*
За разговорами они дошли до ритуального зала. Воздух там настолько гудел от магии, что первый вдох прокатился по легким холодом. — Ты начал регулярно питать камень. Это не было вопросом, но Абраксас кивнул, а после положил перстень главы на гладкую поверхность алтаря, добровольно снимая с себя полномочия. В помещении сразу еще похолодало, вокруг них двоих закружились мелкие снежинки. Люциус, не обращая внимание на буйство силы, приблизился к родовому камню и опустил на него ладонь так, чтобы накрыть кольцо. Руку тут же обожгло болью, но он даже не шелохнулся. Титул уже однажды принадлежал ему, и в своем праве на власть нынешний наследник не сомневался, позволяя магии рода немного покуражиться, как подобает любому аристократу. Онемение уже дошло до самого плеча, когда перстень наконец признал его. Люциус с трудом смог сжать неестественно побелевшие пальцы. — Поздравляю, сын. Буду рад увидеть, как ты приведешь наш дом к процветанию. Абраксас помог ему надеть артефакт на указательный палец и склонил голову в знак уважения к новому лорду. — Благодарю, отец. Sanctimonia vincet semper. — Amen. Пойдем, я передам тебе ключи от сейфов и основные бумаги. — Я так понимаю, наши прежние договоренности о передаче и ведении дел сохраняются. — Да, но от тебя теперь потребуется дополнительно согласовывать некоторые крупные сделки. Или нет, если посчитаешь возможным, — Абраксас иронично улыбнулся, глядя на него, но Люциус просто кивнул, принимая ответ отца к сведению. — А что с крестражем? — Я обнаружил на хижине Гонтов весьма занятные чары сокрытия, но пока туда не полез. Для начала приглашу пару специалистов, под Обет о неразглашении, чтобы те все проверили. Зная Тома, там можно ожидать всего, вплоть до Мордреда в качестве стража. Дверь кабинета главы семьи он распахнул магией и, не оборачиваясь, пригласил отца войти. Таковы были традиции их рода, и соблюдались они незыблемо, вне зависимости от имени и возраста лорда. — Прошу, — открыв доступ к скрытому в стене сейфу, он отступил в сторону. Пока родитель постепенно выкладывал на стол все самое важное, Люциус предпочел помолчать, позволяя тому проститься с властью. Он прекрасно осознавал, как сложно Абраксасу дался этот шаг. Страх потери влияния и контроля всегда был слабостью их рода, но, очевидно, отца успокаивало то, что Люциус в душе был намного старше, чем выглядел, и уже доказал свои ум и хитрость. Закончив с номинальной передачей дел, Абраксас крепко стиснул набалдашник своей трости, глядя на сына, нового лорда рода Малфой. — У нас остался только один нерешенный вопрос, ведь так? Он спокойно отложил бумаги и встал напротив отца. — Клянешься ли ты, Абраксас Гиперион Малфой, жизнью своей, кровью и магией роду своему и мне как главе его, что ни одна душа не узнает от тебя ничего о крестражах Тома Марволо Риддла, ничего, что может даже навести на мысль о них? — Клянусь, и пусть кровь и магия моя уберегут меня от нарушения клятвы, а жизнь свою отдаю роду своему и тебе, Люциус Абраксас Малфой, как главе его, ежели нарушу клятву вольно или невольно. — Да будет так.*
Антон сыто откинулся на подушки, утягивая тяжело дышащего любовника следом. Привычно скользнул ладонью по белым волосам, мягко поглаживая и массируя кожу головы. Люциус в такие моменты всегда расслаблялся, растекался по его широкой груди и более охотно отвечал на вопросы. — О чем задумался, Баюш? — Вот что у тебя за страсть к странным прозвищам?.. — У всех свои слабости. У кого-то — придумывать хитровымудренные планы, у кого-то — давать близким ласковые имена, — Антон скосил взгляд вниз и заметил, как Люциус приоткрыл один глаз и укоризненно посмотрел куда-то на подбородок Антона. Шевелиться, чтобы встретиться с собеседником взглядом, явно совершенно не хотелось ни одному, ни другому. — Это ты мне сейчас в любви признался? — Ну только если по-семейному. — Тебе повезло, что я хорошо воспитан, иначе шуток про инцест было бы не избежать. — Я тоже хорошо воспитан, но от замечания о том, что, когда твой рот заткнут моим членом, ты нравишься мне больше, не удержусь. Тихий смех Люциуса послал мурашки по его коже. — Ты опять юлишь, — устало уведомил того Антон. — Просто сейчас мне совсем не хочется говорить ни о чем серьезном. — Люци… Тот с тяжелым вздохом немного подвинулся, устраиваясь удобнее, и под пристальным взглядом Антона все же сдался, делясь размышлениями и планами. — Мне нужно время, чтобы выяснить некоторую информацию. А еще — люди… То, что я планирую сделать, намного больше, чем смерть одного мага и падение другого. — То есть просто убить их недостаточно? Люциус усмехнулся. — Увы, нет. Банальное убийство сейчас только все испортит. — Дай угадаю, ты хочешь столкнуть их лбами? — О, с этим они и сами прекрасно справляются. Нет, один является возможным палачом другого. Этакий вариант на самый крайний случай. — То есть, пока оба нужны живыми, но не очень резвыми? — Совершенно верно, но они оба очень скрытные и магически в разы сильнее меня. А мне нужно и опережать их, и не спугнуть раньше времени. А самое главное — не попасться на глаза, иначе раздавят меня с той же легкостью, с какой дракон сминает травы. — И какие у тебя теперь планы? — Не вмешиваться. Приглядывать, но снизить уровень влияния. Пусть поварятся в своем противостоянии, пока я не найду искомое. — Тебя не беспокоят возможные жертвы? — Нет, пока они не превышают допустимые пределы. А еще, скорее всего, со временем мне придется вступить в ряды одного из них. Антон напрягся. — Только не говори, что пойдешь служить этому Волдеморту. Люц, эта метка — гарантированное рабство! — Я знаю, Тони, я отлично это знаю, но увы, особого выхода нет. Моя семья слишком глубоко завязла в этом. — Абраксас… — Отец и сам этому не рад, но amor caecus,как говорится. — Давно догадывался, но… — Не стоит продолжать эту фразу, — оборвал его Люциус и, судя по нарочито равнодушному выражению лица, тот исчерпал свой лимит искренности на ближайшее время, и больше не выйдет вытрясти из того ни слова правды. — Тогда что мне стоит сделать? Антон с нажимом провел ладонью по спине любовника, недвусмысленно демонстрируя направление своих мыслей. Тот томно изогнулся в его руках, притираясь пахом к паху, и урчаще прошептал: — Тебе стоит меня взять, Тони. Так, как ты любишь, — Люциус пошлыми широкими мазками облизал его шею, заводя Антона сильнее. — Обещаю, что буду сильно сжиматься на твоем члене, когда ты начнешь меня душить. Он неразборчиво выругался и вдавил того в кровать. Подробный план действий на ближайшие годы они могут выработать и позже, а пока хотелось окунуться в жар гибкого тела и проверить данное обещание.*
Хогвартс встретил их привычной предэкзаменационной суетой и толкотней детей в холле. Люциус мягко задвинул Нарциссу себе за спину, чтобы ее никто в суматохе не толкнул. Тонкие девичьи пальцы переплелись с его, даря мимолетную ласку. — Привет, ребята! Поздравляю с помолвкой! — к ним сквозь толпу уже протискивался Ферье, спеша засвидетельствовать свое почтение. Еще месяц назад Люциус договорился со Слизнортом, что этот улыбчивый полукровка займет в следующем году пост старосты. И гордый собой мальчишка активно стелился перед нынешним лидером Слизерина, чтобы он, не дай Мерлин, не передумал. Люциусу же тот нужен был для единственной цели: обновлять и поддерживать экранирующие и защитные чары на тех классах, где занимались участники клуба, в то время как создание рекомендательных писем взял на себя Рабастан. Его тихий протеже наконец распробовал вкус власти и уже вовсю утверждал свой статус на факультете. В таких условиях давать тому в единоличное владение учебный центр не стоило. Слишком велик был шанс, что малыш Басти по примеру своих старших родственников начнет пытаться силой решать некоторые возникающие вопросы и в процессе загубит небольшой, но такой нужный проект своего патрона. На пути в подземелья Люциус благосклонно приветствовал всех желающих пообщаться и наравне с Нарциссой принимал поздравления. Несколько лет работы с молодым поколением не прошли даром, о чем судить можно было хотя бы потому, что ни один маглорожденный не задал идиотский вопрос: «Когда свадьба?», как и никто не искал взглядом на пальце Нарциссы кольцо. Магические узы были делом личным и напоказ не выставлялись, теперь это понимали все.*
Тук, тук-тук, тук… Нарцисса давно забросила вышивку, силясь разобрать мелодию, что в задумчивости выстукивал по столу ее жених. …тук, тук-тук-тук, тук, тук… Длинные пальцы мягко касались поверхности, и звук не раздражал. Люциус ушел в свои мысли настолько глубоко, что не замечал ни ее взглядов, ни шебуршаний своего домовика. — Часто он так? — с любопытством поинтересовалась она у Добби. Тот замотал головой. — Так бывает, когда у господина Люциуса «не складывается картинка», — с благоговением прошептал эльф. — Ты совершенно прав, малыш, — она даже вздрогнула от неожиданности, когда Люциус отозвался в полный голос. — Мы тебе помешали? — Нет, мне мешает только отсутствие понимания. Хм, — тот вдруг пристально вгляделся в ее лицо, — Цисс, ты ведь очень внимательна к чувствам других. Скажи, на какие мысли тебя наводит такой список мест: школа, пещера в скалах и заброшенный дом презираемых родителей. Она задумалась. — А скалы в горах? — Нет, на побережье. — Тогда это напоминает памятные места. Знаешь, дядя Альфард, — Нарцисса слегка покраснела, сбившись. — Так вот, он в детстве играл с нами в «пропавшего родственника». Прятал по усадьбе подсказки с историями из жизни какого-нибудь придуманного кузена, а мы, дети, их находили, читали и решали, куда бы тот мог пойти. Если проходили путь «кузена» правильно, то в конце находили подарок. — Интересно, — Люциус оживился, и она могла бы поклясться, что видела в глазах того проблески понимания чего-то крайне важного. — Милая моя леди, а давай сыграем? — Мне садиться писать письмо дяде Альфарду? — поддела она. — Всенепременно, но позже, — быстро что-то прикинув, тот вскочил на ноги. — Добби, мое переносное рабочее место сюда. Цисс, я расскажу историю, а ты выпиши мне места, где, по твоему мнению, мифический «кузен» мог бы отметиться. Не успела Нарцисса хоть как-то отреагировать, как на коленях у нее уже покоился небольшой наклонный столик, на нем лежал чистый пергамент, а в руках она держала перо. — Готова? Ей оставалось только кивнуть.*
Спустя час обсуждений Люциус рассматривал записи, сделанные его невестой. — Почему ты уверена, что в школе — только одна вещь? Та пожала плечами. — Это логично. Одно место — одна подсказка, твой «кузен» не кажется простаком, что складывает все яйца в одну корзину. — Логично. А что со слугой? Чем тот так важен? — Дело не в самом слуге. Просто, когда ты рассказывал про ближайшее окружение «кузена», у того было как будто бы два самых близких человека, но при этом место, где эти люди обитали, почему-то упоминалось только одно. Так что, если рассуждать согласно правилам игры, тут несостыковка. Если у нас должно быть пять хранилищ для пяти памятных вещиц, одним из которых я уже выбрала «дом старого друга», то «самый преданный слуга», получается, пятое «хранилище». Люциус замер, внезапно вспомнив одно из событий прошлой жизни, которое показалось ему весьма странным, — налет Поттера на Гринготт’с. В тот момент все в ставке решили, что Лорд наказывает Беллу за то, что именно ее облик использовали для проникновения, а позже, отчасти подтверждая догадки подчиненных, их господин обмолвился, что отдавал той на хранение ключ от своей ячейки. Только вот его слух уже тогда резануло в чужих словах нечто… Но времени, осмыслить услышанное как следует, не осталось — началось планирование нападения на Хогвартс, и все, о чем он мог думать в перерывах между собраниями, — это как вытащить сыновей из намечающейся бойни. «Но что если Поттер тогда ограбил не Лорда, а Беллу? И хранила она не ключ от ячейки, а осколок души своего господина?» Ведь в свое время, вместе с дневником Люциус получил указание спрятать тот именно в мэноре, как ему теперь стало понятно — в память о «старом друге». Леди Лестрейндж же, фанатично «преданной слуге», очевидно, в качестве жеста доверия, позволили спрятать крестраж в личный сейф. — Люци? — Цисс, ты умница! — отмерев, он приподнял лицо невесты за подбородок и страстно ту поцеловал. — Картинка сложилась? — отдышавшись от пылкой ласки, спросила Нарцисса. — Похоже на то.*
— Север, ты ведь любишь собак? — Смотря каких. — Больших, сытых и дружелюбных. — Тогда — да, а что? — с осторожностью поинтересовался Северус. Тема собак в их взаимоотношениях с некоторых пор была несколько двоякой, но любопытство, очевидно, пересилило. — Хочу познакомить тебя с одним очаровательным псом. Я выпускаюсь, и он останется совсем без присмотра. — О нем некому позаботиться? — удивился тот. Люциус загадочно улыбнулся. — Совершенно. — А как же Хагрид? — Тот о нем даже не знает. Местонахождение пса — большой секрет. Последнее слово оказало на Северуса поистине волшебное воздействие, окончательно отключив у того критическое мышление. — Хорошо, я согласен познакомиться с этим псом. Когда пойдем? Было нечто забавное в том, с какой легкостью подозрительный и недоверчивый Северус терял всякое самообладание в погоне за чужими тайнами. «Все же шпион — это призвание». — Сегодня, после отбоя, — в глазах Люциуса вспыхнули и тут же погасли смешинки.*
Северус с интересом крутил головой, запоминая дорогу. — Он живет неподалеку от больничного крыла? — Не совсем, от поворота к владениям мадам Помфри нужно пройти до конца коридора и спуститься вот по этой лестнице. Люциус дернул за неприметную ручку, и в стене появился проем. Один за другим вспыхнули факелы, озаряя уходящие вниз каменные ступени. Тот, не размениваясь больше на объяснения, ступил на лестницу первым, молча предлагая Северусу следовать за собой. — Странный запах, — шагнув в арку входа, он повел носом. — Я пару раз видел внизу зелья. У них был довольно специфический аромат. — Какие зелья? Северус сразу оживился и вполне решительно сбежал по ступенькам, едва не сбив с ног Люциуса, который остановился у двери, обнаружившейся на узкой площадке внизу лестницы. — Ты же знаешь, я в них не силен. Зайдем — сам посмотришь. Легкомысленно отмахнулся от вопроса тот и ткнул палочкой в замочную скважину. Раздался щелчок замка, скрипнули петли. Не успел Северус отодвинуться, как чужие цепкие пальцы поймали его за плечо. Миг, и они оба оказались в просторной комнате с большим окном. Факелы в комнате не горели, но висящая в небе полная луна давала достаточно света, чтобы разглядеть скудную обстановку: небольшой матрас у стены да пара стульев возле входа. На одном он заметил сложенные аккуратной стопкой вещи и висящие на спинке мантию и красный галстук, но прозвучавшее сбоку запирающее заклинание отвлекло его внимание. Люциус уже спрятал палочку в рукав и немного театрально махнул рукой куда-то вглубь комнаты. — Знакомься, Северус. Это тот, о ком я тебе говорил. В темноте раздалось низкое утробное ворчание, которое никак не могло принадлежать собаке, и у него от страха подпрыгнуло сердце, сильно застучав, казалось, где-то в горле. — Это ведь не пес… — пересохшими губами прошептал он. Люциус только ухмыльнулся и с интересом посмотрел куда-то ему за спину. Северус много читал и, конечно, уже все понял. Снятая школьная форма, полная луна и животный рык. На деревянных от ужаса ногах он развернулся и столкнулся взглядом со светящимися желтыми глазами зверя. Тот прятался в дальнем углу комнаты, куда не доставал лунный свет, и теперь, заметив посетителей, двинулся вперед, к ярко освещенному прямоугольнику пола. Под аккомпанемент цокота когтей сгусток тьмы постепенно обретал форму. Ноги Северуса отнялись, когда в пятне света появилась массивная лапа, а следом еще одна, только задняя. Не в силах даже заорать, он наблюдал, как на него надвигается огромный серый зверь. Почему-то боком. — Римус, что ты как маленький. Ты бы еще хвостом вперед вышел, — засмеялся Люциус, и он уставился на того как на сумасшедшего. — Это правда Люпин?! — Других Римусов на Гриффиндоре я лично не знаю, — тот спокойно подошел к оборотню и погладил лобастую голову. — Как твои дела? Волк в ответ что-то проскулил и скосил один глаз в сторону так и не отмершего Северуса. — Не обижайся на него, это был сюрприз. Наш любопытный друг думал, что идет знакомиться с самой секретной собакой Хогвартса. Римус в ответ возмущенно тявкнул, а Северус, неожиданно даже для самого себя, взвизгнул. — Сюрприз?! Да я чуть не обделался от страха! — Опять эти плебейские выражения, — Люциус недовольно скривился, а зверь будто в улыбке распахнул пасть, вывалив язык. Смотрелось это до того комично, что он окончательно растерялся, не зная, как себя вести. Словно в ответ на эти мысли, его блондинистый патрон поманил Северуса к себе. — Он абсолютно адекватен, благодаря Аконитовому зелью, так что трогай, не стесняйся, только под зубы и когти не лезь. В подтверждение своих слов, тот почесал оборотня за ушами и, зарывшись длинными пальцами в густой мех, принялся мять холку, на что Римус только глухо заворчал, очевидно пытаясь не завалиться на бок от удовольствия. — Это пиздец, — уверенно заявил Северус и сделал осторожный шаг вперед.*
Интенсивно подбивая дела и раздавая последние указания, Люциус не заметил, как наступило время экзаменов. Паника юных волшебников тоже прошла мимо него, ибо убиваться по оценкам лорд, проживший на свете больше семидесяти лет, считал глупостью. ЖАБА была сдана вполне приемлемо, и в последний день учебы он был чертовски занят: очень красиво возлежал на кровати и предавался самовосхвалению. До прощального пира оставалось несколько часов, было самое время подвести промежуточные итоги. В голове привычно развернулось игровое поле, на котором оппонентом Люциусу служил прежде всего известный ход истории. И за эти годы он сумел отыграть себе несколько весомых фигур. Как ни странно, самым выгодным приобретением оказался Долохов. Неглупый и весьма проницательный русский дворянин смог не только скрасить его досуг, но и ощутимо помочь в делах. Было сложно предсказать, куда дальше зайдут их отношения, но ресурса уже достигнутых договоренностей должно хватить еще как минимум на десяток лет. Как бы ни сложились обстоятельства, к Волдеморту Антонин не пойдет даже под страхом смерти. Следующим по значимости шел Добби, что в иной реальности всегда казался тому сиятельному лорду странноватым бракованным эльфом, если не сказать дурачком. Здесь же, в его умелых руках тот превратился в верного и преданного помощника, довольно талантливого как в магии, так и в понимании ситуации. Добби осталось только избавиться от последних сомнений в том, что хозяин всегда прав, тогда Люциус сможет доверить тому не только свою спину, но и защиту членов своей семьи. «Но все же, кто бы мог подумать, что из безобидного домовика выйдет неплохой шпион, убийца и телохранитель?» Беллатрисса. Когда он только пришел в эту ветвь, старшая из сестер Блэк числилась первой в его черном списке. Он даже подготовил той приличную кончину. Вот только случай с ритуалом все изменил. Теперь Беллатрисса воспринималась не в качестве угрозы, а скорее как обезвреженная магловская бомба, которая иногда шлет ему весьма милые письма. «Довольно иронично, что внутри «бешеной Беллы» жила маленькая потерянная девочка. Страшный монстр оказался всего лишь тенью щенка на стене. Обновленная мисс Блэк — вместо того, чтобы пытать и устраивать резню, — мирно читает книжки и дуэлирует в Америке». Та навряд ли уже станет женой Родольфуса, но все же Люциус предпочел бы устроить ее семейное счастье, чтобы эта валькирия уж точно не сунулась воевать. Тогда вопрос по ней окончательно закроется, а Риддл так и не узнает, насколько верную соратницу мог бы иметь в своих рядах. «Если подумать, то планы на семьи Блэков вообще прошли без сучка и без задоринки. Смерть бестолкового Сириуса пришлась очень кстати, умерив пыл ортодоксальной Вальбурги и подкосив консервативного Ориона, позволив ушлой и любящей дочерей Друэлле, на пару с «дядей Альфардом», провернуть финт с принятием Тонкса в род. Сигнус, конечно, еще поворчит пару лет, но вымереть за одно поколение Блэки себе просто не могли позволить. Радует, что хватило всего одной лихорадки у Регулуса, чтобы донести до них эту мысль. Снова травить вполне толкового мальчишку мне совсем не хочется. Кстати, о мальчишках. Мой маленький, вредный Снейп больше не одинок и, наконец-то, прилично воспитан. Хотя его тяга к рыжей грязнокровке так и не угасла, но теперь та не единственная, кто дорог ему». Люциус очень надеялся, что этого хватит, чтобы уберечь старого друга от трагической участи и ранней смерти. Увы, иллюзий о том, что Северусу удастся полностью избежать участия в противостоянии между Альбусом и Лордом, он не питал. «Кто там дальше? Крэбб и Гойл. Неплохое вложение, учитывая их семейный бизнес и круг общения. Опять же, минус две семьи среди Пожирателей». Абраксас по его просьбе вполне успешно побеседовал с главами семей Стефана и Джорджа, доходчиво обрисовав последствия сотрудничества с Темным Лордом. Больше те без содрогания в сторону Риддла даже не смотрят. Думать о судьбе отца было тоскливо. В этой реальности у того не было ни жены, ни близких родственников на территории Британии, только бизнес да игра в кошки-мышки со старым другом, главный приз в которой — смерть. Как и предрекала любящая и беспринципная — под стать супругу — Окассия, Абраксас прекрасно отвлекал внимание Риддла от Люциуса. Но тот без малейшего сомнения встал на сторону своего сына, принимая участие в противостоянии своему достаточно близкому человеку. Потому что семья у Малфоев всегда в приоритете, потому что Абраксас ошибся, доверившись, кому не следовало. И как бы ни хотелось защитить родителя, Люциус понимал, что совет матери «оставить жизнь отца на откуп судьбе» был верным, слишком глубоко тот увяз во взаимоотношениях с Томом. Горечь осела на языке, но он только глубоко вздохнул, и вернулся к размышлениям о несостоявшихся Пожирателях. Леви этим летом наконец домучает свою практику у мастера Джамана, а со следующего года начнет подрабатывать в Министерстве. «Приятно иметь дело с человеком, который не отрицает чужую власть над собой, в попытках сохранить раненную гордость, а вполне осознанно принимает уготованную роль. Можно не тратить время на манипуляции, и просто последовательно вести свою «куколку» по пути, который приведет того на должность главы страны». Джагсон неглуп и понимает, что под руководством Люциуса быстрее добьется процветания для своей семьи и себя лично. К тому же темномагические трактаты и драгоценности для очаровательной Кристины стоят недешево, а род Джагсон не так чтобы богат. Мысленно он пробежался еще по десятку имен самых незначительных, но все же ценных фигур, признавая, что в целом проредить ставку Темного Лорда удалось малой кровью. Страх огласки; облавы Аврората; категорично настроенные наследники; немного послаблений от Министерства — и вот уже большинству семей не особо и нужны великие идеалы, а воевать за это и вовсе пойдут единицы. Молодежь максимально занята в школе — клуб дарит возможность развиваться в любом интересном направлении в компании достойных единомышленников. Привилегированное положение среди учеников и правильные идеи уже сделали этих детей неудобными для вербовки. Естественно, со временем у Волдеморта появятся притягательные для юных умов посылы-лозунги, но Люциус слишком старательно промывал тем мозги, чтобы большинство слепо потянулось за Темным Лордом. «Жаль, что со светлой стороной все не так однозначно». Альбус всегда был силен в подковерной возне и — в отличие от Тома — всегда замыкал все процессы только на себя. Должников копил мастерски, и отыскать, чьи ошибки старик прикрыл, с кого может попросить ответную услугу, было очень сложно. Кончик седой бороды порой мелькал настолько ненавязчиво, что вычислить доверившихся Дамблдору идиотов в прошлой жизни удавалось только в самый последний момент. К слову, в этой реальности Люциус весьма ловко перенял эту тактику и теперь тоже часто бывал «добрым мальчиком». Те же Люпины до сих пор уверены, что он милый светлый ребенок с возвышенными устремлениями. Мысли о Дамблдоре и семье Римуса потянули за собой еще один вопрос, который следовало решить до отбытия из школы. Зависимое положение маленького оборотня Люциусу не нравилось. В следующем году Альбус — в погоне за властью — может попытаться, используя Римуса в качестве заложника, повлиять на старшего Люпина и, как следствие, на фракцию того в Министерстве. «Не хотелось бы, чтобы наши труды по частичному возрождению старых порядков пошли прахом. Чистокровные рода и оборотни только-только начали расслабляться. Альбус со своим светом и упрощением магической культуры в пользу магловской совсем не нужен. Стоит поговорить с Дагворт. Та защитит Римуса, а заодно прищемит хвост Альбусу, чтобы не пытался снова разводить свои воспитательные игры в замке». О том, что Констанция может выгнать «особенного ребенка» из школы, он даже не думал. Слишком хорошо будущая директриса знала, как непросто живется оборотням в магическом мире. Дамблдора же в любом случае ждали непростые времена. Люциус давно решил, что не отступится, пока не загонит того в угол. Слишком лицемерный, слишком нерешительный, слишком идеалистичный в своих устремлениях, тот не был нужен ему в политике и жил до сих пор только потому, что требовался как палач для Волдеморта. Он признавал гений того в науке и даже педагогический талант, но вреда от Альбуса пока было больше, чем пользы. «Радует то, что в стенах замка тот попадет в ту же ловушку, что и Риддл. Рассказывать детям, которые практикуют темную магию, о ее вреде довольно сложно, как и насмехаться над древними традициями перед лицом тех, кто эти самые традиции понимает и соблюдает». Уже сейчас старосты факультетов в обязательном порядке собирали первогодок, что пришли из мира простецов, и разъясняли тем базовые правила и обычаи, что много поколений существовали в мире волшебников. Было особенно приятно, что подобное нововведение молчаливо поддержало большинство преподавателей. «Хогвартс все же — школа, и основное призвание работающих здесь людей — давать подрастающему поколению знания, а не увеличивать между ними пропасть». На этой философской мысли Люциус перевернулся на другой бок и вызвал Темпус. До пира оставалось полтора часа, пора было начинать наводить красоту и идти сиять. Уже завтра он покинет замок и, наконец, сможет сосредоточиться на своих делах, без оглядки на досадные помехи.