***
Герцогиня Йоркская быстро преодолела длинный темный коридор, не обращая внимания на людей, что ей кланялись. После того, как её деверь стал королем, она быстро поднялась в статусе и, заодно, повысила положение всей своей семье. Теперь де Веры были чуть ниже по статусу, чем Бофорты, но даже это сделало род знаменитым за пределами Англии. Коснувшись ещё не округлившегося живота, Елизавета вошла в покои своей золовки Екатерины. За то время, что девушка общалась с принцессой, они успели подружиться. Поэтому новость о своей беременности герцогине хотелось сообщить в первую очередь именно сестре мужа. Но, к шоку Лиззи, Екатерина была в своих покоях не одна. Девушка сидела на кровати, страстно, с некоторой жадностью, целуя собственного брата. Заметив вошедшую незваную гостью, Екатерина вскочила с кровати. Она открыла рот, желая объясниться, то так и не нашла в себе сил промолвить хоть слово. Потеряв дар речи, она предоставила Уильяму возможность сделать всё самому. — Елизавета, послушай, — он примирительно выставил руки впереди себя, не желая её спугнуть. — Прошу, не говори никому о том, что видела! — Екатерина подбежала к невестке, взяв её за руки. — Сохрани наш секрет, если ты хоть немного дорожишь нашей дружбой! — Лиззи, — Уильям проглотил ком в горле, не в силах смотреть на девушку. Он подошел к ней, положив свою твердую руку ей на плечо. Лиззи растерянно смотрела на брата и сестру, желая стереть из памяти увиденное. — Давай договоримся? Ты будешь молчать. Никто не должен узнать о том, что ты здесь видела. Но если ты расскажешь хоть кому-то… то больше не сможешь говорить никогда. — Я буду молчать, — быстро кивнула Елизавета, глядя на деверя перепуганным немигающим взглядом. — Клянусь своей жизнью. — Хорошо, — он кивнул ответ, пытаясь говорить с ней как можно мягче. — Тебя, наверное, уже ждет твой муж. Но, Лиззи, помни: ни намека не должно поступить в наш адрес. Иначе ты лишишься языка, а может, даже жизни. А теперь иди. Ей не нужно было повторять дважды. Елизавета мгновенно вышла из покоев. Двери за ней громко захлопнулись, заставив девушку вздрогнуть. Она не до конца осознавала, насколько важной информацией она распоряжалась. Если кто-то узнает о связи Екатерины и Уильяма, то их двоих ждет отлучение от Церкви и смертная казнь. Поэтому они бы могли бы предать жену своего брата, подставив её раньше, чем она успеет открыть рот. Это пугало Лиззи больше всего на свете. И она успела уже сто раз пожалеть о том, что явилась к Екатерине без предупреждения и вошла в её покои без стука.***
Генри вошел в кабинет, и все лорды, сидевшие за столом, сразу же поднялись со своих мест, поклонившись королю. Лишь когда он сел во главе стола, мужчины позволили себе сесть обратно. Виночерпий поднес Его Величеству бокал вина, и Генри тут же осушил его до дна. — В чем такая срочность? — уточнил король, вопросительно осмотрев сидящих перед ним советников. — Милорд, пришло письмо от нашего посла в Шотландии, — начал тесть короля. Повисло неловкое молчание, и лишь недовольный взгляд монарха заставил лорда Дорсета продолжить свой доклад. — Он пишет о том, что у Вашей сестры и короля не всё гладко. И пусть королева Матильда уже ждет ребенка, при дворе ходят слухи о том, что король Яков не причастен к этому… — Достаточно, я понял Вас, — Генри остановил его, взмахнув рукой. — И как же моя сестра допустила распространение этих грязных слухов? — О, нет, Ваше Величество, Ваша сестра здесь вовсе не причем, — заинтриговал граф Шрусбери. — Всё дело в короле. Говорят, что он… предпочитает жене общество мужчин. — Это была плохая идея, выдавать Матильду за этого, — принц Уильям попытался подобрать подходящее слово, — содомита. Все в кабинете умолкли. Оспаривать и осуждать решение короля, было крайней степенью неуважения, и все об этом знали. Но, видимо, Уильям был настолько взволнован произошедшей утром ситуацией, что перестал следить за своими словами. Но от Генри этот акт неподчинения не ушел незамеченным. — Если бы я знал о том, какие странности имеются у её жениха, то, безусловно, расторг бы помолвку с Матильдой, — Генри попытался смягчить ситуацию, не желая показаться слабым и оскорбленным. — Но я ведь не Бог, чтобы предвидеть все беды, что могут свалиться нам на голову, не так ли? — Хорошо, что ты не отрицаешь своей вины, — прошептал Уильям, отпив вина из своего бокала. Улыбка медленно исчезла с лица короля. Все лорды удивленно переглянулись, ожидая от монарха дальнейшего вердикта. Но Генри лишь продолжил сверлить брата недовольным взглядом. Уильям, заметив это, лишь усмехнулся, откинувшись на спинку своего стула. — Что? — он беззаботно улыбнулся, не понимая общей паники. — Разве я сказал что-то не так? Или советники тебе нужны лишь ради того, чтоб они слух услаждали? Я говорю правду. — Уильям, мне кажется, тебе стоит извиниться, — тихо попросил Эдуард, сидящий напротив младшего брата. — За что? Разве я провинился? — искренне недоумевал Уильям. Генри же казалось, что он намеренно пытается вывести его на ссору. — Уильям, — сказал король, чуть помедлив. — Ты сейчас же вернешься в свои покои, соберешь вещи, и покинешь столицу. — О чем ты? Что за глупые шутки? — младший принц нервно усмехнулся. Теперь ему казалось, что Лиззи успела разболтать Генри о его грехе, и теперь король злится именно из-за этого. — Не смей, никогда, оспаривать решения своего короля, — безэмоционально приказал Генри. Уильям вскочил с места, взглянув на старшего брата, как на своего предателя и врага. Лишь три месяца прошло с момента смерти их отца, а его уже отстраняют от всех дел и прогоняют из дома. Но, как бы Уильяму не хотелось ответить брату, он понимал, что не имеет право перечить своему сюзерену. Всё поменялось слишком быстро, но он не желал подстраиваться под новые условия.***
В королевском обеденном зале царило гнетущее молчание. Амелия переглядывалась с вдовствующей королевой, пока король раздраженно доедал кусок мяса, что лежал у него на тарелке. Эдуард старался не привлекать к себе внимания, как и Софи. Они знали о ссоре братьев, но не решались обсудить эту ситуацию с королем. Лишь одна Екатерина то и дело открывала рот, пытаясь подобрать нужные слова. — Генри, — прошептала девушка, всё же решившись поговорить с братом. Но спустя секунду она пожалела о своем решении, когда король перевел на неё усталый и гневный взгляд. — Есть ли новости от Изабеллы? — она тут же поспешила перевести тему, не желая провоцировать его на конфликт. — Дядя вряд ли доживет до совершеннолетия своего сына, — ответил он, проглотив еду. — Иззи вот-вот родит, и, если нам повезет, то её сын станет королем в раннем возрасте. — Что же в этом хорошего? Всем известно, что король-ребенок — это не к добру. Все войны и междоусобицы начинались именно из-за недееспособности монарха, — откликнулась Амелия. — Если Изабелла станет регентом при сыне, то мы сможем влиять на политику Испании, — пояснил король с такой интонацией, будто объяснял очевидное неразумным детям. — Не думаю, что Иззи даст кому-то право лезть в её дела, — вскинула брови королева, отпив вино из своего бокала. — Вы все, мои дети, отличаетесь самостоятельностью и темпераментом. — Особенно Уильям, — Екатерина прикусила губу, сказав это достаточно громко, чтобы брат услышал. — На что ты намекаешь? — незаинтересованно уточнил Генри, не глядя на сестру. — Он уже отбыл достаточно времени в изгнании, Генри, — девушка свела брови, жалостливо глядя на брата. — Прошу, прости его за резкие высказывания и пригласи ко двору. — Я не стану этого делать, пока он сам не попросит прощения, — король был тверд в своем решении. — Ты же знаешь Уильяма, он слишком горд, чтобы слезно извиняться, пав на колени, — отчаялась Екатерина, опустив руки. — Это уже его проблемы, — король резко встал из-за стола, выйдя из зала. Екатерина чувствовала себя ужасно неловко. После того, как Генри стал королем, она не могла узнать своего прежнего брата. Из-за многочисленных проблем и ответственности, он стал нервным, нетерпеливым и несколько грубым. Безусловно, девушка не могла винить его в этом, ведь понимала, что управлять государством — нелегко. Но знание о том, что Уильям находится в одиночестве на другом конце Англии, разрывала девушке сердце.