Зов ненависти

♪ Aleah — The Tower ♪

      Невыносимо скучным, однообразным и бесполезным виделся мне этот вечер. Существовало ли ещё более бессмысленное времяпрепровождение — для меня было загадкой. Такие приемы являлись одной из тех вещей, что я ненавидел в своем положении. Ненавидел и то, что мой статус обязывал терпеть этот парад лицемерия и более того, быть его довольно необходимой частью. И сейчас, слушая слишком старательное щебетание очередной синьорины, что пыталась заинтересовать меня, я абстрагировался так далеко, как только мог, словно это могло перенести меня в другую точку города, прекратив этот «вальс приличия» и вернув мне мою свободу. Я прикрыл глаза всего на секунду, бесконечно радуясь, что, наконец, настал момент смены круга, а значит, и партнера по танцу. Взмолившись Первозданному, чтобы это всё поскорее закончилось, я увлек за собой леди, что обернулась ко мне.       Выдох усталости, что я так мечтал сделать, застрял где-то в горле. Как и полагалось, на её лице была маска, но я так часто изучал её, что вся эта бутафория не могла скрыть от меня истину. От осознания, что это она была в моих руках, весь остальной зал будто потерял каждый звук и смысл. Мои пальцы непроизвольно сжали платье на её спине, впиваясь в кожу. Я видел, она осознала одновременно со мной, гипнотизируя взглядом, увлекая в зыбучие пески привычного состояния, что появлялось в моменты её близости. На секунду я будто перестал понимать всё, что делал, где был и почему вел её в танце.       Обещая себе не касаться тебя — я тебя обнимал.       Обещая себе не узнавать ничего о тебе более — я ошибся.       Ведь тогда знал бы, что здесь мы снова встретимся.       И тогда — избежал бы этой встречи.       — Ричард?       Тихий шепот на выдохе, в котором зазвучало моё имя, заставил думать о том, что если бы я знал, то сделал бы всё, чтобы эта встреча всё же состоялась, не в силах сопротивляться проклятью. Я чувствовал, как и она сжимала моё плечо, вовлекая меня в глубину эмоций. Удивленная происходящим не меньше.       — Для Вас, леди Кроу, я — верховный инквизитор.       Она ослабила пальцы, касаясь нежнее и это вызвало во мне желание сбросить с себя её руки, не ощущать теплоты ладоней и столь непозволительно близкого присутствия. И в то же время бесконечно жаждать этого. Каждое её прикосновение жгло кожу под одеждой и мне казалось, что я медленно возгорался изнутри, — мне не хватало ни воздуха, ни пространства. Всё сузилось до одной лишь точки, до одного человека и её действий. А она лишь лукаво улыбалась в ответ на мою фразу.       Ты снова играешь со мной.       Испытываешь меня.       И без того владея моими мыслями.       Пытаешься отобрать и самообладание.       Маска закрывала почти всё её лицо, но я читал эмоции по малейшим изменениям выражения глаз и линии губ. Видел её тревогу, смешанную с интересом. Она не отводила взгляд, наоборот, смотрела так, будто искала во мне что-то. А я смотрел в ответ. Погруженный её образом, даже красотой, которая резала мне глаза. Я давно признался сам себе, что Эстер красива, я ведь не слепой. Но смириться с этим признанием было до безумия болезненно. И сейчас, это смирение становилось совсем невозможным — потому как против моей же воли меня невыносимо манило её платье, до удушья привлекательно оголявшее лишь то, что было необходимо, притягивали её волнистые каштановые волосы, до которых я мечтал дотронуться, чтобы сильнее вдохнуть аромат лавандового масла, которое я так всем собой ненавидел. Одному Первозданному известно, насколько же сильно меня отторгал запах этих цветов.       — Вас сложно не узнать, мистер Блэкуотер. Даже на маскараде.       Её взгляд скользил по моему лицу и очертаниям маски. И этот интерес был настолько живым, что стало не по себе.       Зачем тебе я, ведьма?       Неужели ты хочешь владеть мной, чтобы вершить свои темные дела?       Зная, что я своей тенью буду закрывать тебя.       Я не позволю тебе использовать себя.       Не дам такой власти.       Себя уничтожу, но власти не дам.       — Взаимно, леди Кроу. Ничто не укроет Вас. По крайней мере, от меня.       Я улыбнулся, но, как и всегда, улыбка вышла жесткой и бескомпромиссной, добавляя словам скрытой угрозы, которую я не подразумевал. Но так было даже лучше. Её взгляд боязливо замер на моем и я окунулся в переливы сияния цветастых радужек, теряя все свои мысли. И все танцующие рядом пары и люди вокруг в миг угасли и потеряли яркость, смазываясь в единое пятно на картине этого дома, создавая впечатление, что это не мы кружились в танце, а вся комната двигалась вокруг нас. Я видел, она хотела говорить со мной, то и дело едва уловимо приоткрывая губы, на которые я самозабвенно смотрел. Наконец, поборов собственные переживания, она произнесла:       — Значит, вот как Вы развлекаетесь между выслеживанием и поимкой неугодных Ордену?       Попытка то ли задеть меня, то ли спровоцировать была весьма наивной, хоть и дерзкой. Сегодня она выбрала обратить свой страх предо мной в нападение, пытаясь вовлечь меня в свою игру. Но я ведь и без того уже давно был в ней, метался в непрерывной лихорадке, не зная ни лекарства, ни спасения. Сам себя сжигая на мыслительном костре за каждое желание, что она во мне пробуждала. Но поддаться — значит проиграть эту борьбу с Хаосом. А я не мог себе позволить этого.       — Возможно, развлекает меня как раз-таки поимка неугодных.       Улыбка ушла с её лица, исказившись в смеси страха и презрения. Каждый раз, когда я видел эти эмоции на её лице, меня рвало изнутри от желания показать, что презирать меня было не за что. Бояться — возможно. Но презирать…       — Я полагала, что всё же танцы с прекрасными синьоринами будут для Вас бóльшим отдыхом, нежели пытки. Кажется, я ошибалась. Но что же тогда Вы делаете здесь?       Эти слова звучали, как издевка, намеренно делая из меня палача. Испытывая моё терпение каждой фразой, проверяя границы дозволенного.       Будто мог заинтересовать меня кто-то.       Когда всё во мне было околдовано тобой.       Когда ни одна молитва не могла спасти меня.       Когда ни одна другая не могла унять эту злость.       Сколько бы я ни пытался.       — Моя должность не предполагает отдыха даже во время сна, леди Кроу. А мой статус обязывает быть в высшем свете и принимать личные приглашения юной маркизы.       Её улыбка дрогнула, хватаясь за ещё один повод зацепить меня.       — Какими бы они ни были?       — Какими бы они ни были.       Я ощутил, как она вновь впилась в моё плечо, осознавая, что вывести меня из себя будет довольно тяжело. Разве иначе был бы я тем, кто есть? Она опустила взгляд в привычной попытке найти знак Ордена, всегда висевший у меня на груди, но не сегодня. Ведь сегодня я был просто одним из тех, кто прибыл на маскарад — очередным мнимым «никем». Я почувствовал нехватку этого цветного болота, в котором тонул всё это время. И провел ладонью по шелковым лентам-завязкам на её платье, не понимая, как позволил этому желанию неосознанно воплотиться. Она резко взглянула на меня вновь, а я ликовал, добившись своего. Перехватывая инициативу.       — Как же Вы попали сюда, леди Кроу?       — Как и Вы. По приглашению.       Безызвестная ведьма, не принадлежавшая к высшему обществу, попала сюда по приглашению — невозможно. Если только… Я быстро обвел взглядом зал, улавливая знакомые повадки поэта среди танцующих. Это понимание заставило моё тело напрячься ещё сильнее. Конечно, как же иначе? Было глупым полагать, что она пришла одна. Каждый раз я почему-то забывал о её пристрастии водить всех за нос, оказывая свою благосклонность. Я постарался вернуть себе внутреннее спокойствие. Не сказать, что успешно… Злая улыбка заиграла на моем лице, которое, несомненно, выглядело достаточно надменно.       — Ах, да. Ваш поэт.       — Он не мой поэт.       — Кажется, он с Вами не согласен. Потому как я чувствую его взгляд.       Похоже, мы с поэтом оба были в похожей ситуации. Только я в эту минуту уже жалел, что проявил благосклонность и отпустил, зная о его невиновности. Собственными руками позволяя им сблизиться. Мои мысли отрезвила мелодия, которая вдруг замедлилась, призывая к скорой смене партнера.       — Это раздражает Вас? Я чувствую, что вы слишком напряжены. Или же это ненависть ко мне так сильно сковывает Вас?       Она нарочно нежно провела ладонью по моему плечу, чуть опускаясь по руке и вновь возвращаясь назад, позволяя себе больше, чем должна была. Говоря все эти слова слишком приглушенным, слишком откровенным голосом. Вновь заставляя меня одновременно сгорать от ужаса осознания влияния её проклятья и пылать желанием, чтобы все эти люди вокруг исчезли, оставляя нас наедине. Мечтая сказать ей всё то, что было внутри меня, выразить всё своё негодование. Но я лишь молча сжал зубы, перемалывая все эти желания в пепел.       Раздражает ли меня это? Безусловно.       Раздражает всё, что связано с тобой.       Твоя язвительная улыбка.       Твоя попытка уколоть меня.       Твой поэт, постоянно глазеющий на нас.       Твоя близость, туманящая разум.       И музыка, что отнимет тебя у меня, как только прекратится.       Я, как и все остальные, приостановил наш танец, ощутив, как она попыталась убрать руки. Но я не позволил этого сделать. Отрезая ей возможность уйти, а поэту — забрать её у меня. Я сжал её ладонь, крепче сомкнув объятия, слегка прижимая к себе и тут же вновь уводя в танец. Угрожающе произнося над её ухом:       — Не играй со мной, ведьма. Если только не жаждешь проиграть.       Я телом ощутил, как участилось её дыхание, а пальцы сжались. Настолько близко она была. Видел, все смотрели на нас, ведь я нарушил все установленные нормы этикета и приличия. Видел растерянный и одновременно злой взгляд поэта. И мне было всё-равно. Я чувствовал, как она задрожала от следующих мои слов.       — С Палаццо Контарини на днях было снято проклятье. Что занимательно, я нашел кусок ткани, так поразительно напоминающий твою форму, которую ты, Эстер, отдала швее на следующий же день после события. С характерным запахом лавандового масла, которое я ощущаю от тебя прямо сейчас. Интересное совпадение, ты не находишь?       Я читал чистый, неприкрытый страх в её глазах. На короткую минуту она вдруг предстала предо мной обессиленной и потерянной. Свет зала играл, бросая отблески на маску, украшения и платье, но вся эта красота стала такой незначимой, лишней и обманчивой, потому как именно за ней скрывалась вся её суть. И вся эта дерзость была лишь временным обликом, наброшенным вместе с маской на её лицо. Обликом, который я разрушил в один лишь миг. С трудом вновь овладев собой и приводя быстрое, взволнованное дыхание в ровное, она попыталась сделать улыбку естественной и непринужденной, а голос непосредственным. Но я считывал её настороженность, ощущал теперь, что и она была напряжена.       — Мир полон совпадений и иллюзий. И наш с Вами танец тому доказательство. Не так ли, Ричард?       Она вновь невесомо провела по моему плечу, словно сама себе доказывала, что эта игра с огнем могла пройти для неё без последствий. Я повернулся к плечу и её рука замерла под моим взором. Не решаясь более на такую откровенность.       — Вы порождаете эти иллюзии.       — А Вы — разрушаете.       Она смотрела на меня с вызовом, поджимая губы и чуть вскинув подбородок. Явно ощущая, что я не только вёл её в этом танце, но и держал в руках её судьбу. И лишь от меня зависело — проснётся она завтра в своей постели или же в тюрьме Ордена. Я считывал это опасение во всём её поведении. Чувствовал в том, как сильно она вцепилась в меня. И с насколько сильной, хоть и затаенной тревогой пыталась отыскать ответ в моем бесстрастном взгляде. Она была настолько вовлечена в происходящее, что, как и я, не замечала ни людей вокруг, ни даже поэта, маячившего рядом с нами, в немой попытке пытавшегося поймать её взгляд. Взгляд, что полностью принадлежал мне.       — Я сохраняю баланс и порядок, леди Кроу.       — Как и я. Только я не приношу в жертву людей.       Я усмехнулся, понимая, насколько мало на самом деле она знала обо мне и о моей работе. Сколь посредственным было её представление о том, чем я занимался. Конечно, она восприняла эту мою улыбку по-своему. Безусловно, трактовала, как привыкла, облачая меня в образ зверя. И так было даже лучше. Чем страшнее — тем дальше от меня.       Не верь мне.       Не доверяй мне.       Избегай меня.       Так — я смогу жить.       Так — смогу быть свободен.       — Я выношу приговор лишь тем, кто преступил закон, синьорина Кроу. Помните об этом.       — Даже, если этот кто-то преступил закон во имя спасения близких? Во имя любви?       Одной лишь фразой она отняла у меня власть, словно выбила воздух из легких. Я вновь сжал её платье и, конечно, она почувствовала это. Иначе, не было бы этой ухмылки на её губах. Не было бы испытующего взгляда, прожигавшего меня до самого духа. Не было бы вцепившихся в мою ладонь ногтей и близости её тела, подавшегося вперед.       Во имя чьей любви ты сняла то проклятье?       Ради кого рисковала собой?       За кого боялась настолько, что пошла против Ордена?       Каждая встреча с ней — разбившийся вдребезги мир, который я после с трудом собирал в единое целое. И ей было невдомек, каких усилий мне это стоило. Но результат всегда был один. И я хотел уничтожить каждое из чувств, что порождало все эти переживания внутри. Превращая мою жизнь в одно сплошное испытание. В котором я желал и ненавидел всё, что было связано с ведьмой.       — Закон не знает любви.       — Как и Вы, Ричард.       Её жесткие слова резанули меня. До конца разбирая на кусочки. Может и так, но откуда ей было знать, кто я и что в этом мире познал, если ей ничего не было известно обо мне самом и о том, через что я когда-либо проходил. Пустые, злые слова, обезличившие меня, окончательно сделавшие из меня злодея. Заставившие охладеть за секунду, словно я упал в ледяные воды канала. Я долго смотрел на неё, не произнося ни слова. Наблюдая, как менялся её взгляд — из победно-надменного превращаясь сначала в сомневающийся, а затем в обеспокоенный. В моих руках пропала деликатность, исчезла потребность тонуть в цветном болоте этих радужек. Играя эту роль палача, я бесцеремонно разорвал порочные объятия на лирично прозвучавшей ноте, огласившей окончание танца и сделал шаг назад, поклонившись, как то предполагал этикет. Наконец, покидая невыносимый вечер. Не желая более быть здесь. Мне нужна была свобода. Нужен был воздух. И беспрекословное одиночество.       Я уходил стремительно, с одним лишь желанием — не говорить с ней более. Ощущал её потерянный взгляд спиной, слыша взволнованный голос поэта, обращённый к ней. И её тихий ответ:       — Нет, мы не знакомы.       Слова, заставившие меня чуть обернуться на секунду уже в дверях, замечая, что она по прежнему смотрела мне вслед, потерявшись в толпе цветных мазков — масок, платьев и душ. Отрешенно продолжая отвечать поэту, более не способному завладеть ей в этот вечер.