*
Возвращение в Хогвартс отчасти ощущалось как отдых, ведь для юных волшебников закулисные игры были неведомы, их привычный мир был все таким же простым и понятным: уроки, развлечения, влюбленности. Леви, летом познакомившись с родителями Кристины, своей довольной физиономией напоминал нюхлера с кучей золота, что при достаточно грубых чертах лица выглядело довольно комично и было похоже внешне не то на вечное несварение, не то на действие Конфундуса. Андромеда продолжала слегка «убегать» от своего гриффиндорца, чем только сильнее увлекала Тедда и стимулировала пристойно выглядеть даже во внеурочное время. Ребекка хвасталась всем желающим выбранным родителями женихом, весьма приятным, к слову, итальянцем, из старинного рода Орефичи. Как несложно догадаться по фамилии, те занимались созданием и продажей ювелирных украшений, так что мисс МакКасл с нетерпением ждала не только первой встречи с будущим мужем, но и положенных подарков, а пока с завистью поглядывала на благосклонно принимающую ухаживания своего жениха Нарциссу. Люциус, по старой памяти, дарил так любимые той каллы и лилии, почти не промахивался с выбором милых девичьему сердцу безделушек, но с удивлением узнал и много нового о будущей леди Малфой. Все же это другой, хоть и безумно похожий на его покойную жену, человек. Даже его самого иная ветвь и юный возраст постепенно меняли, что, наверное, было к лучшему.*
С одним из сентябрьских писем, от Антонина пришла неприятная, но вполне ожидаемая новость: появились заказы нападений на маглорожденных. В записях, спрятанных на дне его школьного сундука, нашлись сведения о подобных стычках, и хотя вмешательство одного блондина уже исказило «прошлую» картину событий, но основные вехи пока совпадали. Если верить заметкам, вскоре должны были погибнуть промагловские активисты Джонатан Харкер и чета Мюррей, чья смерть отчасти спровоцирует появление череды запретительных актов, плавно перекрывая сторонникам традиционализма кислород. Допускать подобное не стоило абсолютно точно. Люциус весь день пытался размышлять о необходимости собственного вмешательства, но его, как назло, отвлекали. За завтраком Оуэн пристал с какой-то замшелой традицией, вычитанной летом в чьей-то семейной библиотеке. На трансфигурации Макгонагалл едва ли не силой заставляла всех уйти в созерцание, чтобы увидеть внутреннего зверя. Талантов к анимагии у Малфоя было ноль целых ноль десятых, но упрямой преподавательнице это было не объяснить. Весь урок он пытался не заснуть, держа в голове чистое сознание, а в руках — шар, который в ответ на любые попытки подумать о своем темнел и призывал недовольную Минерву, как заправский ритуалист — пакостливого и мстительного духа. На уроке ЗОТИ, с педагогом-легилиментом, вообще было опасно отвлекаться на личное. В обед навалилась рабочая переписка, потом — снова занятия. Сворачивая в подземелья после отбоя, уставший Люциус мечтал просто уснуть или хотя бы не видеть никого пару часов и наконец обдумать ответные действия на усиление агрессии к маглокровкам. Однако стоило сделать шаг на нижнюю площадку лестницы, как туфли неожиданно заскользили по каменному полу, и он банально потерял равновесие, к тому же растерявшись как мальчишка. Сзади с силой дернули за косу, а — едва он обернулся — в лицо плеснули чем-то едким. Режущая боль охватила глаза, а следом и бок, когда он все же свалился на пол. В живот прилетел пинок, заставляя сжаться и болезненно закашляться. Он едва успел прохрипеть имя Добби, прежде чем по затылку ударили чем-то тяжелым, и наступила темнота.*
— Вы вообще понимаете, что моего сына могли убить?! — Лорд Малфой, пожалуйста, успокойтесь. То зелье не угрожало жизни Вашего сына… — То есть слепота, по-Вашему, недостаточное увечье, Гораций? Да если бы эльф не подоспел вовремя, его бы просто забили насмерть! — Абраксас, прошу… что за ужасы бродят в Вашем сердце! У Вашего сына даже врагов нет. Мистер Малфой — уважаемый многими староста факультета. Слизеринцы на него надышаться не могут! — О, я вижу! Так «не могут», что напали и едва не искалечили. Скажите спасибо Мерлину, что домовик от него ни на шаг не отходит, иначе от этой проклятой школы не осталось бы даже фундамента! Люциус, не открывая глаз, повернулся в сторону говорящих. — Отец… Голоса резко стихли, пару раз среди шума шагов стукнула трость, и ледяные пальцы сомкнулись на его запястье. — Здравствуй, сын. Можешь открыть глаза? — Если это стоит делать, то могу попытаться. Нервное заискивание Слизнорта не заставило себя ждать. — Конечно-конечно, мистер Малфой. Мадам Помфри еще ночью сообщила, что Вам ничто не угрожает, Ваш… Добби, кажется, поднял ее с постели почти сразу после досадного инцидента. Было слышно, как Абраксас резко вдохнул для новой отповеди нерадивому декану, но Люциус чуть дернул кистью, привлекая внимание отца, и медленно поднял веки. Глаза заслезились от яркого света, и стоящий напротив зельевар поспешил взмахнуть палочкой, сдвигая ширмы. — Я нормально вижу. За исключением светочувствительности, проблем нет, — он проморгался и вполне уверенно продолжил, — у меня были какие-то еще травмы? — Хвала Моргане, ничего непоправимого… — Слизнорт тревожно кусал губу, отчего его пушистые усы шевелились, как под порывами ветра. — Что-то не так? — Абраксас, так и не отодвинувшийся от сына, с силой ударил тростью по каменным плитам пола. Декан дома Слизерина дернулся, как от удара, и отвел взгляд. — Понимаете, из-за особенностей лечения Вашему наследнику лучше воздержаться от колдовства несколько дней, чтобы, так сказать, результат закрепился. Конечно, от занятий он будет освобожден! Не дожидаясь возмущений отца, Люциус кивнул. — Благодарю, профессор. Когда я смогу покинуть больничное крыло? — О, да хоть сейчас, мой дорогой. Вы полностью здоровы, а Ваш суровый родитель сумел напугать даже нашу стойкую целительницу так, что осматривать Вас в четвертый раз она отказалась, — Слизнорт облегченно захихикал и, рассыпавшись в заверениях и благодарностях, спешно ретировался из лазарета. — Как ты? — Абраксас, не иначе как от нервов, резко сжал его в объятиях, но быстро отстранился. — Отец, все и правда в порядке. Я больше недоволен собой и зол, чем травмирован. Стоило догадаться, что кое-кто не успокоится, пока не получит сполна. — Ты знаешь — кто это был? Чужие холодные ладони сжались на его предплечьях. Все же бесконечные проблемы со здоровьем сына сильно повлияли на главу семьи, тот все никак не мог выпустить из рук своего ребенка и взять в них себя. Люциус вздохнул и крепко обнял отца. Прижатое к нему тело задеревенело, но чуть погодя Абраксас уронил голову ему на плечо. — Ты меня в гроб загонишь своими выкрутасами. Он улыбнулся и коснулся губами светлой макушки. — Не стоило браться за ум? — Ох, иди к Мордреду. Хорошо, что волосы белые, хотя бы седины не видно, — тихий смешливый хмык и наконец расслабившаяся спина возвестили, что тревоги его родителя отступили. Тот спокойно отодвинулся, возвращаясь к привычной манере поведения. — Ты не ответил на вопрос. — Да, я почти уверен в имени глупца, что решил со мной потягаться. Поверьте, он пожалеет, что посмел поднять руку на Малфоя. — Ты не беспокоишься, что нас услышат? — О нет, умный Добби с момента ухода профессора активировал один из моих подарков. Лорд Малфой удовлетворился ответом и поднялся. — Раз необходимости в моем присутствии больше нет, то я тебя покину. Напиши о результатах беседы с недалекими юнцами, что посчитали себя хитрее представителя нашей семьи. — Благодарю за помощь, мой лорд. Мне прискорбно сознавать, что данный инцидент отвлек Вас от дел и вообще имел место быть. — Идея кровной связи с эльфом, как оказалось, весьма неплоха, особенно учитывая преданность Добби тебе. — Я признателен за похвалу, — Люциус, к тому моменту уже твердо стоящий на ногах, уважительно поклонился, — и еще раз прошу прощения, что стал причиной Ваших волнений. Больше такого не повторится. Абраксас, не сказав ни слова, гордо удалился. Как только дверь за отцом закрылась, он вызвал своего домовика и, уточнив пару моментов, коротко обрисовал тому план дальнейших действий.*
Школа уже гудела от слухов о нападении. На пороге больничного крыла Люциуса встречала целая делегация с разных факультетов. Нарцисса первой вышла навстречу и мягко обняла. — Мы волновались. — Слухи о моей кончине сильно преувеличены, — он нежно поцеловал девичьи пальчики. Поблагодарив остальных присутствующих, они с Нарциссой, заняв место между Джагсоном и Тонксом, направились на обед в Большой зал.*
На все вопросы староста Слизерина отвечал довольно сдержанно и без подробностей, упомянув однако, что колдовать в ближайшие дни не сможет. А поскольку эльф — хоть и смутно, но — видел нападавших, завтра же они отправятся к легилименту, чтобы докопаться до правды. За соседним столом умница Роули с детской непосредственностью и очень громко переживал, как же Малфой будет сегодня ночевать один, без защитных чар.*
— Люциус, может, составить Вам компанию на вечер? Все же мало ли что… Рабастан не знал, куда деть взгляд, пока придерживал для него дверь в его личную — как старосты факультета — спальню. Тот все еще робел перед ним, когда волновался. — Я буду только рад провести время с вами. Стефан, а ты зайдешь? Наша эльфийка-стряпуха передала те миндальные кексы, что тебе так понравились в прошлый раз. Гойл серьезно задумался, очевидно вспоминая о долгах по учебе, но любовь к сладкому победила, и тот шагнул в комнату вслед за Лестрейнджем. Как только все трое оказались внутри, дверь захлопнулась, замерцали запирающие чары, и с разных сторон в них полетели заклятья оглушения. Люциус ловко переместился за плечо своего крупного сокурсника, тем самым и избегнув поражения, и удержав Стефана от падения. А вот его более легкому и хрупкому гостю повезло меньше: Рабастана впечатало в стену. — Кажется, кто-то не внял моим просьбам, — он, достаточно аккуратно опустив на пол потерявшего сознание Стефана, скользящим шагом вышел на середину спальни, поправив выскользнувшую из-за ворота золотую цепочку. Бенджамин Стюарт появился из-за настенного гобелена, его сестрица и какой-то плюгавый паренек из Хаффлпаффа сняли с себя дезиллюминационные чары, обнаруживаясь в углах помещения. — Я решил преподать тебе урок. Ты не смеешь диктовать правила поведения на факультете и тем более причинять нашей семье вред! — Стюарт агрессивно взмахнул палочкой и выкрикнул. — Фурункулюс! — но к удивлению, ничего не произошло. Тот попробовал снова, но результат остался неизменным. Под презрительно-насмешливым взглядом Люциуса, тот раз за разом тряс рукой, но даже самые яростные пассы не приносили эффекта. Команда поддержки тоже не могла похвастаться даже единой искрой волшебства. Пока они со страхом смотрели то друг на друга, то на бесполезные сейчас артефакты, Люциус, игнорируя суету неудавшейся атаки, спокойно прошел вглубь комнаты и выдвинул из-за письменного стола свой рабочий стул, разворачивая и упирая высокой спинкой в край столешницы. Затем он согласно опустил веки, и Добби, тихо подкравшись сзади к скучковавшимся с перепугу в одном углу нападавшим, довольно ловко и совершенно незаметно воткнул что-то в ногу каждому из сопровождающих Стюарта. — А теперь Добби, попытайся привести в чувство моих гостей, — приказал он эльфу и обратился к несостоявшимся агрессорам. — Магия скоро вернется, не стоит нервничать, но пока мы ожидаем этого, полагаю, имеет смысл провести воспитательную работу. Мередит Стюарт кинулась было к выходу, но, уже на втором шаге, колени ее ослабли, и девица кулем осела на пол. Второй юноша тоже как-то странно покачивался, грозясь вот-вот свалиться. — Мередит? — Бенджамин бросился к сестре, принялся тормошить, но та молчала, лишь мотаясь безвольной куклой в чужих руках. — Что ты с ней сделал?! — Не бойся, это просто наведенный паралич, пройдет примерно через час, как раз тогда, когда мы закончим, — Люциус возвышался над подростками, созерцая их с видом энтомолога, встретившего необычного слизняка. Бенджамин подскочил, замахнулся, но он просто сделал шаг в сторону, уходя с линии атаки, и впечатал кулак в чужое солнечное сплетение. Горе-налетчик захлебнулся воздухом, вновь падая на колени, и Люциус, для удобства перехватив за волосы, поволок того к стулу и швырнул на сиденье, другой рукой припечатывая за горло к высокой спинке. — Что ты делаешь? — Бенджамин хрипел и дергался, пытаясь оторвать чужие пальцы от шеи. — Думаешь, в этот раз я буду молчать? Да я всем расскажу и про тебя, и про клуб! Голова того мотнулась в сторону, от влепленной с размаха пощечины, и Бенджамин в ужасе сжался. У чистокровных волшебников не были приняты жестокие драки, а физически наказать в семье могли разве что расшалившегося ребенка, но и то делали это в крайних случаях, опасаясь спровоцировать выброс магии или ее блокировку. В школе дрались крайне редко, за это наказывали. Когда лечили травмы, обязательно давали выпить обезболивающее. Так и выходило, что маги редко были приучены переносить длительную боль и физическое насилие. И судя по реакции на пощечину, Стюарт, так неосмотрительно напавший на одного из Малфоев, сам получал по лицу едва ли не впервые в жизни. У входа закряхтел, приходя в себя, Стефан, все же надолго вырубить этого крепкого шестикурсника было довольно сложно. — Какого Мордреда!.. — тот тяжело завозился поднимаясь, — Люц, что происходит? — Знакомься, Стефан, это покусившийся на мои жизнь и здоровье дурачок, — Люциус немного сдвинулся, открывая приятелю вид на Бенджамина, прижатого его рукой к стулу. Утомленно проведя пятерней по коротким волосам, Стефан достал палочку. — Инкарцеро! — но заклинание связывания не сработало, и тот напрягся, глядя на зачинщика нападения. — Что он сделал? — Если ты о возможности колдовать, то магия скоро вернется, подождать осталось буквально пару минут, — отмахнулся Люциус, тем временем упираясь коленом между ног Стюарта, болезненно давя тому на пах. — Не знал, что тебя заводит подобное, — Стефан действительно был удивлен маневрами их старосты. — О нет, — приподнял уголки губ в имитации улыбки Люциус, — просто это больно, и этот будет меньше дергаться, пока мы ждем. Его совершенно не смущали ни попытки хрипящего Бенджамина отцепить от себя слабую с виду руку, что жестко фиксировала шею, ни болезненные ерзанья того под острым коленом. — Но тебе все равно не стоит колдовать. Могу я предложить свою помощь в наказании? — Спасибо за заботу, Стефан, но какой в этом смысл? Меня и так посчитали слабаком. Тот задумался, опять провел по волосам и спросил: — Тогда что ты собираешься предпринять? — Собираюсь показать нашему гостю, что жертва из меня так себе, даже в отсутствии палочки. А тебя я хотел бы попросить связать двух его помощников и повесить на дверь заглушающее, после того, как Басти, который уже несколько минут назад пришел в себя и теперь внимательно нас слушает, уйдет. — Я никуда не пойду! Рабастан, вполне бодрый, сидел на полу и с любопытством наблюдал за происходящим вокруг. Стефан внимательно посмотрел Люциусу в глаза, и кривая понимающая усмешка перекосила его рот. — Слушай, Рабастан, тут ожидается зрелище не для детских глаз, — потер тот свою крепкую шею, — наш староста этого руками бить будет, по-магловски. Кровь, сопли, слюни… да мало ли что еще. — Я не уйду! Рабастан даже не сделал попытки встать, только удобнее устроился на полу. — Ну что ж… Думаю, уже можно. Добби, свяжи мистера Стюарта. Домовик щелкнул пальцами, крепко притянув руки, ноги и грудь несостоявшегося убийцы к стулу. Стефан сделал несколько пассов, опуская на комнату полог тишины, и трансфигурировал себе и Рабастану лавку из стоящей рядом со входом вешалки. Под крики и угрозы Бенджамина Люциус сбросил на кровать школьную мантию, неторопливо расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке и закатал рукава. — Добби, устрой команду поддержки этого недальновидного молодого человека у той стены, для лучшего обзора. Лицо его оставалось скучающим, когда он повернулся к жертве предстоящей экзекуции. — Ну что ж, Бенджамин, раз уж даже со второго раза до тебя не дошло, будем закреплять мысль о достойном поведении насильственно. Надеюсь, хоть это заставит тебя и твоих друзей воспринимать мои рекомендации всерьез, — кулак с силой впечатался в чужую скулу. Тот застонал, но даже не успел и рта раскрыть, как следующий удар пришелся уже в бок. Тело рефлекторно попыталось согнуться, но магические путы только сильнее впились в кожу, удерживая торс в зафиксированном положении. Следом с влажным хрустом сломался нос, сворачиваясь набок. Голова запрокинулась, кровь забулькала в глотке, пузырясь красной пеной на губах. Размашистая оплеуха обожгла другую щеку, и первый вскрик нарушил тишину. Люциус вздернул чужую голову, сжав волосы в кулаке, и дальше бил коротко, почти без замаха, строго выговаривая. — Никогда не пытайся вставать у рода Малфой на пути, — удар пришелся на скулу и левый глаз. — В обществе должно вести себя прилично, — от следующего удара, видимо, раскололось несколько зубов, и Бенджамин завыл от боли, ранясь и обильно заливая подбородок и грудь кровью. — Советую сомкнуть челюсти, а то еще откусишь себе язык, Бен, — узкая ладонь похлопала по опухшей, посиневшей щеке. Привязанный к стулу содрогнулся, с ужасом глядя в глаза напротив, которые светились сейчас истинным участием и добротой. — Мы ведь не хотим, чтобы ты сдох здесь от потери крови. Так что будь умницей. Но вернемся к нормам приличий, — хлесткий удар пришелся на губы, разбивая их. — Не смей мне грубить!.. Ярко-алые капли оседали на белой рубашке Люциуса, но он не останавливался, перемежая удары наставлениями, до тех пор, пока левая половина лица жертвы его стараниями не превратилась в сплошное месиво. — Вполне себе неплохо, — он, все также держа за волосы, покрутил голову Стюарта из стороны в сторону, оценивая результат. — Думаю, можно приступать к основной части обучения. Бенджамин сплюнул скопившуюся во рту кровь и осколки зубов. — Пошалста… — говорил тот очень тихо и невнятно, моляще глядя на своего экзекутора единственным уцелевшим глазом, второй заплыл и выглядел как сплошной синяк. — Ум-мляю, хватит… — Мистер Стюарт, вы втроем пришли сюда с намерением причинить мне вред, и насколько понимаю, одними побоями я бы не отделался. А не более чем пару дней назад вы и вовсе едва не ослепили меня, и Мерлин знает, что еще тогда хотели совершить. Чтобы мы пришли к пониманию раз и навсегда, думаю, будет нелишним объяснить Вам несколько вещей. Первое, являясь участником клуба, нужно прежде всего блюсти его репутацию, а не пытаться нападать на всех без разбора, особенно если Вас попросили вести себя прилично. Второе, совершенно точно не стоило вызывать мое недовольство. — Я-я пнял… пшалста… г-г-господин Малфой… — тот закашлялся, и на бывшую не так давно кипенно-белой сорочку Люциуса плеснула очередная приличная порция кровавых брызг. — Увы, нет. Продолжим. Бенджамин зажмурился, ожидая удара, но ничего не последовало. Тот боязливо приоткрыл зрячий глаз. Под испуганным взглядом своей жертвы он аккуратно взял в свою ладонь чужой мизинец и почти ласково спросил. — Готов? Бенджамин неверяще замотал головой, изо всех сил задергавшись в путах, но жесткая хватка не ослабла. Изящная кисть легко и умело изогнулась — раздался хруст и, следом, крик… Тонкие пальцы легко погладили странно искривленную, стремительно синеющую плоть, будто успокаивая, и двинулись дальше. Хруст — крик… И снова…*
Рабастан, зажав рот рукой, сидел вжавшись спиной в стену. На его глазах Люциус Малфой, гордый красавец, почти всегда вежливый и сдержанный, мудрый и спокойный, даже в дуэлях сохраняющий манеры, стоя в окровавленной, расхристанной рубашке и с полным равнодушием во взгляде, методично ломал другому человеку пальцы. Один за другим. Стюарт орал как резаный, но когда левая рука стала напоминать изломанный комок плоти, а староста Слизерина двинулся к правой, тот зарыдал, весь сотрясаясь от спазмов, горестно что-то бормоча и подвывая. Ну или тот уже просто потерял ясность сознания от пережитой боли. Слезы текли по разбитому лицу, попадали на лопнувшую от ударов кожу и, видимо, сильно жгли, да так, что истерзанные мышцы подергивались. Рабастан перевел внимание на сидящего рядом Гойла: тот наблюдал за всем спокойно, не отрываясь, даже с некоторым уважением, и только морщился, когда жертва становилась особенно громкой. Очередной хруст треснувших костей вызвал нестерпимый спазм в желудке, будто завязывая его в узел, и Рабастану показалось, что его сейчас вырвет. Он взглянул на профиль своего покровителя, всегда такого доброго, даже порой излишне мягкого… …Когда целые пальцы на руках Стюарта кончились, Малфой ненадолго отвлекся и, будто почувствовав на себе взгляд Рабастана, обернулся… На тронутой румянцем щеке засыхала россыпь бордовых капель. Светлые глаза смотрели внимательно и немного обеспокоенно. Тот чуть двинулся, и стали видны несколько платиновых прядей, прилипших ко лбу и белой шее, а тонкие розовые губы почему-то показались влажными. Внутри у Рабастана что-то сжалось и лопнуло, как совсем недавно кожа на скуле Стюарта, но он чувствовал, что ему целебные чары не помогут, нечто внутри него изменилось насовсем. Его покровитель откинул волосы с плеча и отвел взгляд. Он смог вдохнуть. — Добби, дай мистеру Лестрейнджу пару ложек умиротворяющего бальзама и подай гостям чай с закусками. Гойл одобрительно хмыкнул, а Рабастан вдруг осознал, что ему впервые почти нестрашно и не очень, на самом-то деле, жалко того, кто там скулит на стуле. Старшие родственники и не такое творили дома, но в отличие от прошлого, сейчас лично ему ничто не угрожало, наоборот: о нем заботились, его любили, ему доверяли. Он посмотрел на домового эльфа, который суетливо призывал необходимое зелье из поясной сумки, уже держа в руках стеклянную ложку. «Забота и ласка рук, да?» В случае Рабастана платой за его верность Малфою стал статус близкого человека, члена семьи, которой он был лишен, несмотря на наличие родных отца и брата. Он еще раз посмотрел на избитого Стюарта, стараясь запомнить жалкий сейчас облик того. Он не забудет этот вечер и никогда не разочарует наследника рода Малфой. — Спасибо, Люциус, но я в порядке, хотя от чая действительно не отказался бы. Рабастан склонил голову в вежливом жесте. Плевать, кто там корчится под кулаками сиятельного блондина, пока тот сам принадлежит ему, Басти Лестрейнджу. — Скажи Добби, если хочешь чего-то конкретного, он принесет, — легкая улыбка скользнула по тонким губам, но быстро исчезла, сменившись усталым выражением лица, — я скоро закончу.*
Люциус вновь потянул Бенджамина за волосы, поднимая и заглядывая тому в лицо. — У нас осталось где-то минут двадцать, прежде чем твои сопровождающие смогут двигаться. Тебе и так придется сращивать переломы, так что предлагаю окончательно закрепить результат особенно болезненным напоминанием. Он легко подхватил со стола пресс-папье из темного камня и, без долгих расшаркиваний, парой движений размозжил оба запястья привязанных к подлокотникам рук… Захлебнувшись криком, Бенджамин потерял сознание. — Добби, через минут пять можешь начинать лечение этого… неосмотрительного ребёнка. Люциус аккуратно пристроил окровавленный держатель для бумаг поверх стопки чистых листов пергамента, чтобы не заляпать случайно столешницу и документы. Домовик в тот же миг оказался подле своего хозяина, будто только и ждал, когда вызовут, и принялся осматривать бессознательное тело. Сам же он оперся бедром о стол и с неудовольствием осмотрел свою замызганную одежду и напрочь сбитые костяшки. — Не знал, что у Малфоев приняты такие развлечения, — Стефан преувеличенно аккуратно отпил глоток чая и беззвучно опустил чашку на блюдце. — Ни в коем случае. Мне подобное не доставляет ни капли радости, — Люциус презрительно скривился. — Просто иначе наш сокурсник и его приятели не осознали бы, что связываться со мной не стоит. Увы, некоторые люди склонны принимать вежливость за слабость, а наличие рядом грамотного колдомедика порой совершенно обесценивает воспитательные меры. Стефан только хмыкнул в ответ на такое объяснение и после недолгого молчания продолжил. — В Лютном тебя после такого обходили бы десятой дорогой. — Если мне надоест быть законопослушным магом, я непременно воспользуюсь твоей рекомендацией. Прервал их приблизившийся Добби. — Господин Люциус, Добби закончил. Мистер Стюарт очнется через несколько минут, но чтобы кости правильно срослись и окрепли желательно подождать хотя бы полчаса. Его сопровождающие уже готовы идти. Позвольте обработать Ваши раны и привести в порядок одежду? — Конечно, прошу.*
Через полтора часа ничто в комнате старосты не напоминало об произошедшем здесь «воспитательном» процессе. Сам хозяин и его гости переместились на созданные кресла и степенно беседовали за чашкой чая с теми самыми миндальными кексами. Неслучившиеся нападавшие рядком стояли у двери под Петрификусом и больше напоминали неудачно подобранные детали интерьера, нежели живых людей. — Мне уже пора, мы с Джорджем договорились встретиться в гостиной факультета и позаниматься. — Конечно, рад был пообщаться, Стефан. Басти, а какие планы у тебя? — Я бы тоже хотел отправиться отдыхать. — Хорошо, тогда доброй ночи. Стефан, не проводишь ли молодых людей? — Конечно, думаю, сопровождение им сейчас не повредит, — вдруг рассмеялся тот. На вопросительный взгляд Люциуса Стефан ответил. — У них такой ужас в глазах, что я не уверен, смогут ли они вообще идти, — и тот снова засмеялся. — Полагаю, что это в их интересах — максимально быстро добраться до спален, чтобы мне не пришлось за них волноваться… Староста дома Слизерина был само спокойствие, а брат и сестра Стюарты, а также безымянный «барсук», освобожденные от заклинания паралича, ощутимо дрожали, глядя строго в пол, и только поклонились, почти выбегая из спальни. А Рабастан впервые сам крепко обнял его на прощание.*
Оставшись в одиночестве, Люциус тяжело вздохнул и попросил у домовика горячую ванну. Уже расслабившись в обжигающей воде, он вымученно улыбнулся волшебному существу. — Ну как я тебе, малыш? — Господин Люциус был очень страшным, — эльф уважительно потряс ушами, после с заботой поинтересовавшись, — давайте Добби сделает Вам массаж, день был непростым, Вы устали. — Буду рад. Хорошо, что эти недомстители — дураки и не догадались напасть где-нибудь в другом месте. — Я… Добби думает, что они будут бояться Вас. — Главное, чтобы они проболтались кому-нибудь, тогда желающих портить мне настроение станет меньше. К слову, есть для меня письма? — Мистер Долохов прислал записку; господин Абраксас передал через Тинки книги, о которых Вы просили; пять писем от колдунов, с кем Вы работаете. Еще шкатулка для связи с Гринготтс светилась, — длинные узловатые пальцы аккуратно поглаживали кожу головы, пока тонкий голосок размеренно отвечал на вопрос. Люциус, разморенный, уснул под этот писк.*
Маленький помощник только дернул носом от расстройства и аккуратно перенес хозяина в постель, обрядив в пижаму. Сторожить его сон домовик устроился на мягкой шкуре у кровати. «Пока господин не может пользоваться палочкой, лучше не оставлять его одного».*
Уже через пару дней несвоевременно упущенный вопрос о нападениях на маглорожденных встал во всей красе. Все газеты как на подбор пестрели заметками о разбоях, грабежах и пытках. Злой как мантикора Люциус письмами разослал задания и позвал к себе на традиционный чай очень полезного сейчас подопечного. — Басти, ты сможешь узнать у брата о ближайшей акции среди магов? — Что Вы планируете? Сдать их Аврорату? — И это тоже, но больше сбить с чистокровных спесь. Аресты и штрафы утихомирят самых резвых. — Хорошо. Родольфус часто пишет о своих подвигах в Ордене. Рабастан продолжил нарочито спокойно перебирать книги на полке, глядя строго на них. — О, занятно… Люциус ловко поймал того за руку и дернул на себя. Рабастан рухнул ему в объятия, судорожно выдохнув куда-то в грудь. — Басти, ты ведь понимаешь, что если не притормозить твою семью сейчас, то станет только хуже? Когда они превратятся в палачей, от Азкабана с дементорами их будет уже не спасти, а так мракоборцы просто потреплют им нервы, и все обойдется малой кровью. — Да, я понимаю и готов, но это непросто. — Тогда давай посидим так немного, — он поудобнее устроил того в кольце своих рук. Спустя полчаса, немного успокоившись и перестав дрожать, Рабастан ворчливо высказался. — Никогда не пойму, как это работает. — Что именно? — Вы всего на год старше меня, но я так даже с отцом себя никогда не чувствовал. — Как? — с интересом спросил Люциус. — Защищенно. — Я обещал о тебе заботиться, разве нет? — Это другое, будто Вы, ну… взрослый. — Я и есть взрослый, в душе мне почти восемьдесят, — он загадочно улыбался. — Ох, ну конечно. И вообще, Вы — хитрый темный маг из прошлого, укравший тело наследника Малфоев. — Ты почти угадал. Люциус продемонстрировал настолько явное самодовольство, что Рабастан не выдержал и рассмеялся. — Ну, раз убедить тебя в моем истинном возрасте не удается, предлагаю вернуться к нашим занятиям.*
Через неделю в «Пророке» вышла небольшая статья, о задержании аврорами бандитов, напавших на нескольких волшебников. Тюремный срок получил лишь какой-то зверского вида маг, чье фото и напечатали. Наследник Малфой написал наследнику Долохову, чтобы в Лютном и кварталах по соседству «пошуршал» кто-нибудь из местных, выяснил информацию о заказах на разбой. Пора было поднимать раскрываемость в Аврорате. Вскоре, с одной из записок, Антонин прислал сквозное зеркало, потому что «у меня и так сплошная писанина». Дела с осведомителями пошли быстрее. Малфой-младший дополнительно отряжал своего домовика в самые злачные места, и каждый вечер бедный эльф, роняя жгучие слезы об «отвратительном отребье», докладывался хозяину об услышанных разговорах. Любые намеки на акции против грязной крови записками-птичками улетали в Аврорат. Минки ловко приноровилась смывать записки в унитазы-служебные входы в Министерство Магии, и была очень горда собой, когда наследник рода похвалил ее смекалку и рассказал, что секрет появления зачарованных записок так никто и не раскрыл. Добби показывал своей лопоухой наставнице газеты с описанием пойманных благодаря ей преступников, та гордо вскидывала длинный нос, и все были довольны. Авроры исправно срывали акции устрашения, газеты радостно смаковали особо зрелищные захваты, маргинальные личности сидели по камерам. Постепенно разнарядки на нападения сократились. Риддл, поняв, что за Лютным следят и с нахрапа общественное мнение не расшатать, затаился. Чистокровные, потеряв в деньгах и нервах, тоже.*
Учебные дни текли неспешно, большинство планов Люциуса сработало, и он смог чуть ослабить хватку и просто жить. По вечерам с ним трепался через зеркало Антонин, а дуэли для своих и клуб выматывали учеников настолько, что Хогвартс был почти тих и спокоен. Даже первый матч по квиддичу в этом сезоне прошел вежливо и мирно. Слизнорт говорил о высокой культуре подрастающего поколения, но не знал, что на самом деле, за пару дней до этого, на внеплановом вечере дуэлей, большинство противников умудохали друг друга так, что едва не заработали истощение, и только потому накал страстей на матче уже не был столь ярок, как мог бы быть. Несмотря на идиллическую по большей части картину вокруг, он все сильнее чувствовал назревающую бурю. Действующий министр магии Юджина Дженкинс при поддержке Дамблдора активно выдвигала на обсуждение Визенгамота запретительные законопроекты, которые пока удавалось сдерживать Абраксасу и палате Лордов, и пыталась пресечь любые поползновения Риддла во власть. Министерство уже начинало трясти от их многоходовок. Альбус, на завтраках в Большом зале Хогвартса, улыбался все шире. Отец слал Люциусу короткие записки с ближайшими планами Тома. Счет пошел на дни…*
Незадолго до Рождества рвануло. В прямом смысле этого слова. Свежий «Пророк» демонстрировал колдографии с развороченным нутром «Чудесных волшебных палочек Джимми Кидделла». Безуспешный конкурент Олливандера стоял неподалеку от своей лавки и прижимал к груди остатки собственных творений, как брошенный мамой ребенок — любимую куклу. Драматизм события подчеркивал и текст статьи, сообщавший и о смерти двух помощников мастера, находившихся в зале, и о невосполнимом ущербе, нанесенном магами в черных балахонах и белых масках. Акцию, которую Темный Лорд, очевидно, считал показательно-устрашающей, Люциус готов был назвать показательно тупой. Темномагическое заклинание, послужившее причиной взрыва; помпезный вид бандитов; два трупа и несколько раненых — все это поставило на уши мещан, и так напряженных из-за регулярно мелькающих в газетах сообщений о нападениях, хоть и неудачных прежде. «Еще пара таких «выступлений», что доведут народ до паники, и шавки Дамблдора продавят какой-нибудь очередной запрет на «темные дела». Он был готов рвать и метать из-за того, что его планы может сорвать столь бесполезная ситуация. Нужно было срочно что-то делать.*
Люциус не мог найти покоя неделю. Перебирая варианты, он вспомнил даже возможный марш сквибов, но ничего условно-безопасного и в то же время достаточно скандального в голову не приходило. В небогатом арсенале средств влияния на настроения масс юного наследника Малфоев оставалось: либо убийство школьника, что обязательно разрушит их милый клуб по интересам, либо оборотни. Законопроекта в защиту их прав пока не было, крепкой программы его продвижения тоже. Министерство как дракон огнем «отплевывалось» от всего спорного, но настало — как говаривал один его французский подельник — «время положиться на судьбу». Люциус в очередной раз раздосадовался на свой растущий организм, потом — на малый возраст и, уже понимая, что его несет, пошел дышать свежим воздухом.*
Ему навстречу выскочила Мелинда Штакс, будущий репортер и главная сплетница Хогвартса, и, мило аллея ушами, попросила об интервью о работе старост для «Школьного Вестника». Он так сладко ей улыбнулся, а после и нежно приобнял за плечи, что девушка пошла пунцовыми пятнами и начала слегка заикаться. — Очаровательная Мелинда, Вы подали мне прекрасную идею. За это я расскажу Вам о буднях старосты все что пожелаете. — Спа-спасибо, мистер М-малфой, — она поправила очки в толстой оправе и с болезненным любопытством спросила, — Вы ведь расскажете мне что-нибудь секретное? — Конечно, мисс Штакс. Для Вас — только истинная правда. А еще, скажите, что Вы думаете об оборотнях? Пока девица, трогательно блестя глазами, вываливала на Люциуса все сплетни и мифы об оборотнях, он уже подсчитывал сумму, которая ему потребуется для правильного обнародования материала о чудесном Аконитовом зелье и серии статей про оборотней. Выходило, что придется потрошить сейф наследника. За несколько пикантных историй с ночных обходов — «Увы, без имен, Милли, но этого ученика Вы встречали в…» — и прочувствованную речь о важности сотрудничества и партнерства между факультетами, юная рейвенкловка согласилась к вечеру следующего дня написать, вместе со своим однокурсником Ксенофилиусом Лавгудом, несколько статей про оборотней в позитивно-сострадательном ключе. Публиковать он их не собирался, но образцы, задающие нужный тон, пригодились бы. Люциус понимал, что поступает так просто от отчаяния. Нужен был резонанс, а высасывать из пальца скандалы он пока не мог, возрастом и связями не вышел. Барахтаться, как докси в луже доксицида, было неприятно, но ничего другого не оставалось, разве что попытаться перерезать Риддлу глотку во сне. Но к тому в спальню даже эльфы ночью войти не могли, только Абраксас как лорд рода, но и так сигнальные чары начинали орать. Паранойя Волдеморта расцвела пышным цветом еще в семнадцать, а уж в сорок три тому не было равных в защите себя. Спустя почти два дня, пару нападений на маглов и одно появление Септимуса Уизли в Хогвартсе, Мелинда и Ксенофилиус приволокли Люциусу стопку статей. Тексты варьировались от научных до пропагандистских, а покрасневшие глаза и синие от чернил пальцы наглядно показывали всю степень прилежания детей. В благодарность отрядив несколько третьекурсников помогать энтузиастам со школьной газетой и выдав три галлеона на нужды самодельной типографии, он стер им из памяти тему статей и ушел готовиться.*
В субботу пришлось отменить урок окклюменции и посещение Снейпов, вместо этого, прихватив чужую палочку, скакать гиппогрифом по всему Лондону. Стенли Эшфорду же выпала участь пройтись по всем мало-мальски известным типографиям и газетам, заказывая статьи и выкупая рекламные развороты. Известие о чудо-зелье от ликантропии должно было появиться в воскресенье.*
Запыхавшийся невзрачный маг, утирая со лба пот большим клетчатым платком, постучал в дом Люпинов и принялся торопливо извиняться. — Простите, что я без приглашения, но мистер Малфой очень меня торопил. Информация об Аконитовом зелье утекла в газеты, — взлохматил тот пегие волосы на затылке. — Завтра о нем растрезвонят на всю Британию. Лайелл только зло выдохнул. — Еще слишком рано! Это может спровоцировать волну гонений или попытки Министерства усилить контроль. — Мой наниматель тоже этого опасается, но все, что мы можем, — это следить за ситуацией и работать с гражданами. Боюсь, мистеру Белби придется дать интервью «Пророку», чтобы избежать кривотолков. — Да, это разумно… Но как же невовремя! Еще и эта банда опять начала нападать, только теперь на маглов, — Лайелл с силой потер лицо, прикидывая что-то в уме. — Возможно, у Вас есть связи с мракоборцами или аврорами? Нам бы совсем не помешала помощь крепких парней с адекватными взглядами на жизнь. — Я близко знаю только Фабиана Прюэтта и Мэтью Гленна. Сегодня уточню их график дежурств и попробую поговорить. — Спасибо! Эх, Мерлинова борода, как невовремя эта суматоха, — Стэнли, с тяжелым вздохом, направился в прихожую. — Мне пора дальше, мистер Люпин. Удачи вам! — Благодарю, мистер Эшфорд. Как там Люциус, кстати? — Ох, мальчик конечно волнуется, но что поделать. Написал мне список дел, а сам в школе вынужден сидеть. — Что-то случилось? — Лайелл обеспокоился. — Он же только с эльфом перемещается, а того по семейным делам забрали. — А он Вам доверяет, — проницательно заметил Лайелл. — Я уже второй год тружусь от его имени, отчего ему мне не верить? — приосанился Стэнли. — Да и жалко паренька. Таких гордых и наивных часто обманывают, тут даже его великие мозги не помогут, опыт только прожить можно. Больше никак. Лайелл только хмыкнул, соглашаясь. — Всего доброго, мистер Эшфорд! — И Вам! Визитер взмахнул рукой на прощание, исчезая за углом, а Лайелл направился к камину, ему следовало поговорить со многими людьми.*
Дамокл пил чай, когда в дверь постучали. Жена уже впустила гостя, когда он и сам показался в холле. — Стэн, добрый день! Давненько не заходили, совсем Вас наниматель загонял. — Здравствуйте, Дамокл. «Загонял» не то слово! Я и к Вам с новостями. — Проходите в гостиную, за чаем все обсудим. Спустя двадцать минут Дамокл тревожно вздохнул. — История, конечно, не очень приятная, но, может, оно и к лучшему? Я дам интервью, расскажу об эффектах зелья, о наших целях. Надеюсь, люди проникнутся. Некоторые, возможно, даже примкнут к нашему делу. — Какому делу? — Стэнли заинтересованно подался вперед. — О, друг мой, это очень благородная и разумная идея. Даже Ваш наниматель, несмотря на юный возраст, проникся и выразил желание примкнуть. Дело в том, что мы с приятелями организовали небольшой клуб… Чуть меньше часа спустя, Стэнли, горячо заверив Белби в своей поддержке и оставив ему новый адрес для писем, отбыл дальше по делам. — Милый, ты не только зельевар прекрасный, но и оратор! Этот мальчик действительно так тебе доверяет? — жена Дамокла вошла в комнату, вытирая руки полотенцем. — Я думаю, да. Он молод и, как и все юноши, нуждается в наставнике. Я смог произвести на него впечатление, и за небольшие бонусы он согласился поддерживать наше собрание материально, — Дамокл приосанился. — Это хорошо, что ты привлек его. Лучше уж ты поможешь ему верно распорядиться капиталом, чем какие-то пройдохи приберут его к рукам, — жена ласково похлопала его по колену. — Точно, тот же Люпин, похоже, положил глаз на юного наследника. Надо бы за ним присмотреть. Ну а пока пора готовиться ко вниманию прессы, —он не без удовольствия разгладил на круглом животе домашнюю мантию, уже составляя план выступления перед репортерами.