Не дай мне упасть

      Подготовку к балу Хао начал с составления списка гостей, и по итогу рассудил, что готовый список необходимо согласовать с братом. Наследный принц отложил перо и поднял, чтобы просушить, лист бумаги, на котором его аккуратным почерком уже были выведены несколько имён в две колонки. Когда же чернила обсохли на бумаге, впитавшись и схватившись, Хао затушил горящую свечу и поднялся с листком из-за своего массивного дубового стола и покинул покои, направляясь к близнецу, которого поселил в соседних покоях, и потому меньше чем через минуту уже стучался в дверь Йо. Дофин с некоторым удивлением встретил на пороге брата. От Хао не укрылся испуг, короткая вспышка которого быстро омрачила добрые и обычно спокойные светло-карие глаза дофина.       — Хао! Что-то случилось? — с поклоном спросил Йо, с интересом и любопытством наклоняя и выворачивая голову, силясь рассмотреть, что написано на листке, который держал принц в руках.       — Нет, не беспокойся, просто хотел обсудить список гостей на предстоящем балу, — со спокойной улыбкой ответил Хао.       — Проходи, поговорим и обсудим в покоях, — с поклоном пригласил Йо, пропуская брата жестом руки. Хао проследовал в опочивальню брата и присел на сундук, что был прислонён к стене аккурат под полэксом, который висел на стене и был объектом неудовольствия Йо: «лучше бы гобелен тут повесил», — не раз говорил он брату.       Хао вошёл следом и присел на стул, который приставил к сундуку для удобства ведения разговора.       — Я хочу, чтобы приглашённые устраивали и тебя, и меня. Итак, начнём… Из мужей, которых я хочу видеть на баллу: королевского лесничего, — Юсуи с его очаровательной сестрой, мадемуазель Пиррет, королевского шута, — Чоколава; ещё главного военачальника — сэра Рена, хоть я его и не очень люблю. Что по дамам: чтобы разбавить не самое добродетельное общество мужей, помимо мадемуазель Пирретт, приглашу сестру Жанну, — настоятельницу монастыря Сен-Мишель и отца Марко из Бенедиктинского аббатства. И, конечно, только для тебя мадемуазель Аннет де Кюри, недоступный холодный объект твоих мечтаний, умнейшая юная дама, в остроте ума и красоте с которой могла бы соперничать лишь её сестра, мадемуазель Клодетт. Помню, ещё при жизни наш отец, упокой Господь его грешную душу, Его Величество король Франциск хотел нас с тобой женить на этих очаровательных сёстрах… Что скажешь, брат? Устроят тебя приглашённые? Надеюсь, ты оценил моё стремление угодить тебе, повинуясь которому я включил в список гостей мадемуазель Аннет? — Хао бросил на близнеца хитрый взгляд. Глаза наследного принца были лукаво прищурены и с насмешливым ожидающим любопытством наблюдали, как дофин отчаянно залился краской при упоминании имени мадемуазель Аннет.       — Хао… Не склоняй меня к греховным думам! — воскликнул Йо чуть не плача.       — О, даже в мыслях не было! — смеясь прищуренным взглядом, с довольной улыбкой ответил принц, — мне лишь любопытно увидеть этих дам, как они изменились, не затупился ли их ум, только и всего. О каких греховных думах ты говоришь, брат мой?.. — промурлыкал Хао, довольный, точно кот на сметану.       — Ни о каких… — тихо пробурчал Йо, чувствуя, как лицо обдало жаром.       — О, неужели предстоящий балл станет днём падения моего добродетельного близнеца?.. Да отбрось ты своё пуританство хоть на один день… — с мягкой улыбкой попросил Хао.       — Один день в грешных забавах стоит месяца смиренной благочестивой жизни… — строго ответил дофин.       — Ох, брат мой, я всё удивляюсь, почему ты до сих пор не отрёкся от жизни в миру с его искушениями и не постригся в монахи или не стал отшельником? — проговорил с лёгкой издёвкой и закатывая глаза, Хао.       — Признаюсь, когда я вернулся в свой Прованс, меня не раз посещали такие думы, но я чувствовал, что душа моя ещё слаба, и я недостоин стать послушником… — отстранённо ответил Йо. Хао, услышав ответ близнеца, только фыркнул и скептически-неверяще вскинул брови.       — Твоя душа слаба?.. Если твоя душа слаба и ты недостоин постричься в монахи, тогда кто вообще достоин? — с усмешкой выдохнул Хао, всматриваясь в такие правильные и красивые черты своего доброго и чистого отражения внимательным взглядом изучая длинные слегка подрагивающие густые ресницы, по-детски большие широко распахнутые, будто в удивлении, шоколадные глаза, пухлые мягкие губы, такие манящие и запретные, что сводили его с ума, точнее, уже давно свели. Хао покачал головой, отгоняя нахлынувшее наваждение. Нет, больше он не может допустить такую ошибку, которая стоила ему так дорого.       — Всё хорошо? — наивно спросил Йо.       — Да. Ну так что скажешь, утверждаешь мой список гостей? — спросил Хао, выныривая из собственных мыслей в реальность.       — Утверждаю, только зачем ты приглашаешь сэра Рена, если не любишь его?.. — непонимающе спросил Йо, наклонив голову вбок, как зверёк. Тонкую строгую нить сухих губ Хао тронула невольная улыбка, и принц проговорил:       — Йо, меня всегда так умиляют твои детская непосредственность и наивность… Понимаешь, в обществе существуют приличия и законы. Сэр Рен — рыцарь, а значит, не пригласить его на бал было бы огромной грубостью. Я приглашаю его лишь потому, что вынужден, в силу своего положения, повиноваться приличиям, ведь я есть пример для своих подданных, их взгляды устремятся на меня после моей коронации, когда я продолжу править нашим королевством, войдя в права наследования власти после отца, понимаешь? — ласково, точно вёл разговор с ребёнком, объяснил Хао. Лицо Йо приняло задумчивое выражение, которое сменилось капризным недовольством, и, наконец, ответил на выдохе:       — Ой, как же это всё скучно… Не завидую я тебе, брат… Ладно, понятно, опять какие-то сложные вещи, о которых, признаюсь, мне думать лень… Это мой главный порок. О нём я и говорил, когда вёл речь о слабости своей души. Монахи в монастырях трудятся денно и нощно, вчитываясь в тексты Священного Писания, — ответил Йо печально.       — Не самый страшный порок, — усмехнулся Хао, — ладно, брат мой, мне ещё нужно сделать распоряжения по поводу угощений для бала. Думаю, придётся заложить охоту. Ты поедешь со мной, Йо? Обещаю, мушкет оставлю в замке, чтобы больше не смущать твою благочестивую душу, — проговорил Хао с невесёлой усмешкой. Щёки Йо тронул бледный румянец, и дофин слабо улыбнулся, опустив свои светло-карие глаза. Слова брата смущали его и напоминали о не самом приятном происшествии, которое сподвигло дофина на шесть лет удалиться в свою резиденцию.       — Ты же знаешь, как я отношусь к убийствам. Я не поеду, не собираюсь губить чужую жизнь, — твёрдо ответил Йо.       — Но ты же ешь мясо, какой тогда смысл так яро осуждать охоту? — возразил Хао.       — Ошибаешься, брат. Как я уже упомянул, меня посещали мысли о том, чтобы отречься от мирской жизни и уйти в монастырь, которые я вынашивал пару дней, изучая Священое Писание и наткнулся на любопытную мысль: апостол Павел писал в «Послании к Римлянам»: «Ради пищи не разрушай дела Божия. Все чисто, но худо человеку, который ест на соблазн. Лучше не есть мяса, не пить вина, и не делать ничего такого, от чего брат твой претыкается, или соблазняется, или изнемогает». И вот я решил отказаться от вина и мяса, дабы не потакать греховным страстям своего тела, так что уже шесть лет я не вкушаю мяса, не убиваю животных, и тебе советую то же самое, Хао, — ответил Йо с улыбкой, заставив близнеца скривиться от услышанного и посмотреть на него [Йо], как на ненормального.       — А я всё думал, что ты мне ответишь, брат мой, но это услышать никак не ожидал… Надо бы тебя показать придворному врачу, заодно увидишь иностранца при моём дворе. Немец, герр Фауст. Ну, что же ты так скривился, брат? Неужто этот страх лекарей в тебе не изменился?.. — с нежной насмешкой спросил Хао, подмечая перемены в лице близнеца.       — Зачем? Уж не думаешь ли ты, что меня охватило безумие? — настороженно спросил Йо.       — Нет, брат, просто даже я знаю, что отказ от мяса влечёт за собой различные недуги. А ты до сих пор боишься докторов, да?.. Ох, брат мой, меня одновременно пугают и влекут такие очаровательные проявления твоего детского характера… — ответил задумчиво Хао.       — Что-то ты не особенно напуган… — хмуро заметил Йо с невесёлой усмешкой.       — Просто за эти шесть лет пришлось научиться сдерживать себя, — мрачно проронил Хао.       — Рад слышать это, брат. Я верил в тебя, верил и молился о спасении твоей души безустанно, — ободряюще улыбнулся Йо.       — Ну вот твоими молитвами и сдерживал себя все эти шесть лет… Ладно, значит, не поедешь на охоту со мной?.. Как хочешь, — подвёл итог Хао, — мне нужно ещё приказать заложить охоту, поэтому прощаюсь с тобой.       — Езжай, брат! Удачной охоты… — пожелал Йо.