***
В большом зале шумела музыка, пока придворные обменивались шутками. Генри смеялся, сумев расслабиться после долгого трудового дня. Единственным, кто не мог найти себе места из-за волнения и паники, был Эдуард. Принц бегал по коридорам, слыша приглушенные крики своей рожающей жены. Когда же крики стихли, парень замер. В ту же секунду он осознал, что роды закончились, и побежал в сторону покоев Елизаветы. Он долго не решался войти, так как изнутри не раздавалось ни одного звука. Эта тишина его убивала и съедала заживо. Он медленно вошел в комнату, где стояла толпа служанок. На их лицах не было радости, из-за чего сердце Эдуарда бешено заколотилось. Он не смог вымолвить и слова, и вперед вышла старая повитуха со слезами на глазах. Женщина подошла к принцу, говоря как можно тише: — Ваше Высочество, примите мои соболезнования, — она проглотила ком в горле. — Ваша дочь родилась мертвой. А Ваша жена… Сердце принца упало в пятки. В голове пронеслась тысяча мыслей, когда он вбежал в покои супруги. Елизавета лежала на кровати в луже крови. Багряный цвет окрасил белоснежные ткани. Стеклянные глаза замерли, безжизненно глядя в потолок. Светлые волосы девушки волнами лежали на подушках. Из груди принца вырвался судорожный вздох. Он медленно подошел к жене, глядя на её тело немигающим взглядом. Его брови слегка подрагивали, а рот был приоткрыт. Когда он коснулся ещё теплого тела девушки, из его глаз покатились горячие слезы. Эдуард упал на колени перед кроватью, не в силах успокоиться и оторвать от девушки взгляда. Когда-то её глаза игриво блестели, а алые губы так нежно целовали его. Сейчас её губы были бледными, обескровленными, и холодными. Ему было тяжело и больно смотреть в эти мертвые глаза, поэтому руки потянулись к лицу девушки, чтобы закрыть его одеялом. Как только он сделал задуманное, его боль усилилась в несколько сотен раз. Он вскочил с места, ударив ногой кровать. Эдуард закричал так сильно, как только мог. Но даже это не смогло заглушить его боль от потери любимого человека. Когда одна из служанок попыталась войти, принц захлопнул дверь перед её лицом. Он ходил кругами по комнате, переворачивая столы и бросая вещи на пол. Его слезы и крики были слышны на весь дворец. Всхлипнув, он упал на колени, пытаясь вырвать волосы на своей голове. Принц ударил себя в грудь несколько раз, прежде чем перевернуть шкаф с вещами на пол. Его безумный взгляд пал на окно. Быстрым движением он преодолел расстояние до стены, после чего локтем разбил витраж. Ему не надо было долго думать и размышлять о последствиях. Для него всё было кончено. Ему больше незачем было жить, ведь это была бы не жизнь, а существование. Его долгожданный ребенок родился мертвым, а женщина, которой он готов был подарить весь мир, умерла, чувствуя в свои последние минуты жизни лишь боль. Встав в оконный проем, он представил мысли жены, когда она умирала. Его не было рядом с ней. Может, она звала его, хотела, чтобы он держал её за руку? А он, словно стыдливый юнец, побоялся явиться к ней, считая роды, чем-то «личным». Взгляд Эдуарда переместился вниз, где было несколько этажей высоты. Дверь в покои резко распахнулся, и в проеме замер король. Глаза Генри округлились, а Эдуард задержал дыхание, повернувшись к брату. Стоило королю сделать шаг в сторону брата, как принц расслабил руки. Его тело безжизненно полетело во двор, когда Генри успел коснуться пальцем лишь ботинка брата. Король замер на месте, боясь взглянуть в окно, когда он услышал гулкий удар внизу. Пересилив себя, Генри сделал шаг вперед. Там внизу, во внутреннем дворике, слуги окружили тело мертвого принца. Под его головой растекалась лужица крови. Король сделал шаг назад, не найдя в себе сил заплакать. Когда в покои вошла старая повитуха с ребенком на руках, король безэмоционально и тихо спросил: — Кто сказал ему, что ребенок мертв? — Ваше Величество, вышла чудовищная ошибка, — повитуха замерла. — Мы пытались предупредить Его Высочество, но он заперся в комнате. — Я спросил, кто?! — повернулся он к старухе. Старуха продолжила молчать, не желая выдавать никого из своих подчиненных. — Стража! — крикнул король, забрав новорожденную племянницу из рук повитухи. Когда в покои вошли три стражника, Генри небрежно бросил. — Казнить. Их всех. Служанки испуганно закричали. Их мольбы о помиловании смешались в одну кашу, которую король не желал слушать. Он присел в кресло, пытаясь успокоить плачущую девочку, осиротевшую в первый же день своей жизни. Лишь когда все ушли из покоев, он позволил себе заплакать. Как бы сильно он не пытался всю свою жизнь делать вид, что он не нуждается в Эдуарде, он в глубине души понимал, что именно он был его самым близким другом. Лишь ему одному он мог открыться и довериться. Лишь ему он мог предложить самую глупую авантюру, и Эдуард всегда бы согласился, какое бы наказание их не ждало. А сейчас его сердце заполнила печаль. Генри понимал, что он не был виноват, но одновременно с этим знал, что мог предотвратить смерть брата. Если бы он зашел к нему на минуту раньше, то мог бы миновать беды. И сейчас бы Эдуард сидел рядом с ним, держа на руках собственную дочь. Боль от потери жены утихла бы со временем, как и утихнет боль от потери брата. Но за одну ужасную мысль король ненавидел себя ещё больше: «Лучше бы умер Уильям, а не Эдуард» — эхом отозвалось у него в голове, пока он укачивал плачущую племянницу.***
Королевская карета подъехала к воротам скромного дворца. Слуга помог Екатерине выйти на улицу и девушка, немедля, направилась внутрь резиденции. Войдя в зал, она увидела Уильяма, сидящего за столом с бокалом вина. Его лицо было красным, а взгляд затуманенным. Принцесса понимала, что брат запивает горе, но не могла отделаться от навязчивой мысли, что сейчас Уильям был похож на их покойного отца. — Брат, — прошептала Екатерина, привлекая внимание опального принца. Последний раз они виделись два месяца назад на похоронах Эдуарда, однако даже это не смогло примирить Генри и Уильяма. Сразу после процессии герцог Глостер вернулся в свою резиденцию. — Кэти? — он быстро заморгал, не веря своим глазам. Вскочив из-за стола, он едва ли не потерял равновесие, но всё же подошел к сестре, крепко её обняв. — Что ты здесь делаешь? Ты, наверное, устала с дороги? Хочешь, я прикажу приготовить ужин? — Не стоит, я ненадолго, — она смущенно улыбнулась, осмотрев внутреннее убранство дворца. Выглядел он, мягко говоря, как дом обедневшего барона, ведущего затворнический образ жизни. Екатерина знала, что Генри урезал брату жалование, но сейчас он выглядел действительно печально, хоть и делал вид, что всё в порядке. — Прошу, Уильям, извинись перед Генри за свои слова! — Наш брат слишком упертый, — Уильям разгадал её план и вновь сел на своё место, принявшись за вино. — Я уже и забыл о том, из-за чего мы поссорились. — Из-за глупой и бессмысленной мелочи, — девушка вздохнула, сев на соседний стул. — После смерти Эдуарда… — она проглотила ком в горле. Мысли о брате до сих пор отдавались жгучей болью в сердце. — После смерти Эдуарда Генри ведет себя странно. Он стал менее общительным, замкнутым. Ему не хватает твоего присутствия. С кем ему ещё говорить по душам? — Ему всю жизнь было на меня плевать, — бросил Уильям, залпом выпив бокал. — И, ты хочешь сказать, что он желает меня видеть? После смерти Эдуарда? Признай, Кэт, я всегда был запасным. Со мной общались лишь в тех случаях, когда не оставалось других вариантов. — Уильям, — нежно сказала она, привлекая его внимание. — Пожалуйста. Ради меня. — Хорошо, — после недолгого молчания решился он, не в силах сопротивляться её жалостливому взгляду. — Я вернусь.***
Это был грустный день для всего двора. Принцесса Софи, единственная незамужняя сестра короля, отбывала во Францию, чтобы выйти замуж по любви. Из всех своих сестер именно ей повезло больше всего. Но вместе с принцессой уезжала и её мать. Королева Мария попыталась оправдаться, сказав о том, что пробудет с Софи несколько месяцев, прежде чем отправиться в Сарагосу к Изабелле. Но всем при дворе было ясно, что женщина уезжает из-за того, что потеряла влияние на сына. Здесь ей делать было нечего. — Амелия, — прошептала королева Мария, когда Софи уже села в карету. Женщина взяла невестку под руку, отведя её в сторону. — Я когда-нибудь говорила тебе о том, что у меня есть особый дар? — Дар? — нахмурилась Амелия. — Я могу предвидеть будущее, — женщина сказала это с некоторой интригой, хотя на её лице промелькнула печальная нотка. — У тебя будет ещё трое детей. Двое мальчиков и девочка. — Их ждет хорошее будущее? — напряглась Амелия. Она никогда не верила в магию, так как была верующей христианкой, однако такие новости не могли её не заинтриговать. — Я скажу немного, — она проглотила ком в горле, задумавшись. — Все твои сыновья будут хороши в разных сферах. Один сильный, другой — умный. Мой тебе совет, не препятствуй тому, чему суждено сбыться, — сказала она со всей серьезностью. — И, будь добра, польсти своей старой свекрови, назови следующую дочь Марией. — Конечно, мадам, я назову, — кивнула Амелия. Она хотела расспросить у женщины намного больше, но та уже сделала шаг назад. — Поговори с Маргарет, если душе твоей будет неспокойно, — на глазах королевы проступили слезы, но она быстро их вытерла, садясь в карету. Амелия замерла от осознания. Свекровь будто бежала от чего-то, что должно вот-вот произойти, не собираясь возвращаться. Но от чего, и почему Амелия должна обсуждать проблемы со своей пятилетней дочерью?..***
В ворота замка въехала карета. Екатерина улыбалась, получив желаемое. Генри же выглядел несколько недовольным. Пусть Уильям и попросил у него прощения, король не просит брата до конца. Возвращение герцога Глостерского для всех придворных символизировало примирение двух братьев, и лишь в близких кругах знали о настоящем отношении короля к Уильяму. — Ваше Величество, — Уильям поклонился, выйдя из кареты. — Брат, — кивнул Генри, держась сдержанно. Он вздохнул, пропуская брата внутрь. Уильям, проходя мимо племянника, дружески коснулся его макушки, но наследник престола отдернулся, сделав шаг в сторону. Принц неловко улыбнулся, но не стал акцентировать на этом внимание. Когда они прошли в главный зал, король удостоил брата честью сидеть рядом с ним. Амелия же устроилась рядом с архиепископом Йоркским. У них было что обсудить. — Мистер Фармер, — королева повернулась к архиепископу, который уже несколько лет был её духовником. — Я не говорила Вам, но я вновь жду ребенка. — Это прекрасно, мадам, — искренне обрадовался мужчина. На лице королевы появились сомнения, и он тут же взволновался. — Вас что-то беспокоит? — Вы знаете, что моя мать умерла при родах, — кивнула Амелия, опустив взгляд в пол. — После смерти моей невестки Елизаветы, мой страх ещё сильнее усилился. — Я понимаю, — задумался мужчина. — Женщины действительно часто умирают при родах. Но, в большинстве случаев, это можно предугадать. Например, Ваша невестка на протяжении всей беременности чувствовала боли в теле. А в последние дни перед родами она не вставала с кровати. Если у Вас таких проблем не наблюдается, то и боятся нечего. — Вы правы, я всегда чувствовала себя хорошо, — слабо улыбнулась Амелия, но в её глазах всё ещё виднелась тень сомнений. — Но риск ведь есть всегда? — Риск есть везде, — он бегло осмотрел зал. — Лошадь может понести во время прогулки, может начаться эпидемия страшной болезни, можно неудачно упасть с лестницы. Но ведь никто из-за этого не переживает? Если бояться смерти, то можно упустить самое главное — жизнь. — Спасибо, — её глаза чуть блеснули. Слова архиепископа пусть были мрачными, но всё же успокоили её. Свекровь сказала, что у неё будет ещё трое детей, и у неё появилась призрачная надежда на то, что её слова были правдой. — Как Ваш отец? Я слышал, он болен, — поинтересовался мужчина. — Я молюсь о том, чтобы он как можно скорее выздоровел, — старалась надеяться на лучшее королева. — Отец решил отправить Сесилию ко двору. Он считает, что здесь ей будет лучше, чем дома. — Почему же? — удивился архиепископ. — Пусть за городом она наслаждается чистым воздухом и природой, но там она — совершенно одинока. Как и я была когда-то, — пояснила королева. — А здесь у неё появятся сверстники. Вот, взгляните, она уже с кем-то подружилась, — улыбнулась Амелия, кивнув в сторону сестры. — Я знаю этого мальчишку, — ответил Фармер, чуть прищурившись. — Это паж моего секретаря, Чарли Хилл. Скоро станет оруженосцем. — Где оруженосец — там и рыцарь, — задумалась Амелия. Её сестра искренне смеялась, общаясь с мальчиком. Теперь Сесилия была её заботой, и королеве нужно было решить, за кого выдать сестру замуж. — Мальчик умен и обучен грамоте, его ждет нечто гораздо большее, чем рыцарство, — пригляделся архиепископ. — Возможно, он станет клириком. — Тоже хорошо, — согласилась Амелия. — Вы что-нибудь знаете о ссоре между архиепископом де ла Полем и епископом Лэнгли? — Да, Лэнгли недоволен назначением де ла Поля на место в Кентербери, — поверхностно ответил Фармер. — Он долго ждал это место, но в итоге именно Ральф занял это место. А ведь ему чуть больше двадцати. Это очень юный возраст для такой должности. — Вам это тоже не нравиться? — чуть нахмурилась Амелия. — Что Вы, мадам, разве смею я оспаривать кандидатуру, выдвинутую Его Величеством, — усмехнулся Фармер. — Но ходят слухи, что король выдвинул его лишь из-за дружбы с графом Саффолком. А Папа Римский был благосклонен и не стал препираться. — В любом случае, слуги Церкви не должны враждовать между собой. Это так низко, клирикам ссориться из-за титулов и должностей, — вздохнула королева. — Боюсь, что Лэнгли будет действовать исключительно по своим принципам, — вскинул брови Фармер. — Он метит и на мое место, и заявил об этом мне прямо. Я уважаю честность, но его амбиции меня порой поражают. — Неужели этот Лэнгли настолько ужасен? Я видела его лишь пару раз, но мне не доводилось беседовать с ним лично. Слухи об этом человеке идут впереди него. — Я бы не сказал, что он ужасен. У каждого человека есть свои цели и стремления. Епископ Лэнгли пускай чересчур резок и прямолинеен, но вовсе не лишен простых человеческих качеств и сострадания. Несколько лет назад он вылечил мою племянницу, когда она едва не потеряла зрение. Я и сам иногда обращаюсь к нему, если у меня проблемы со здоровьем. И каждый раз он отзывается на просьбы, лечит меня и ничего не просит взамен. — Спасибо, что рассказали, — задумалась королева. — Если у меня будут проблемы, то я непременно обращусь к нему за лечением. Заодно и познакомлюсь с ним. — Я думаю, Вы найдете общий язык, — улыбнулся архиепископ.