*
После того памятного разговора, в котором Абраксас выразил стремление во что бы то ни стало найти и уничтожить крестражи Тома Риддла, тот снабдил Люциуса довольно занятным подобием детектора секретов, откалиброванным на поиск исключительно темных артефактов. Золотистая полусфера с несколькими странными неодинаковыми выпуклостями с внешней стороны и короткой ручкой все еще оставалась довольно громоздкой, но благо хоть не дребезжала, как прототип, лишь отдаваясь мягкой вибрацией в руке, при приближении к нужной вещи. Изначально он носил детектор в сумке, оптимистично рассчитывая наткнуться на крестраж в процессе своих ежедневных перемещений по Хогвартсу. Но судьба подарками не раскидывалась, среди учеников и преподавателей, как оказалось, полно владельцев темных предметов. Тот же радеющий за свет Дамблдор таскал на себе не меньше пяти, в то время как даже сам Люциус постоянно носил лишь три. В очередной раз уверившись, что оптимизм — привилегия дураков, и устав без конца дергаться от подрагиваний школьной сумки, он заказал приличный запас тонизирующего зелья и, попрощавшись с ночным отдыхом, терпеливо принялся обследовать школу этаж за этажом, начиная с родных подземелий. За прошедшие с начала учебного года четыре месяца ему удалось: обыскать больше половины основных помещений центральной части замка; вскрыть несколько тайников с весьма занятным содержимым; обнаружить еще с десяток скрытых переходов. В том числе путь к обиталищу василиска, если судить по обилию змей в отделке коридора. Но местонахождение крестража так и оставалось тайной. Он ненавидел кропотливый, муторный труд, а потому эти безрезультатные поиски, где он как идиот едва ли не ползал вдоль каждой стены, раздражали и выматывали намного сильнее, чем вынужденная бессонница. Еще хуже было то, что Люциус даже не знал, что именно ищет. «Уже известный дневник или медальон? Запонки? Кольцо?» Риддл ни за что не вложил бы часть души в какую-нибудь ерунду, но ведь тот же Абраксас в свое время надарил близкому другу множество памятных и дорогих подарков. Мысль, что вместилищем куска души Темного Лорда может оказаться какой-нибудь зажим для галстука, спрятанный под неприметным кирпичом, приводила его в ужас, но выглядела вполне правдоподобной. Сам он, к примеру, поступил бы именно так. До подъема оставалось чуть больше пары часов, и Люциус все же свернул поиски. Замок постепенно оживал, в коридорах уже слышались первые шаги и шорохи. Стоило принять ванну и хоть немного подремать, чтобы не бродить как сомнамбула в течение дня.*
В первые дни зимнего семестра Северус заметил странное оживление, воцарившееся среди его соседей по спальне. Эдвард без конца бегал в совятню, причем исключительно в гордом одиночестве, Раймонд больше обычного придурковато ржал, а на попытки утихомирить отвечал загадочными гримасами. В результате в пятницу Северус и вовсе сбежал заниматься к Эвану Розье, с которым он как-то незаметно сошелся в последние месяцы. Но и тут его ждало разочарование, приятель куда-то исчез, едва завидев его на пороге гостиной. «Они все что-то замышляют!..» Было очень обидно слышать шушуканья за спиной, понимать, что гадость готовят именно ему. Окончательно расстроившись, Северус ушел к Люциусу. «Уж там-то мне всегда рады. Наверное…»*
— Север, пойдем, поможешь мне, — Люциус перехватил его у выхода из подземелий. — Хорошо, — он послушно двинулся следом, в сторону лестниц. — А что от меня требуется? — Не в коридоре, — строго шепнул тот и без перехода завел разговор об учебе. Северус проникся секретностью и всю дорогу до одного из кабинетов на третьем этаже старательно поддерживал «легенду». — Заходи, — Люциус распахнул дверь и толкнул его в темноту за порогом. Вдруг в темном помещении резко вспыхнул свет, раздались какие-то хлопки и крики, заставив Северуса испуганно рвануться назад, вжимаясь спиной в своего патрона. — Люци!.. — С днем рождения, Север! — закричали хором его, как оказалось, приятели. — Хэй, ты чего?! — Раймонд первым кинулся к нему, размахивая объемным свертком. — Неужели мы такие страшные? И без того растерянный и смущенный, Северус покраснел как маков цвет, а после разозлился. — Да я!.. — Прерву вас ненадолго, молодые люди, — Люциус ненавязчиво подпихнул его в спину, вынуждая схватиться за плечи Раймонда в подобии дружеских объятий. — Я ухожу. Север, если что-нибудь понадобится, зови Тинки, ты его уже видел в мэноре. Все, веселитесь, ребятки. — Скажи, он классный! — Римус какое-то время продолжал восторженно пялиться на дверь, за которой скрылся Малфой-младший, а после, спохватившись, шагнул вперед, протягивая ему яркую коробку с золотым бантом. — С днем рождения! Северус прижал подарок к себе и со смесью самых противоречивых эмоций оглядел класс, что силами его патрона превратился в зал для праздника. Стены были задрапированы светлой тканью, что красивыми волнами спускалась до самого пола. Повсюду порхали разноцветные бабочки и светящиеся шары, с потолка иногда сыпались мелкие серебристые блестки, но они таяли, словно снег, стоило их коснуться. Проходя вглубь комнаты, Северус едва не запнулся о пушистую шкуру, по которой были разбросаны коробки с разными играми. Над столом в воздухе переливалась поздравительная надпись «С днем рождения, Север!» Стол… Северус с изумлением заметил, что стол просто ломился от разных сладостей и напитков, а посреди этого великолепия возвышался торт. «Для меня… Это все для меня…» — Держи, — Эдвард пихнул его в бок и вручил подарок. Позади того уже переминалась с ноги на ногу Лили, с небольшим футляром в руках, и Барри с Рейвенкло, прижимавший к груди книгу. — Я… — Не парься! Ты, конечно, иногда задница, но с тобой здорово, — Эдвард торжественно пожал ему руку. Под недовольное бурчание Северуса и смешки его друзей праздник начался.*
— Люциус! — маленький ураганчик ворвался в спальню старосты факультета, даже не постучав. — Напраздновались? — он поднял глаза от небольшого зеркала, в которое до этого пристально всматривался. — Ага, я… — Северус стушевался, но резко выдохнул и пересек комнату, чтобы тут же сжать Люциуса в крепких объятиях, утыкаясь лицом ему в мантию и слегка вздрагивая. — Ты доволен? Его узкая ладонь скользнула в чужие смоляные пряди, успокаивающе поглаживая. В ответ раздалось неразборчивое бормотание, и он почувствовал, как стремительно намокает ткань рубашки у него на животе. — Тебе не кажется, что стоит радоваться, а не реветь в хорошие моменты? — как-то без огонька поинтересовался он, сунув маленькому плаксе платок. — Да, я… мне… это мой первый праздник, вообще-то, — сварливо отозвался Северус, отлепившись от своего патрона и вытирая лицо. — Спасибо, Люциус! Правда! — Пожалуйста. Я рад, что тебе понравилось. Северус помялся и неловко отступил к выходу. — Я пойду, ладно? — Доброй ночи, Север. — Доброй ночи, Люциус, — раздалось уже из-за двери. — Это тот мелкий, который море любит? — поинтересовался из переговорного зеркала Антонин. — Он самый. — Всё же ты такая наседка, Люци! — Сказал мне маг, который до сих пор называет свою замужнюю сестру «балеринкой» и шлет ей теплые носки на Йоль. — Да это один раз было! — возмущенный возглас Антонина только рассмешил его.*
Раздался звук колокола, и двери аудитории распахнулись. — Урок окончен, всего доброго, ученики! Мистер Малфой, задержитесь. Под цепким взглядом профессора Констанции Дагворт школьники торопливо покинули класс, и та взмахом палочки запечатала вход. Люциус так и остался стоять возле своего стола, ожидая продолжения. — Я давно планировала с Вами поговорить, мистер Малфой. Как Вы, должно быть, заметили, я заранее имела о Вас некоторые сведения. — Да, профессор Дагворт. Смею надеяться, положительные, мадам? — он чуть кокетливо склонил голову. — Мистер Блюм — мой племянник, — лицо Констанции едва заметно смягчилось. — Мы довольно часто общаемся, а благодаря Вашему вмешательству Даниэль смог качественно изменить свой образ жизни. А недавно он и вовсе согласился перебраться в мой дом, пока я проживаю в Хогвартсе. — Как тесен мир, — удивление Люциуса было искренним. — Что ж, я рад, что смог поддержать столь талантливого мага. Как он? Удалось вернуться к работе? — Он не рискнул подавать запрос в Отдел Тайн, но с удовольствием устроился в смежное подразделение Министерства. — Прекрасные новости. Я не ожидал, что он решится покинуть поселение. — Мы долго спорили. Мне пришлось практически брать его измором, — Констанция скупо улыбнулась тонкими, вишневого цвета губами. — Но это лирика. Я бы все же хотела узнать, как Вас угораздило ввязаться в столь сложную и откровенно спорную тему в столь юные годы. Болотного цвета глаза будто вцепились в его лицо, и Люциус почувствовал, как в затылке засвербело от боли. — Я и сам могу ответить, мадам. Та тут же прекратила попытки влезть в чужие мысли и благосклонно хмыкнула: — А Вы не так просты, мистер Малфой. Я слушаю. — Все прозаично, — Люциус принялся рассматривать собственные пальцы с фамильными кольцами, не желая показать свое недовольство чужой наглостью. — В моем ближайшем окружении появился такой человек, из-за которого я озаботился данным вопросом и ужаснулся, — тяжелый непримиримый взгляд обжег преподавательницу. — Разве это допустимо? Из-за обычной, пусть и столь специфической, болезни так унижать магов? — Да Вы идеалист, мистер Малфой, — Констанция вынула из складок длинной юбки серебряный портсигар, вытряхнула из него тонкую сигарету и вставила в мундштук. — Позволите леди небольшую слабость? Та не нуждалась в дозволении, явно сохраняя лишь видимость вежливого отношения к собеседнику, но сама, меж тем, с интересом наблюдала за реакцией — как, очевидно, считала — мальчишки на свое хамство. — Прошу, — он галантно поднес к сигарете палочку с небольшим огоньком на конце. Констанция со вкусом затянулась и длинно выдохнула дым в сторону. — Так и? — Я стал вникать в вопрос, параллельно разыскивая лекарство, и смог найти зельевара, что как раз старался помочь брату своей жены. Через год у него получилось зелье, результат работы которого Вы сами видите на примере мистера Блюма. — В вопрос Вы, естественно, вникли, судя по суете в Министерстве, — та выпустила еще одно облако полупрозрачного дыма в воздух. — Мне помогли, — он тонко улыбнулся, прокручивая витой платиновый ободок на безымянном пальце, — а я, в свою очередь, оказал поддержку. — Абраксас достойно Вас воспитал, такая прозорливость и деловитость в Вашем возрасте похвальны, — Констанция расслабила плечи и чуть ссутулилась, становясь обманчиво хрупкой на фоне рослого Люциуса. — Продвижение идей о послаблениях в применении темной магии, я так понимаю, стало дополнительным условием для получения Вашей поддержки? Это тоже было скорее утверждением, чем вопросом, но он все же предпочел ответить. — Нет, это закономерное продолжение ситуации. Если темные твари вообще не твари, и тьмы в них не больше, чем в любом другом больном человеке, то что есть тьма? Как много из того, что Министерство клеймит этим словом, на самом деле несет вред? — Какой интересный ход мысли… Но я Вас поняла. Как дочь древнего рода и мастер боевой магии, я с Вами даже в чем-то солидарна, но не слишком ли Вы торопитесь, юноша? Люциус молча пожал плечами. Констанция тоже не спешила продолжать разговор, глубоко задумавшись. Они так и стояли посредине класса, окутанные тишиной и запахом жженых трав, что, видимо, входили в состав тонких сигарет будущей директрисы Хогвартса. В том, что та займет этот пост, он больше не сомневался. — Спасибо за беседу и… за помощь моему племяннику, мистер Малфой. Думаю, Вам пора на обед, — Констанция закончила их диалог и указала уже пустым мундштуком на распахнутую дверь. Словно по заказу раздался звон колокола. Оставалось только подивиться столь точному чувству времени. — Рад был познакомиться лично, профессор Дагворт. Всего доброго! — До встречи, мистер Малфой.*
В десятых числах февраля Люциус добрался до восьмого этажа и Выручай-комнаты. В начале учебного года он несколько раз просил комнату выдать место, где «Том Риддл спрятал свою вещь», но дверь так и не появилась. Возможно, сыграли свою роль защитные чары, наложенные на крестраж, а может быть, будущий Темный Лорд ничего здесь не прятал. В любом случае проверить и эту комнату — наравне с другими местами — он был обязан. Правда, теперь запрос его был чрезвычайно прост: «склад волшебных вещей». Скользнув внутрь, Люциус только горестно вздохнул. «Этот лабиринт Минотавра мне предстоит исследовать не одну неделю». Просторное — насколько хватало взгляда — помещение было завалено разным хламом. Шаткие башни из книг перемежались с кучами одежды, мебельные горы — с полками, набитыми различным содержимым. Под ноги подкатился почерневший от времени медный котел, прожженный сбоку, чуть дальше на полу валялся бюст какого-то чрезвычайно хмурого волшебника, с отколотым носом, но в кокетливом кудрявом парике. Опять разразившись мученическими стенаниями, он привычно подвесил в воздухе пергамент с пером, что фиксировал пройденный путь, и двинулся вдоль левой стены, заставленной стеллажами. Шкаф, битком набитый фиалами со свернувшимися зельями, не вызвал у детектора никакой реакции, как и три следующих, заполненных пожелтевшими пергаментами. Без приключений удалось добраться до угла, но едва Люциус направился вдоль торцевой стены, как легкая вибрация защекотала ладонь. Взгляд уперся в небольшую шкатулку, украшенную цветочным орнаментом. — Что ж, проверим. Он отлевитировал артефакт на свободный участок пола и послал в вещицу несколько взрывающих заклятий, от последнего Редукто шкатулка разлетелась щепками. Он только раздраженно прищелкнул языком и перешагнул темное пятно, возобновляя поиски. «Крестраж на такую ерунду даже не отреагировал бы, разве что попытался бы напасть в ответ, желая уничтожить угрозу». До пяти утра удалось сжечь пару агрессивных мантий и разломать несколько откровенно безвкусно выполненных колец.*
Из-за постоянного недосыпа у Люциуса все чаще возникало ощущение, что он застрял в одном длинном нескончаемом дне. Подъем, принятие ванны, выбор одежды, просмотр писем, завтрак, утренняя пресса и разговоры. После следовали уроки, большая часть которых тратилась на решение рабочих вопросов. Он нянчился с детьми, выстраивая связи на будущее, занимался опостылевшей учебой и посещал клуб. Он начинал напоминать самому себе Слизнорта, с той лишь разницей, что его коллекция собиралась из иных соображений. Когда же колокол сообщал о времени отхода ко сну, он глотал очередную порцию бодрящего зелья, чтобы еще одну ночь продержаться почти без сна, обвешивался чарами скрытности и шел искать крестраж. Рано утром — разочарованный и грязный — возвращался в спальню, умывался и падал в кровать, засыпая ровно в момент соприкосновения тела с матрасом, чтобы проснуться через полтора часа, принять ванну, выбрать одежду… И так изо дня в день. Но сегодня отец его заинтриговал, вырвав из привычного круговорота мыслей. По пробуждении Люциус обнаружил на столе бутылку своего любимого виски и записку с единственным словом «Поздравляю!» Неожиданно захотелось получить сюрприз, так что он не стал читать пришедшие письма и дождался свежего выпуска «Ежедневного Пророка», чтобы насладиться моментом сполна. Первой радостной вестью стало внесение поправок в Кодекс поведения оборотней. Теперь маг, принимающий Аконитовое зелье, из темной твари превращался в «лицо, страдающее хроническим заболеванием», и его состояние подпадало под закон о Целительской тайне — в магическом реестре его имя становилось нечитаемым, никто из его окружения больше не получал предупреждение о «видовом» статусе. Конечно, оборотни по-прежнему не могли работать в некоторых профессиях, но это был прорыв. Министерство спешно перестраивало систему контроля, чиновники готовились получать списки из Мунго, где бы отмечалось, кто из укушенных в присутствии ответственного лица выпил Аконитовое зелье и теперь «свободен». Обыватели снова гудели, а Рита Скитер, поправляя на запястье новый браслет с бриллиантами, ваяла очередной шедевр нужной направленности. Второй новостью стало снятие Альбуса Дамблдора с поста Главы Визенгамота, но на фоне изменения статуса оборотней это событие осталось почти незамеченным. От должности профессора ЗОТИ тот также был отстранен до конца учебного года и в школе, к удовольствию Люциуса, больше не появлялся. Для полноты картины не хватало только объявления о поминках некоего Т. М. Риддла в колонке светской хроники, но пока там мелькали только заметки о пропавших без вести колдунах и ведьмах. Том окончательно ушел в подполье, убирая неугодных предельно незаметно, и даже покинул мэнор, разочаровавшись, видимо, в способностях Абраксаса как политика. А тот приглядывал удаленно, периодически отписываясь Люциусу о предполагаемых местонахождении и планах своего бывшего однокурсника. Вернувшись вечером в свою спальню, Люциус распечатал подарок родителя и отметил завершение одного из этапов — длиной почти в три года — своего плана. Желудок согревал хороший алкоголь, а душу — ощущение успеха и власти, такое желанное, но в силу возраста еще так редко доступное. Он с удовольствием потянулся и прикинул следующие шаги.*
Совершеннолетие Нарциссы прошло тихо и почти незаметно. Она посетила чайную Розы Ли с подругами, а после приняла подарки от сокурсников в гостиной Слизерина. Такая скромность объяснялась очень просто: близились весенние каникулы, во время которых род Блэк справит сразу две помолвки. Первая, для Люциуса и Нарциссы, пройдет в день весеннего равноденствия, в особняке Малфоев. Вторая, чуть позже, соединит Андромеду и упрямого гриффиндорца Тедда Тонкса, что уже дал согласие на вхождение в род будущей невесты. И сейчас отпрыски старинных семей, учащиеся на всех четырех факультетах, самозабвенно сплетничали, строя теории о том, чего маглорожденному стоило войти в столь уважаемое семейство, что прежде разве только не плевалось в присутствии грязнокровок, а Люциус только внутренне усмехался, прекрасно понимая причины такой лояльности. Дамы древнейшего и благороднейшего рода уже не могли порадовать мужей детьми, а маленький Регулус ни с того ни с сего подхватил тяжелую магическую лихорадку. Блэки, еще не оправившиеся от гибели Сириуса, резко осознали, что оказались на грани вымирания прямой линии наследования. Мальчиков, кроме Регулуса в семье не было, а значит — им была нужна страховка. Нарцисса поделилась сведениями, что Сигнус попытался обратиться к нескольким семьям с просьбой отдать одного из сыновей мужьями в их дом, но наткнулся либо на отказ, либо на непомерные отступные. Был еще вариант брака с полукровкой, но Беллатрисса уже заключила контракт на обучение в Штатах, а Андромеда со своей стороны выставила жесткий ультиматум — она в любом случае будет с Теддом, а Тонкс или Блэк — для нее роли не играет. Вальбурга пила успокоительные зелья и ругалась настолько вяло, что это можно было принять за согласие, Орион — в страхе потерять и второго сына — не отходил от постели Регулуса, временно передав права главы семьи самому старшему из своих братьев. Альфард же всегда был белой вороной среди консервативной родни и довольно терпимо относился к маглам, а потому с легкостью дал добро на брак, так что Сигнус с трудом, но сдался и назначил сразу дату помолвки и свадьбы, поняв, что лучше быть запятнанным, но живым, чем гордым, но мертвым. К тому же в перспективе подобный шаг поднимал статус древнего семейства в глазах либерального ныне общества. За тщательно спланированное счастье двух юных сердец Люциус тоже выпил в один из вечеров.*
Он сидел на диване и наблюдал, как Северус, зачитавшись очередной книгой, раз за разом убирает за ухо падающую ему на глаза прядь волос. Устроившаяся рядом за вышивкой Нарцисса рассказывала ему об интересных связках рун, которые недавно вычитала в одной из библиотечных книг. Рабастан неподалеку помогал Эвану и Раймонду с трансфигурацией, а Эдвард что-то сосредоточенно вещал сокурсникам под смешки Дэвиса. — Это невыносимо, — недовольно прошептала Нарцисса и развязала ленту, удерживающую ее волосы в высокой прическе. — Северус, ты не мог бы подойти ко мне? Тот удивленно на нее посмотрел, но послушно захлопнул книгу, предварительно заложив нужную страницу узкой полоской пергамента, и приблизился. Нарцисса ловко развернула Северуса к себе спиной и, подхватив длинные пряди у лица, быстро собрала их в подобие хвоста, чуть выше затылка. — Так ведь удобнее? — она позволила тому обернуться и теперь с легкой полуулыбкой осматривала результат. Северус стушевался, зарумянившись от смущения, и попытался ссутулиться, но наткнулся на внимательный взгляд Люциуса. Щелчок по уху мальчишке получать явно не хотелось, а потому пришлось расправить плечи и посмотреть красавице в глаза. — Спасибо, мисс Блэк. — Зови меня Нарциссой. Думаю, мы еще не раз будем общаться, — в глазах его невесты сияли ласковые смешинки, и он тоже весело фыркнул. — Благодарю за честь, Нарцисса, — Северус уважительно склонил голову, отчего девушки в гостиной, что с любопытством наблюдали эту сцену, захихикали. Подхватив свою книгу, Северус удрал в спальню, полыхая щеками. «Опять спрячется и будет мнительно страдать, — уныло подумал Люциус, проследив за этим побегом. — Все же Снейп есть Снейп, в какой бы ветви мы не находились. Характер не сахар, еще и дар легилимента спонтанно срабатывает». — Он такой чуткий ребенок, — едва слышно поделилась Нарцисса. — У Севера было немного поводов для радости, вот и стесняется. Ничего, с возрастом пройдет. Она прищурилась, оглядев нареченного. — Что-то мне подсказывает, что ты всеми силами искореняешь этот его недостаток своими издевками. — Всего лишь безобидные шутки, мисс Блэк, — он невинно похлопал ресницами, а она только покачала головой, вновь возвращаясь к вышиванию.*
Выручай-комната таила в себе немало сокровищ. В одном из шкафов случайно обнаружилась вполне рабочая, хотя и грубо исполненная, волшебная палочка, упрятанная в складках проклятого на удушение шарфа. Люциусу даже стала интересна скрытая за этой парой предметов история. «Задушил ли кого-нибудь кусок вязанного полотна, прежде чем получить в качестве трофея палочку? И если да, то кого именно: заклявшего, его жертву или случайного идиота?» К середине ночи удалось закончить еще один проход, о чем уведомило зачарованное перо, поставив жирный крест на импровизированной карте. Он наколдовал себе стул и устроился немного отдохнуть — после целого дня беготни ноги нещадно гудели. Сколько тонизирующие зелья не глотай, полноценный отдых они не заменят, и три месяца почти без сна уже начинали сказываться: противная дрожь все чаще сковывала конечности, аппетит стабильно отсутствовал, пару раз даже случались судороги. Он пообещал себе прерваться за неделю до начала каникул, чтобы хоть немного восстановиться. Идея свалиться в обморок на собственной помолвке Люциуса совершенно не прельщала.*
Несколько дней одухотворенный Северус ходил с новой прической, но в пятницу, в комнате старосты тот вновь заправлял за ухо лезущие в глаза волосы, внимательно вчитываясь в трактат по защите разума. — А где лента, что повязала Цисса? Тебе шло с такой прической. — Нету… — пробурчал тот, скрываясь за старинным фолиантом. — Потерял? — Нет… — Отняли? — брови Люциуса поползли вверх. — Нет… — Ладно, пойду спрошу у Циссы, — он сделал вид, что встает. — Не надо, — Северус вскинулся, едва не уронив книгу. — Тогда объясни. Давай, словами через рот. Тот недовольно попыхтел, покрутился, но, видя непреклонное выражение лица патрона, с тяжким выдохом произнес: — Это подарок, — он ободряюще кивнул, ожидая продолжения. — Не хочу носить каждый день, иначе она запачкается. Я пытался трансфигурировать какой-нибудь шнурок, но он быстро превращается обратно. «Велика печаль», — хотел высказаться Люциус, но вместо пустых разглагольствований призвал небольшой сундучок, что стоял на столике возле зеркала. — Выбирай. Под резной крышкой обнаружилось с полсотни украшений для волос, от тонких полосок выделанной кожи до роскошных заколок с драгоценными камнями. Северус в неверии распахнул глаза и даже приоткрыл рот. — Можно взять все что угодно? — Абсолютно. Тот трепетно перебирал ленты и зажимы, пиетет перед дорогими вещами еще и не отпустил росшего в нищете мальчишку. — Я возьму эти, — Северус показал на раскрытой ладони пару тонких черных шнурков с узелками на концах и три ленты разных оттенков зеленого. — Хорошо, я бы еще предложил красную, красиво будет смотреться на твоих темных волосах. — Пфф, Гриффиндор, — детская мордашка выразительно скривилась в подобии презрения, вызвав у Люциуса смешок. — Север, это просто лента. Я уж точно не похож на гриффиндорца, тем не менее иногда ею пользовался. Тот с сомнением оглядел предложенное, но сцапал подношение и спрятал в карман мантии к остальным. Через пять минут, когда волосы снова упали Северусу на лицо, он не выдержал: — Мерлин мой, иди уже к зеркалу и утихомирь свою гриву. Теперь у тебя есть чем это сделать.*
За десять дней до весенних каникул, Добби, что так и пропадал в Лютном, принес интересные новости: один из мелких воришек нашептывал странно-упитанной кошке слухи об агитаторах, что зазывали на службу к некоему Темному Лорду. Одного из таких Добби — как раз пару дней назад — пришлось прирезать, чтобы тот не увел нескольких оборотней из волчьего поселения на юге Хартфордшира. Люциус поинтересовался, не была ли та кошка коричневой полосатой и с отметинами вокруг глаз, а когда домовик согласно тряхнул ушами, потрепал того по голове. — Ты умница, малыш. Это очень важная информация. — Добби рад, что смог помочь господину Люциусу. — И я рад. Кстати, скажи, почему ты так редко говоришь о себе «я». — Я — это неизвестно кто, а Добби — это Добби, господин Люциус, сэр. — Хм, но «я» ведь и значит, что Добби говорит про Добби. Эльф глубоко задумался и, подхватив подготовленные для него письма, с поклоном аппарировал. Видимо, подобное эгоцентричное утверждение поставило того в тупик. А Люциус, постукивая пальцами по столу, остался размышлять, что ему нужен шпион в Ордене Феникса, раз уж Альбус соизволил выставить свое детище на игровое поле. Только для начала нужно узнать, кто туда входит сейчас, помимо семейки Уизли, Макгонагалл и того пройдохи из Лютного.*
Детектор, наведенный на очередную книжную башню, мелко затрясся. Сегодня был какой-то фантастический улов темных артефактов: нить жемчуга; пара перчаток; какая-то тряпка, бывшая раньше не то мантией, не то покрывалом; изящный браслет с рубинами; довольно редкий трактат о кровной магии и настольные часы. Последние, к слову, Люциус с радостью забрал бы себе — одна из вариаций чар очарования была так умело сплетена с «Иссушением духа», что даже он, будучи опытным коллекционером, долго не мог отвести глаз от столь чудесной вещицы, хотя и понимал, что его уже «пьют». Детектор снова яростно завибрировал, и он, ущипнув себя за переносицу, чтобы собраться, отлевитировал небольшую стопку книг с самой вершины на пол и проверил на наличие темных заклятий. Ничего. Он спустил еще несколько стопок. Пусто. И еще раз. Ничего. Унылое времяпрепровождение скрашивала его небесполезность, он периодически тренировал беспалочковую магию и уже довел до автоматизма манящие чары. В прошлой жизни такого результата удалось добиться только к двадцати пяти годам. «Кругом сплошные плюсы», — кисло подумал он. К десятой стопке Люциус стал дышать на счет, чтобы унять раздражение, но детектор наконец ожил, посылая по руке ощутимую вибрацию. Он бегло осмотрел кипу замусоленных учебников и наткнулся взглядом на лакированную шкатулку, от которой его «помощник» затрясся с новой силой. Привычное уже Конфринго уничтожило хрупкую коробку. В догорающих щепках и лоскутках внутренней обивки обнаружилась старинная чаша с витыми ручками. Видимо, прошлое заклинание ее не зацепило, так что он запустил еще несколько подряд, чтобы уже закончить с этим и продолжить поиски, но артефакт остался в целости и только насмешливо поблескивал узорчатым боком в неярком свете потолочных светильников. Спать резко перехотелось. Он старательно вывел палочкой квадрат и произнес: — Делетриус! Чаша закачалась, а Люциус испытал весьма двоякие чувства… Но вместо того, чтобы рассыпаться, чаша выпустила струю черного дыма, который рванулся к «обидчику», как живой. Понимая, что не успевает защититься, он в страхе дернул одно из зачарованных колец с пальца, вспарывая кожу. Темная масса врезалась в раскрывшийся щит, и Люциуса отшвырнуло в гору мебели. На голову посыпались куски стекла, пергаменты и какие-то склянки. Он осторожно двинулся, пытаясь отползти, но висок резануло болью, а на затылок приземлилась увесистая не то бутыль, не то ваза, едва не отправив его в беспамятство. Переждав головокружение и с трудом поднявшись, он, сквозь пляшущие перед глазами цветные пятна, силился разглядеть чашу, но та все еще была окутана дымом. По указательному пальцу скатилась капля крови и шлепнулась на пол. Он, стряхнув испуганное оцепенение, торопливо уничтожил кровь и отступил подальше, не выпуская крестраж из виду. При ударе об кучу хлама ему осколками посекло лицо и теперь даже поморщиться от боли нормально не получалось. Люциус осторожно ощупал голову, найдя еще несколько порезов и приличных размеров шишку. Следовало обработать раны и привести себя в порядок, пока агрессивно настроенная часть души Риддла не успокоится. Утихомирилась та только ближе к рассвету. Он достал заранее подготовленный зачарованный кисет и, аккуратно отлевитировав, плавно накрыл им чашу. Едва шнур на горловине кисета затянулся, как он выдохнул и рискнул приблизиться. Мешочек отправился в ларец, увешанный защитными заклинаниями. Если бы мог, он запрятал бы чашу еще в десяток скрывающих мешков и коробок, лишь бы не касаться и не провоцировать. Но и так дело было сделано. Из окон замка открывался прекрасный вид на восход солнца, и Люциус не отказал себе в удовольствии полюбоваться красками рассвета. Ранняя весна в Шотландии не радовала теплом, морозный воздух ощущался даже в коридорах верхних этажей, но сегодня даже легкая дрожь от холода казалась приятной. Он вынул из кармана пузырек бодрящего зелья и, отсалютовав пейзажу за окном, опрокинул в себя содержимое. Пусть поспать сегодня не удастся, но он на шаг приблизился к смерти существа, поспособствовавшего закату его рода.