*
Малфой-мэнор, очевидно, произвел на Северуса неизгладимое впечатление. За кованными воротами, сквозь которые Люциус провел того за руку, открывался вид на роскошный сад, и он, возможно, даже рассмеялся бы, глядя на воистину завороженного красотой открывшейся картины мальчишку, но не хотел спугнуть выражение чистого восторга, столь редкое на вечно хмуром детском личике. Видно было, что даже его отец, не столь падкий на театральщину, как сам Люциус, получал искреннее удовольствие от столь яркой чужой реакции. Что поделать, тщеславие всегда было маленькой слабостью Малфоев. Они шли не торопясь, давая гостю возможность проникнуться величием и красотой родового поместья, и только хруст гравия под ногами, казалось, не давал ощутить дыхание древней сказки. Тишину вокруг не нарушал даже шелест листьев вечнозеленой живой изгороди. Слегка присыпанные снегом декоративные деревья искрились в свете желтых фонарей, разливая в воздухе предвкушение чуда, а огромный особняк из светлого камня, маячивший впереди, и вовсе напоминал ледяной дворец. На пороге их встречал Тинки, готовый принять верхнюю одежду. Глава семьи с видимым равнодушием уточнил местонахождение своего гостя и, узнав, что тот отбыл куда-то в компании незнакомого домового эльфа, пожелал трапезу в малой столовой. Смущенный и растерянный Северус явно чувствовал себя неуместно среди всей этой величественной роскоши, но, не дав мальчику окончательно раскиснуть, Люциус повел того на экскурсию по открытой для гостей части дома.*
К тому моменту, когда они явились на ужин, тот уже настолько одурел от обилия портретов, древних гобеленов, ваз, инкрустаций и прочих страшно дорогих и красивых вещей, что как-то смирился и даже успокоился. — Как Вам, мистер Снейп, наше семейное гнездо? — Абраксас с любопытством разглядывал так приглянувшегося сыну мальчишку. — Благодарю за возможность увидеть этот великолепный дом, лорд Малфой. Северус чинно занял отведенное тому за столом место и храбро попытался поддержать светскую беседу, Люциусу же упорно казалось, что на месте его отца тот представлял леди Амалию Эйвери, с которой сложились вполне комфортные отношения. Неглупая ведьма довольно быстро смекнула, что подопечный наследника влиятельного рода станет для ее Эдварда хорошим компаньоном в школе, а в дальнейшем — достойным другом или пажом, так что с радостью привечала маленького полукровку на совместных прогулках и часто приглашала в гости. Очевидно, этим вечером Северус старательно демонстрировал весь свой невеликий опыт вежливых разговоров, полученный в доме Эйвери, стремясь понравиться отцу своего лучшего друга. Люциус был уверен, что отец положительно оценит «юного Снейпа», ровно в той же мере, как тот положительно относился и к прочим безобидным увлечениям своего наследника. Абраксас не раз говорил: «Пока вреда нет, пусть существуют». Люциус прекрасно осознавал, что, увы, но пока просвещать своего протеже о столь нелицеприятных подробностях батюшкиной философии — рано.*
— Что ж, я понимаю, что разглядел в Вас мой отпрыск, мистер Снейп. Думаю, что не буду против, если Вы посетите нас еще раз. Передавайте мои наилучшие пожелания леди Эйлин, — иронию последней фразы Северус, в силу возраста, осознать не сумел, а радость от полученной похвалы сгладила царапнувшее изнутри неприятное чувство, так что он только вежливо поклонился, вставая из-за стола. — Я провожу Северуса домой и рассчитываю побеседовать с Вами позже, отец, — Люциус тоже поднялся, закончив с десертом. — Я буду в кабинете, сын. Всего доброго, мистер Снейп, — коротко кивнув на прощание гостю, лорд Малфой покинул столовую. — Теперь я знаю, как ты будешь выглядеть, когда станешь старше, — шепотом оповестил Северус. — Я в жизни не отпущу бороду, — так же шепотом ответил Люциус. Он удивленно уставился того и все же неуверенно хихикнул. — Не переживай, Север, отец уважает мой выбор круга общения, к тому же ты ему действительно… понравился, — еле заметно поморщился тот на последнем слове. — Я хотел спросить… — Северус весь напрягся, упрямо глядя в глаза своему другу, — …про собаку. — Какую? Клыка? — Люциус удивленно посмотрел на него, но Северус не дал сбить себя с мысли. — Ту, с которой ты попрощался… с флажком, — голос его все же подвел, в конце сорвавшись на писк. — А что ты хочешь узнать? Как я это сделал? Зачем? Или почему? Тонкие губы Малфоя растянула настолько приторная улыбка, что Северусу стало не по себе. Он никогда раньше не видел у Люциуса такого выражения лица, похожего на странную, будто слепленную из двух разных половинок маску: абсолютно равнодушные, почти мертвые светлые глаза и рот, изогнутый в карикатурно-радостной улыбке. Это тревожило и заставляло вспомнить все те подслушанные им среди старшекурсников шепотки. — Я… хочу узнать… То, что ты сможешь мне рассказать. Я… я не понимаю, — он осторожно тронул друга за рукав. Но ведь наследник Малфой ни разу его не обидел, а раз так, то наверняка была веская причина так поступить с Сириусом. Внутри Северуса на миг вспыхнула жутковатая радость, что это все ради него. Люциус, все это время пристально за ним наблюдавший, усмехнулся, очевидно, заметив эту мимолетную эмоцию на его лице. — Хорошо, но не сегодня. Я навещу тебя на днях и все объясню. А пока — нам пора.*
Как и ожидалось, Люциус нашел отца в кабинете. — Проводил свое сокровище? — Абраксас разбирал очередную стопку документов. — Fi, papa, — наследник почти упал в любимое кресло. — Он же ребенок! — Сказал мне другой ребенок, который в четырнадцать уже заглядывался на мужчину вдвое старше себя. Три года — и сможешь тискать его без угрызений совести. — Не может грызть то, чего нет, — философски заметил ему в ответ сын. — Мы, и правда, просто друзья. Север через несколько лет вырастет в сильного и опасного, но исключительно гетеросексуального мага. — Тебе виднее, — Абраксас раздраженно отбросил и без того замусоленный пергамент, который читал, и встал из-за стола, чтобы расположиться в кресле напротив сына. — Вымуштровал ты его в любом случае неплохо, в манерах от рабочих кварталов осталось совсем немного, к концу школы получится приличный аристократ. Все же Аурелиус — идиот, раз не хочет признавать внука. Он ведь природный легилимент, не так ли? Сын удивленно приподнял брови, но Абраксас в ответ только отмахнулся. — У Тома всю жизнь та же привычка — сцепляться с собеседником взглядом и будто всматриваться в него. Я сначала не понимал, но уроки окклюменции на многое открыли глаза. Когда ты планируешь начать развивать его дар? — Я уже отправил его к тому мастеру, что Вы наняли для меня. — И как? — Верещит от восторга, — Люциус скривился, — природные легилименты — редкость, тот теперь ждет не дождется, когда Снейп войдет в возраст, чтобы учиться полноценно. — Вина? — Абраксас щелкнул пальцами, вызывая эльфа. — Чай. Сегодня еще бумаги за три дня разбирать. С этим несчастным случаем все рабочие сроки сбились, Смитсон уже в истерике бьется, что тарифы на следующий год до сих пор не согласованы. Будто в ответ на стенания его наследника, на столике появился чайный набор, а по комнате поплыл тонкий аромат трав. Абраксас, с интересом принюхавшись, поманил чайник, и тот послушно наполнил полупрозрачную фарфоровую чашку. — С каких пор ты пьешь травяные сборы? — он осторожно пригубил горячий напиток. — С тех пор, как Добби подружился с Никифором и активно занялся моим здоровьем. Но согласитесь, это вкусно. — Да, пусть твой эльф напишет рецепты кухонным слугам. — Я дам распоряжение. Как дела в Министерстве? — Как и ожидалось, после смерти ребенка по недосмотру Альбуса все желающие, пользуясь случаем, топчутся по его репутации. Глава отдела образования каждый день получает мешок анонимок, с указаниями нарушений в работе профессора, так что проверка профпригодности Дамблдора закончится нескоро. — Диппет действительно больше не покрывает его? — Нет, но и сам старик сильно сдал, уже второй покойник за его карьеру. Армандо попросил найти ему замену. Как ты понимаешь, приходится старательно скрывать эту информацию от Тома, не то не миновать Риддла в директорах. Люциус передернулся, очевидно, представив эту картину. — Благодарю, отец, что освободили детей от сей печальной участи. И кого пророчат на место директора? — Констанция Дагворт, вам уже должны были ее представить. Заканчивала Шармбатон, так что наша старомодная система образования вызывает у нее только зубовный скрежет и желание реформировать, но Диппет ее одобрил, то ли от безысходности, то ли они о чем-то договорились. До конца года она осмотрится в качестве преподавателя, и если не сбежит, то будет в Хогвартсе мадам директор. — Сомневаюсь, что Дамблдор выпустит кресло из своих цепких лап, — Люциус задумчиво постукивал пальцем по подлокотнику. — А его никто не спросит, да и других проблем у пресветлого пока навалом. Прюэтты не простили ему подготовку побега Молли в семью Уизли. Максимилиан не первый год со всей своей ирландской страстью душит интриги Альбуса в Министерстве. Гидеон и Фабиан внезапно примкнули к одной из групп активистов, — Абраксас будто невзначай глянул на сына, — что поддерживают легализацию оборотней и, частично, темных искусств, и теперь пресекают попытки Дамблдора влиять на Аврорат. А сегодня Орион положил на стол Министру петицию, за подписями половины членов Визенгамота, с просьбой о снятии старика с должности главы совета мудрейших. В Министерстве сейчас такая суматоха, — он с удовольствием сделал новый глоток травяного чая. — От Конфедерации магов ничего не слышно? — Люциус выглядел не особо обрадованным. — Нет, но несколько писем с вопросами на эту тему я уже получил. Ты недоволен, сын? — Просто раздумываю, насколько сильно подкосит репутацию Дамблдора эта шумиха. — Не хочешь насовсем убирать его с доски? — заинтересовался Абраксас. — Когда Том сорвется с Вашего поводка окончательно, а он сорвется, нужен будет кто-то, чтобы его убрать. Увы, ни Вы, ни я сделать это не в состоянии, и других кандидатур у меня, кроме старика, пока нет. — Хм, пока Дамблдор отнекивается от роли противника нового Темного Лорда. — Значит, нужно просто загнать его в угол. Если вопрос со «спасением души» Вашего гостя мы еще осилим, то открытую конфронтацию пережить шансов мало. Нам нужен сильный, опытный маг для сражения. Абраксас ничего не ответил сыну, а тот и сам не стал продолжать пустой треп, а, допив чай, отправил Добби за неразобранной корреспонденцией. Спустя полчаса, вынырнувший из размышлений Абраксас с интересом наблюдал, как его наследник, ворча себе под нос, сжигает очередное письмо. — Фанатки замучили? — Бесполезная макулатура, — Люциус брезгливо швырнул в камин небольшую стопку надушенных конвертов. — Я не стал отвлекать Вас от дум. Вернемся к беседе, или я у себя продолжу войну с бессмысленно потраченной девицами бумагой? — В целом мне — как и тебе полагаю — по дальнейшим планам все ясно. Чтобы принять решение относительно Дамблдора, мне потребуется больше времени, чем один вечер. Но пара идей, как взять Альбуса на привязь, у меня есть. Остался, пожалуй, только один вопрос. Скажи, сын, а почему именно Блэк? Ты сильно рисковал, выбрав настолько родовитую жертву и к тому же своего почти-родственника. — Ничуть. Щенок был шумным и глупым. В конце-концов, со своим дружком на эту шалость он поспорил сам. А подобный фортель вполне мог и без моей поддержки окончиться именно так, — Люциус даже улыбнулся, очевидно, припоминая детали. — А Блэки пусть лучше отгорюют по маленькому невинному мальчику, чем позже тратят нервы на его взрослые выходки. Опять же, у них остался вполне адекватный — хоть и единственный — наследник, но и это упущение они вполне в состоянии исправить. — К слову, Орион очень признателен за саван, что ты дал ему тогда. Довольно иронично вышло, — взгляд Абраксаса так и остался прикован к огню, — убийца, чтящий горе отца, у которого сам же отнял ребенка. — Да уж, — сын не выказал и тени раскаяния. — Такая беспощадность и хладнокровие куются потерями и десятками лет опыта. Так сколько же лет твоей душе, Люци? — Вы ведь понимаете, что я не отвечу, отец? — тот устало вздохнул и, взглянув на вызванный Темпус, засобирался. — Пожалуй, мне все же пора. Хочется закончить с бумагами хотя бы до рассвета. — Хорошо, — Абраксас не стал настаивать на продолжении бесперспективного разговора. Когда его наследник покинул комнату, он приказал подать свежий чай и еще долго размышлял о грядущих планах и об их с сыном одинаковой тяге прикипать душой к алмазам, найденным в грязи. К счастью, его отпрыск свою находку огранит так, как следует.*
Едва войдя в спальню, Люциус позвал Добби. — Удалось узнать что-нибудь об эльфе, с которым наш гость покинул имение? — Другие эльфы сказали, что на наволочке того домовика был вот такой символ, — Добби протянул ему клочок пергамента. — Уоррингтоны. Я помню, где их дом в Лондоне, — он протянул руку, чтобы аппарировать вместе со своим слугой. — Господин Люциус, мантия! Добби всплеснул ручками, но он, больше не размениваясь на объяснения, дернул того к себе за ухо и, представив нужное место, взмахнув палочкой, аппарировал.*
В переулке задувало так, что слезились глаза, но Люциус только сцепил зубы и потащил домовика ближе к украшенному еловыми ветками и яркими лентами крыльцу. — Вот этот дом. Мне нужно, чтобы ты нашел и притащил ко мне того домовика, что видели рядом с нашим гостем. Даже если он при смерти! Пообещай ему помощь, что угодно, но я должен его увидеть, понял? Я буду ждать здесь. Вперед. Очевидно осознав, насколько его хозяин взволнован и напряжен, Добби коротко поклонился и растаял в воздухе, а Люциус с тоской оглядел грязный промерзший угол, в котором ему предстояло коротать время, и страдальчески вздохнул. — Ну почему все добрые дела происходят в таких убогих местах? Минки! Немолодая домовуха, едва появившись и увидев побледневшего от холода наследника рода в одной тонкой домашней мантии, тут же с хлопком исчезла, чтобы менее чем через минуту уже подать ему теплый плащ с глубоким капюшоном. Люциус с удовольствием натянул зачарованную одежду и махнул рукой, отпуская эльфийку. — Если отец спросит, я на прогулке. — Минки поняла! — домовуха в поклоне качнула ушами и аппарировала. Люциус принялся ждать, заодно вспоминая уже известные ему факты.*
Историю Кричера и младшего сына леди Вал он узнал благодаря жене и совестливому Гарри Поттеру. Наивный, но храбрый Регулус, узнав тайну Темного Лорда, решил уничтожить крестраж, но не учел всех опасностей. В заколдованной пещере, на маленьком островке посреди озера, куда можно было доплыть только на особой лодке, его ждала чаша с неприятным, но не смертельным зельем, которое нужно было выпить, чтобы подменить темный артефакт. Регулус — с осторожностью преодолевший все препятствия — оказавшись наконец на месте, совершил фатальную ошибку. Пожалев старого эльфа, что тяжело и долго оправлялся от неизвестного яда, он рискнул выпить зелье сам. Увы, если домовик, отравившись, испытал только физическую боль, то у человека яд вызывал агонию разума и нестерпимую жажду. Поддавшись ей, Регулус попытался напиться из озера, но едва он прикоснулся к воде, как спящие в глубине до этого момента инферналы очнулись, затащили его под воду и убили, а разбитый горем Кричер, согласно последнему приказу хозяина, сбежал с медальоном. Так и не сумев уничтожить проклятую вещь, домовик хранил ее в ожидании следующего героя. Только спустя почти двадцать лет, такой же наивный и храбрый Гарри Поттер, что явился в дом на Гриммо в поисках крестражей, смог разговорить единственного свидетеля, выяснив правду о гибели Регулуса, а после войны принес историю кончины последнего достойного наследника семьи Блэк Нарциссе, вместе с поддельным медальоном и запиской. Короткая фраза, сказанная Тинки в холле особняка, сначала лишь удивила Люциуса. Том Риддл был параноиком и никогда не позволял кому бы то ни было аппарировать себя, а значит — эльф был только сопровождающим. Чувство узнавания скреблось внутри, но осознать, где ему уже встречалась подобная ситуация в жизни Темного Лорда, он не смог вплоть до конца ужина. Ощущение упускаемой выгоды уже било по нервам, требуя действовать, но он только растерянно перебирал в памяти все известные ему о Риддле факты, пока за столом внезапно не всплыла тема ядов. И если он правильно все понял, то сегодня Риддл, следуя своей привычной роли, прихватив чужого домовика, направился в пещеру, прятать часть своей души. И Люциусу позарез нужно узнать местоположение этой пещеры!*
Добби появился только спустя полтора часа, с другим домовиком на руках. Дрожащее, будто в лихорадке, существо тихо постанывало и явно бредило. — Кто вас видел? — Люциус присел, разглядывая неказистую жертву чужих секретов. — Только мои сородичи. Они волнуются, что Марти не выживет. Господин Люциус может спасти Марти? — Добби внимательно вглядывался в лицо своего хозяина. — Разве что от убийства его владельцем или нашим гостем. Достань мой второй подарок, я скажу, когда тот потребуется, — Люциус вернул свое внимание полубессознательному эльфу и строго приказал: — Марти, посмотри мне в глаза! Где ты был сегодня вечером? Ну же! — тонкие веки приподнялись, и слегка расфокусированный от боли взгляд домовика уперся в лицо склонившегося над ним мага… — Вот! Вспоминай и смотри на меня! Легилименс. Воспоминания в спутанном лихорадкой сознании походили на залитую водой акварель, расплывающуюся при попытке прикоснуться, но постепенно Люциус освоился и смог увидеть скалу над морем, узкий песчаный пляж и расселину, ведущую к небольшой пещере. Картинка зарябила, эльф, очевидно, пытался потерять сознание. Пришлось надавить разумом, причиняя боль, чтобы привести того в чувство и восстановить поток мыслей. В пещере обнаружился неприметный, будто бы заваленный, проход, умело скрытый среди выступов серых глыб. Когтем вспоров себе ладонь, Риддл почти нежно приложил окровавленную руку к одному из камней, шепча просьбу войти. Изображение вновь поплыло, и Люциус выругался, сознание существа путалось, и стоило большого труда держать зрительный контакт. Когда подобие качки в чужом разуме прекратилось, и стало возможно хоть что-то понять, Волдеморт уже тянул лодку к берегу, быстро перебирая руками по простой магловской цепи. Очевидно, колдовать внутри пещеры было нежелательно, чтобы не потревожить стражу. Черная гладь озера казалась идеально ровной, будто стекло, хлипкое суденышко почти не тревожило ее. Не раздавалось ни плеска воды, ни скрипа досок — гробовую тишину места разбавлял только испуганный писк дрожащего в ужасе маленького существа. Едва лодка врезалась в пологий берег, как Риддл, не дожидаясь, пока эльф сойдет на островок, вышвырнул того из лодки, и бедолага с силой врезался в постамент… Марти от боли потерял сознание. Насильно выдернутый в реальность, Люциус в беспомощном раздражении кинул в существо Ренервейт, но то лишь конвульсивно дернулось, так и не придя в себя. Следующие несколько попыток тоже не увенчались успехом. «Видимо, ничего сверх имеющегося из домовика выдавить уже не удастся. Значит, остается только уничтожить последний риск на раскрытие чужой тайны». — Малыш, давай! Больше нам здесь делать нечего, — Люциус, махнув рукой, с трудом выпрямился и решил пройтись до конца переулка, разминая затекшие от долгого сидения ноги. — Господин Люциус, Добби закончил… — дрожащий голосок эльфа заставил его удивленно обернуться. — Что случилось? — он осторожно погладил своего маленького помощника по голове. — И где ты, позволь спросить, оставил шапку? — Добби не успел ее надеть, — губы домовика дрожали, а на мертвое тело сородича, с перерезанным горлом, тот будто опасался смотреть. — Ясно, иди сюда. Вы как-то хороните своих? — спросил Люциус, укрывая эльфа плащом, когда тот прижался к его ноге. — Прощаемся и сжигаем. — Хочешь? — Если господин Люциус позволит, Добби был бы рад. — Тогда вперед. Он подождал, пока домовик побормочет что-то себе под нос и вернется обратно, прячась под полу меховой накидки, и поджег труп. Волшебное пламя быстро окутало бледное тельце, запахло горелым мясом, и Люциус усилил заклинание, чтобы побыстрее закончить. Как бы ни хотелось оттаскать Добби за уши и уйти спать, но тот нужен ему преданный и послушный. «А потому следует проявить немного терпения. В конце концов, малыш преодолел еще один рубеж, убил существо одного с собой вида». Так что он опустил руки и продолжил мягко гладить своего верного слугу по голове, пока огонь не потух, оставив после себя лишь горсть пепла. — Все закончилось. Пойдем домой? — Слушаюсь, господин Люциус, — благодарно поклонился Добби, утягивая хозяина в аппарацию.*
Естественно, разобраться с бумагами до рассвета он не успел и до обеда не успел, только ближе к ночи, разослав последний десяток писем, Люциус позволил себе отдых. Спасибо самопишущему перу, иначе правую руку он просто не чувствовал бы. Хотелось есть, спать и принять ванну, но от усталости слипались глаза, так что, махнув рукой на ужин, он уже было хотел рухнуть в постель, но в окно настойчиво застучала очередная сова. — Если только это Смитсон, я завтра же навещу его и высеку до кровавых ошметков, — Люциус, злясь, распахнул окно и грубо схватил переминающуюся на карнизе сипуху. — Только попробуй клюнуть, шею сверну! Птица возмущенно заклекотала, но напасть так и не решилась, осознавая, на чьей стороне перевес сил, только надменно-покорно протянула лапу с запиской. Он внимательно прочел пару строк, посмотрел на сову и неожиданно смилостивился. — Иди, поешь, а я пока подготовлю благодарность для твоего хозяина. Может же, жулик, когда захочет. В ящике нашлось специальное печенье, и пока напуганный почтальон быстро склевывал его, Люциус достал из тайника мешочек монет, черкнул пару строк на ближайшем чистом пергаменте и, прикрепив посылку к лапе сипухи, довольный отправил ту восвояси. Дел прибавилось, но ради такого стоило попотеть. Со второй попытки он все же рухнул в кровать отсыпаться.*
День памяти Сириуса Блэка больше напоминал семейную встречу. Люциус, приглашенный на правах почти жениха, встретил среди гостей и Розье, и Прюэттов, и даже Краучей с Лонгботтомами, что мирно беседовали друг с другом. Война еще не разделила их, стравив словно зверей, не уничтожила небольшой, но уютный мирок, что создали древние семьи благодаря родственным связям. Вымершие к концу ХХ века Блэки были одним из его столпов, что сегодня и проявилось во всей полноте. Несмотря на печальный повод, маги тепло общались, делились новостями, вспоминали прошлое. Люциус наконец познакомился с Бартемиусом Краучем-младшим — скромный светловолосый мальчик запинался через слово и смущенно краснел, отчего едва заметные веснушки ярче проступали на щеках. Тот бы, наверное, и вовсе упал в обморок от волнения, но ситуацию спас Регулус, подойдя к ним с Барти и заведя с почти что официальным женихом своей кузины очень взрослый, по его мнению, разговор. Пользуясь моментом, Эван Розье взял Барти под руку и произвел с ним «тактическое отступление» за диван, где активно что-то начал втолковывать приятелю, уверенный в своей непревзойденной скрытности. Пока Регулус, получив благодарного и внимательного слушателя, со вкусом вещал обо всем на свете, изредка поглядывая на притаившуюся парочку, Люциус вытягивал из теперь уже наследника Блэка сведения о настроениях и событиях в доме древнейшего и благороднейшего семейства. Периодически он натыкался на встревоженный взгляд Вальбурги, почти неотрывно следящей за перемещениями сына. Что-то в этой строгой и помешанной на традициях аристократке сломалось, лопнуло, как стекла в окнах больничного крыла в тот день. Понаблюдав за ней, легко было заметить, насколько растерянной порой выглядит леди Блэк, не только от горя, но и потому, что единственный теперь в роду наследник из воплощения ее амбиций внезапно стал живым существом. Вальбурга будто не совсем понимала, кто этот мальчик перед ней, когда он успел так подрасти, почему улыбается… В какой момент ревущий кулек пеленок, что она баюкала, обессиленная родами, стал целым живым человеком, и где все это время была она сама? Орион почти не отлучался от жены, которая, несмотря на свой взрывной темперамент, всегда искренне поддерживала мужа, что души не чаял в сыновьях. Его горе было тихим, но оттого не менее страшным. — Мистер Малфой, а у нас через месяц еще одни смотрины, — с видом шпиона, выдающего великую тайну, прошептал Регулус. — Реджи, а почему шепотом? Это секрет? — Люциус сделал страшные глаза, подыгрывая ребенку. — Да, Вы же никому не расскажете?! — Мерлином клянусь, — торжественно прижав ладонь к груди, он, не повышая голоса, поинтересовался, — а кого сватают? — Медди, — Регулус, посомневавшись немного, все же продолжил, — представляете, будущий жених — маглорожденный. Я думал, мама дядю Сигнуса за такое проклянет, а она только покричала, так, не всерьез, — мальчик опустил грустные глаза. — Когда Сириус… ушел, мама стала такая тихая и почему-то ласковая. Знаете, раньше она редко меня целовала, а теперь — каждый день. Даже странно. Сири бы, наверно, вредничал… а я рад… Люциус погладил стушевавшегося Регулуса по темным кудрям, давая возможность успокоиться, а после отвел к другим детям, что уже минут десять шебуршались за портьерами, недалеко от выхода из гостиной. Приглядывал за ними Фрэнк Лонгботтом, что приветливо поздоровался со старостой Слизерина и завел разговор о нововведениях в «их» клубе. Тему трагедии и смещения Дамблдора с поста декана они тактично не поднимали.*
Вернувшись в Малфой мэнор поздно вечером, отец и сын, не сговариваясь, разошлись по своим покоям, каждому из них было о чем подумать. Неизвестно, о чем думал лорд Малфой, а вот его наследник размышлял о том, как всего одна смерть способна подарить столь многим достойную жизнь. Вальбурга наконец разглядела в Регулусе собственное дитя; поставленный на грань вымирания древний род Блэк, пусть со скрипом, но вынужден будет принять Тедда Тонкса; Андромеда не потеряет близких; Северус спокойно выучится, окруженный друзьями. И никаких Мародеров; никакой идеальной репутации Дамблдора; никакой гражданской братоубийственной войны. Люциус не питал иллюзий, что проблема Тома Риддла исчезнет сама собой, но теперь, благодаря одной маленькой ищейке, у него есть координаты той пещеры, а значит — ему известны уже два места хранения крестражей. Осталось только их найти и перепрятать, тогда, возможно, даже удастся оградить отца от смерти.*
В Коукворт удалось вырваться только за день до конца каникул. Впервые за все время посещения дома в тупике Прядильщиков, Люциуса встретил сам мистер Снейп. Был тот на удивление трезв, хотя и помят. Не размениваясь на приветствия, он бросил в «главу семьи» Конфундус и прошел в дом, ища взглядом Северуса. Тот уже топтался встревоженный у лестницы и после приветствий спешно увел гостя на второй этаж. Спальня мальчика представляла собой жалкое зрелище, под стать всему убогому домишке. Скошенный из-за расположения сразу под крышей потолок, что количеством копоти мог посоревноваться с дымоходом в Малфой-мэноре. Маленькое окошко, с видом на серую громаду завода… Люциус аккуратно закрыл за собой дверь и, брезгливо оглядев единственный колченогий стул, трансфигурировал из него низкую банкетку. Северус уселся на небольшой топчан, укрытый тонким матрасом и старой, но чистой простыней, и оперся спиной об одеяло, что было свернуто в рулон у стены, и отвел глаза, стыдясь собственной бедности. — Как здоровье твоей матушки? — светским тоном осведомился Люциус, разглядывая книги, лежащие стопкой на полу. — Благодарю, она в порядке. Как поживает Ваш отец? — Вполне благополучно и передавал тебе приглашение на ужин. — Буду рад вновь посетить Ваш дом. Видимо, этот стандартный обмен любезностями помог Северусу почувствовать себя увереннее, и тот решился встретиться со своим собеседником взглядом. Чопорный маленький аристократ, каким сейчас выглядел мальчик, немало повеселил Люциуса, но он удержал смешок, щадя болезненное самолюбие и без того растревоженного подопечного. — Ты хотел поговорить со мной о собаке, если я правильно помню? — Да, мне непонятно… ничего, — манерный вид стек с Северуса, вновь являя растерянного одиннадцатилетку. — Что ж, — Люциус расслабленно закинул ногу на ногу и приготовился к долгому разговору. — Я могу предложить тебе два варианта рассказа: простой и сложный. В первом случае объяснения будут правдивы и понятны для твоего возраста, во втором — я вывалю на тебя все причины своего поступка, но до поры ты вряд ли поймешь и половину из них. Не потому, что глуп, а в силу юности и малого жизненного опыта.*
Северус сцепил пальцы на коленях и задумался. Любопытство требовало узнать все, но он осознавал, что его лучший друг не зря сделал акцент на понимании. Ведь зачем нужна информация, если ни понять, ни воспользоваться ею нельзя? — Я бы хотел первый вариант, но… в будущем ты ведь сможешь мне все рассказать еще раз? — Вполне возможно, если это еще будет актуально. Тогда начнем? — Да, пожалуйста. — Я бы в любом случае кого-нибудь убил, потому что мне была нужна шумиха. Скорее всего, кого-то из чистокровных первокурсников, необязательно с других факультетов, Слизерин тоже вполне подошел бы. Сириус просто вел себя слишком вызывающе и доставлял много неудобств. В конце концов, он меня разозлил, и я решил не отказывать себе в удовольствии избавиться от него.*
Люциус говорил легко и даже скучающе, скользя взглядом по комнате, будто в поисках чего-то интересного, а Северус тихо обмирал, наблюдая. — И тебе не стыдно? Еще только произнеся этот вопрос, он почувствовал себя глупо, будто спросил рыбу, почему та не хочет лезть на дерево. Ироничная мина на лице собеседника и вовсе заставила его покраснеть. — Нет, у меня была причина, и я этого хотел, чего мне стыдиться? — Но это же убийство! — Я знаю, и что? — Люциус светски улыбался. — Каждая жизнь ценна! — Северус даже подпрыгнул на своем подобии кровати от переполнявших его эмоций. — Но не все жизни одинаковы по цене. Сириус своей смертью принес больше пользы, чем жизнью. Вот что бы он делал сейчас, если бы не умер? Трепал бы нервы тебе и окружающим, на большее он не был способен. А благодаря его кончине я добился очень многого, в том числе и для семьи Блэк. — Но как же… Северус долго и растерянно молчал, не будучи в силах продолжить фразу. — Все же, еще слишком рано ты в это полез, — Люциус в размышлениях постучал пальцами по колену. — Что ж, давай проясним важный момент. Я не отрицаю, что каждая жизнь имеет значение, но в целом мне плевать, будет кто-то мертв или жив, за исключением моих близких и полезных мне существ, — в ответ на его вопросительный взгляд, тот кивнул. — Да, ты правильно понял, я говорю не только о людях. В остальном — не вижу смысла себя ограничивать, особенно в случае нужды. — Ужасно!.. В испуге от собственной наглости, Северус закрыл себе рот рукой, но Люциус только пожал плечами, будто тому было все равно. Тогда он храбро привел еще один важный, по его мнению, аргумент: — Твоя невеста плакала, я видел! — Терять близких всегда больно, но иногда, будучи живыми, те приносят еще больше страданий. Уж тебе ли это не знать, — проницательно напомнил ему тот. Северус вздрогнул, понимая, что речь идет об его отце, и вздрогнул снова, вспомнив, сколько раз он плакал после побоев и мечтал, чтобы однажды Тобиас просто исчез. Даже сейчас, когда тяжелые кулаки этого человека больше не касались его, это болезненное желание жило в нем и только разрасталось с каждым новым синяком на лице и теле матери. Но убийство… Северус уже открыл рот, чтобы упрямо возразить, но заметил унылое выражение лица собеседника, которому начали надоедать однотипные вопросы. Свое мнение тот высказал четко и теперь только максимально доходчиво пытался разъяснить, не нуждаясь в проповедях. И он отступился, вместо спора решив уточнить еще один факт, который его смутил. — Люциус, а если бы Блэк тебя не разозлил, то выжил бы? — Вполне возможно. Я не люблю убийства, что бы ты ни успел уже себе напридумывать. Договориться для меня всегда было проще, чем разбираться с телом. Жаль, что некоторые не понимают слов, — тот вполне натурально состроил печальное выражение лица, но Северус ни на миг в это не поверил. — А чем Сириус тебя разозлил? Он сгорбился, пряча глаза за длинными прядями волос. Его патрон только раздраженно цыкнул, вновь увидев эту нервную привычку. — Тем, что едва не убил тебя. Мы ведь оба понимаем, что Добби могло и не оказаться рядом, и тогда, на тех ступенях, свою жизнь мог закончить ты сам, свернув шею или разбив голову, — испуганный взгляд почти черных глаз остановился на Люциусе, а тот проговорил медленно и четко, — так что да, Северус Снейп, я убил именно Сириуса Блэка, чтобы защитить тебя. Точно так же, как до этого я проклял твоего отца по просьбе леди Эйлин. Но ты ведь и сам прекрасно об этом знаешь. Северус так ничего и не ответил, заледенев, не будучи в силах издать ни звука.*
Люциус отчего-то вспомнил схожий разговор с матерью, в свои четырнадцать, и как он сам, пусть и не столь бурно, возмущался, тоже не имея сил принять жестокую правду. Он понимал, что слишком рано ломает мальчишку, слишком рано лишает иллюзий и тех крох наивности, что сумел сохранить этот ребенок в своей жестокой жизни. Слишком рано! «Но Север всегда был крепче большинства людей, так что…» Люциус без особой жалости вновь и вновь вбивал в своего подопечного две истины, что не раз сослужат тому добрую службу в будущем. Они просидели так еще очень долго, прежде чем Северус нашел в себе силы утереть слезы и успокоиться. — Иногда очень хочется тебя ударить, — гнусаво выдохнул тот. — Да? А мне вот иногда очень хочется поинтересоваться у леди Эйлин, точно ли тот магл — твой отец, — Люциус нарочито-задумчиво потер подбородок. — Почему? — Северус так растерялся, что забыл про слезы. — Потому, что, судя по твоему характеру, им должен быть дромарог, — в ответ на заливистый смех, в Люциуса полетело свернутое одеяло.