Очень благие знамения

Сказать, что Женька охренел – это не сказать ничего. Девочка стояла перед ним, не двигаясь, и улыбалась. Он тоже замер, не понимая, как реагировать. Огреть ее битой он не спешил – она не нападала и вообще выглядела как с обложки какого-нибудь ежегодника о достижениях люксового сервиса. Но и сделать вид, будто так и нужно, Женька не мог: он ожидал увидеть в аду всякое, но только не это. – Ты… кто? – Наконец, выдал он, пялясь на ее застывшую улыбку. – Я – лифтёр, – торжественно объявила девчонка и взмахнула рукой, показывая на ряд кнопок на стене кабины. – Ну так куда поедем, Евгений? Услышав своё имя, Женька раскрыл рот: – Ты меня знаешь? – А как же! Вы – партнёр одного из детей господина. Вас всего сотня, и я знаю всех поименно. – Хочешь сказать, я тут желанный гость? – Переспросил Женька недоверчиво. – Ещё бы! Вы приносите своему партнеру столько удовольствия, что хозяину почти не надо поддерживать его силы. Вы – один из лучших! Если бы Женька не ожидал какого-то подвоха, он бы густо покраснел. Его уже не парила мысль, что ангелы подглядывали за ними в постели, но то, что и в аду за ними не только шпионили, но и вели учёт, стало неприятным удивлением. – Если я такой классный, отведи меня к Вовке, – буркнул он, заходя в лифт. Девчонка прикрыла дверь и нажала кнопку, и уже через секунду лифт звякнул на нужном этаже. Дьявольская лифтерша толкнула рычаг, и дверь раскрылась, являя Женькиному взору помещение. Это была та самая комната, которую ему показал ангел – светлая, просторная, залитая солнечным светом, с резными столиками и серыми диванами. Женька шагнул наружу, осматриваясь, пытаясь найти взглядом Вову. Его нигде не было видно, и Женька обернулся, чтобы спросить у девчонки совета, но за спиной уже не было ни ее, ни лифта. Чертыхнувшись, Женька пошёл вперёд. Он усиленно крутил головой по сторонам, и тут заметил Вовку – он лежал, как и в видении, на одном из диванов; одна его рука безвольно свесилась вниз. – Вовка! – Завопил Женька и тут же бросился к нему. Он похлопал его по щекам, но тот не реагировал. На груди у него лежала та самая глиняная штуковина, и Женька попытался ее снять, но она словно весила тонну и не сдвинулась ни на миллиметр. Одно утешало – Вовка дышал. Слабо, медленно, но его грудь вздымалась. Неожиданно монета, и без того гревшая карман, до боли обожгла бедро. Не выдержав, Женька спешно вытряхнул ее на пол, удивляясь, как она не прожгла ткань, потому что медный кругляш раскалился дочерна. – Он не проснётся, – раздался за спиной голос, и Женька тут же обернулся на звук. У окна стоял высокий седой мужчина в сером костюме, заложив руки в карманы, пристально смотрел на Женьку и, казалось, улыбался. – Он будет спать, пока я его не разбужу. Родители могут отдыхать, только когда их дети спят. Вот и мне нужен небольшой отдых. Женька во все глаза вытаращился на мужчину. Дьявол – а в том, что это был именно дьявол, он не сомневался, – медленно направился к нему. Сам того не осознавая, Женька выпрямился и попытался загородить собой Вовку, будто тот собирался что-то ещё с ним сделать. – Почему он такой? – С вызовом бросил Женька. В этом момент его не волновала собственная безопасность – в конце концов, он чуть к ангелам не ушёл, лишь бы выцарапать Вовку из этого странного места. – Сатанинская печать, – дьявол пожал плечами. – Успокаивает, устрашает, служит порталом… многофункциональная штука. Владимиру надо отдохнуть, он устал… столько тревог, столько переживаний… – Это все из-за вас, – яростно перебил Женька. – Это вы стёрли культурологу память, это вы ослепили Лену… – Я ничего из этого не делал, – с какой-то обидой произнёс дьявол. – Моя ответственность – только этот мясной костюмчик. Остальное Владимир сделал сам, потому что не умеет контролировать свои силы. – Это враньё, – выпалил Женька. Он даже не задумался о том, что сейчас стоит, считай, лицом к лицу с Вовкиным бывшим – и что этот бывший явно был лет на тридцать старше. – Вовка не мог сам этого сделать. Это же ужас. – Никакой это не ужас. Оба этих бедолаги счастливы. Если хочешь, я верну культурологу молодость и память, а девушке – зрение, но я не отвечаю за то, что это, возможно, их расстроит. – А эта хрень с кипятком? Это что вообще было? – А это, мой дорогой Евгений, инициация. Которую Владимир нам испортил. Я пытался его удержать, но он же… всегда во все лезет. Да что мне вам говорить, вы это прекрасно знаете. – Инициация? Для чего? Дьявол вздохнул и присел на соседний диван. Он упёрся локтем в диванный валик и закинул ногу на ногу, вальяжно развалившись – видимо, он со своим бессмертием никуда не спешил, и Женькина суета его раздражала. – Как вы думаете, Евгений: как часто дети сатаны признаются в любви? – Понятия не имею. – А я вот знаю. На моей памяти такое было раз девять: и последний раз сегодняшней ночью. Женька было хотел его перебить, но дьявол продолжал настойчиво: – Люди, которым не страшна смерть, не разбрасываются этим словом. Это уязвимые спешат полюбить, потому что боятся, потому что не все их желания сбываются… а мои дети – нет, нет… они обычно таким не занимаются. А вы вот попали. И раз вас он по-настоящему полюбил, то я должен был вас забрать. – Почему тогда ангелы сказали, что вы хотите меня убить? – Потому что это и есть смерть. Для того мира. Ещё бы немного, Евгений, и вы бы сиганули в окно. А мои помощники все почистили бы и стёрли вас из истории. Но Владимир решил, что это плохая идея. – Вот как… – протянул Женька. Он не знал, что и думать: сам, своими ногами приперся на заклание, да не к кому-то, а к самому дьяволу. Но делать было нечего – не бросаться же на всемогущее зло с битой. – Я понимаю, что вам обидно, но мои дети – штучный товар. И ради их счастья я готов на маленькие жертвы. Не могу же я рисковать его разбитым сердцем, если вы одумаетесь и решите уйти, или умрете иначе, нежели от своей руки. В отличие от людей, мои дети умеют любить вечно. – Ну спасибо, – фыркнул Женька. Дьявол, похоже, воспринимал его как наложника, которого можно приковать в какому-нибудь столбику в аду навек. Радовало одно – Вовке этот сценарий не понравился, иначе бы не валялся он тут, придавленный печатью, а Женька не разгуливал бы на своих двоих. – Но как понимаете, план рухнул. Против желаний своих детей я бессилен. Поэтому я уложил Владимира спать, а нам с вами нужно обсудить дальнейший план действий. – Не буду я ничего обсуждать, – рявкнул Женька. – Верните мне Вовку и валите прочь из нашей жизни. – Вот это отвага, – похвалил дьявол. – Теперь понимаю, что он в вас нашёл. Но послушаться не могу – Владимир становится опасен для всех, в том числе и для себя самого. – Это ещё почему? – Как бы вам сказать… – дьявол будто на секунду задумался. – Я облажался. Выбрал из тысяч детей того, в ком уже текла кровь ангелов. Со мной никогда такого не случалось, но эти твари плодятся, как котята, и вот… двадцать пять лет все было хорошо, а теперь из него полезли непредсказуемые силы. Моим детям, знаете ли, не полагается воздействовать на других. Да, они обаятельны, умны, харизматичны, но это побочный эффект неуязвимости. Они нужны, чтобы показывать другим, какой должна быть настоящая жизнь, чтобы люди могли желать, чтобы нам было, с чем работать… а Владимир, простите, сделал то, что мог сделать только я. А я об этом и не узнал бы, если бы с утра он не заявился ко мне в истерике и не разломал целый этаж этого прекрасного места. – Серьезно? – Женька прищурился. Дьявол пел убедительно, но на то он и дьявол, чтобы дурить. В его святое неведение не верилось, да и в то, что именно Вовка даже среди сатанят оказался каким-то особенным – тоже, но возразить ему было нечего. Все выходило складно, как по сценарию, вот только какой у Вовки из этой ситуации выход – было не ясно. – От ангелов я далёк, но вам не вру. Более того – я прошу вас о помощи. Если Владимира не образумить, он разрушит весь ад, а там и до меня доберётся. И что тогда будет с человечеством… ничего хорошего. Женька притих. Сатана вывалил на него какую-то невероятную задачку, и ответа на неё у него не было. Он покосился на Вовку – тот лежал, все такой же еле живой, и в его красивом измученном лице не было ни тени той жуткой угрозы, о которой распалялся дьявол. Вовка был… ну да, упёртым, капризным, самовлюбленным, но смертельно принципиальным и ответственным, а ещё добрым, ласковым… Женька бы до ночи не перечислил всех его качеств, но уверен он был в одном – Вовка не стал бы нарушать мировой баланс и как-то вредить человечеству. В конце концов, его учили не причинять вреда, и только поэтому он сегодня устроил в аду переполох. – У вас лицо, будто вы сейчас разрыдаетесь, – подразнил его дьявол. – Выглядит отвратительно. Мы страдать будем или делом займёмся? – Я не понимаю, что вам от меня нужно, – ответил Женька. – И я точно ничего не буду делать, пока вы его не разбудите. Дьявол вздохнул, закатив глаза, и устало махнул рукой. Печать исчезла, и через секунду Вовка открыл глаза. – Что… Жека… отец? – Пробормотал он, непонимающе озираясь, а потом уставился на Женьку. – Ты что здесь делаешь? Ты как сюда попал? – Пришёл к тебе на выручку, – хмыкнул дьявол. – Беру свои слова назад: ты немного разбираешься в мужчинах. – Отпусти его! – Тут же вскинулся Вовка, но тут же схватился за спинку дивана, будто голова закружилась. – Его тут никто и не держит. Но он пришёл за тобой, а тебя я отпустить не могу. – Почему это? – Я уже говорил, мой мальчик. Ты стал слишком сильным. Пока мы не научимся контролировать эту силу, ты никуда не уйдёшь. Ты сам для себя опасен. – Я уже слышал сегодня эту чушь, – прохрипел Вовка грубо, как чахоточный. – И я тебе не верю. Тебе просто хочется, чтобы я тебе служил, пока ты сам делаешь… – Ну тихо, тихо… ты помнишь, что ты сделал с лаунжем? Там теперь руины. Я совершенно не злюсь: дети иногда могут портить обстановку. Но ведь согласись, это совсем не те силы, которые есть у твоих сестёр и братьев? Вовка притих, видимо, соглашаясь, но тут же вскочил на ноги. – Если я разнёс лаунж, могу разнести и все остальное. Жека, пошли отсюда. Мне тут делать нечего. Женька помедлил. Ему очень хотелось убраться отсюда вслед за Вовкой, но что-то его останавливало. – Ты же понимаешь, мой родной, что твои силы не перестанут расти? И что однажды те, кто тебе дорог, тоже попадут под раздачу? Например, твой любимый Жека… – Не смей! – Рявкнул Вовка, резко оборачиваясь, и тут с резким грохотом откололся кусок стены – возле окна, прямо за спиной у дьявола. Тот даже не дрогнул, только поморщился. – Вот об этом я и говорю. Ты очень эмоциональный. И уж прости, что лезу, но бывают моменты, когда ты совсем себя не контролируешь… Женьке эти моменты были знакомы – в постели Вовка совсем дурел, цеплялся за него ногтями и нёс что попало. Если бы в такую минуту у него был особый прилив дьявольских сил, то на них, как минимум, рухнул бы потолок, а как максимум – от Женьки бы живого места не осталось. – Не контролирую? – Разозлился Вовка. – Я тебе сейчас покажу, как я себя не контролирую! От этих слов раздался оглушительный треск, и потолок прямо над головой у дьявола проломился. Кусок бетонной плиты рухнул прямо на то место, где он сидел ещё секунду назад. Но дьявол уже стоял за их спинами, отряхивая с плеча невидимые пылинки. – Ну что, Евгений… – фыркнул он. – Я ведь предупреждал. А с тобой, ребёнок, мы можем играть в это вечно. Ад мы отстроим, а вот если твоего человека зашибет – не говори потом, что я виноват. – Вовка, стой! – Женька одернул Вовку, чувствуя, что тот мысленно замахивается для очередного удара. – Хватит! Давайте лучше сядем и договоримся. – О чем ты собрался с ним договариваться? – Прорычал Вовка сквозь стиснутые зубы. – Ты посмотри на него, Жека. Он стёр человеку память, отнял у него полжизни, он лишил Лену зрения… он носит на себе тело человека, которого я ненавижу, хотя мог бы выбрать любое другое!.. Вовка затих, и Женька понял, что он на грани. В глазах стояли слезы, он сжимал и разжимал кулаки, и, казалось, это вопрос секунды, когда все в аду полетит к чертям. – Так дело в этом? – Неожиданно спросил Женька. – Дело в его лице? – Дело в том, что он монстр! – Он был монстром, когда выглядел по-другому? – Он всегда был монстром… как-то жалобно протянул Вовка. – И я – монстр… он сделал со мной это, Жека… он… Повинуясь внезапному порыву, Женька подался вперёд и ухватил Вову за плечи, прижал к себе. Наступила тишина, и единственное, что нарушало эту тишину – редкие, жалобные всхлипы. Он понял, что Вовка плачет. Рыдает у него на плече, как ребёнок – по сути, ребёнком он и был. Всемогущим, избалованным ребёнком, который слишком поздно понял, что можно ему не все. – Ну тихо… успокойся… – пробормотал Женька, поглаживая Вовку по голове. – Все будет хорошо, Вовка… я с тобой, я никуда от тебя не денусь. Мы с тобой будем жить долго и счастливо, ты только успокойся… и не нервничай… Он не был уверен, что его невнятный лепет поможет, но сработало – Вовка перестал рыдать и уткнулся носом ему в плечо. – Я не знаю, что мне делать… – прошептал он. – Если это все я… я не знаю, что мне делать, Жека… не знаю… – Прошу прощения, что вмешиваюсь, но этот вопрос хотелось бы решить скорее, – раздался откуда-то голос, и Женька закрутил головой, пытаясь понять источник звука. Голос разносился одновременно отовсюду, будто во всех стенах были вкручены динамики, и ниоткуда конкретно, будто звучал у него в голове. – Извиняюсь, что без одежды, но если мой облик расстраивает ребёнка – придётся его сменить, – дьявол, а это был именно он, вздохнул, словно тоскуя по оставленному телу. – Нам нужно решить, что делать с силой Владимира. – А у вас нет такой же медальки, ну, печати этой, только поменьше? – Брякнул Женька. – Чтобы она не прибивала, а, ну… делала его послабее? Дьявол задумался – вернее, именно так себе Женька это и представил, потому что на некоторое время воцарилась тишина. – Но вы же понимаете, что это временное решение, Евгений? Эту печать можно разбить тысячей разных способов, не говоря уже о том, что слабую печать можно самостоятельно с себя снять. – Ну… да. Но зато мы уйдём домой. А там уже можно подумать, что делать дальше. Дьявол хмыкнул, и словно из ниоткуда возник привязанный на шнурок кулон, который тут же грохнулся на пол. Женька поднял его и повесил Вовке на шею. Тот покрутил кулон в руке, присмотрел на письмена, поморщился, но, ничего не сказав, заправил за ворот рубашки. – Итак, мои дорогие, вот вам родительское напутствие: идите домой, занимайтесь своими делами и думайте, как нам решить проблему окончательно. И опасайтесь ангелов. Им тоже не терпится переманить Владимира на свою сторону. – Это ещё зачем? – Как зачем? Если активировать его ангельскую кровь, то, боюсь, он сможет прибить самого Дьявола. Не знаю, как вам, а мне это точно не нужно.