***
В прохладном доме Джейк от счастья прикрывает глаза, глупо топая к дивану с закрытыми глазами и не забывая вести за собой Сону, который тут явно себя не очень комфортно чувствует. — А ты поздно, — Хисын снимает бандану, расстегивает верхние пуговицы светлой рубашки. Его волосы чуть завились на затылке от влаги — Джейк находит это крайне очаровательным. Сону садится на пол, но Джейк его со стоном поднимает, утаскивая в ванную. Там в зеркале на них смотрят два домовёнка. — Вообще-то, это я ещё рано. Вы ели? — Хисыну приходится говорить громче, чтобы шум воды не заглушал его. Джейк, первым умывшись, кивает Сону, чтобы тот его догнал, когда закончит; сам же спешит на кухню. — Собирался готовить что-то. — Дай-ка угадаю, что. — Хисын тихо смеется, разбирая продукты из большого пакета и укладывая их на столешницу. Джейк пристраивается рядом, чтобы видеть его улыбку и кофейные глаза. — А вот и нет. Я собирался в магазин, но ты вернулся раньше, чем я успел туда пойти. — О, правда? Ну, на этот раз поверю. Аккуратней. — Полка для приправ, которая нужна Хисыну, находится за Джейком. Обходить ему, наверное, лень, так что мужчина приобнимает Джейка за плечи для опоры и, открыв шкафчик, закидывает туда пару упаковок. У Джейка из глаз вот-вот потекут слёзы. Хисын, конечно, горячий, но ещё секунда этого адского огня — и от парня останется один пепел. Джейк, не выдержав, всё-таки дергается назад; Хисын с чудом выравнивает равновесие и не валится на него. Но после непонимающе смотрит на Джейка, который не старался его обидеть, честное слово! — Прости. Я сгорел, нафиг. — Ты… что? — Хисын пару раз хлопает длинными ресницами, а после осуждающе хмурится. — Вы убирались в солнцепёк в открытой одежде и без крема? — Джейк кивает. Хисын вздыхает: — Сону? А ну иди сюда. Сону, по-видимому, решает утопиться в раковине, раз до сих пор не выходит. По просьбе Хисына он всё-таки появляется, но выглядит пристыженным котёнком. — Хисын, не ругайся. — Можно же было подумать головушкой, прежде чем выходить на улицу. И ладно Джейк, но ты-то знал, в какие часы опаснее всего находиться на солнце. — Его тон еле схож с настоящей руганью — больше смахивает на те негодования, которые высказывал сам Сону по поводу объёма работы. Так, всего лишь для виду. — Хён, мы поняли, что наложали, больше не будем, честное-пречестное. И что ты ищешь? — Джейк позволяет себе спокойно крутить головой, поглядывая за бегающим Хисыном, который уже давно бросил пакет с покупками и рылся в шкафчиках комода. — Пантенол. От ожогов. Впервые он нервничает так вот сильно, хотя ничего смертельного и не произошло, все живы пока что. И впервые Шим видит его таким — чем-то взволнованным. Отзывается это очередной теплотой внутри. Но как бы занимательно это ни выглядело со стороны, Джейк всё-таки манит пальцем вот-вот отдавшего Богу душу Сону к себе. Парень сразу же хватается за его ладонь, преодолев нечеловеческое расстояние между ванной и кухней, и тогда Джейк усаживает его на диван. — Выглядит не очень… — плечи Сону уже покрылись белёсой корочкой и, должно быть, сильно чешутся. Потому что у Джейка вот прям на грани терпимости. Разодрать бы кожу пальцами, но зачем? Есть Хисын — он поможет и сделает всё аккуратно. — В следующий раз будем убираться ночью, — бурчит Сону, который успел обидеться на слова Хисына в свою сторону. — Да ты гений, Сону-я! — Джейк чуть поглаживает его по мягким, чуть спутанными волосам, приободряя. Хисын наконец-то находит нужную вещь и, уже сверившись со сроком годности, возвращается к дивану, не зная толком, с кого начать. Объективно, у Сону вот прям всё плохо. Из-за того, что его кожа светлее, обгорает сильнее. Но и у Джейка уже тоже пупырышки. Вздохнув, Хисын ступает в сторону Джейка, намереваясь что-то сказать, но в дверь ох, как не вовремя стучат. — Открыто. Три головы мгновенно поворачиваются к прихожей, в которую заваливается обеспокоенный… Сонун? Как его там звали? Впрочем, не важно, потому что у Сону, кажется, все симптомы как рукой снимает. — Хён! — Сону! Ты! — Джейк с Хисыном переглядываются. Младший из них уже в припрыжку добирается до чертовски красивого мужчины в деловом костюме, демонстрируя ему свою, кажется, самую яркую улыбку. Сону снова похож на ребёнка, для которого не существует никого, кроме любимчика из игрушек. Ну, в данном случае, любимчика среди человеков? — Что такое? — Я тебе весь день звоню. Твоя сестра сказала, что тебя дома не было всё это время, ты в порядке? — Я… — Сону собирается что-то ответить, но, когда его хватают за плечи, ничего, кроме крика, из его рта не выходит. — Ай, хён! Больно! — Они обгорели. — Поясняет Хисын, читая панику на лице гостя. Впрочем, хотя бы Хисын успокоился и уже пристроился сбоку Джейка, взбалтывая бутылочку, — потерпи немного. — А ты подуй. — После смешка Хисын всё-таки помогает Джейку снять футболку и аккуратно наносит пену. На самом деле, не больно. Пена очень хорошо охлаждает, но Джейк морщится, потому что только так Хисын сдаётся и дует, сложив губы в трубочку, на красную кожу. Переживая свои лучшие минуты за день, Джейк забывает, что, кроме них, ещё кто-то есть. А они всё-таки реально есть. Сонун, или как его там, тоже снимает с Сону майку, и ему, в отличии от Хисына, говорить не нужно. Усадив Сону на диван, парень дует ему на кожу, поглаживая по голове. Джейк почти завидует. Эх, он бы не отказался от подбадривающих поглаживаний по голове тоже. — Держи. Закончив, Хисын передает пантенол Сону, а сам уходит в ванную комнату мыть руки. Джейк по-дурацки вертится на месте, не зная, куда себя пристроить. Ну, самое интересно здесь — это Сону и его любимый друг, без которого он будто жить не может. Ему, вон, вообще всё внимание достаётся, вся забота и вся нежность, с которой чужие пальцы еле ощутимо проходятся по обгоревшей коже. — Ай! — Прости-прости. Завидовать плохо. Пялиться тоже. Поэтому Джейк уходит к кухонному уголку, чтобы набрать себе попить. — Будете ужинать? — Хисын, вернувшись на кухню и зачем-то оценив взглядом Джейка, решает, что он тут вообще не к месту и, взяв за руки, садит за отодвинутый стул. — Посиди тут. — Да, капитан. — Джейк кивает, отдавая честь. — Вообще-то, мы собирались удона поесть. Пойдём или лучше отвезти тебя домой? — Сонун мажет ну очень медленно и аккуратно. Подперев лицо кулаком, Джейк внимательно присматривается к ним. И почему эти двое ещё не встречаются? — Пойдём, конечно! У тебя же зарплата сегодня. — Сону довольно машет ногами в воздухе, отчего Сонун улыбается, продолжая свою важную работу. — Хотите с нами? — Нет, спасибо. — Хисын вежливо отказывается, а вот Джейк бы удона навернул, причём порции две точно. — Можете Джейка с собой взять, заодно покажите ему, где это. — Да, пошли с нами! — Сону тоже зовёт, воодушевившись этой идеей, но есть два но. Первое. Сонун бросает в строну Джейка самый очевидный взгляд из всех. Второе. Джейк идти без Хисына не хочет. — В следующий раз. Я пипяо как устал. — Ладно. В следующий раз тогда зайдём за тобой. — Говорит Сонун, прежде чем Сону успевает уговорить Джейка всё-таки пойти. После них остаётся белая баночка пантенола на диване и тишина. Провожая их до калитки, Хисын оставляет дверь открытой, не забыв поправить москитную сетку на магнитиках, чтобы комары не заели. Теперь на кухне слышно море, слышно, как сминаются пакеты, из которых Хисын уже достал все продукты, а еще слышно уют. Если бы его можно было бы услышать, звучало бы это точно так. — Не против, если я посижу тут ещё немного? — Джейк сидит всё на том же стуле, разглядывая широкую спину и милые кудряшки. — Я и не просил тебя уйти. — Хисын говорит просто, открыто, но порой это может кому-то показаться грубостью. Сону, например. В том, что Хисын на него наехал, была доля правды. Джейк ведь правда не знал, что можно сгореть, просто убирая задний двор. Поэтому-то ему и показалось странным, что ни одна живая душа не прогуливалась по улице в солнцепёк. И пусть сам Джейк Сону ни в чём не винит, Хисына всё-таки понимает. Ни к чему ему заботы о внезапном сожителе. — Хочешь, кофе сварю? — закончив распихивать продукты по полкам, Хисын принимается доставать из холодильника какие-то тарелки. — Ты умеешь? — Три месяца работал бариста, ясен пень. — Джейк гордо поднимается, откидывая волосы со лба. Хисын, увидевший это, тихо смеется. Находясь на одной кухне в приятном молчании, Джейк варит кофе, разобравшись с помощью хозяина дома, что где лежит, а сам Хисын занимается ужином. В процессе Джейк не замечает того, насколько ему комфортно. Но когда они уже садятся за стол и Хисын снова ему накладывает побольше закусок к обжаренному рису с курицей, вот сейчас ощущает то, как очевидно тонет. По сути, это простые жесты, самые обычные, на что вообще способен кто угодно. Но у Джейка так давно не было этой обычности. Вот так вот просто посидеть за ужином в трезвом состоянии. Просто поболтать о незначительном, по типу, «как прошёл день?», а не склонять к очередной встрече «у меня или у тебя». О похождениях Шим Джейка можно написать пятитомник, и это только про период обитания в Сеуле. Пусть бы читатели крутили пальцем у виска, смеялись вслух, осуждали. Потому что забавного, нелепого, стыдного было правда много. Но вот эту часть, когда Джейк приехал в дом дедушки и встретил чудесного Ли Хисына, он не хочет никому показывать. Никаким читателям. Даже самому Хисыну. Вот каждое утро просыпаться, смотреть на балочный потолок, потом на чуть загорелое лицо, слишком спокойное для этого мира, и достаточно. И большего правда не надо. По правде, Джейк не хочет давать волю своим появившимся чувствам. Потому что наперёд знает — проиграет. Не стоит играть там, где не будет победителя. — Ты огород тоже собрался убирать? — беседа плавно перетекла к новому увлечению Джейка. — Да. Ну, типа, здорово, наверное, помидоры выращивать. Хочу попробовать. И арбузы тоже. А ты что хочешь? Я посажу. — Поздно уже, рассады нет нигде, — Хисын смеётся, отпивая кофе, в который Джейк не положил сахар. Он помнит. — Почему это? Жара такая, всё, что хочешь, прорастёт. И Хисын объясняет то, отчего глаза Джейка округляются всё больше и больше. Оказывается, у всех семян есть свой период посадки и просто так засеять поле клубникой у Джейка не получится. А начиналось так красиво! Но Шим всё равно не расстраивается. Нужно будет купить блокнот и поискать в интернете информацию, что ещё можно посадить в конце июня. Может, хоть один арбузик да вырастет. Посуду мыть Хисын не разрешает, зато против протирания не возражает. Наоборот — радуется помощи, пусть и не такой значительной. Заканчивают они в половине первого ночи — Джейк вот совсем теперь не хочет уходить, но понимает, что надо. Хисын же рано встает, потом работает — это только он бездельничает и разгребает даже не свои проблемы. — Спасибо за еду. В следующий раз я тебя угощаю. — Хорошо, сладких снов. Не специально, конечно, поскрипывая ступеньками, Джейк поднимается спиной вперёд, всё ещё поглядывая на Хисына, который заходит в свою спальню. — Подожди! Забыл! — через секунду он снова появляется с большим пакетом в руках, который, поднявшись на одну ступеньку с Джейком, ему же и передает. — Вот, теперь спокойной ночи. — А что там? Хисын не отвечает, так как прикрывает за собой дверь спальни. Наверное, его социальная батарейка села — ей нужен тотальный перезаряд, иначе Хисын вообще сломается. Джейку такого не надо, он не переживёт. Уже плюхнувшись на свой родненький матрас, размещает пакет на коленях и достает содержимое. Там оказывается нежно-лавандового цвета постельное белье и большая упаковка кисло-сладких мармеладок. — Да куда… И как тут сопротивляться?Глава шестая. Посиделки с пантенолом.
11 августа 2023 г. в 17:47
Время близится к девяти часам — солнце убегает за горизонт неспешно и даже пытается задержаться, но выходит у него плохо. Уставшие взгляды Джейка и Сону очень-очень просят о том, чтобы лучи перестали прожигать не только кожу, но и глаза. Небо аккуратно покрывается приятными оттенками: малиновым, мандариновым и лимонными. Шим почему-то думает о фруктах, хотя как такового голода не ощущает, предпочитая затыкать урчащий живот пальцем.
Усаживаясь на расчищенную площадь, прямо на землю, Джейк расслабленно выдыхает и теперь очень даже соглашается с негодованиями Сону насчёт всей этой работы, которую они решили затеять сразу после того, как читать надоело. Младший осторожно роняет голову на чужое плечо, удобно устроившись. Джейк не против, только вот кожа чуть возмущается, горит и будто плавится под тяжестью чужой головы, — он терпит.
Зарекался ведь самому себе о том, что будет относиться к Сону как к младшему брату, ведь, ну, если честно, Сону очень милый и приятный парень. За ним как раз-таки хочется именно приглядывать, трепать по макушке и всякие вкусности отдавать. До вкусностей ещё не дошли — у Джейка из запасов пока только рамён. Однако даже так, думает, что справляется со званием хёна вполне себе неплохо, будто тысячу раз сидел с малышнёй.
— Я, кажется, сгорел, — шепчет Сону, пальцами пробегаясь по липким от свежего загара щекам и с неким равнодушием прикрывая глаза. Да, выдался денёк нелёгкий, но, может быть, оно того стоит? Работа уняла все неприятные ощущения от нахождения с чужими-родными людьми. Сону за это время точно не забивал голову мыслями о доме, а Джейк, даже глядя на совсем маленький расчищенный участок земли, чувствует некую гордость.
— И я.
Они, в действительности покрасневшие, даже не спешат подняться на ноги и уйти в дом, чтобы не забрать с собой втройне лишнюю порцию загара и не чувствовать себя хуже. Усталость берёт верх над телами: давит на плечи, тянет мышцы у шеи и скрепляет влажные веки воедино. Вроде как, даже пытается помочь, но парням точно не стоит засыпать прям здесь.
Время, проведённое за реально тяжёлыми работами, заставило Джейка забыть о существовании его личного чуда по имени Ли Хисын, который, вроде как, должен был вернуться домой к вечеру. Как раз время. Кстати, не должен ли Джейк отблагодарить его за завтрак ужином? Но, опять же, из продуктов только сухая лапша, а в магазин идти так лень…
— Сону-я.
— М?
— Значит, не спишь. — Шим осторожно ведёт плечом, морщась от мимолётной боли. — Может, пойдём уже? Дома прохладней.
— Мне та-а-ак лень, — тянет младший, но голову всё же поднимает, вспомнив о переизбытке солнца, полученном за сегодня. Кажется, в его планах появляется пункт, именуемый как: «больше никогда не выходить на улицу, не загорать, не работать, не общаться с парнем из Писси Мисси».
Но Джейк даже не сожалеет ни о своей поездке, ни о внезапных прихотях в уборке всего, чего можно и нельзя. Он устал, да. Но эту усталость не сравнить с той, когда идёшь после работы и желаешь просто провалиться сквозь землю, чтобы завтра не чувствовать тоже самое. Теперь заниматься такой рутиной и, как казалось раньше, стариковскими штучками вполне комфортно. Джейка ведь фиг заставишь взять в руки тряпку для пыли, а тут вот что начудил.
Умеет удивлять.
Со стороны тропинки слышатся аккуратные шаги, а Джейк еле-еле головой поворачивает, боясь тревожить шею, усеянную красными пятнами. И не сразу он замечает чужую фигуру на участке, и не сразу спешит подняться на ноги и поднять за собой вялого Сону, больше похожего на морскую капусту.
—Вот ты где. Чего тут сидите? — Сону вздрагивает, когда слышит голос Хисына, а после снова округляет глаза до приличных размеров (больше на блюдца не похоже — его глаза сродни тарелок, забавно); поднимается на ноги и приветственно кланяется. Культура должна оставаться культурой, несмотря на какие-либо недопонимания или что там у Сону с Хисыном.
— А, о, привет! — Джейк выглядит нереально дружелюбным, когда дело касается его соседа, поэтому сейчас он машет ему рукой и улыбается очень тепло, вероятно, вызывая особое доверие у старшего. Ну, Джейк надеется. — Мы? А, ну, мы…
— Убирали весь участок, но весь не вышло, потому что мы вдвоём чуть не откинулись от жары. Это так, по правде говоря. — Сону чувствует, как его тычут в бок, поэтому не нарочно уменьшается в размерах и краснеет пуще прежнего. На фоне сгоревшей кожи всё равно не видно, так что… ладно?
— Да, вкратце о сегодняшнем дне, — поддакивает Джейк, хотя не в таких красках он планировал описать Хисыну проведённое время. Надо же было выставить из себя прям крутого мужчину, за которым стоило бы присмотреться; который и сорняки уберёт, и красоту наведёт, и дом разберёт и заново отстроит. В общем, не парень, а находка архаическая — оттого и редкая, незаменимая, очень нужная.
Хисын забавно их оглядывает с ног до головы, при виде пыльной одежды и таких же лиц еле заметно улыбается. Джейк уже давно все свои тридцать два показывает — сразу, как увидел его на этой дорожке в чуть приглушенном свете убегающего отдыхать солнца.
— Пойдёмте в дом, умоетесь хотя бы.
Младший кивает в ответ и осторожно цепляется пальцами за мокрую майку на спине Джейка, стараясь найти в этом хоть толику поддержки или имитацию спасения, что ли. Не то чтобы есть страх перед Хисыном — есть страх перед слухами, которые с точностью могут оказаться правдой.
Её, правду, никто ещё не знает.