Очень благие знамения

– Вы, блять, издеваетесь? – Выпалил Женька, когда редколлегия поделилась своим секретом. Он был готов услышать любой бред – и про секту, и про какое-нибудь расследование, и даже что Вова тайно женат на царственной особе в изгнании, но чтобы придумать такое, нужно было накуриться всей редакцией. – Вы, блять, думаете, что я совсем тупой? Это что за приколы такие… Он вскочил было, но его удержали вдвоём Саня с Юрой, синхронно надавив на плечи. Хотелось вырваться и смыться, подальше от этих чокнутых и их нелепых фантазий, желательно на другой конец света, где точно никто не прознаёт о том, как Женьку пытались облапошить всем коллективом. – Ну ты чего взъерошился-то? – Тоскливо пробормотал Степа, подпирая рукой подбородок. – Не веришь нам, что ли? – А чего я вам верить должен? Вы такой бред несёте. – А ты думаешь, нам легко было? Я тоже сначала охуел. Я думал, это прикол какой-то, а потом понял, что нифига это не прикол, а правда. – Да вы гоните… – Женька фыркнул, стряхнул державшие его ладони, дав понять, что бежать не собирается, и уселся в защитную позу, скрестив руки на груди. – Жень, ну правда. Ты его ещё мало знаешь, а когда присмотришься – заметишь. Он никогда не болеет, спит по четыре часа, и пьяным в дым я его никогда в жизни не видела, – сказала Лена извиняющимся тоном, будто это из-за неё одной все и творилось. – Я вам все ещё нужен? – Вдруг будто проснулся Борис Нахманович. – Вижу, что тут без меня обойдётесь. – Идите, идите, – махнул рукой Саня. – Жека, ты, это… прости, что мы на тебя так вывалили. Просто нам показалось, ты об этом с самого начала знать должен… и Вовка по-хорошему должен был сказать… – Что сказать? – Дёрнулся Женька. – Что он дьявол во плоти? Как это, по-вашему, вообще людям говорить нужно?! – Не дьявол, а, технически… – Сатанёнок, – хмыкнул Степа. – И все не так жутко, как может показаться. Он не какой-нибудь библейский дьявол, и не антихрист, а просто один из многих… – Многих?! Так их ещё и несколько?! – Мы точно не знаем, но Вовка говорил – по всему свету около сотни… Женька открыл рот, да так и остался сидеть – сказать хотелось многое, но слова не находились. Только что ему сообщили, что его распрекрасный Вовка – сын самого Дьявола, и поди пойми, то ли они тут все коллективно обдолбались, то ли это Женьке надо лечиться, потому что от шока ему мерещится не пойми что. Воспринимать это всерьёз он не мог. Во-первых, такого не бывает, ведь вся религия – чистая метафорика. А во-вторых, в этом случае Вовка должен быть реальным злом, а он, при всем своём упёртом характере, злом точно не был. Женька читал «Мастера и Маргариту» и помнил, что Дьявол там занимался мерзкими вещами – вылавливал людей, которые ему чём-то не нравились, и превращал их жизнь в ужас. Стать одним из таких людей ему совсем не хотелось. – Это получается что? Меня Дьявол совратил? – Вовка никого не совращает, – Лена поморщилась, будто сама мысль о Вовке-совратителе ей казалась нелепой. – Психологически он полностью человек. А вот физически… – А что у него физически? Хвост?! – Женька не мог сдержаться. Вроде ни рогов, ни хвоста, ни тем более копыт он у Вовки не заметил, но мало ли какие чары тот для этого применил. Может, это ему одному мерещилось, что Вовка нормальный, а все остальные видели это всю дорогу. – Физически он выносливее обычных людей, к нему не цепляются человеческие болячки. – Начал перечислять Юра занудным голосом. – А ещё его кровью можно лечить от смертельных болезней, но это аккуратно надо, потому что ее не всякий вынесет. – Ну этого мы не знаем наверняка, – влез Степа. – Мы не пробовали. – И упаси Боже… – перебила его Лена и тут же поняла, что сморозила глупость. – Простите. – А как это связано с тем, куда он делся? – Озадаченно произнёс Женька. Он уже смирился с тем, что Вовку здесь, кажется, считали реальным демиургом, но все равно ни черта – какой дурацкий каламбур – не понимал. – Иногда его… вызывают. И он может пропадать на день… а может и на неделю. – На этот случай у него есть запас редакторских писем. – Когда его нет, здесь всем рулит Борис Нахманович. Ну как, рулит… так, следит, чтобы не загорелось. – И что он делает, когда… пропадает? – Этого мы не знаем, – вздохнула Лена. – Он нам не рассказывает. – Да, говорит, что ему нельзя. Но мы и не спрашиваем особо. – Не то чтобы мы прямо хотели знать. – И вам… нормально жить с этим? – Вскинулся Женька. – Ваш босс регулярно отлучается куда-то по сатанинским делам, а вы говорите об этом так, будто он больную собаку к ветеринару возит. Это же пиздец какой-то, откуда вы знаете, что он там творит… – Он никогда не делает ничего плохого, – строго и печально сказала Лена. – Да откуда вы знаете? Может, он там людей ест… – Он не может, – отрезал Степа. – У него что-то вроде клятвы Гиппократа – один раз навредил человеку, и все, тю-тю. – Что «тю-тю»? – Подохнешь, – фыркнул Саня. – Сначала очеловечишься, а через пару дней окочуришься. – Что-то мне слабо в это верится… – Пробормотал Женька. – Как-то это не по-сатанински… – Ага, как же. Знаешь, сколько раз мы с ним на шпану натыкались? – Буркнул Саня. – Он хоть бы раз кого ударил, даже оттолкнул просто. Нет же – всех собой закроет и стоит, получает по роже, а потом утрется – и ни синяков, ни шрамов, нифига. – В него даже один раз стреляли… – вполголоса сказала Лена. – И что было? – А ничего. Он упал, поднялся, пуля вывалилась, на рубашке кровь, под рубашкой – даже шрама нет. Женька задумался. По всему Вовка выходил каким-то Суперменом – защищал слабых, не мог никого обидеть, и из любой потасовки выходил нетронутым. Да ещё и как эффектно, будто прямиком из Голливуда. – Ну а ты думаешь, чего он такой наглый? – Хмыкнул Степа. – Я бы сам таким наглым был, если бы меня завалить нельзя было. – А лет-то ему сколько? – Вдруг спросил Женька. – Как сколько? Двадцать четыре. Ты не думай, он не совсем бессмертный… он и состариться может, как все, и родители у него есть, люди… – Это как? – Жень, тебе рассказать, откуда дети берутся? – Степа закатит глаза. – Он, как все, вылез из мамы. Только пока он там сидел, пришёл дядя Дьявол и чего-то там нахимичил. Я не очень понимаю, ты лучше сам у него спроси, как объявится. – Вы шутите? – Фыркнул Женька. – Да я теперь к нему даже на пушечный выстрел не подойду! Редколлегия переглянулась. Лена не сдержала улыбку, да и у остальных глаза как-то странно заблестели. – Я бы не был так уверен, – Степа снова съязвил за всех. – Это в смысле? Это потому что Вова – сатана? – Неа. Потому что Вова – это Вова. Если он на тебя запал и увидел, что он тебе тоже понравился – он тебя без боя не отпустит. И тут, будто следуя все тому же нелепому голливудскому сценарию, за спиной у Женьки раздался странный сдавленный смешок, от которого он, поражённый общим саспенсом, немедля вздрогнул и обернулся. Вовка стоял в дверях, прислонившись к косяку, и криво улыбался. Он выглядел жутко уставшим, будто его только что опустили на дно океана и высушили в промышленной сушилке. – Он прав, Жека, – хмыкнул Вова, и его убитое лицо резко просияло. – Не отпущу.