***
Чимин ёрзает на кровати, откидывая край одеяла. — Юнги… — М-м? — тот давно спал, зарывшись носом в его волосы. — Я хочу метку. Не удачное вышло пробуждение. Мин протёр глаза, окончательно избавляясь от сонливости. — Малыш, я думаю, нам лучше поговорить об этом утром. — Ну Юнги-и… — Чимин-а, ты знаешь, что это может быть больно? И я не знаю какие побочки могут быть при беременности. Я предлагаю оставить это на после родов. — Но я хочу быть полностью твоим. Мин по-доброму улыбнулся, погладив омегу по щеке. — А тебе нужна эта формальность? Я тебе доверяю, зачем привязывать тебя ко мне? Не забивай этим сейчас свою головушку, засыпай, мой хороший. — Но… — Чшш… — Юн поцеловал его. — мы вернёмся к этому утром. Альфа ласково поглаживал его по спине, пока сон не сморил их обоих.***
Прошло ещё пять месяцев. Чимин в развалочку пошёл на кухню. Роды, предположительно, должны были начаться через неделю. Пак старался не показывать, как он волнуется или ему страшно. Бандаж не позволял появляться растяжкам на животе, но Чим из-за пары штук уже успел устроить истерику: «Несчастная светло-фиолетовая полоска была замечена на светлой коже, затем ещё одна. Юнги, зашедший в спальню, застал омегу плачущим. — Что случилось? Болит что-то? — приобнял Пака за плечи Мин. Но тот лишь продолжал всхлипывать, утирая слёзы тыльной стороной ладони. — У тебя что-то болит? Нам надо ехать в больницу? — альфа тоже тот ещё паникёр, он понимал, что скоро омега может родить. — Н-нет, не н-надо… — Тогда что случилось? Пак снова всхлипнул, пальцем показывая на фиолетовые линии. Мин облегчённо выдохнул, даже улыбнулся: — Ну чего ты, милый? Нашёл из-за чего плакать. Юнги нежными касаниями слёзы с щёк смахивает, по спине гладит. — Я стану некрасивым, и ты меня бросишь! — хныкает омега, тыкаясь носом в его плечо. — Всё, чшш… — альфа целует его в щёку, за руку берет. — Твоё тело меняется из-за беременности, и растяжки это нормально. Я же люблю тебя и ни за что не брошу. Люблю, слышишь? — Правда.? — утирает слёзы Чимин, словно в первый раз слыша его признание в любви. — Конечно правда.» Юнги ещё был на работе, поэтому Пак ещё раз по-новому решил переложить детские вещи. Кофточки, бодики, тёплые носочки — всё уложено аккуратно по ящикам в пеленальном столике. В кухонном шкафчике стоит несколько банок со смесью. Вдруг ощущения стали другими, как будто живот чуточку легче стал. А на штанах, сзади образовалось большое мокрое пятно. Стараясь не нервничать, Пак схватил телефон, набрав Джина. — Привет, мой хороший, как у тебя самочувствие? — почти сразу же откликнулся Ким. — Джин… Что мне делать? — Тише, дыши, что случилось? — Воды… Воды отошли… — Спокойно, не бойся, звонишь Юнги и едете в больницу. Схватки есть? — Нет, пока что нет… — Я понял, всё, звонишь, и едете. Мне надо идти. Пак залпом выпил стакан воды, придерживаясь за кухонный гарнитур. Гудки казались целой вечностью, пока Юнги не ответил: — Зайка, что случилось? — Воды отошли… — просипел омега, тяжело сглатывая. — Буду через десять минут. У тебя сумки собраны? — Вроде да, кроме твоих документов. — Хорошо, я понял. Сейчас буду. Мин быстро закинул сумки в багажник, помог сесть Чимину, у которого уже начались схватки. — Дыши носиком. — подбадривал его Юн, поглаживая по руке. Мин помог ему переодеться, разложить нужные вещи. В коридоре наткнулся на врача. Тот дал подписать несколько бланков, а затем спросил: — Кого ставим в приоритет, если что-то пойдёт не так? Выбор. Снова выбирать. Альфа всегда выбирал Чимина, в независимости от того, кто стоял на другой чаше весов. Но сейчас: любимый супруг или дети? Выбор равноценен. — Чимина. — он произнёс это без колебаний, не ставя под сомнения свои слова. Чим подвывал от боли, что приносили очередные схватки. Руки тряслись, а глаза то и дело наполнялись слезами. Заставляли ходить, но это было ещё больнее, чем просто стоять. Мин поддерживал его под локоть, позволяя опереться на себя, подстраивался по небыстрый шаг омеги. Тот резко остановился, зажмурившись. Выдохнул в перемешку со всхлипом. — Б-больно. — Тише, тише… — видя, что он начинает оседать на пол, поднимает его, предлагая. — Пойдём, полежим? Паку стало легче на фитболе, даже немного расслабился, спиной облокотившись о Юнги. Но вошедшему врачу это очень не понравилось. — Сидеть нельзя, лучше стоять или лежать. Мин аккуратно поднял омегу, но всё-таки решил поинтересоваться: — А почему нельзя? — Ребёнок опустился вот сюда — врач показал на низ живота, не касаясь руками. — При сидении могут деформироваться кости черепа. Схватки становились невыносимыми. Чимина то и дело проверяли врачи. — Раскрытие три сантиметра. Укладывайте его. Резкая боль пронзила низ живота, и он закрыл лицо руками, разрыдавшись. — Чимин-а, я знаю, что больно, но нужно потерпеть. — Джин сжал его плечо, заставляя себя послушать. — Полное раскрытие, вижу головку. — Я-я н-не м-могу… Юнги стоял немного позади, не зная, чем помочь. — Хочешь переместимся в ванну, там будет легче? — Н-нет. Леж-жать оч-чень б-больно. — Так, тогда вставай. Юнги, иди сюда, поможешь. Джин помог омеге встать, подзывая Юна ближе. — Так легче? — Д-да… — Тогда успокаивался и делай то, что я говорю. Ноги широко. Чимин неуклюже расставил ноги, ухватившись за протянутые руки альфы. — Умница, постепенно начинай тужиться. Чим застонал от боли, закатывая глаза. — Вижу ручку. — Давай милый, осталось немного. — Ким успевал и подбадривать Чимина, и руководить группой врачей. Пак опустил голову, сквозь боль и слёзы пытался. Наконец раздался детский плач. Омега улыбнулся, всхлипнув. Мин тоже улыбался, не переставая поддерживать своего супруга. — Рано расслабляешься. У тебя ещё второй, давай, ты сможешь. С ним оказалось всё сложнее, было невыносимо больно даже в положении стоя. — Давай, ну же. Ему не хватает кислорода. С животным рыком, Пак сделал последний рывок. Врачи поймали второго ребенка, а омега повис на руках у альфы, потеряв сознание. — Ох, чёрт. — Юн в первый раз слышал, как ругается Ким. — Положи его на кровать. Юнги повиновался указаниям, аккуратно укладывая омегу на кровать. Он снова был неестественно лёгким, словно пушинка. Плач детей, редкое поверхностное дыхание Чимина, суета врачей — всё это сводило альфу с ума. Паку поставили капельницу, дали понюхать нашатырный спирт. Тот сразу поморщился, открывая глаза. Подскочил, услышав плач детей. — Чшш… Тише, с ними всё хорошо. — успокаивал его и себя альфа. Пак осторожно опустился на подушку, успокоившись, с вымученной улыбкой наблюдал за Джином, который пытался справиться сразу с двумя. Чим попытался встать, но Юнги уложил его обратно. — Лучше не вставай, чтобы снова не потерять сознание. — Но я хочу посмотреть. Тут уже откликается Джин: — Я сейчас их осмотрю, ты покормишь, и на ночь я их заберу, тебе нужно отдохнуть. Пак вздохнул, надув губы. — Так, всё просто замечательно, несмотря на наши опасения. Юнги, топай сюда, поможешь запеленать. Мин осторожно запеленал каждого в голубую тёплую простыню, отдал омеге, который прямо засиял. Они жмурились, чмокали губами, тихо кряхтели в поисках еды. Юн приготовил две бутылочки со смесью, и взял одного ребёнка на руки. — Из бутылочки? Не естественное кормление? — скептически выгнул бровь бета. Чимин округлил глаза, понимая что тот имеет в вид, промямлил: — К естественному пока не готов… Ким махнул рукой, не настаивая: — Вы решили с именами, мне нужно бирочки сделать? С губ Юнги сорвалось бархатное «Чонсу», когда он кормил омежку. Чимин улыбнулся, глядя на это зрелище. «Пусть он будет Чонсу.» А альфочку решили назвать Джихёном. Ночью Мин лёг к омеге, последний прижался к нему всем телом, согреваясь в его объятиях. — Почему Джин забрал их? — Мой сладкий, тебе нужен отдых, не переживай, они в надёжных руках. Пак заснул, погрузившись в беспокойный сон.