"Наш обожаемый игрок"

      «Я надеялась, мы не вернёмся к этому разговору, — сглотнула Барбара. — В любом случае… неужели она поверит Джинн, а не мне? Меня же она знает лучше!.. но если я совру, то как объясню, что занимаю место Магистра вместо сестры?.. придётся выворачиваться…»       Раз уж здесь только Барбара… и Джинн ничего не может возразить… почему бы не показать Богине ситуацию с наилучшей стороны?       Притворившись беспечной, бывший пастор сказала:       — Да, я действительно организовала вашу Церковь и убедила горожан передать власть мне. Но я вас уверяю, что не прибегала к насилию — просто так вышло, что единственной, кто не пожелал поверить в вас оказалась Джинн, и мы посчитали, что она больше не может возглавлять нас… я… просто подумала, что городу будет лучше, если им будет править человек, который желает поддерживать устремления граждан, а не подавлять их, как Джинн.       Барбара трогательно посмотрела на Богиню… убедительно ли прозвучали её слова или не очень?       — Что ты имеешь ввиду под словом «подавлять»? — насторожилась Лара.       — Джинн признала всех, не считая себя, сумасшедшими — она сказала, что мы все обезумели, раз верим в вас, и захотела всех нас «излечить». Но разве можно лечить здоровых людей? Я просто сделала всё, дабы она никого не покалечила!       «Так, выходит, единственная, кто не верит в моё существование — Джинн, — быстро сделала вывод Лариса. — Не верит до такой степени, что и другим не хочет этого позволить… что ж, я никому не навязываюсь, это её право не признавать меня. Но нельзя и заставлять людей не верить в того, в кого они желают. Джинн определённо была не права, когда объявила инакомыслящих сумасшедшими… трудно поверить, что она поступила так. Всё же Монштадт — город свободы, и Джинн уважает эту ценность, наверное, больше всех. Как так вышло, что она решила фактически ограничить людей? Может, мой культ… или скорее культ меня как Богини, представляет опасность, потому Магистр и поступает так? Другого объяснения нет, не могла же Джинн просто так начать давить людей… но спрашивать у Барбары бесполезно: она не скажет правды. В любом случае, я слишком хорошо понимаю, что бывший пастор и так не совсем откровенна: власть определённо была взята не так просто, как говорит она — скорее всего это был вооружённый переворот, да и жители массово начали верить в меня неслучайно… такие вещи никогда не происходят просто так... минутку: так значит, теперь глава страны — Барбариска!.. я не знаю, хорошо это или плохо для Мондштадта, сможет ли она возглавить людей или нет, но понимаю, что из-за того, что она сейчас здесь, работа в городе, как я и боялась, встала, ведь теперь ни она, ни Джинн не исполняют обязанности Магистра… а я-то изначально просто переживала за прихожан, которых теперь некому утешить! Да тут весь город под угрозой! Как угодно, нужно вернуть Барбару в Мондштадт, чтобы она либо сама начала работать, либо (а лучше и) вернула Джинн — или всё разрушится…»       Прежде Лариса, надеясь на то, что Джинн пошутила и никакого Культа на самом деле нет, думала поручить «пастору» заботиться о людях ради неё, великой Богини Лары, но теперь стало ясно, что говорить нужно о другом.       — Выходит, теперь правитель города — ты?       Барбара приободрилась:       — Выходит, что так…       Она хотела произнести речь и сказать о том, что Мондштадт готов с радостью принять свою Богиню, но Лара её перебила. С укором посмотрев на девушку, она спросила:       — Что же ты здесь тогда делаешь? Ты, правитель Мондштадта, развлекаешься со мной? Неужели у тебя так мало работы?.. а ведь Джинн пахала с утра до вечера… неужели ты безответственно относишься к своим обязанностям?       Барбара встретилась глазами с Богиней, и ей показалось, что Лариса сейчас заплачет.       — Как же так, Барбара?..       Лицо новой Главы Церкви и по совместительству Магистра Ордо Фавониус начало покрываться пятнами (вернее, могло начать покрываться — всё же в этом мире пока нет такого)… как неудобно получилось… а хуже всего то, как смотрит Богиня!       Всё же было так хорошо ещё минуту назад… может… может удастся отвлечь на что-то Богиню?..       Недолго думая, Барбара специально (но как бы случайно) упала с кровати. Увы, на этот раз обман был очевиден.       — Барбара, ты ведёшь себя недостойно, — Лариса поджала губы. — Мне не хочется сравнивать тебя с сестрой, но Джинн в такие моменты обычно падала из-за недосыпа, а не для того, чтобы поменять тему.       У Барбары перехватило дыхание: она… она!..       — Я думала, в роли правителя ты будешь вести себя достойнее…       Барбара шмыгнула носом…       «Не надо было так давить на неё, — ужаснулась Лара. У неё в горле встал ком. — Она… она плачет!..»       А как «пастор» могла не плакать? Её божество, её счастье сказала ей, что она плохо исполняет свои обязанности… это было правдой — это несомненно было правдой       — но как было больно это слышать от неё!..       — П-простите… — пролепетала Барбара и неожиданно бухнулась Ларе в ноги. — Я виновата… я взяла на себя обязательства, желая сделать людей счастливее, а в итоге бросила их… и... я хотела помочь вам... но не смогла!..       Девушка разрыдалась окончательно. Ларисе хотелось опуститься рядом с ней на колени, но она слишком хорошо понимала, что если она так легко поступит с Барбарой, больше у неё не получится надавить на бывшего пастора также, как сейчас, а значит, Мондштадт продолжит разрушаться...       Ради жителей... Стоит постараться... Жалостливо погладив девушку по волосами, «Богиня» негромко сказала:       — Ещё не поздно всё исправить, — сиплым голосом чуть слышно проговорила Лариса, не замечая, что по её щекам катятся слёзы, и, собравшись с духом, чуть громче прохрипела: — Извинись перед теми, кого обидела. На… назначь достойных людей на посты. Ты можешь сделать Мондштадт лучше, если захочешь. Ты можешь спасти брошенных тобою людей. Спасти всех, кого захочешь... Я в тебя верю!       — Я… я поняла вас, Богиня, — сквозь слёзы улыбнулась Барбара. — Я сделаю всё так, как вы желаете! Когда вы посетите Мондштадт вновь, вы увидите, как я стараюсь заботиться о людях…       — Делай это не ради меня, — мягко сказала Лариса. — Делай это для них!       — Нет, — позволила себе возразить Барбара, и, поцеловав руку Лары, сказала: — Всё-таки я сделаю этот ради вас! — и выбежала.       После побега Барбары Лариса несколько минут просидела неподвижно. Она чувствовала, что поступила правильно, когда заставила Барбару вернуться в Мондштадт, но каждый раз, когда в голове всплывало заплаканное измученное лицо нового Магистра, у неё сжималось сердце.       «Это что, слеза упала? — неожиданно осознала Лариса, увидев, что прозрачная капля растворилась на рукаве её кимоно. — Я… могу плакать?..»       Прикоснувшись к своему лицу, «Богиня» поняла: да. Похоже, она способна плакать. Интересно только, отчего…       «Встреча с Барбарой была для меня очень тяжёлой, — подумала Лариса. — Я не думаю, что выдержу такое же прощание с Ноэлль…»       Но Ноэлль так не думала. Только Лара подумала о том, что очень хорошо, что горничная-рыцарь не была вызвана ей одновременно с Барбарой и ей не пришлось отвергать двух девушек сразу, как раздался громкий стук в дверь. Лариса хотела промолчать и быстро легла на кровать, притворившись, что спит, чтобы ни с кем сегодня больше не разговаривать, но стучались к ней, похоже, из вежливости. Не услышав «входите», Ноэлль ворвалась к «Богине» в комнату.       «Это конец, — подумала Лара. — В таком состоянии с точно не смогу выиграть эту схватку, даже если принять во внимание то, что Ноэлль менее настойчива, чем Барбара и изначально шансов против ней у меня больше…»       Она ошибалась.