Ретичелла

Когда ты рядом с кем-то, никогда не задаёшься вопросом "Почему". Всегда знаешь, что он или она всегда будут рядом с тобой и ни за что не бросят, каким бы ты не был. Но когда что-то пропадает, уходит на время, пусть даже совсем не долгое, ты начинаешь понимать, как же сильно обесценивал себя и его. Каждое воспоминание наравне с кучей бриллиантов, а каждое ласковое слово всё равно что поток другого мира. Ты ли это прямо сейчас рядом с ним? Правда ли то, что всё это вообще с тобой происходит? Любовь такая чудесная если её познать до конца, а ведь все способны на это. Это не невозможно. Если ты можешь почувствовать любовь, проявить её, пусть даже она не будет взаимной, уже здесь можно понять свой огромный внутренний мир, узнать себя. Любить нужно всех: себя, людей, мир, страну. И только обманутые свои же побуждения изменят тебя навсегда. Но все неизбежно меняются. Будь ты ребёнком или взрослым это произойдёт. И самый невинный ведомый человек перевоплотится в серьёзного и жестокого мятежника. Место, где он проживал тоже поддастся изменениям и потеряет прежние мягкие тона, заменяя их на резкие и мрачные. Порой, даже оборванные и сожжённые. Он уже не видит своего бывшего наставника, он видит только себя и чувствует, словно наставника никогда не было. Внутреннее эго начинает пробуждаться, разрастаться и поглощать до тех пор, пока сам человек не умрёт и останется после него только оболочка и наставления. * * * Может быть он и был любящим в этой жизни, но точно не сейчас. Он утратил себя прошлого, замазав глаза тьмой и проколов уши гвоздями. Сейчас он видел только себя в свету и слышал свои прекрасные речи и наставления. Люди перед ним превращались в листья, улетавшие по его ветру и, к несчастью для них, всегда возвращавшиеся обратно в ловушку из ржавых игл. Уже с самого начала он понимал к чему приведёт всё, но отступать не хотел ни на шаг. Это было бы глупой ошибкой, тем более после всего провозглашения, этой странной, но такой нужной всем речи перед почти всей страной. Да, они были с ним, они настраивали город против всех и желали изменений и право возгласа свободы. Эти люди шагали вровень с ним, кричали и поглощали бунтарство. Подумать только, им за это ещё и платят! Возможно, остальным жилось не так хорошо, приходилось буквально прятаться и спасаться от этих "ударов" судьбы. Но проходили дни, недели, месяцы. Ничего так просто не остаётся, приходилось усложнять тактику, ведь обычными криками и пакостями страну не изменишь. Вон как вспыхнул дорогой Первый министр, собирая немедленно со всех жителей пошлину, тем самым укрепляя стражу морали и нравственности. Вступление в стражу только приветствовалось, по крайней мере, тем, что и там платили немало первые дни точно. Были надежды, вырывалась из рук вера, люди хотели чтобы всё вернулось на круги своя. Жить в холодном доме без еды, без света приходилось тяжело. Увы, ведь теперь мало кому было дело до торговли, медицинской помощи - все заняты протестами власти и наоборот, а на небе уже который день не выглядывало солнце. Когда начали происходить эти события, в голове у Полдрона сверкнула идея, поглотившая его душу до конца. Он решил более жестоко обращаться ко всему, эта мысль навлекла на действия, до которых он никогда не хотел дотрагиваться. К сожалению. В месте, где человек готов жить вечно нет того, чего мы правда ожидаем. Наше счастье - это вечная трудность происходящего и непрекращающаяся жажда воды. Он был прекрасно одет. Пожалуй, даже прекраснее, чем кто-либо из сейчас живущих в этой стране. Выразительные черты костюма, улыбка на лице и решительный взгляд всё ещё не делали его по-настоящему человечным. Он был отражением, статуей и грязной свободой, нежели тем, во что он вглядывался, совершая каждое действие. Если разъединить костюм и самого Полдрона, мы наблюдали за абсолютно разными сущностями, единственное, что объединяло их - это величественность в своё время. С тех пор как над страной обрушился клочок последней надежды, с тех пор, как на глазах у всех провели жестокую казнь, жестокими стали и люди. Он мог выстраивать в ряд своих "подопечных" и раздавать работу, за которую либо брались, либо морально погибали. Находилось много причин не делать что-либо, но твердое отрицание командиром пробивало непробиваемое. Делай - или умри, исчезни. - В этом мире больше нет смысла совершать поступки и дела, какие делают все снаружи. Поэтому мы должны перейти к чему-то более масштабному, провоцирующему народ и власть! Если мы не можем ударить по всем физически, то, как говорил мой знакомый, психически можно раздавить, - он ударил кулаком в ладонь, произнося последние слова. Глаза наливались жестокостью и жаждой власти. - Мы здесь главные. Наши слова становятся законом с каждым днём и теперь с этим придут совершенно новые времена. Я ведь прав? Голос понизился, требуя одобрения своим словам. Люди же быстро закивали головами и нервно засмеялись. Было бы очень глупо если за отрицание слов этого человека пришлось повидаться со смертью. Каждый в этом здании был одет в белые плащи с огромным капюшоном с прорезями для глаз. В этой одежде было удобнее всего остаться незамеченным и неизвестным. Один из пришедших подошел ближе, снимая с себя капюшон и неловко смотря вниз. - Господин Полдрон, не считаете ли Вы, что и всё что происходит сейчас в городе вполне достаточно? Я ни за что не отказываюсь от ваших идей, но пожалуй нужно просто время. - Ты сейчас серьёзно? Сколько уже наших людей сидит в тюрьме? Да уж мне плевать на самом деле на них, еда по крайней мере съедобна, значит выжить могут. Но сейчас у нас в этом месте, - он взял в руки первый попавшийся листок в руки и разорвал его, - я требую большего. Времени и так прошло немало, но чего мы добились? Ничего! Настал тот момент, когда просто приходится действовать не по плану. - Это было приглашение на мою любимую группу... - второй из пришедших (их было всего трое) тоже приблизился, наблюдая за тем как их главарь раздирает в клочья бумагу. - Но, наверное на их концерт никто и так не придёт. - Не волнуйся, представление должно было быть и так пару месяцев назад, - первый похлопал товарища по плечу, после чего развернулся обратно к Полдрону. - Та-ак, какой план? Полдрон встал, оставляя в руках маленький остаток от бумаги. Он часто её перебирал в руках, от чего те потели и сжимали бумажку ещё больше. Каждый раз, шагая из стороны в сторону, он что-то бормотал под носом, но вовремя взял себя в руки и накинул белый плащ. Повернувшись к первому он улыбнулся и пару раз кивнул. - Верно. Верно, нужен план. Надёжный план! Видишь ли, я знаком-... Дверь приоткрылась и колокольчики наверху весело зазвенели. В здание зашёл человек, совсем не известный троим. Они быстро накинули капюшоны, не выдавая свои лица и ушли за прилавки. Всё-таки они находились в магазине. Различные ненужные вещи, схожие с барахлом лежали на полках так, словно их нужно было приобрести. Растения, журналы, пустые бутылки из-под воды, набор канцелярии и даже поношенная одежда. Всё было в этом маленьком и довольно тесном магазине. В углу магазина была лестница, прикрытая огромными растениями. Скорее всего путь перекрыт намерено. В магазин зашёл молодой житель, такой воодушевлённый и радостный. Придя, он начал осматривать каждую полку, тихо что-то бормоча себе под нос сразу всё, что приходило в голову. Яркие обложки журналов "Всё о синеве" или "Модники и модницы в пике голубой вечеринки" манили на их прочтение. Сейчас трудно было достать подобное. Даже если выпуск был уже старый, многие хотели вспомнить весёлые лица на картинках. Парень взял один из журналов, повертел в руках, пролистал пару страниц и положил обратно. То же самое происходило почти со всеми вещами, исключая пункт "пролистать". За спиной раздался кашель, он обратил внимание, откладывая новую вещь для изучения, и оглянулся. Перед ним были четверо людей в одинаковой одежде, местами мятой и грязной. Но, кажется, это совсем не волновало пришедшего. Более того, он улыбнулся ещё шире и помахал рукой. - Вы здесь консультанты? Знаете, здесь так необычно. Честно, словно наконец смог оторваться от всей этой суматохи в городе! - Да? Мне казалось снаружи совсем никого нет. Знаешь, следует быть внимательным в настоящее время-... Эй! Один из консультантов толкнул локтем говорящего и слегка поклонился, не снимая капюшон. Все сейчас нервничали и совершенно не знали что делать. Оставалось только полагаться на ближайшую импровизацию, но никто не был уверен, что она сможет помочь. Успокаивало, что пришедший был всего один. - Прошу прощения за моего товарища, он сегодня словно не в себе. Мы можем Вам чем-то помочь, господин...? - Меня зовут Армет, просто Армет и никак иначе, - один из находящихся в белой мантии отвернулся, отходя от остальных дальше и дальше. Видно присутствие Армета его напрягало. - Знаете, никогда не думал, что столько всего можно увидеть в магазине. Ну, вы наверное слышали, я раньше был слепым, - в руках вертелась очередная вещица. - Великий, мудрый, решительный, прекрасный Зонтик подарил моей душе новое преображение! Я так счастлив! - он поднял вещицу вверх так, словно вкладывал в неё всю свою судьбу и жизнь, преподнося это Зонтику. Но после одумался и положил вещь на место, немного откашливаясь. - М-да, счастлив. В общем я особо ничего не ищу, но был бы признателен, если у вас найдется пара свечей. Он остался стоять на месте и стыдливо потирать носком ноги пол, пока двое в белых мантиях ходили по магазину и искали свечи. В мысли начинали проникать дурные наставления самому себе совсем неожидано, парень быстро замахал головой в разные стороны, пытаясь доказать себе то, что "Великий Зонтик такого бы не допустил". Своя же рука ударила по лицу и теперь все мысли были сосредоточены на боли в щеке. Он успокоился и продолжил ожидать консультантов уже у кассы. Один из них зашёл за прилавок и достал из ящика коробку восковых свечей. Всего в коробке оставалось 4 толстых свечи, но Армет только поблагодарил обоих за помощь и взял то, что было. Всё равно сейчас трудно достать даже эти чертовы свечи, так что бери пока дают. В следующий раз их здесь может и не быть. После платы за свечи, перед тем как уйти, Армет остановился прямо у двери на выходе и, придерживая её, обернулся обратно к продавцам. - Знаете, совсем скоро в нашем храме будет наставление. Впрочем, они бывают почти каждый день, Морион не перестаёт удивлять, право же. Но через пару недель он обещал что-то очень вдохновляющее на наше спасение, понимаете? - он медлил и хотел сообщить совсем другую новость, но не хотел оставить своего экзарха на заднем плане. Так как одна рука была занята и придерживала коробку, свободной рукой Армет пощелкал пару раз перед лбом и нервно дрогнул. - Да что же я... Просто в этот день я тоже буду выступать перед всеми. Для меня это честь, понимаете? Да? Я был бы очень рад, если и вы все тоже придёте. К-хм... До скорого, наверное у вас так много работы. Что же, не буду отвлекать. Дверь захлопнулась, звон колокольчиков снова раздался. Убедившись, что парень ушел, трое сняли капюшон. Они выдохнули с облегчением, снимая с себя тяжесть произошедшего. Полдрон вновь вернулся на своё место и посмотрел с презрением в лица троих, стоящих перед ним. За всё это время только один так и не снял капюшон и не промолвил ни одного слова. С самого начала их встречи этот человек боялся всего происходящего, его руки дрожали, он не хотел показывать свое настоящее лицо, называть имя. Каждый раз, как происходило что-либо резкое, неожиданное для него, он подрывался с места и пытался скрыться за спины других. Это спасало, его и вправду не замечали и пытались игнорировать. Полдрон ударил обеими руками, сжатыми в кулаки, по столу, заставляя все вещи подпрыгивать и с шумом падать на стол или пол. Он глубоко, но нервно дышал и всё из-за того, что его оборвал внезапный покупатель. Неконтролируемый гнев переполнял его душу и резал горло. Все в магазине старались не попадаться под это ужасное состояние главаря. Хотя они могли догадаться, что такое случится, всё же магазин не заброшен, он открыт и любой человек вправе туда зайти. Они находились здесь потому что просто могли выгнать прошлых владельцев, угрожая их же смертью, а после удачно и хорошо так разместиться, забирая себе всё. Это отличное место! Где-то далеко от самой шумной улицы, от большинства домов с поселением. Почти никто не знал об этом месте. Лишь тщательные поиски могли привести сюда блуждающего жителя. Просто и главное без всякого труда и документов. Как дикие животные они отнимали у других и присваивали себе. Их рассуждения становились дикими и совсем не человечными. Что уж там ждать дальше, если всё начинается с этого и совсем не контролируется? - Во-первых, мы должны закрыть это заведение к чертям, мне хватило и этого заносчивого кретина, - взяв себя обратно в руки, он вернул диалог. - Пусть все считают, что здание заброшено, так к лучшему, - на стол положили монеты, собранные с Армета за свечи. Полдрон взял одну в руку и начал катать её по столу, незаметно успокаиваясь и отвлекаясь на эти махинации. - Во-вторых, я не договорил на счёт плана. У меня есть один знакомый, с которым я давно отсиживал за одной решеткой. Знаете, он хорошо подходит нам для моих следующих действий. Настоящая жертва, ха-ха! - Простите, я не ошибся? Вы сказали "жертва"? Главарь приподнял голову и выгнул бровь. Этот вопрос застрял костью в горле. - А ты имеешь что-то против? - Совсем нет, господин Полдрон. Ни капли возражения! - человек выпрямился и отошёл на пару шагов. Хватило одного вопроса для того, чтобы потерять часть своего мнения и отдаться чужому. - Так что Вы хотите сделать? - Мы его похитим и будем держать у себя, пока люди не хватятся его. После потребуем взамен на него власть. Естественно, чтобы всё прошло гладко, он не должен остаться невредимым, люди подумают, что это шутка. Ха! - после, немного подумав, его словно осенило. Глаза так и сверкнули от идеального плана. Он добавил. - Его зовут Жак, но знаете, теперь для меня это не самое интересное. Я знаю как мы подожжем ситуацию лучше! Он вышел из своего места, закрыл все окна, убедившись, что их совсем никто не слушает и выключил свет. Табличку "Открыто" снаружи он поменял на "Закрыто", после чего недолго думая добавил: "И никогда больше не откроется". Затем, полностью уверенный в своем укрытии, он вернулся к своей небольшой команде, что на данный момент присутствовала. Остальные люди наводили большую суету в городе. По крайней мере старались. Пока Полдрон пытался полностью изолироваться от всего живого и мёртвого, остальные нашли маленькие табуретки. Поставив их рядом с кассой, они удобно разместились. Кто с чем, всё было под рукой, это же целый магазин! Несмотря на закрытые шторами окна, было видно, как ночь потихоньку подбиралась и проникала в страну. Даже если облака полностью заслоняли небо, стало темнее. В этом закрытом заведении сидели четверо людей, один из них называл себя главным и отвечал за всё, произошедшее в стране. Это не приносило пользу и только цепляло, но не захватывало власть. План казался безнадёжным, держать в этой колючей лозе почти не удавалось. - Мантия, дорогая моя, ты совсем сегодня притихла. Назвав имя одного из присутствующих все обернулись на сидящую вдали от всех девушку. Она не снимала капюшон и всегда оставалась в своей "форме", где бы она не находилась. Услышав своё имя, она дрогнула, но постаралась держать себя в руках. Конечно, Полдрон просто издевается над ней и пытается сподвигнуть её на бунтарские против этого действия. Но надежда рухнула ещё со дня смерти старушки, которую она так ценила и почти боготворила. Руки полностью опустились. Теперь, чтобы выжить в этих условиях, не дать увидеть себе очередную смерть, она пообещала что встанет на сторону Полдрона, если больше ничего нельзя предпринять. С каждым днём она слабела духом и каждый раз от неё требовали большего. Она получала боль и страдания, но старалась больше их не чувствовать и полностью уйти в новый созданный собой мир. Теперь она не чувствовала прежнюю себя, она разучилась рисовать и видеть цвета, кроме алого. Таким был огонь в её глазах каждый день. И даже сейчас, сидя здесь, под огромной маской и плащом она видела цвет огня. Она дышала пеплом и слышала треск. - Да, сэр. Всё что сейчас бедная девушка и могла произнести. У неё ещё были мысли, но она лишилась и речи. Той прекрасной речи, которой наставляла и которой уверяла многих на процветание и свет. Она вкладывала веру и была всегда решительной. Но не теперь. - Ты знаешь, что я не люблю когда передо мной, если нет никакой причины, прячут лицо. Так? Знаешь же! Она знала, что он врет и смеётся над ней. Он просто хотел увидеть её жалкое лицо. Но нельзя было идти против него, она сняла с себя капюшон, смотря вниз. Поднять глаза наверх просто не хватало сил. Мантия тяжело вздохнула. - Да, сэр. Двое других начали перешептываться и хихикать, иногда показывая на лицо Мантии. Да, возможно за последнее время оно стало не самым прекрасным и ухоженным лицом во всей стране, но чего они ещё ожидали? Глаза, под которыми были огромные мешки, но это не сразу кидалось в глаза. Хуже всего был огромный шрам на пол-лица, поставленный в одной из набегов по улицам. Может сейчас все не могли уже прежде кричать и смеяться, они делали это по нужде. Не делаешь - тебя не платят, а значит ты просто не сможет что-нибудь поесть. - Мантия, ты же хочешь оправдать себя в нашем обществе и не подвести нас? Ты знаешь, что из-за этого могут быть большие неприятности. Кто этого хочет? Кто? - Что Вы, господин Полдрон, сэр! - Никто не хочет, правда что! Оба быстро поняли что к чему идет и начали быстро отнекиваться, подлизываясь к главарю. Полдрона это очень даже устраивало, но он смотрел лишь на лицо девушки и с презрением улыбался. - Ну так, Мантия, ты готова к своему персональному заданию? Уверен, тебе очень оно понравится! - Да, сэр. Слова шли мимо неё. Она знала что обращаются к ней и понимала, что скорее всего её ждет что-то ужасное и совсем неприятное. Но что теперь поделать, над ней всё равно будут издеваться до конца жизни. Только смерть разлучит её с этими страданиями, но, загнанная в клетку, она боялась больше всего именно её. Ожидая более оживленного или нового ответа, Полдрон не выдержал, встал из-за стола и подошёл к Мантии. Он смотрел на неё сверху, дожидаясь взаимного внимания. Девушка продолжала смотреть в пол и просто хотела поскорее освободиться и уйти. Хотя было совсем некуда. Разве что в храм, посмотреть на ещё не потерявших веру людей и может, взять веру у них. Голова слегка повернулась в сторону, она взяла в легкие как можно больше воздуха. - Господин Полдрон, сэр, могу ли я отлучиться в храм на полчаса? - Что, прости? - Могу ли я отлучиться в храм на пол часа? - сказала она более громко. Все, кто находился сейчас в здании, услышали просьбу. Начиная с главаря поднялся истеричный смех. Начиная с того же он резко оборвался. Полдрон взял девушку за щеку и приблизил её лицо к себе, чтобы наконец-то всмотреться в эти наполненные страхом глаза. В мыслях у Мантии только образ Смерти. Она видела Полдрона не раздражённым, но таким жестоким по отношению к ней. Он улыбался, но глаза всё выдавали. Он ненавидел её. - Милая Мантия, ты туда и пойдешь. - Правда? - Ну конечно! Через две недели, когда этот имбицил, чёрт бы его подрал, будет выступать со своей речью перед всеми. Знаешь, у меня для тебя особое задание и я уверен, что ты его обязательно выполнишь. Это не просьба, это действие, которое решает - будешь ты жить или нет. Руки ослабли, он отпустил лицо Мантии, давая той опуститься вниз и взяться рукой за щеку. Она покраснела. Кожа тонкая и совсем хрупкая стала за всё это время, в теле просто не хватает питательных веществ и витаминов. Но что она может поделать? Ничего! От боли появились маленькие слезинки на глазах, да, она потеряла себя полностью и уже совсем не верила в своё спасение. "А нужно ли оно мне теперь вообще? Достойна ли я жить? Может, если я выполню поручение Полдрона он перестанет так относиться ко мне?". - Да, сэр. Я Вас слушаю. * * * Это был тихий вечер. Давно не было так тихо, видно сегодня у бунтарей выходной или типа того. Была прекрасная возможность выйти на улицу и, может, найти чем перекусить. Быстро одевшись и причесавшись, чтобы даже в трудное время выглядеть на ура, он вышел из дома и пошёл по выученному маршруту. Одежда может и была местами порванная, где-то зашитая и испачканная, но всё же выглядела очень даже хорошо. Жак прекрасно помнил, где сейчас можно найти неплохую еду на скромный ужин. Весело насвистывая песенку он шёл по улицам, почти никого не встречая. - Эй, приятель, куда идёшь? Двое парней в белых мантиях, закрывавших всё тело включая голову, подошли к парню и положили руки на плечи. Тот, в свою очередь, не почувствовав угрозу, просто пожал плечами и улыбнулся как только мог этим обоим. - Прогуливаюсь, пока меня не хватились соседи. Они у меня такие заботливые! А вообще я хотел набрать кучу продуктов, чтобы устроить знатный ужин. Ага, денег у меня не мало, знали? - О, наверное ты очень щедрый. Но знаешь, нам очень нужна помощь и ты нам, похоже, можешь помочь! - Да, мы в такой беде, но смотря на тебя сразу видно, кто лучше всего справится с этим. Оба наклонились к его лицу, так как сам Жак не был высоким для своего совершеннолетия. Услышав подобные слова, глаза парня просияли, а гордость и мысленная будущая слава звенели в ушах. Согласившись на всё, Жак отложил покупку продуктов, на которые денег на самом деле едва хватало. Они зашли в тупик. Темно и даже сыро, на секунду ему показалось, что он попал в ловушку, но быстро себя переубедил. - Знаете, переулок такой зловещий! Я даже думал, что зря доверился вам двоим. Ох... Почему вы смеетесь? Разве это смешно? Ха-ха-ха... На рот замотали жёсткий скотч. Речь парня полностью оборвалась. Вырваться никак. Каждый ухватился обеими руками на одну руку Жака, сживая её так сильно, что у парня выдался только сжатый писк. Он услышал удар по голове и уже спустя секунду заметил, как в глазах начало мерцать и темнеть. Тело упало на руки этим двум. Всё, что успел услышать Жак - это смех над его наивностью. Он очнулся в неизвестном месте, привязанный к стулу с закрытым ртом. Говорить и вопить что-либо было просто бесполезно, это совсем не поможет. Но он всё равно начал истерить и пытаться высвободиться, тем самым заставляя стул качаться из стороны в сторону. В конечном итоге он просто упал на спину, получая только боль. Небольшой свет включился, к нему подходил знакомый силуэт, но кто это был - он не мог сказать точно. Окна были забиты досками, за окном нельзя было разобрать какое время суток. Сколько он вообще просидел здесь? - Ну, здравствуй, Жак. Давно не виделись, приятель?