*
— Малфой, мы можем поговорить с тобой? — Гойл мялся у входа в гостиную. — Конечно, Стефан, чем могу быть полезен? — Люциус, идущий мимо, махнул в сторону ниши с парой диванчиков, предлагая присесть. — Нам показалось, что мы чем-то вызвали твое недовольство, — открыто посмотрев в глаза собеседнику, спросил Крэбб. — Отнюдь, Джордж. Я, наоборот, заинтересовался вами исключительно в положительном ключе. Проще говоря, мне понравился разумный подход к жизни ваш и ваших семей. Люц пообещал сам себе, сохранить изумленные лица парней на память, чтобы шантажировать этих двоих в старости. — Политика Министерства в последние годы такова, что родовые традиции — как и статус крови — теряют свой приоритет. В наше общество попадает все больше маглорожденных, а следом приходят магловские веяния в культуре и экономике, — завороженные взгляды мальчишек подсказал Люциусу, что те уже прониклись и потерялись во «взрослом» тоне беседы. — В этой ситуации ваши семьи ведут себя крайне умно. Оставаясь приверженцами традиционных устоев, они сохраняют значимость среди волшебников благодаря своим действиям, а не пустым лозунгам о чистокровности. Насколько мне известно, у вас есть бизнес по созданию артефактов для комфортного быта и защиты дома, а также несколько магловских ткацких фабрик и мелких мастерских. Это крайне прозорливо, вести дела в обоих мирах, — он чуть приподнял уголки губ в одобрении. Джордж и Стефан приосанились. «Еще бы, именно их, не самых толковых ребят, наследник влиятельного рода назвал умными и рассудительными». — Потому я хотел бы с вами приятельствовать. В будущем это поможет вам добиться больших успехов в бизнесе, а мне позволит иметь смышленых помощников в делах. — Малфой, — Гойл прочистил горло, — мне очень приятно слышать такие слова от… кхм… такого проницательного человека, как ты. Буду рад сотрудничеству между нами. — Да, я согласен, — Джордж поспешно протянул руку, в знак закрепления своеобразного партнерства. Люциус ее пожал, повторив жест и со Стефаном. — Ну что ж, раз мы закончили, вынужден вас покинуть, — он коротко кивнул и направился к выходу. Как бы смешно ни выглядели со стороны дети, с постными лицами говорящие о политике и бизнесе, он прекрасно понимал, что этот театр абсурда подарил его «приятелям» чувство сопричастности и значимости. Он не сомневался, что понадобится совсем немного времени, прежде чем эти двое займут свои места на шахматной доске. А еще было любопытно, насколько быстро расползутся сплетни. Веселясь про себя, Люциус направился в библиотеку. На этот вечер изначально был запланирован другой разговор, который нельзя было откладывать.*
Леви Джагсон расположился в дальнем углу читального зала, что-то тихо надиктовывая самопишущему перу, из разных книг и свитков, разложенных на столе. Он легонько постучал по столешнице, привлекая внимание того. — Малфой? — Добрый вечер, Леви. Могу отвлечь тебя на несколько минут? — Да, слушаю. — Я бы хотел обратиться к тебе как к старосте, с небольшой инициативой для учеников четвертого года и старше. — Даже интересно, — тот отодвинул записи и приготовился слушать. — Я предлагаю устроить что-то вроде курсов совместного обучения. Подтянуть слабых, дать продвинутый материал сильным. Леви откинулся на спинку стула, ожидая продолжения, но когда его не последовало, высказался. — Звучит красиво, но я не совсем понимаю истинную цель подобного мероприятия. — Всего лишь хочу усилить наш факультет и выровнять успеваемость. Слизерин просел по оценкам и вытягивает кубок лишь благодаря квиддичу. Фарли даже у Слизнорта умудряется получать троллей, Бекка третий месяц не может сдать трансфигурацию. Список можно продолжать еще долго. — Хорошо, согласен. Но я до сих пор не вижу смысла лично для тебя, Малфой. Ты бы просто так не стал с этим связываться. — Найти лучших, подтянуть отстающих, — Люциус пристально уставился на собеседника. — Разве тебе не хочется иметь перспективный круг общения? — Мне? Нет. — То есть, — он с гадкой снисходительной ухмылкой посмотрел на чужую палочку, лежащую на столе, — тебя устраивает не иметь приличных противников в дуэлях и сражаться почти все время вполсилы? Не знал, что ты, Джагсон, гонишься за дешевой популярностью. Его собеседник зло сощурился и сжал зубы, играя желваками. О, Люциус отлично знал насколько Леви страдал от этого. Потомственный темный маг, который не имеет возможности применить и половину своего арсенала, из-за запретов в школьной программе. — Если ты думаешь, что фамилия убережет тебя от разбитого носа, Малфой, то… — А причем здесь моя семья? Или ты собрался практиковать искусства с ними за компанию? — То есть ты предлагаешь не ограничиваться учебным материалом, а разбирать все? — темные глаза Леви пытливо загорелись. — Даже готов поделиться проклятьями из личных запасов? — Если их кто-то потянет, — Люциус хищно оскалился, но, опомнившись, снова принял равнодушный вид, — кроме родовых, конечно. Я не враг себе. — Вот теперь это выглядит правдиво, но я все же хотел бы понимать хотя бы часть твоих притязаний, Малфой. Идти с этим к старику Диппету все равно мне, так что думаю, я имею право знать. — Я, Леви, располагаю сведениями, которые готов озвучить только под Клятву о молчании, — он задумчиво водил по столу тонким пальцем. — В противном случае могу только сказать, что в будущем хочу получить образованных чистокровных, полукровок и, возможно, — он поднял палец вверх, — только возможно, несколько маглорожденных. — Да ты охренел! Леви вскинулся, но Люциус посмотрел на того тяжелым немигающим взглядом. — Не забывайся, Джагсон. Я не твоя подружка. Не готов участвовать, сиди в своем цивилизованном болоте и сражайся нормально только на каникулах, в подвале, с родственниками, движения которых помнишь уже наизусть. И надейся, что однажды мир изменится таким образом, чтобы Леви Джагсон мог использовать все свои возможности и не бояться загреметь в Аврорат. От выволочки Люца спасало только то, что они находились в библиотеке, где драться решился бы только полный идиот. — Я предлагаю показать каждому, кто готов учиться, что такое настоящая магия. В конце концов побиться в нормальном поединке до кровавых соплей, вырасти над собой, а потом лежать в лазарете, зная, что есть куда стремиться. А не гнить заживо, следуя правилам, от которых тошнит! Последние слова он прошипел Леви в лицо, глядя яростно и остро, а когда реакции на его тираду не последовало, резко поднялся и направился на выход, поправляя сбившийся манжет сорочки. — Вот уж не думал, что наша принцесса знает, что такое дуэли, — красный от злости Леви ядовито выплюнул насмешку в чужую спину. Люциус, даже не обернувшись, бросил. — Подумай над моими словами, Леви. А про принцессу мы с тобой поговорим чуть позже. По дороге в подземелья он улыбался, уже зная, что зацепил грозного слизеринского старосту. Осталось лишь потретировать того неделю-другую, ненавязчиво изводя дурацкими и унизительными ситуациями, и к концу месяца у них будет свой учебный клуб.*
Леви продержался три дня. Клятву не дал, на что Люциус и рассчитывал, но посодействовать обещал. Прослезившись от умиления и восторга, а также напомнив, что лучших среди «змеек» он пригласит к себе на чай, Слизнорт оперативно организовал классы для занятий. Старый пройдоха был в своем репертуаре, но того можно было понять — от страсти к коллекционированию невозможно избавиться. В пятницу староста Леви Джагсон пафосно презентовал слизеринцам новый факультатив, распинаясь о чести факультета, возможности стать сильнее и еще сотне ненужных вещей. Люциус ненавязчиво обошел гостиную, шепнув той же Фарли, что трансфигурация тоже будет; недалеко от Беллатриссы Блэк заикнулся о нормальных дуэлях для своих; паре прикормленных полукровок объяснил все более подробно и отправил тех распространять новость. Слизеринцы всегда были не дураки получить что-нибудь бесплатно и безопасно. Так что в субботу класс был полон народа. Знания предлагалось получать по-гриффиндорски: кто знает, учит остальных. Умников набралась треть от всех учащихся, они споро распределили предметы и темы. Списки для записи на занятия вывесили тут же, на доске. Откровенно слабым представителям дома предлагалось либо вкладываться монетой, либо внести лепту иным путем. Стефан, не иначе как проникнувшись собственной значимостью, предложил вести основы ведения дел в лавке, пообещав принести старые счетные книги. Джордж вознамерился рассказать, где можно условно безопасно брать товар в Лютном и как туда ходить, чтобы потом вернуться. Люциус с новым интересом взглянул на этих двоих, как и на дела их семей. Тут, оказывается, есть с чем работать. Сам он, в свои четырнадцать, знал только, что существует в Лондоне некий неблагонадежный переулок, и если туда ему, такому красивому, сунуться, то мало шансов выйти целым. Судя по уверенному спокойствию Джорджа, тот туда ходил чуть не с пеленок. В результате, помимо бизнес-уроков, добавились занятия по этикету, основам законодательства и магловедения. Последний курс он поддержал лично, коротко рассказав в лицах историю о том, как во Франции едва не попал под автомобиль. Кто такой «автомобиль» знали не все, что и поставило точку в спорах. Глупо умереть от лап неведомой твари не хотелось никому, сидеть в Аврорате за колдовство при маглах — тем более. Наблюдая за детской непосредственностью будущих высокомерных глав родов, взрослый — хоть и с некоторыми оговорками — мужчина только внутренне смеялся, думая, что из этой затеи выйдет как минимум нечто забавное, а как максимум — весьма полезное для его планов. Спустя час Леви радовался проделанной работе с видом человека, нагнувшего саму Моргану, и Люциус не стал того разубеждать. Чуть позже останется дождаться просьбы об открытии дуэльного клуба, на который он тоже делал некоторые ставки. Родовитый, но скромный ученик четвертого курса дома Салазара приготовился наблюдать за образовательным процессом.*
Первые полезные события произошли только в начале марта. На занятиях по защите от темных искусств для шестого курса зашел разговор о проклятиях, а после продолжился, перекинувшись — при небольшой определенной поддержке — на остальные группы. Доска с расписанием пополнилась листком с предметом «Теория темной магии». Попасть на занятия можно было только сдав технику безопасности, лист с правилами по которой был приколот по соседству. Дети древних семей были к ним привычны и знали наизусть, остальным же пришлось осознать: как много таит от них магический мир, и насколько он на самом деле опасен. Но любопытство — страшная вещь, особенно в среде юных неокрепших умов. В середине марта расхрабрившийся пятикурсник спросил, может ли привести подругу с Рейвенкло. На этот случай у Люциуса был заготовлен похожий на рекомендательное письмо особый пергамент, который Леви уже протягивал парню. — Пусть прочтет и, если согласна, палочкой впишет свое имя. Этот пропуск позволит пройти в учебные классы и сохранит знания о клубе в тайне от посторонних. — Она не глупа и примет верное решение, — его сокурсник кивнул, забирая лист. Первой ласточкой из внешнего мира оказалась Кристина О’релли, довольно неприметная девушка с интересными пристрастиями в учебе. Даже будучи полукровкой, та могла потягаться талантом к темной магии с Беллатриссой и напомнила ему Северуса, такая же жадная до знаний, такая же восторженная после первого получившегося заклинания. Несмотря на то, что приходилось догонять пройденный другими материал, рейвенкловка горела новым для нее видом магии, искренне недоумевая, как такую красоту можно запрещать. Люциус поддерживал в ней и остальных учениках эту мысль. К концу марта добавилось еще трое новичков, и пришлось вводить систему кураторства. Кто привел, тот и подтягивает до общего уровня, если не может, то идет к «учителю». Перед пасхальными каникулами добавился уже десяток человек, одного из которых — после долгой разъяснительной беседы — привела сама Кристина. Оуэн Кимберли был улыбчивым, неглупым и абсолютно, непререкаемо маглорожденным. На вопрос о темных искусствах ответил: «Всегда хотел увидеть Дьявола», — и засмеялся. Тогда Люциус впервые задумался, а не открыл ли он ящик Пандоры, пустив увлекающегося и отважного ребенка в сладкие объятия тьмы и хороших манер.*
Он слышал шаги позади, но не сбавил ход. — Малфой, — позади споткнулись, — черт! Малфой, подожди! Он неторопливо обернулся. — Ох, с твоей застывшей физиономии можно лед откалывать. — Если Вы, мистер Тонкс, думали, что этим вечером я не обойдусь без Ваших оскорблений на тему моей внешности, то спешу разочаровать… — Что? Нет! Ты красавчик, тут вообще без вопросов. Люциус приподнял одну бровь. — Не обращай внимания, я, когда волнуюсь, всегда несу чушь. Минутку, — парнишка выдохнул, вытер ладони о брюки и снова заговорил. — Малфой, я бы хотел посоветоваться. Вторая бровь поднялась вслед за первой. — Джеффри дал мне рекомендательное письмо. И я вписал имя. — Поздравляю, теперь у Вас есть шанс учиться лучше и узнать новое. — Спасибо, но я не об этом. Я же маглорожденный, неужели слизеринцы пустят меня на занятия? — Печально видеть такую предвзятость. Если уж статус крови так важен для Вас, — Тонкс поперхнулся и выпучил глаза, — то среди нас есть и полукровки, и маглорожденные, и чистокровные. — Но я же… гриффиндорец. — Могу только посочувствовать, — Люциус незло усмехнулся, но так и не дождавшись продолжения, тяжело вздохнул. — Послушай, Тедд, давай начистоту, Леви положил много сил, чтобы создать этот факультатив, и если у тебя такой негативный подход, то лучше не приходи. Ему и так довольно сложно волочь все это на себе. — Джагсон организовал этот клуб? Парень был очевидно абсолютно растерян: человечный Люциус Малфой, переживающий за сокурсника, и самый жесткий квиддичный охотник Леви Джагсон, создавший межфакультетский учебный центр. — Да, и я бы не хотел, чтобы его начинание очернили. Леви хочет оставить пост старосты ради этого и, несмотря на вспыльчивый характер, терпеливо старается заставить нас учиться друг у друга. Тебе ведь уже рассказали, что у нас есть не только уроки этикета, но и курсы по основным правилам жизни среди маглов? — Угу, — Тедд задумался, а потом вдруг низко поклонился, как делают это домовые эльфы, — спасибо тебе большое, Малфой, — и убежал. Глядя ему вслед, Люциус хихикал про себя над неловкими ужимками. «Правильно, Тедди, беги. А главное — не забудь рассказать всем, что чистокровные тоже люди, а Леви Джагсон — отличный парень и лучший друг для всех грязнокровок».*
Тесное взаимодействие противоборствующих лагерей начало приносить неожиданные плоды. В ответ на скабрезные подначки, Ребекка МакКасл, слизеринка шестого курса, так витиевато и по-магловски обложила оскорбившего ее студента, что на следующих выходных получила пять приглашений на свидание. Тедд Тонкс, внезапно загоревшийся вести курс по магловской культуре, предложил сводить других учеников к себе домой. Так четыре курса потомственных волшебников поочередно побывали в доме полицейского и домохозяйки. Наибольший фурор произвели пистолет и, как ни странно, тостер. Будущие страшные Пожиратели и главы семей после этого в хлам напились в одном из классов, оплакивая, видимо, крушение картины мира и уверенности в собственном великолепии. Не прошло и недели, как весь Слизерин вновь ахнул. Андромеда Блэк, потомственная чистокровная аристократка, пришла на занятия клуба в джинсах. В этот день Люциус поставил крест на планах по ее свадьбе не с Теддом Тонксом. Менее эпатажные юные ведьмы шушукались о капроне, латексе и еще какой-то ерунде. Джагсон уверенно шел к статусу будущей «бабочки» Малфоя. Старался быть вежлив; почти не срывался на окружающих; подтянул оценки и вел себя во время организационных собраний как образцовый руководитель; а главное, не пытался удрать от уготованной судьбы. Люциус оценил такое рвение и решил сделать тому подарок.*
Финальную точку в образе Леви поставила разыгравшаяся вскоре у дверей Большого зала сцена. Бледная Кристина О’релли, хрупкая тихая рейвенкловка, рыдала, зажимая рот ладонью. Здоровенный гриффиндорец тыкал в нее палочкой и орал о мерзком нечистокровном отребье, которое следовало удавить еще в колыбели. Народ собирался, кто-то из учеников пошел за преподавателями, шепотки нарастали. Через толпу стал пробираться староста красно-золотых. — Ты охренел, что ли? — вышедший из неприметного коридорчика Леви кинулся к ссорящимся студентам. — Пошел ты, шваль подземельная! Ты, поди, такое же проклятое отребье, как и эта дура. Больше гриффиндорский задира сказать ничего не успел. Леви легко, как-то даже незаметно, перетек в боевую стойку и резким ударом в челюсть отправил противника на пол. Послышался хруст, вой, а слизеринец уже поднимал с пола зареванную девушку, что-то шепча и подавая той платок. Подошли учителя… Люциус выскользнул из скрытого перехода, спокойно убрал палочку в крепление и смешался с толпой.*
По многим критериям первая часть плана по сближению маглорожденных и чистокровных подходила к завершению. Подростки пообщались, сдружились, часть стереотипов с обеих сторон постепенно рушилась. За исключением пары моментов, Люциус всем был доволен. Он упустил только один пункт, который следовало наверстать, пока не начались экзамены. Провести лекцию о магических традициях предложил Дэвис на одном из общих собраний, чем вызвал волну смешков и перешептываний. Но постепенно идею поддержали многие. Джагсон, видимо из вредности, а может, так и не простив сцену в библиотеке, предложил во всеуслышание на роль ответственного лектора кандидатуру Малфоя. От таких предложений не отказываются без потери репутации, а потому он согласился, очень ласково посмотрев на Леви в тот момент.*
Люциус выбрал просторную аудиторию в подземельях, оформив ее на манер амфитеатра. В оговоренный день слизеринский староста согнал в нее всех маглорожденных, чистокровные и полукровки подтянулись сами. Статус Малфоев в магическом мире не знал только идиот. — Прежде чем говорить о традициях, начнем с нас самих. Кто такой чистокровный волшебник? — Сноб, — выкрикнул кто-то из толпы. — Представитель семьи, — произнес кто-то еще. — Верно. Каждый, кого вы видите из чистокровных в этой школе и на улице, не просто маг, он прежде всего — лицо своей семьи. Глядя на него, судят обо всех. Поэтому порядочный отпрыск древнего рода по большей части сдержан, чуточку высокомерен и очень осторожен. Если мы говорим о наследнике — а он, за редким исключением, один — это еще и надежда семьи на будущее. Умрет он — закончится фамилия. — Так родите еще одного! — крикнули снова, а следом раздался глухой шлепок и смешки. — Если с криками о детях от тех, кто даже сексом еще не занимался, покончено, то я продолжу, — судя по красным щекам дерзкого советчика, слово «секс» подействовало не хуже подзатыльника. — Вы сами маги и должны понимать, что возможностей для атаки и защиты у нас много. Потому каждый юноша и каждая девушка в магической семье с детства воспитывается с мыслью о том, что он или она обязаны уметь позаботиться о себе, а иногда и о других родственниках самостоятельно, — в конце фразы Люциус повысил голос. — Я выделил последнее слово по одной простой причине: воспитание диктует чистокровному магу быть обособленным и полностью самодостаточным. Люди со стороны это редко понимают. Доверие, а тем более дружба, для нас — редкий и дорогой дар. Это обещание помощи и заступничества, но не просто одного человека, а рода. Мы неотделимы от своей семьи, а потому любим и ненавидим, дружим и работаем все и сразу. Беллатрисса может быть не рада моим намерениям ухаживать за ее сестрой, но если Нарцисса даст согласие, то все Блэки будут со мной как минимум вежливы. Зал зашептался. Такие демонстративные объявления не было принято делать, но без сомнения, это было весьма показательно: наследник Малфой выбрал себе невесту. — Мы так живем. — Но почему это так важно? — Кристина О’релли взволнованно посмотрела, но не на него, а на Джагсона. — Скажите, во что вы верите? Или ваши родители? Соседи? — Люциус прошелся вдоль учительского стола. Раздались выкрики «В бога!», «В магию», «В высшие силы!», «В справедливость». Он дал им стихнуть, а потом продолжил. — А мы верим в свою семью, — он окинул комнату пронзительным взглядом. — Маглы молятся Богу, Дьяволу, Кришне и еще сотне разных высших существ. Но мы — маги. Мы и сами можем ходить по воде, умножать хлеба и исцелять смертельные раны. Согласитесь, верить в Бога в нашем случае несколько… сомнительно, — он развел руками. — Да, мы поминаем Мерлина, Мордреда и Моргану, но даже они — реальные люди. Используя их имена всуе, мы вспоминаем их могущество, силу и ум, а иногда — несносный характер. В зале захихикали. — И вместо богов у нас магия и наш род. Я слышал от некоторых маглорожденных высказывания о магических способностях будто о свойстве: «У него глаза зеленые, а я вот колдую». Просто признак. Но любой потомственный маг скажет вам, что магия — это наша суть! Люциус говорил уверенно и страстно, играя интонациями, и знал, что в этот миг от него было не оторвать глаз. Он верил в то, что говорил, пусть внутри него все эти мысли и звучали совершенно иначе. — Многие волшебники часто даже не обращают внимание на внешность, предпочитая ей ту самую суть. Мы дышим магией, мы родились с ней и ценим более многого другого. Если вы скажете колдунье, что она красива, получите в ответ улыбку, а если поведаете, что ведьмы сильнее и ярче не встречали, что ее магия покорила вас, она выйдет за вас замуж. Подростки снова начали улыбаться и подначивать друг друга. Ребекка МакКассл, уловив интерес к своей персоне, закрыла лицо ладонями. — По той же причине мы учим свою родословную. В тяжелые моменты жизни простые люди идут в церковь и молятся, а члены рода утирают сопли и вспоминают предков. Это наша дань уважения тем, кто создал наш дом, гордость за них и знание, что мы не одиноки. Мы знаем их дела, знаем, что никто не идеален, и можем избежать их ошибок. А еще — порадоваться, что не живем в шестнадцатом веке, когда волшебников жгли на кострах. Люциус сделал паузу, давая аудитории передохнуть. Кто-то шумел, а кто-то молчал. Он заметил даже пару девиц, украдкой утирающих слезы. Через пару минут он продолжил. — Не все мы можем похвастаться многочисленной родней, не каждый волшебник из древнего рода силен настолько, что может мановением палочки осушить реку. Обстоятельства бывают разные. Никто из нас не имеет бесконечных привилегий, часто жизнь чистокровного — это дрязги, нервы и слово «должен». Все это — наша вера, наши привычки, наши семьи — требует от нас ценить каждую крупицу знаний прошлого, следовать благородным традициям и обрядам, что пришли из глубины веков, помнить, что хранит наша кровь. Именно поэтому старые семьи так болезненно относятся к запретам на кровную магию и ритуалы. Нас лишают возможности обращаться к самому дорогому. Представьте магла, которого посадили в тюрьму за то, что он помолился, или за то, что хранил свечи. — Но ведь молитва не может убить, а ритуал вполне на это способен, — маленькая хаффлпаффка прилежно подняла руку, прежде чем задать вопрос. — Люди, с именем бога на устах, и сами с этим прекрасно справляются, разве нет? — он скривил губы в печальной усмешке. Девочка, опустив глаза, кивнула. — Мир маглов и сообщество волшебников никогда не будут одинаковы, вы должны это понимать. Просто потому, что любой из здесь присутствующих уже во младенчестве был опаснее взрослого человека. Одним своим магическим выбросом каждый из нас мог уничтожить магловский дом. Потому судить по одной мерке простецов и колдунов бессмысленно. Да, без должной подготовки древнее волшебство может быть опасно, но ведь и о темных искусствах вам говорили, что они убивают. Как можем заметить, все здесь присутствующие живы, — Люциус слегка улыбнулся, а школьники расслабились. — Преступники есть во всех мирах, но если рассуждать о колдовстве с точки зрения опасности для других, то можно и Секо запретить, ведь оно тоже способно убить. — Мистер Малфой, — Оуэн Кимберли встал, чтобы его было видно. — А почему Вы не учите нас этому? — А с чего бы это я должен делать? — он высокомерно приподнял брови. — У нас здесь обмен знаниями, и мне сложно даже представить, что бы могли мне предложить за обучение ритуалистике или кровной магии. — Но как же! — тот всплеснул руками. Кто-то из учеников крикнул: «Дьявола здесь нет!». Послышались смешки. Кимберли был известен своей страстью к переводу религии в волшебство. И если с богом у Оуэна вопросов не возникало, то Сатана пленил того своей недостижимостью. — Оуэн, я уважаю твою страсть, но мы и так сильно рискуем, изучая темную магию хотя бы просто в теории, за рассказ даже о самом простом ритуале любого из нас не просто выгонят из школы, но скорее всего, посадят в Азкабан. Поверь, я не против поведать о том, как можно связать себя с близкими людьми посредством ножа и двух фраз, или как обезопасить родительский дом от бандитов, всего лишь обойдя его вокруг должным образом, но! — Люциус поднял указательный палец, привлекая внимание, — мы находимся в школе и в стране, где подобное запрещено законом. Если ты сумеешь стать министром и отменишь эти запреты, думаю, мы все будем рады. — Ты пытаешься настроить нас против Министерства? — один из гриффиндорцев вскинулся. — Нет, — он проигнорировал гневное сопение, — я всего лишь объясняю, почему не буду обучать Кимберли или кого-то другого. И почему считаю, что глупо лишать меня права следовать своим традициям, а другим не давать о них узнать. А теперь, если все перевели дух и высказались, то давайте поговорим об основных традициях древних семей. Благодаря этому, вы поймете причины многих поступков ваших сокурсников, и сами избежите глупых или оскорбительных ситуаций, а также осознаете, почему Ребекка отказывает всем в свиданиях. Зал зашумел, лекция продолжилась.*
До самого отбоя юного оратора отлавливали по всей школе, чтобы поблагодарить, спросить что-то или просто поделиться эмоциями. Первым был Джагсон. — Люциус, я даже не думал, что ты относишься к наследию наших предков так серьезно. Но я рад этому, как и тому, что принял твою идею с клубом. — Мне тоже приятно, Леви, что мы поняли друг друга. Оуэн Кимберли трусил за ним от самой библиотеки, нагнав в неприметной нише. — Мистер Малфой, спасибо Вам, что так много рассказали. Мир традиций оказался намного больше, чем мне казалось, — Оуэн смутился. — Раньше я думал, что это все глупости, вроде любви моей тетки к воскресным службам. Но теперь я буду уважителен к ее вере и к укладу чистокровных. Я… я буду рад, если однажды смогу отплатить Вам за знания и терпение. — Хорошо, я не забуду твоих слов, Оуэн. А теперь беги, у меня еще куча дел. Кристина О’релли почти зажала его в одном из тупиков на четвертом этаже. — Юная леди, увы, мое сердце несвободно. А если Вы и дальше продолжите так льнуть ко мне, окружающие могут это неправильно понять, — Люциус улыбнулся, когда девушка буквально отскочила от него. — Прости… те, и большое спасибо. Думаю, что иначе теперь буду смотреть на многие вещи. В том числе и на отношения. Я ведь переживала, что Леви… ох, не важно! Я очень Вам благодарна и буду рада сделать что-нибудь полезное для возвращения традиций в магическую Британию. — Хорошо, Кристи. Я воспользуюсь твоей помощью, когда мне это понадобится. О, а это кажется твой рыцарь к нам направляется. Маленькая рэйвенкловка сделала немного неуклюжий книксен и сбежала к своему кавалеру.*
Когда Люциус добрался до спальни, то мечтал лишь остаться в тишине. Такая магическая нагрузка для его возраста была великовата, и тело уже час равномерно ныло. У дверей обнаружился Лестрейндж-младший. — Добрый вечер, Басти! Зайдешь? — Да, если Вы не слишком заняты, — тот плотно прикрыл дверь, проскользнув вслед за хозяином в комнату. — Чаю? — Нет, благодарю. Вы наверняка устали от такого обилия людей. Я наблюдал и подумал, что лучше дождаться тут. — Ты молодец, пробрался на тайную встречу, я тебя даже не увидел. Весьма полезный навык. Напрягшийся было Рабастан улыбнулся. — Так чем могу помочь? — Научите меня тому ритуалу, пожалуйста. — Какому? — Чтобы заставить слушать и слышать. — О, так ты догадался, — Люциус откинулся на стуле, наблюдая за проницательным мальчишкой из-под ресниц. — Да, я читал. Этот ритуал концентрирует внимание всех в комнате на том, кто его провел, и заставляет вдумываться в слова. Хороший ритуал, я бы такой перед каждым уроком истории делал, мне кажется, это единственный способ не уснуть в классе. — Ты прав, — он усмехнулся. — Зачем тебе ритуал? — Хочу провести дома и поговорить, если не с отцом, то хотя бы с братом. Ваши слова на многое мне открыли глаза, и я надеюсь, что смогу повлиять на них. Род угасает, — Рабастан неожиданно зло вскинулся, — если бы не выходка матери, мы бы вообще вымерли еще двадцать лет назад! Руди только и знает, что трепаться о чистоте крови, забывая, что сейчас уже не Средневековье, а вокруг не тупые крестьяне. — Басти, ты сейчас это не потянешь. Твой отец — глава, а брат — наследник семьи. Эффект будет совсем слабый. Войди в возраст, тогда я даже сам помогу тебе, а до семнадцати придется изворачиваться. — Но это верная гибель… — Нет, и ты это знаешь. Читай счетные книги, вникай в дела, стань полноправным наследником хотя бы для себя самого, а дальше, с холодной головой, попробуешь вывести их из заблуждений. Время у тебя есть. — Не уверен. К нам приходил один человек, он приглашал отца и брата в организацию по борьбе за права чистокровных. Вот только бороться они собираются не так, как Вы, умом и хитростью, а с палочкой наперевес. Люциус напрягся. Значит, Том все-таки уже пошёл по аристократам. — Будь с ним осторожен, Рабастан. Он очень сильный ментальный маг. — Хорошо, но я тоже обучаюсь, хоть и недавно. — Окклюменция? — Да, и легилименция тоже, с ней даже проще. Ломать не строить, — тот пожал плечами. — Позволишь посмотреть на твою подготовку чуть позже? — Да, но под Клятву. Я не вправе раскрывать тайны семьи. — Умница. Все же родные сильно тебя недооценивают, ты очень одарен и прозорлив, ко всему прочему. — Мистер М… — Зови уже меня Люциус. Про семейные секреты ты со мной уже болтаешь, а называть по имени все никак не решишься. Рабастан смутился, но взгляд не опустил. — Спасибо, Люциус, за добрые слова. — Ты этого достоин, помнишь? — Да, но все равно я благодарен. Люц только кивнул. — Пойдем, мне надо еще заглянуть в гостиную. Рабастан легко соскочил со стула, чтобы выйти первым и придержать для Люциуса дверь.*
В гостиной они разошлись, и самого популярного сегодня слизеринца перехватили сестры Блэк. В висках резко закололо, но он усилием воли заставил себя слегка улыбнуться и склонить голову, в которой зашумело. — Леди, доброй ночи! Чем могу быть полезен? — Мы бы хотели немного побеседовать. Давайте присядем? — Нарцисса мягко подхватила его под локоть и повела к дивану. Он в очередной раз уверился, что его будущая жена — идеальная женщина, посланная ему судьбой. Магически и физически вымотанное тело в ответ на попытку присесть предприняло попытку прилечь, саботируя ясность ума. Маленькая ладошка девушки сжала его локоть тисками, передавливая нерв. Руку прострелило болью до самого плеча, и Люциус резко взбодрился, с благодарностью посмотрев на будущую леди Малфой. — Я бы хотела сказать, — Беллатрисса церемонно расправила юбку, опустившись на диван, — что сегодня ты сделал для семьи Блэк очень многое. Наш род всегда боролся за чистоту крови и традиции. Тетушка Вальбурга много лет потратила на создание магического гобелена со всеми ближайшими родственниками, который ведет до сих пор. Думаю, этот факт лучше многих говорит о ценностях древнейшего и благороднейшего дома Блэк. Мы с сестрами всегда понимали, что уйдем в другие семьи, но мечтали сделать их не менее значимыми, чем та, где мы родились. Сегодня ты не только рассказал всем о самом важном для чистокровных волшебников, но и напомнил об этом нам самим. В погоне за величием легко забыть о близких. Беллатрисса взяла ладони сестер в свои. — Куда бы ни привела меня судьба, я не забуду твоих слов, сказанных сегодня. И я рада, что именно ты хочешь стать мужем Циссы. Если бы Люциус не знал подоплеки происходящего, то был бы поражен искренностью старшей из сестер. Но даже так, ведомая магией, она удивила его глубиной привязанности к семье. Будущая миссис Лестрейндж в его глазах всегда была отмечена безумием, полна фамильного упрямства и предрассудков, ее не красили ни преданность, ни внешняя привлекательность. Придя в эту реальность, он столкнулся с бешеным темпераментом Беллы и отступил, поставив на девице крест. А зря. Такая, как сейчас, она могла прожить счастливую жизнь, не омраченную Азкабаном, пытками и потерей себя. Нужно только пристроить ее для пользы дела и держать подальше от Лорда. — Знаете, мисс Блэк, один мой предок сказал: «Судьба ведет тех, кто не хочет идти сам». Потому, я надеюсь, Вы найдете в этом мире что-то только для себя. Не чужую идею, не идеалы, вырастивших Вас людей, а нечто внутри Вас самой, что подарит Вашему ярко горящему сердцу счастье. Беллатрисса застыла, а после, закрыв ладонями лицо, вскочила с дивана и убежала. Люциус ошеломленно взглянул на ее сестер. Андромеда задумчиво смотрела той в след. — Малфой, я начинаю верить в слухи о твоей гениальности. И даже не знаю, восхищаться или бояться. — Неужели я так страшен? — он приподнял уголки губ в притворной улыбке. — Учитывая, что ты сказал моей беспокойной, непонятой и многими нелюбимой сестре именно те слова, что она мечтала и боялась услышать, думаю, да. Умение читать чужие сердца — страшный дар. Теперь Беллс придется учиться жить по-новому, ведь она все еще «слушает» Ваши слова. Удивительно сложились обстоятельства. — Искренне сожалею о своей оплошности и надеюсь, что не навредил ей. Нарцисса хихикнула. — Люциус, ты сделал одну мою сестру счастливой добровольно-принудительно. Какие сожаления? Может, и Меде чего-нибудь пожелаешь? — она игриво стрельнула глазками в сторону своей средней сестры. — О, отчего же нет? Желаю Вам, Андромеда, чтобы у тетушки Вальбурги не случилось разлитие желчи, когда Вы упорхнете в тот чудесный дом с садиком, куда один юноша водил нас на экскурсию, — увидев румяное, испуганно-растерянное лицо той, он едва не расхохотался. — Откуда ты?.. — Ваша джинсовая эскапада поразила не одно сердце, но как говорил мой друг: «Гриффиндор — это диагноз». Так что этот молодой лев будет биться за Вашу благосклонность либо до полной капитуляции, либо пока не уморит Вас насмерть. Нарцисса звонко рассмеялась, прикрывая рот ладошкой. — Ну вот, Меда, а ты переживала, что все зря. — Если позволишь, от себя добавлю еще пару советов. Средняя Мисс Блэк встрепенулась. — Я тебя слушаю. — Не сдавайся без боя, ты же ученица дома Салазара. Ускользай из рук, только недалеко. Ты достойна того, чтобы тебя добивались. Это первое. И второе — попробуй ввести его в род. Поищите у него магических предков, поговорите с матерью. Чем доживать век исчезающей ветви, лучше привить ей новый побег. А мистер Тонкс доказал, что открыт новому. Подтянешь его по этикету, глядишь, ваш отец и не проклянет его сгоряча. Андромеда окончательно смутилась и, скомканно попрощавшись, тоже ушла. Нарцисса посмотрела в глаза нареченному без улыбки и спросила. — А что же мудрый мистер Малфой пожелает своей будущей невесте? — Терпения, Цисса. У меня не самый простой характер и поступки порой тоже неоднозначные. Но я обещаю, что буду беречь тебя и заботиться. У Малфоев нет ничего ценнее семьи, а ты ею обязательно станешь. — Спасибо, но не слишком ли ты торопишься? Мне только исполнилось четырнадцать, романтических чувств ты ко мне не испытываешь, так к чему такая спешка? — Со временем ты превратишься в лучшую женщину на свете. Я просто понял это первым. Люциус провел тыльной стороной ладони по щеке девушки, Нарцисса заалела. Он подхватил одну из ее светлых прядей и поднес к своим губам. — Доброй ночи, мисс Блэк. И удалился. Спальня встретила его теплом и аппетитными запахами, а главное — была совершенно пуста. — Добби, — он сполз по двери, сотрясаясь от озноба. Домовик тут же возник рядом, заламывая руки и причитая. — Молодой хозяин сильно истощен. Хозяину надо отдохнуть. — Добби, тихо, — голос начал хрипеть, дыхание сбилось. — Слушай внимательно. Меня на кровать, одежду снять, содержимое карманов спрячь, особенно коробку со звездой. Дальше, шкатулка с зельями. Напоишь меня из зеленого флакона, через час разбудишь, дашь бульон. Возражений не слушать, после еды усыпить, разбудить в шесть утра. По возможности все делать за задернутым пологом. Все, вперед. Заваливаясь набок, Люциус потерял сознание.