*
На фоне всех этих событий пора экзаменов наступила незаметно. Хогвартс — как всегда в это время — больше напоминал улей с душевнобольными пчелами, чем приличное учебное заведение. Старшекурсники метались от библиотеки до классов, тихо подвывая во время перерывов, количество и объемы домашних заданий превысили все мыслимые пределы, и жизнь вне учебного процесса почти замерла. Леви Джагсон прятался от особо нервных фанатов в комнате старосты Слизерина и требовал от Люциуса признать свое участие в организации клуба, который, по всеобщему мнению, был единственным спасением для безграмотных умов. Он же только смеялся, наслаждаясь истерикой и хаосом, в такой атмосфере проворачивать дела всегда было проще. У него самого грядущие СОВы вызывали только легкую иронию, так что львиную долю своего внимания он продолжал уделять делам Министерства, переписке, интригам и своему горячему любовнику. Секс всегда был для Люциуса самым простым и удобным способом сбросить лишнее напряжение, и при наличии постоянного партнера он обрел идеальное спокойствие. И раньше не баловавший публику проявлением ярких эмоций, лишь изредка уступая собственной юности, после шестнадцатилетия он стал предельно сдержанным молодым аристократом, с прохладцей наблюдающим за всеобщей суетой. Из интересного за последний учебный месяц произошел только выпуск седьмого курса. Первые ненавязчиво выпестованные пташки его «маглолюбивого учения» отправлялись во внешний мир. Особенно порадовала Беллатрисса, что решила отправиться за приключениями в Штаты. Люциус — от счастья, что старшая из сестер Блэк не будет крутиться неподалеку от Лорда — подарил той набор особых зачарованных шкатулок, чтобы она имела возможность для переписки с семьей даже через океан.*
Стол в небольшом уютном кабинете в «Фиале» уже был сервирован на двоих. В ожидании гостя он, повертев в руках вслух-меню и артефакт-активатор чар конфиденциальности, лениво потягивал травяной настой и размышлял: придерживаться ли легенды о своей ликантропии. Но в итоге решил оставить все на волю случая — врать на прямой вопрос собеседника он не станет, впрочем, как и рушить чужие заблуждения. Дамокл Белби пришел ровно в полдень, минута в минуту. Светловолосый и светлоглазый, полноватый и даже на вид добродушный мужчина удивленно замер на пороге, стушевавшись при виде своего визави. — Простите, я, наверное, спутал двери. — Добрый день! Нет, мистер Белби, Стэнли назначил Вам встречу именно со мной, — он церемонно поклонился. — Люциус Малфой, наследник рода Малфой. Растерянный маг машинально повторил положенный ритуал приветствия. — Я поражен! Вы юны, но уже столь рассудительны и деловиты. Мне даже немного неловко, — Дамокл подхватил меню и, не глядя, назвал блюда над тарелкой. — Потому я и не стремлюсь ко встречам. Согласитесь, Стэнли вызывает больше доверия и внимания к своим словам, чем школьник с громкой фамилией. — Ну что Вы, я совсем не об этом. Просто для своего возраста Вы проявляете недюжинный характер. — Благодарю за высокую оценку, — по многолетней привычке, Люциус не терпел серьезных разговоров во время трапезы, но говорливый собеседник ожидаемо не разделял его приверженность этикету, а потому он только умело развозил салат по тарелке, даже не пытаясь есть. Когда в потоке лести, политических заявлений и рассказов об Аконитовом зелье возникла пауза, он поторопился перевести разговор в практическое русло. — О чем Вы хотели поговорить, мистер Белби? — Прежде всего, благодарю Вас за помощь, наследник Малфой! Ваши финансовые вливания существенно ускорили процесс исследований и подарили мир и счастье моей семье. Теперь супруга с радостью проводит время со своим братом в ночи полнолуний. Ей кажется очень важным быть с ним именно в это время. — Понимаю, ликантропия — непростое испытание для мага даже без потери разума. Тело, как и восприятие, существенно меняются и это… дезориентирует. Дамокл проницательно на него посмотрел, но сказать ничего не решился, переведя тему. — Со слов мистера Эшфорда, Вы планируете внедрить это зелье повсеместно и постепенно ввести оборотней в магическое общество на равных правах с магами. — Совершенно верно, мистер Белби. Для меня дико было узнать о правовом статусе больных, по сути, волшебников, как и о том, что их причисляют к темным тварям. Я родился в древней чистокровной семье, и у Малфоев никогда не было принято делить магию по цвету, только на опасную и условно-безопасную. Вы ведь мастер зелий, так что, думаю, понимаете, о чем я говорю. Дамокл кивнул. — Да, согласен, можно нанести вред просто переборщив с дозировкой бодроперцового или зелья сна без сновидений, но то же зелье кипящей крови в небольших дозах способно спасти даже при сильном обморожении. Люциус пригубил травяной настой и продолжил. — Как я понимаю, чтобы снизить градус предубежденности по отношению к оборотням, следует действовать в нескольких направлениях. Уменьшить общий негатив по отношению ко всему темному, затем предъявить магам Ваше зелье как доказательство безопасности оборотней, а после уже менять законодательство для их нормального существования, — он махнул рукой над тарелкой, и та опустела. Люциус поднял взгляд на собеседника, придав ему необходимую невинность и изобразив бурю чувств, якобы одолевающих его. — Я понимаю, что планы мои очень идеалистичны, однако, если ничего не делать, британское магическое общество не изменится. — Вы меня снова поразили, — тихо и уважительно заговорил Дамокл. — Даже моя супруга, будучи весьма активной и прогрессивной ведьмой, на какое-то время отступилась от своего брата после укуса, хотя до сих пор корит себя за это. А Вы столь молоды, но не боитесь идти против общественного мнения, да еще и в таких сложных вопросах. Политика Министерства против старых порядков продиктована сейчас, большей частью, безграмотностью и страхом. Среди нас стало довольно много выходцев из магловского мира. Они далеко не все видят и понимают нужным образом. Увы, качество образования последние годы меня чрезвычайно угнетает. Мои племянники — еще совсем крошки, но я уже с печалью думаю о том, как мало они поймут о магии, учась в Хогвартсе. Диппет ощутимо упростил программу и до событий на континенте, а уж после — добил и остатки неоднозначных знаний, что отчасти усилило страх в юных умах. Мне повезло с профессией, она лишает многих иллюзий о мире, но так судьба балует далеко не каждого, — Дамокл только махнул рукой и случайно опустошил свою тарелку, отчего сконфуженно рассмеялся. — Знаете, мой отец хотел преподавать в Хогвартсе, но, посмотрев на программу по своему предмету и поговорив с директором, ушел в таком гневе, что его крики, должно быть, слышали даже в Хогсмиде. Люциус захихикал. — Могу представить. Я тоже вижу много пробелов в школьной программе. Мы даже занимаемся с сокурсниками дополнительно по книгам, чтобы хоть немного расширить знания о мире. У меня есть друг из России, Антонин. Их магическая культура и сам подход к колдовству совершенно иные, это так увлекательно! — Вы знакомы с Долоховыми? — казалось, тот был искренне удивлен. — Да, лорд Малфой давно с ними дружен, а с Антонином сам я познакомился позапрошлой зимой. Поразительные люди! Леди Эсфирь покорила меня с первой минуты знакомства, один взгляд этой женщины способен унять бурю. — О да, — Дамокл крутанул пушистый ус и крякнул от удовольствия, видимо, вспомнив роскошную хозяйку усадьбы. — К слову, а как лорд Малфой относится к Вашим стремлениям? — Он рад моему интересу к политике и устройству мира, так что мешать не будет, но сам он сейчас чрезвычайно занят семейным бизнесом, а потому я лишен его отеческого участия. Через мистера Эшфорда я постепенно собираю сторонников и тех, кому требуется помощь и защита, но, к сожалению, процесс это небыстрый. Кстати, Стэнли обмолвился, что Вы хотели мне предложить новый проект. Он тоже связан с оборотнями, не так ли? Дамокл ненадолго замолк, задумавшись, а после заговорил, тщательно подбирая слова. — Почти. Нам с супругой, мистер Малфой, довольно близки и Ваши идеи, и мирный способ их продвижения. Сейчас разное происходит, а я не боец, знаете ли. Так вот, мне бы хотелось предложить свою помощь в этих начинаниях. Я не один такой, Вы не подумайте, — заволновался тот и затряс руками, в ответ на движения на тарелке появился десерт. — Ох… — Мистер Белби, мне очень лестны Ваши слова и интересны предложения, поэтому не волнуйтесь так. Мы никуда не спешим, — Люциус из солидарности вызвал тарелку фруктов, наполнил чашки травяным настоем и вернул все свое внимание благодарно кивнувшему собеседнику. — У нас с приятелями есть небольшой клуб, где мы обсуждаем многие законы и порядки Министерства, собираем информацию и стараемся влиять на совсем уж зверские проекты. Возможно, с изобретением зелья имеет смысл нам выступить более активно. Ваша поддержка помогла существенно сократить время на мои личные разработки, думаю, и в политической деятельности это могло бы ускорить многие решения. Люциус захрустел кусочком яблока и подпер голову рукой, ожидая продолжения. — Не думайте, что я прошу только финансовых вливаний, к слову, совсем небольших. Просто Вы ведь видите картину целиком, у Вас есть план и, как я понимаю, последователи. Я предлагаю объединить усилия… — Хорошо, но у меня есть два условия. — Я слушаю, — Дамокл заерзал под столь несвойственным подросткам оценивающим взглядом Люциуса. — Вы будете варить Аконитовое зелье ежемесячно и отдавать моему эльфу. Количество порций я подскажу позже. Естественно, затраты на ингредиенты будут компенсироваться. И я попрошу Вас взять себе ученика. Не сейчас, примерно, лет через десять. Взамен сведу Вас с несколькими моими знакомыми, в том числе из Министерства Магии, и буду — в случае надобности — вносить пожертвования или помогать советом. Он с интересом наблюдал за метаниями Дамокла: добросердечие, жажда наживы и власти, страх, гордость, стыд — столько всего боролось в нем. — Мистер Белби, я вижу, Вы действительно хотите улучшить жизнь оборотней и Магической Британии в целом. При Вашем профессионализме и обширном жизненном опыте, мой возраст, возможно, кажется Вам слишком юным, что и отвращает Вас от этого сотрудничества. Посему — не настаиваю. Возможно, через несколько лет, когда я стану старше и получу в обществе больший вес, мы сможем снова встретиться и еще раз обсудить дальнейшие совместные планы. — Мистер Малфой, откуда столько скепсиса?! Я ведь не отказываюсь, наоборот! — тот торопливо протянул ему руку для скрепления договора, — буду только рад вместе поработать на благо мира. Люциус с удовольствием пожал протянутую руку и гордо отсалютовал Дамоклу чашкой с травяным чаем, тот же предпочел отметить столь знаменательное событие бокалом вина. Спустя час они попрощались, довольные друг другом. Он наконец спокойно пообедал и направился к Люпинам.*
Дом в пригороде Лондона неожиданно встретил Люциуса людским гомоном. По гостиной носились дети, взрывались хлопушки, и он порадовался, что одел под мантию обычную одежду. Узнав гостя, миссис Люпин взвизгнула как девчонка, и прямо в прихожей кинулась ему на шею. Через пять минут объятий и ее сбивчивых благодарностей, он был в бешенстве, из последних сил сдерживаясь, чтобы не начать силком отрывать от себя надоедливую маглу. Спас ее выглянувший из кухни глава семьи, которого еле успевший взять мимику под контроль Люциус одними губами попросил: «Помогите!» — Милая, ты его смущаешь, — Лайелл со смешком обнял жену за плечи, чуть отодвигая от гостя. — Ох, простите. Я Вам так рада! — Хоуп утерла пару неуместных слезинок. — У вас гости, и, кажется, мой наряд не совсем уместен. Могу я где-нибудь переодеться? — Конечно, пойдем, — Люпин-старший провел его в гостевую спальню. — Не любишь суету? — Нет, просто растерялся немного. Шум, маглы, миссис Люпин пытается меня задушить, — он без стеснения стащил с себя светлую мантию, оставшись в брюках и рубашке. — Добби! — Господин Люциус, Вас надо привести в порядок! Появившийся домовик всплеснул ручками и в пару щелчков пальцев привел наряд и прическу хозяина в надлежащий вид, а после с хлопком растворился в воздухе. — Какой он у тебя необычный. — Добби — личный эльф, он мне и помощник, и друг, и волшебная палочка. — Ты не колдуешь летом вообще? — удивился тот. — Только в мэноре, — Люциусу хотелось добавить, что он не манок для министерских уток, но предпочел просто пожать плечами. — Не обижайся на Хоуп, она просто очень благодарна тебе за Римуса. Как и я. — Я понимаю, просто не привык к таким бурным проявлениям чувств. Зелье не выдохлось? — Оно постоянно под стазисом, так что нет. Дымит, как и прежде. — Хорошо. — Знаешь, когда ты пришел в наш дом, я не ждал от тебя ничего. Мы с женой не один год искали способ вылечить сына или хотя бы облегчить его состояние. Смешно вспомнить, но я даже пытался молиться, готов был поверить хоть в Бога, хоть в Дьявола, лишь бы кто-нибудь спас моего ребенка. Но появился ты, обычный мальчик, такой же измученный полнолунием, как наш Рем, — Лайелл вертел в пальцах какую-то статуэтку, взятую с каминной полки, чтобы занять руки, очевидно, эта непрошеная исповедь давалась тому нелегко. — Я даже не осознавал, что боюсь своего сына. Боюсь, что он вырвется и либо убьет нас, либо обратит. В тот первый раз, когда Рем принял особое обезболивающее, тот прототип, что достал Эшфорд, мне казалось, что это максимум, лучше не будет. А потом ты принес Аконитовое зелье, и впервые за несколько лет я смог обнять сына без страха и почти без вины. Фарфоровая утка хрустнула в мужских пальцах, а Люциус вдруг вспомнил, как его благоверный причитал над каждым керамическим зверем, когда тот разбивался. — Не стоит винить себя за страх, только дураки не боятся. Люпин-старший горько усмехнулся. — Все же ты очень добрый юноша. Но нет, дело в другом: Римуса укусили из-за меня. Однажды я не сдержался и высказался про оборотней очень жестоко и мерзко при одном из них. Мне этого не забыли, но отыгрались на сыне. Видимо, чтобы побольнее зацепить. Осколки птицы вернулись на полку, Лайелл взмахнул палочкой, и короткое Репаро вернуло утке первоначальный вид. А он смотрел на фигурку и думал, что его любимый никогда их не чинил, говорил, что даже магия не сделает разбитое прежним. — Люциус, ты сделал много больше, чем думаешь. Ты не просто помог Рему, ты сохранил нашу семью и дал мне ту цель в жизни, борьба за которую если и не загладит мою вину перед сыном, то хотя бы позволит ему жить как подобает: учиться, найти свое призвание, влюбиться, завести семью и много чего еще. Я благодарю тебя и не пожалею сил, чтобы отплатить, — горячая ладонь тяжело опустилась на его плечо и сжалась. Большего Лайелл себе не позволил, видимо, памятуя о прошлых словах гостя. Он положил свою руку поверх и замер, проживая момент. Хотя Долг Жизни говорил сам за себя, его все же редко так искренне благодарили, буквально выворачивая душу наизнанку и не скупясь на чувства. Люпин-старший был действительно хорошим человеком. — Ну что, расскажешь новости или сначала позвать кого-то еще? — тот сам нарушил паузу, закончив момент их молчаливой близости. — Мне на самом деле нужны только Вы, а Римуса я лучше просто проведал бы чуть позже. — Тогда не будем отвлекать юных джентльменов от уничтожения гостиной. Они заняли диван у камина. — Ко мне с предложением сотрудничества обратился Дамокл Белби и его «Клуб активистов». — Полагаю, зельевар решил втянуть тебя в их ряды. Что конкретно он хочет? — Участвовать в деятельности по улучшению жизни оборотней, смягчить законы и получить финансирование, — пейзаж за окном Люциус находил весьма интересным. — Ты понимаешь, что они хотят больше заработать на тебе, чем реально что-то сделать? — Да, но я оговорил условия и предупредил, что доверяю только Эшфорду и Вам. Без Вашего одобрения никто не получит и кната. — Что ты попросил взамен? — Аконитовое зелье с оплатой только ингредиентов и личную просьбу. Лайелл напрягся, и было видно, что тот собирается высказать всю нелицеприятную правду, что думает об этой сделке. Но Люциус опередил того. — Деньги в любом случае придется тратить, за идею никто долго работать не будет, и нам нужны люди. Чем больше, тем лучше. Чтобы создать резонанс, подростка и нескольких служащих разных ведомств недостаточно. Лайелл выдохнул. — Я пригляжу за ним и его кружком по интересам, заодно помогу с верным направлением деятельности. — Благодарю, — Люциус кивнул. — как Римус? — Счастлив. Теперь в полную луну носится по саду пару часов, а потом дрыхнет возле клумб до рассвета. Завел друзей, всем хвастается, что у него папа волшебник. Как ты понимаешь, никто не верит, — Лайелл рассмеялся. — Рад, что ему больше не нужно сидеть взаперти и прятаться, но о безопасности все же не забывайте. — Он помнит о своей особенности, но с лекарством нам всем стало намного легче. — Тогда моя миссия выполнена, — Люциус тепло улыбнулся. — А моя только начата, — Лайелл вернул улыбку. — Пойдем к нему? — Да, пойдемте. Мальчик нашелся в гостиной, стоящим на руках, и с куском печенья в зубах. Вокруг него толпились соседские дети и что-то бурно обсуждали. — Мифтеф Мафой! Рем ловко вскочил на ноги и, не обращая внимания на разочарованные возгласы новых приятелей, бросился обниматься. Люциус только закатил глаза, а Лайелл сочувственно рассмеялся. Отпустили его только после чая и уютной беседы.*
Из небольшого тупика Добби перенес своего хозяина сразу в гардеробную, подал халат и ушел набирать ванну. Через пару минут он с шипением опустился в горячую воду, зло и вымученно выдыхая. «Все, дальше останется только контролировать этих активистов. Больше никаких плебеев, маглов и чужих рук». Последняя мысль вдруг подбросила кадр из памяти, где любимые руки гладили по волосам, время от времени мягко их перебирая. В груди заныло, но молодой организм благополучно все опошлил, спасая от бесполезной тоски. Член встал, и, запуская руки под воду, он устало подумал, что надо заканчивать с ударным трудом и ехать отдыхать с верным Тони.*
Поскольку первую неделю каникул Люциус бегал по делам почти без отдыха, вторую он спал. Всю. С перерывами только на еду и водные процедуры. Вызванный недовольным отцом мистер Андерсон поставил диагноз «физическое и нервное истощение», прописал отдыхать дальше и отбыл восвояси. Следуя рекомендациям колдомедика, он провел во сне и праздности еще и третью неделю каникул.*
На диалог относительно Риддла Абраксас не шел. И в начале июля Люциус еще раз поныл тому об осторожности; пококетничал с самим Томом, дабы не выпадать из амплуа молодого идиота; подбросил Люпину-старшему контакты пары адекватных вожаков стай, а Белби — заказ на зелья; и, потратив неделю на школьные задания, укатил с Антонином до конца месяца в Россию, а после — с ним же и еще четверкой приближенных — к тетке Оливии, во Францию. Растеряв всякий стыд еще на родине, во Франции Антонин тискал его по всем углам, с трудом оставаясь в рамках приличий на людях, а Люциус каждый раз дышал на счет, чтобы не нарушить эти рамки первым. Рабастан в такие моменты становился пунцовым и делал умное лицо, стараясь смотреть куда-нибудь в другую сторону; Стефан с Джорджем тяжело вздыхали; а маленький Северус, впервые увидевший море, пребывал в священном восторге и ничего вокруг себя не замечал, предпочитая купаться или лазить по берегу. Снейп как-то лихо сдружился с Лестрейнджем, они оба могли подолгу что-то обсуждать или читать одну книгу на двоих, валяясь на пледе у камина, или оккупировав самого Люциуса, чем неизменно веселили Антонина. Русский подтрунивал над ним в своей извечно-ироничной манере, а он отрывался на год вперед, поэтично обкладывая друга ругательствами на старофранцузском. Стефан познакомился с молоденькой ведьмой из Брюсселя, и они, втроем с Джорджем, перерывали местные лавки и бутики на предмет интересных вещиц. Франция была великолепна, уезжать совершенно не хотелось, но дела звали.*
В конце первой недели августа 1970 года, Люциус вернулся домой, столкнувшись на пороге с семейством Ориона Блэка в полном составе. Провожавший их Абраксас был хмур, Риддл — взбешен, а сам Люц… выдохнул. Видимо, глава рода Блэк, несмотря на симпатию к идеям Лорда, не постеснялся — как и в иной реальности — всех поблагодарить за доверие, а затем послать в пешее эротическое путешествие. Радовало, что тот четко понимал: ввязываться в политику, не бельмеса в ней не понимая, — попросту гибельно, и ушел вместе с семьей в нейтралитет. В иной ветви это не спасло Блэков, но в этой он попытается подтолкнуть древний род в сторону процветания.*
Явление древнейшего и благороднейшего семейства заставило Люциуса вспомнить о приближающейся войне, хотя он до сих пор не любил применять это слово к грядущим-прошлым событиям. Это были просто беспорядки. Абсолютно непродуманные и дикие, периодически превращавшиеся в бойню. Падаль из Лютного, темные твари, а под конец и дементоры, возглавляемые горсткой доверенных лиц Волдеморта, нападали на мирных, но не согласных с политикой Темного Лорда магов. Для простого обывателя это были лишь бандиты. Беспощадные и жестокие, кричащие о превосходстве чистой крови, но эту самую кровь и проливающие. После 1975 года Пожиратели обрели численное превосходство, однако качественно не изменились. Обученных сильных магов среди тех не было и сотни, а знатоков темной магии и дуэлянтов не набиралось и тридцати. Дорогу в политику Риддлу закрыли Дамблдор и уже мало похожая на человеческую внешность, а потому тот только усилил террор, во вспышках безумия забывая и о тактике, и о стратегии. Абраксас Малфой окончательно отдалился от старого приятеля, не разрывая отношений лишь из соображений безопасности. Люциус тогда, в свои двадцать, был жаден до власти и веселья и — едва ли не наравне с отребьем — рвался пытать и калечить. Убийцей он стал довольно быстро и лица своей первой жертвы не запомнил, одурев от крови. К 1978 году даже до него начала доходить вся глупость и бесперспективность происходящего. Министерство давно разрешило применять непростительные заклятья на допросах и при задержании и сажало всех подряд, за пшик, без суда и следствия. Обычные маги были в ужасе и соглашались на любые меры, лишь бы все это уже закончилось. В том же году Блэки и Малфои заключили союз, чтобы выстоять в надвигающейся буре. В том, что она не за горами, не сомневался никто, итогом переговоров стала помолвка Нарциссы и Люциуса. Через десять месяцев они поженились. Увы, в тот год пропал Регулус, а следом прошлась вспышка драконьей оспы, унесшая жизни многих, в том числе убитого горем Ориона и Абраксаса. В один год Люциус стал мужем и главой рода, оставаясь слугой с клеймом принадлежности безумному колдуну.*
В этой жизни доводить до подобного он не собирался, а потому — стоило пошевеливаться, но отец, уже смекнув, что сын опять куда-то спешит, запер его в покоях до осмотра семейным целителем. Несмотря на три недели отдыха, мистер Андерсон опять нашел симптомы истощения и поставил ультиматум: покой и минимум колдовства до самого начала учебы. Сказать, что Люциус был в бешенстве, — это сильно преуменьшить. Он и так ни черта не успевал, будучи, из-за своего недоразвитого тела и статуса ребенка, вынужденным половину дел проворачивать под пыльцой. Гнев накрыл его так резко и яростно, что перед глазами потемнело. Очнулся он только от отцовской пощечины, стоя посреди обломков мебели, обрывков ткани и осколков стекла. Не дожидаясь заслуженных нотаций родителя, он искренне поклонился. — Благодарю и прошу прощения за неподобающее поведение. Более подобное не повторится, обещаю. Абраксас успокоенно кивнул, верно поняв посыл. Люциус, и правда, не был склонен к истерикам ни в одной из жизней. Подобный взбрык организма удивил даже его самого, видимо, действительно стоило свести все активности к минимуму. Аккуратно выглянувший из-за двери колдомедик строго напомнил о запрете на все стимулирующие зелья. — Поймите, — говорил он, — всего два года назад Вы перенесли сильнейшее потрясение для тела, и я регулярно нахожу у Вас следы истощения и магические повреждения неизвестной природы. Однажды организм может просто не выдержать. Вы или умрете, или станете сквибом. Если Вам не жалко себя, то подумайте об отце — не лишайте род наследника. — Благодарю за беспокойство, мистер Андерсон. Прошу Вас прийти на осмотр снова 31 августа, а до тех пор я постараюсь провести время в покое. Надеюсь, умственные упражнения Вы мне оставите? — Люциус чуть приподнял уголки губ, обозначая улыбку. — Без фанатизма, — ответил целитель, чуть оттаяв, и удалился, кивнув на прощание.*
Оставшиеся три недели каникул он провел как девица из романов. Переписывался с членами клуба, бывал в Коукворте и поместье Долоховых. Увы, собственная беспомощность подтолкнула к решению привлечь Антонина к делам. И пока неугомонный русский дворянин сквозь рубашку выцеловывал узоры на его плечах, Люциус излагал ему список просьб. — Тони, если ты сейчас не успокоишься, все закончится трагично сначала для моей задницы, а потом для твоей жизни. — Так красиво трахнуть и умереть мне еще никто не предлагал, — тот ухмылялся, как сытый низл. — Твой кабацкий юмор убьет тебя раньше. Так я могу на тебя рассчитывать, Антонин? — Да, Люци. Все будет чисто и без огласки. К концу августа отчитаюсь о промежуточных результатах. Наглые пальцы погладили живот, скользнув между полами рубашки, и Люциус только сладко вздохнул, прижимаясь к горячему телу позади себя.*
Северус, после поездки на море, будто обрел внутренний свет, а Эйлин — менее хмурая, чем обычно — щеголяла браслетом из ракушек. Идиллию не нарушал даже Тобиас, спящий с перепоя наверху. Пока Северус бегал за своими записями, чтобы задать вопросы и похвастаться успехами в учебе, хозяйка дома подала чай и даже какую-то выпечку. — У вас все благополучно, как я понимаю, — дешевый чай горчил, но был свежим. — Насколько это возможно, — Эйлин невозмутимо цедила свой напиток. — Север остался в полном восторге от Франции и от моря. — Я заметил, что он даже привез подарки, — Люциус указал глазами на необычное украшение. — Да, я буду хранить это, — тонкие пальцы скользнули по шершавой поверхности одной из раковин. — Я благодарна Вам и верю, что мой ребенок для Вас не пешка, с прицелом на вырост. — Миссис Снейп, если бы я хотел навредить Вашему сыну или сломать его, поверьте, мне бы это не составило труда. Но мне просто нравится этот мальчик, он достойный маг с большим потенциалом и перспективами, если, конечно, никуда не влезет, — вспомнилось прошлое, и Люциус недовольно скривил губы. — Он дружит с кем-нибудь поблизости? — Есть одна девочка, Лили, маглорожденная из весьма приличной семьи. Правда, видятся они теперь нечасто, Север — весьма занятой юноша, — Эйлин чуть улыбнулась в чашку. — Она не доставляет ему неприятностей? — Нет, она хорошая! — Северус вынырнул из-за угла. — Если подслушиваешь, то сиди молча до конца, а не врывайся на самом интересном месте, — Люциус взял записи из рук ребенка. — Ну так как? — Она довольно приятная девочка, хоть и немного резкая. Но ее больше привлекает магия, чем сам Север. Северус в ответ нахмурился, но смолчал. — Что ж, думаю, юный мистер Снейп сможет распознать неискренность по отношению к себе. У него ведь уже просыпается дар к легилименции? Эйлин поджала губы, в недоверии и раздражении оттого, что кто-то внезапно оказался в курсе редкого таланта ее сына. — Очень постепенно, но он уже способен при взгляде в глаза распознать чужую враждебность. — Весьма полезное умение, — Люциус поднял взгляд от пергаментов, которые просматривал. — У тебя хорошие отметки и знания. Умница! А вот здесь и здесь, — он указал на пару пометок учителя в тексте, — просто не хватило понимания вопроса на практике. Иди сюда — покажу. Они проговорили довольно долго. Северус сдержанно кивал и задавал вопросы, но был напряжен все занятие. — Что тебя тревожит? — он погладил того по колену. — Ты против моего общения с Лили, да? Насупленные брови грозились столкнуться на переносице. — А если я скажу «да», ты прекратишь это? — Нет, Лилс — мой друг. — Тогда и обсуждать нечего, — Люциус спокойно достал из небольшого кошеля книгу и положил на стол. — Ты сам решаешь, с кем сближаться, но мне бы хотелось, чтобы ты тщательно обдумывал, кому доверять. Не все с виду приятные люди останутся таковыми и при дальнейшем общении. И наоборот. Я вот, например, с первого взгляда тебе не понравился, но где мы теперь? Северус кивнул, принимая ответ, и пошел провожать своего гостя до двери, где их перехватил радостный от встречи Добби.