовая коробка. Ты же не против, что он придёт и подключит её? — Замечательная новость, прям новогодний подарок! — Ли хлопнул в ладоши, словно дитя, на что Чан рассмеялся. — Я сейчас спущусь к тебе, хён! Минхо кинулся искать свежие вещи для Джисона, вслушиваясь в удаляющиеся от спальни шаги. Торопливо вернулся к кровати и раскрыл парня, сразу же встретившись взглядом с его карими глазами. Неожиданно юноша поднялся на постели, чуть неуклюже, и крепко обнял Ли, утыкаясь носом в его шею и при этом слабо дрожа. Нежными касаниями парень начал поглаживать Сона по спине, чтобы успокоить, пока сам таял в тепле и ласке. — Ты хочешь остаться здесь? — спросил Минхо, перебирая спутанные волосы юноши. — Или пойдёшь со мной? В объятиях Сон зашевелился активнее, и его пришлось отпустить, чтобы тот добрался до телефона. Невзначай взгляд Ли скользнул по телу: возбуждение сошло. Может, вообще, показалось? Отвлекло от мысли о строении тела куклы лишь появление экрана перед глазами. — Я подожду Хёнджина здесь, если вы позволите. И мне очень понравилось то, что вы делали со мной. — Ох, — выдохнул Минхо. — Хорошо, Ханни, тебе, наверное, нужно это всё обдумать. Сон кивнул и потянулся к принесённой одежде, пока Минхо неловко поднялся с кровати. Сердце бешено забилось в груди. Неожиданно ладони загорелись в неприятном жжении. Перед глазами подло и рьяно начали пролетать картинки той ночи, когда Минхо причинил своему возлюбленному боль. Внутри что-то натянулось. Он посмел касаться чужого тела после того, что натворил ранее.