***
— Эй, Пуффендуй! Это было первое, что Аманда услышала в свой адрес несколько месяцев назад от незнакомой девушки, чей высокомерный взгляд оценивающе скользил по ней, остановившись на мантии с желтой оторочкой. Он будто выносил вердикт, однозначный и безжалостный. Но Аманда была не из тех, кто позволял так с собой обращаться. — У меня вообще-то имя есть. Аманда Грант! — сказала Аманда и театрально поклонилась. — Так это ты Имельда? Приятно познакомиться… хотела бы я сказать. Я бы ни за что сама не пришла, но меня сюда Алби Уикс отправил. — Ха! Да неужели. Тот тип, что возится с улучшениями для метел? — ответила Имельда только на последнюю реплику, демонстративно проигнорировав остальное. — И теперь он тебя в это втянул? Новенькую соплежуйку? Это, конечно, повысит его шансы на успех. Ты сама наивность, я смотрю. Взгляд Имельды оставался скептически-ледяным, не терпящим возражений. Мало кто в замке любил Имельду из-за ее прямолинейности, поэтому она ничуть не удивилась такому выпаду. Она только продолжала смотреть на Аманду так, будто на ее месте находился флоббер-червь. В ответ на это Аманда мгновенно достала метлу и поднялась в воздух, не давая Имельде шанса договорить, похвастаться своей ролью капитана команды по квиддичу или хотя бы объяснить правила гонки. Глаза Имельды расширились, но натренированные руки быстро схватили метлу и повели ее вперед. И кто сказал, что пуффендуйцы должны быть милыми пушишками? Упорство, терпение и верность не обязательно превращают человека в послушного работягу. С таким набором качеств может получится и отчаянный лудоман, который упорно и терпеливо будет ставить всё больше и больше денег на зеро, сохраняя верность себе. Кажется, это был как раз случай Аманды. Аманда не любила проигрывать. Она резво пролетала через кольца на стадионе для квиддича, разбираясь с маршрутом прямо на ходу. Несколько раз она чуть не врезалась в трибуну, несколько раз — в дерево. И даже смогла увернуться и не сбить идущего по земле студента с Когтеврана. Она летала криво, рвано, без навыка и стратегии, но очень смело и быстро: быстрее, чем кто-либо другой. — ОТСОСИ, Имельда! — крикнула Аманда почти перед самым финишем. «Что сделать? В смысле? Ей? Так у нее нет…», — не поняла Имельда, на одну секунду замедлившись. И Аманда пересекла финишную черту на эту самую секунду раньше. — Ох… — пыталась отдышаться Аманда, едва удерживаясь на ногах. — А это было… Здорово. Представь, мне даже понравилось. Скажи же, я хороша? — Ты выиграла, это правда. Но по одной гонке судить нельзя. Ты просто носилась как сдувающийся шарик по комнате. На более сложной трассе сдуешься. Ты просто зеленая сопля, которая много о себе думает. Не думай, что можешь так легко заслужить мое уважение, — ровным тоном сказала Имельда. — Засунь себе свое уважение сама знаешь куда. Увидимся! — весело отозвалась Аманда и поспешила уйти. — Увидимся, — повторила Имельда, провожая эту странную новенькую взглядом. И в этом взгляде блеснул едва заметный огонек. «Нет, с этой стервой мы точно не подружимся. Я хоть и дала ей отпор, но каждый день такое терпеть — себе дороже. Я буду ее обходить за две мили», — подумала Аманда, возвращаясь в замок. Но обходить ее не получилось: Аманда то и дело натыкалась на нее в Большом Зале и на занятиях. Глаза сами собой находили в толпе каштановую макушку Имельды и блуждали по ее волосам, всегда собранным в тугой низкий хвост. Она раз за разом видела эти высокие скулы, усеянные веснушками, и слышала знакомый беззастенчивый смех — иногда снисходительный, наполненный чувством собственного превосходства, а иногда — живой, настоящий. А иногда Аманде казалось, что те минуты странного разговора с этой притязательной девушкой — это лучшее, что вообще происходило с ней за всё время в Хогвартсе. Настырная гриффиндорская бабень Онай раздражала ее, а от излишне милой однокурсницы по имени Поппи ее тошнило. Внешний вид Аманды с этими забавными кудряшками и чистыми синими глазами совсем как у лунотеленка производил на окружающих ложное впечатление, и те вовсю лезли к ней. И в ужасе разбегались, сталкиваясь с ней настоящей, чему Аманда была только рада. На этом фоне слизеринская выскочка казалась самой приятной из возможных компаний, и Аманду то и дело посещала мысль подойти к ней и заговорить с ней первой. Что до Имельды, то ее ситуация была еще хуже. С тех пор, как квиддич отменили, Имельда выла и лезла на стены от скуки и обиды. Ее таланты оставались не у дел, и она чувствовала себя птицей, посаженной на цепь. Крепкие мышцы таяли на глазах, а внимание, заполненное только вселенской тоской, рассеивалось. Терялся и сам вкус к жизни. Видимо, вместе с аппетитом, и она лениво возила ложкой по тарелке на завтраках. С каждым днем ей становилось только грустнее, и даже организация гонок на метлах не могла заменить ей ощущения от игры, потому что никто не был ей ровней. Но эта новенькая… Будто венгерский хвосторог, или какой-то другой величественный дракон, она прилетела в ее жизнь из ниоткуда и вдохнула огонь в ее душу. Она не обиделась на прямоту Имельды и не сдалась во время соревнования. Собрала все ветки по дороге, но долетела до конца. Она не залилась слезами в ответ на ее подколы, а ответила ей тем же. Первая в школе, кто до этого додумался, кроме, разве что, Леандера Пруэтта. Она была особенная. Другая. И даже оскорбления от нее были какие-то приятные. — И как тебе новенькая? Она поехавшая, да? Правду о ней говорят? — спросила Нерида, соседка Имельды по комнате. — Правду. И знаешь, наверное… Я бы хотела с ней подружиться.***
Аманда стояла у стены, за которой они прятались минуту назад, и смотрела прямо в карие глаза Имельды. Она разглядывала каждую нижнюю ресничку, каждый отдельный волосок, густо накрашенный угольной тушью. Она любовалась умело нанесенным ровным краем черной подводки на нижнем веке, уходящим в мистическую дымчатую тень, которая так выгодно подчеркивала хищный взгляд своей обладательницы. Она видела смазанную стрелку у левого глаза. — Чего уставилась? — спросила Имельда. — У тебя тут… — ответила Аманда и протянула руку к ее лицу. Имельда едва заметно вздрогнула, когда подушечки пальцев Аманды достигли ее кожи, но больше не пошевелилась и не стала возражать. Аманда убрала лишнюю черноту слева, исправляя правую сторону для симметрии. — Вот так, — сказала Аманда, задержав руку на лице подруги на секунду дольше необходимого. — Спасибо, — ответила Имельда. — Заклинанием же можно было. — Постоянно забываю об этом, — пожала плечами Аманда. Девушки побрели по коридору в сторону северных ворот и вышли на лужайку у большого фонтана. В этот день стояла теплая осенняя погода, и почти все студенты старших курсов, у которых был перерыв, слонялись по двору или отдыхали на лавочках. Имельда повернулась к Аманде и спросила: — Хочешь отыграться? — покрутила она золотую монетку между пальцами. — Нет, — ответила Аманда, безуспешно пытаясь выхватить галеон из ее рук. — А я вижу, что да, — усмехнулась Имельда. — Боишься, что не сможешь вынести череду поражений? — Нет, — твердо ответила Аманда. — Так как было — не хочу. Надоело. Сказать тебе по-честному, Рейес, мы с тобой занимаемся какой-то херней. Будто бы мы два рыжих мальчишки, а не две взрослые девушки. Мне было весело летать с тобой на метлах, но взрывных лягушек я подсовывать больше никому не буду, увольте. — О-о-о, — протянула Имельда. — Так малышка хочет играть по-взрослому? Есть у меня одна идейка. Девушка обвела взглядом двор, приоткрыла рот, улыбнулась и посмотрела Аманде в лицо. — Соблазни кого-нибудь быстрее, чем это сделаю я. Имельда ожидала какой-то более бурной реакции, но Аманда выглядела необычайно буднично, как будто они обсуждали, что ели на завтрак. На секунду ее выражение лица стало странным, но Имельда не смогла прочитать, что это за эмоция. — Любопытная идея, — отметила Аманда. — Но, во-первых, что, если я не захочу? А во-вторых, я не знаю всех нюансов твоих отношений с окружающими. Вдруг ты тайно с Гарретом трахаешься, а мне преподнесешь это как новое достижение? — А ты проницательная, — ответила Имельда. — И правда трахаюсь. Не знала, как тебе сказать, когда ты мне сообщила, что ты тоже. Аманда только пожала плечами, вообще не удивившись такой новости, будто давно догадалась об этом сама. А Гаррет Уизли, издалека увидевший идущих вместе девушек, попытался незаметно встать с края фонтана и скрыться в толпе. — Идиот, — улыбнулась Имельда. — Короче, я не имела в виду прям такое. Просто получи любой знак внимания, очевидный, и я должна это увидеть. И без амортенции! Игра должна быть честной. — А кого очаровывать-то? — равнодушно ответила Аманда. — Ты сама можешь выбрать свою жертву. Девушки огляделись. — Нет, не Сэллоу, это брехло ко всем подкатывает, это не считается. А на его слепого приятеля даже не смотри, его семья тебя убьет, если узнает, — сказала Имельда. Секунду она подумала. Имельде казалось, что сейчас она готова на что угодно: хоть полностью отказаться от этой затеи, хоть сделать ее еще жестче. Что угодно, лишь бы Аманда перестала быть такой холодной и отстраненной и снова стала той горящей как феникс соперницей, с которой интересно просто находиться рядом, и не важно, проигрывать ей или побеждать ее. — Ну ладно, зануда, у меня есть еще вариант. Не очаровывай. Заставь стонать. — О! — радостно ответила Аманда. — Это я могу. Знаю пару подходящих заклинаний… — Во имя Мерлина, Аманда! В хорошем смысле стонать. Не от боли. — А если всё вместе? — ухмыльнулась Аманда. — Любым способом? Это я могу. — Можно и так. Да, абсолютно любым. — Я в игре! — нетерпеливо хлопнула в ладоши девушка, отчего Имельда довольно облизнула губы. Аманда задумчиво оглядела двор, проходясь глазами по гуляющим студентам. Несколько раз ее взгляд останавливался, что-то прикидывая. А потом в уголке ее радужки что-то просияло. — Я выбрала, но я не хочу заранее говорить, кто это. Надеюсь тебя удивить. Могу записать на пергаменте с фиксацией времени или типа того, как мы делали с подменой мантий? — Ага, без проблем. Тогда я поступлю так же. Готовься проиграть, Пуффендуй! — Не забывай, змеюка, что пуффендуйцы славятся своим упорством. Ставочки повысим? — Десятка, — с вызовом ответила Имельда. — О, на половину барной карты Сироны хватит, мне нравится. Смотри не разорись. Начинаем с завтрашнего дня, а то сегодня я утомилась. Но и Имельда, и Аманда были теми, кто никогда не ищет легких путей. И каждая считала себя самой умной. Или точно умнее, чем другая. Они еще не знали, что загадали друг друга.