***
Следующий день 08:15 Мы стоим с Бяшей и ждем Антона, так как он говорил, что задержится. В моей голове за прошлый день и эту ночь мыслей меньше не стало, а наоборот они спутались как наушники. Вдалеке повидался Тоха, он быстрым шагом шел к нам. Он подходит и жмет руку сначала Бяше, а потом подходит ко мне, и я уже тяну руку, чтоб пожать, но он приобнимает меня. Я, подняв брови, вопросительно посмотрел на него, но он уже направлялся к гардеробу. Бяша обиженно скрещивает руки. — Э-эй, а меня обнять?! —запоздало сказал он. Сдав все ветровки, мы поспешили на биологию. Поднимаясь на вверх, Антон, подойдя ко мне спрашивает: — Ты домашку надеюсь сделал? — Сделал, а ты чего, мама мне теперь, что ли? Кстати, как нога после вчера, что ты упал? — я немного приподнял уголок рта. — Нет, просто интересно. — он отводит взгляд — С ногой вроде все в норме, спасибо что поинтересовался… Какой-то он странный в последнее время… Зайдя в класс и рассевшись по местам, я последний раз кидаю взгляд на Антона и усаживаюсь. — Всем здравствуйте, сегодня мы сдаем домашнюю работу, так что открываем учебники на странице 276 и отвечаем на вопросы, пользоваться тетрадями и учебниками можно. Я очень обрадовался, ведь это халявная пять, да и попиздеть можно будет с Бяшей. Спустя двадцать минут, я все доделал, и встал уже собираясь сдавать. Положив тетрадь на стол учителю и присев обратно к Бяше, я положил голову на руки и удобно устроился на парте. — Чел, ты уже все что ли, на? — Да, тебе помочь? — Помоги с 4 вопросом, я чет запутался слегка… — он почесал репу и заулыбался. — Я тож сначала не понял, короче это в не в 47 параграфе, а в 43 во! — Спасибо, брат! Я снова продолжил скучать, и решил посмотреть, что делает Антон. Он бегал глазами из тетради в учебник и наоборот, и мило поправлял очки на переносице. Он переводит взгляд на меня, и спрашивает: — Ты что-то хотел Ром? — Не, мне просто скучно, и мне стало интересно че ты делаешь. — я улыбнулся ему, потому что он был грустным — Хочешь анекдот? — Давай. — Как называют человека, который продал свою печень? Обеспеченный! Антон усмехнулся, закрывая рот рукой. — Тупо и смешно. Я отвернулся и стал ждать конец урока. Конец дня, мы стоим около школы и прощаемся. — До завтра Ромыч, на! — Бяша заносит кулак, и я отвечаю ему кулаком в ответ. Антону он просто жмет руку и удаляется к себе домой. Я развернулся, и снова иду с Антоном, потому что одного отпускать боюсь, и ему спокойнее. Мы молчали, я решил нарушить тишину. — Тох, все нормально? На тебе лица нет весь день… Он повернул голову в мою сторону. — С чего это такая забота, Пятифанов? — он усмехнулся и продолжил — не парься, я не выспался просто. Увидев его снова улыбку, я успокоился и продолжил шаг. Попрощавшись с Антоном, я пошел домой. Закрывая дверь, и зовя маму, я немного испугался, увидев ее на кухне. — Ромочка! Я так скучала! — она подбежала ко мне и крепко обняла. Я опешил, но расслабившись тоже обнял ее. Отстранившись, она выдает: — Я сегодня не в ночную, как видишь! Завтра, увы, в ночную… — она отвела взгляд и немного погрустнела. Я, легонько сжимая ее плечи, говорю: — Эй, не грустить! Хочешь в выходные вместе что-нибудь приготовим или посмотрим фильм? У нее заслезились глаза, я снова заключил ее в объятия. — Значит решено! И то и то! Я отпустил ее и удалился в ванну, чтобы немного расслабиться. Лежа в теплой воде, как под одеялом, я то и дело думал об Антоне. О его слегка вьющихся волосах, о его глазах, о его голосе. Походу я втюрился… Наконец признался я сам себе.***
Зайдя домой, я мигом залетел в свою комнату. Скинув сумку, я рухнул на кровать. Не заметив приезд мамы и Оли, я испугался стука в свою комнату. Там стояла моя беловласка. — Тош, я дома… Ты даже не встретил меня, не подошел к маме… — её глаза были наполнены печалью. — Прости меня, я не хотел тебя обидеть, бусинка. Поднявшись с кровати, я подошел к ней и обнял. Примкнув ко мне, она хмыкнула. По моим щекам потекли слёзы. В груди всё разрывало, но казалось, что Оля единственный человечек, который спасёт меня от всех проблем своим существованием. Видимо, почувствовав, что у неё намокла футболка, она отстранилась и заглянула мне в глаза. — Тошенька, ты чего плачешь? — она нахмурила брови. — То-о-о-ошенька, ты чего! Она крепко обняла меня, что было сил. Я просто размяк в её объятиях. Мне так хотелось ей всё рассказать, если бы она ещё поняла меня. Будто прочитав мои мысли, она шепотом сказала: — Ты можешь рассказать мне то, из-за чего ты так плачешь, Тошенька. — она погладила меня по макушке — Хочешь я тебе бутербродов со сгущенкой принесу?! — Спасибо, давай потом покушаем… Я сел на кровать, пока Оля прикрывала дверь, мне было стыдно. Вываливать на маленькую сестру все свои проблемы, когда она на радостях приехала из города. Сев рядом со мной, она приобняла меня. — Давай я тебе котёнка нарисую, щеночка?! — Давай я тебе лучше нарисую? Она скрестила руки на груди. Хмыкнув и посмотрев вдаль, она сказала: — Расскажи мне, почему ты так сильно плакал? — она нахмурила брови. Я замялся. Стоит ли мне ей это рассказывать? Ладно, она все равно не отстанет и будет допрашивать меня. — Я люблю одн- — Я знаю, что ты любишь Полину! — она улыбнулась. — Нет, Оль. Я люблю другого человека, но я не знаю, как мне всё объяснить Полине. — я томно вздохнул — И не знаю, любит ли меня этот человек… Оля смотрела на меня заворожёнными глазами. Мне кажется, она была в полнейшем шоке от того, какой у неё глупый старший брат. — Знаешь, Тоша. — она поднесла палец к губам, — Мне кажется, тебе надо сказать Полине об этом. Она же должна знать, любишь ты её или нет! Она права, но как бы мне набраться смелости, чтобы ей это объяснить… А Рома… Как же всё тяжело. — Я не знаю, Оль. Это всё очень тяжело. — я поднес руки к лицу. — Тошенька, мы будем играть с тобой когда угодно! — она убрала мои руки от лица, — Я буду тебе делать бутерброды со сгущенкой каждый день, только не плачь, пожалуйста… В её глазах мелькнули скопления слёз. Я чмокнул её в лоб и сказал: — Всё будет хорошо, это пройдёт. Давай лучше порисуем вместе? Она заулыбалась. Открыв мой ящик, Оля достала бумагу, карандаши и всякие принадлежности. Пока мы сидели и рисовали, ко мне зашла мама. — Дети, уже поздно, давайте укладываться! Оленька, давай мигом в кровать. Она взглянула на маму с печалью и промямлила: — Мамуля, я хочу с Тошей побыть, ему грустно… На лице мамы пропала улыбка. — Оля, сходи к папе, я поговорю с Тошей. Оленька собрала рисунки в кучку и положила мне на стол. Она вышла из комнаты и закрыла дверь. Мама подсела ко мне и приобняла: — Рассказывай, Антон, что у тебя произошло пока нас не было? Я замялся и вновь прикрыл лицо руками. Мама потёрла моё плечо, и чмокнула в макушку. Она ждала молча и не торопила меня. Глубоко вздохнув, я решился. — Мам, я не люблю Полину. Я люблю другого человека. Мне противно- Я залился слезами и закрылся руками. Мама убрала мои руки и взглянула мне в глаза. — Ты считаешь себя неправильным? — Д-да. — Ох, Антошка. Не понять мне уже вашей юношеской любви, ты это недавно понял? — Да. — Любовь — это сложно. Главное, доверять своим чувствам и понимать кого ты на самом деле любишь, а не навязывать себе влечение. Она крепко обняла меня, и я задумался. Любил ли я Полину вообще? Она мне нравилась, да, кому она вообще не понравится, но были ли у меня к ней глубокие чувства? Может, я действительно их себе навязал? — Мама, спасибо. — я легонько улыбнулся. — Всегда обращайся, Тошенька. Ложись уже спать, поздно! И сходи умойся холодненькой водой, полегче станет. Она вновь поцеловала меня в макушку и погладила по спине.