*
Усадьба Блэков располагалась в Сомерсете, где климат был мягким настолько, что уже в первый весенний месяц баловал жителей относительно теплыми и солнечными деньками. Сегодня был как раз один из таких дней, так что гости в ожидании начала праздника с удовольствием прохаживались по прилегающему к дому парку. Для официальной части празднества выделили открытую террасу, что еще рано утром украсил и зачаровал специально приглашенный волшебник. Теперь там была комфортная температура, всюду вились живые неувядающие цветы, порхали полупрозрачные искрящиеся бабочки, а золотые амадины — птички-артефакты, призванные расслаблять и настраивать гостей на благодушный лад — издавали напевные ненавязчивые мелодии. У изящной резной арки, установленной на невысоком подиуме, уже топтался работник Министерства, счастливый и умиротворенный настолько, что казалось, будто в брак сегодня вступает именно он. — Уважаемые гости! — распорядитель, то и дело мелькавший среди приглашенных, остановился у фонтана и привлек всеобщее внимание, усилив голос Сонорусом. — Всех желающих разделить с молодыми радость их торжества прошу подняться на террасу. Церемония начнется через десять минут! — распорядитель поклонился и отправился в дом, чтобы повторить свое приглашение для тех, кто предпочел весеннему солнцу комфорт празднично оформленного особняка. Волшебники засуетились, перемещаясь на заранее оговоренные места. Люциус встал неподалеку от помоста и едва заметно улыбнулся Регулусу, что степенно замер с его стороны, держа в руках небольшую подушечку, на которой лежала пара золотых ажурных колец. Это был единственный атрибут магловского брака, на наличии которого Тедд, что принял все чистокровные обычаи своего будущего рода, все же настоял. Тот даже сам заказал кольца у артефактора, попросив снабдить украшения довольно обширным перечнем чар. Господин младший аврор с годами все меньше и меньше был похож на того шумного и простодушного мальчишку, которого Люциус впервые встретил еще в школе, становясь и хитрее, и внимательнее, а главное — намного опаснее, что не могло не радовать. — Скучаешь? — Нарцисса мягко скользнула на свое место слева от него. — Как всегда в твое отсутствие, моя леди. Чудесно выглядишь, — он подхватил девичью ладонь и запечатлел на тыльной стороне нежный поцелуй. — Льстец, — улыбнулась та и — в ответ на его вопросительный взгляд — одними губами добавила, — потом. Он едва заметно кивнул головой в знак того, что услышал, и обернулся ко входу на террасу, где уже появились молодожены. Бывший Тонкс, ныне Блэк вел под руку свою молодую жену, что выглядела — по меркам британской магической аристократии — совершенно неприлично счастливой. Но недовольных шепотков не было слышно. «Все же с количеством артефактных амадинов нанятый специалист переборщил». Министерская церемония, как всегда, была лаконичной, хотя и претендовала на некоторую романтичность. Чиновник пылко говорил о важности любви и согласия между супругами, и, получив подтверждение добровольности союза, осыпал пару лепестками роз и торжественно вручил свиток с печатью, подтверждающий брак для Министерства. Когда Тедд надел на палец своей ведьме кольцо, Люциус едва не расхохотался в голос, увидев искреннее облегчение на лице того. Видимо, Андромеда слегка увлеклась, все эти годы «убегая» от своего кавалера. Традиционный «первый» поцелуй вызвал в зале выкрики и аплодисменты, а стоило влюбленным отступить друг от друга, как гости поспешили тех поздравить, размеренно продвигаясь затем в сторону парадной столовой. Такое организованное столпотворение позволяло всем желающим оперативно пошушукаться. Люциус, отметив кое-какие неприятные признаки в облике новоприобретенного Блэка, тоже не отказал себе в небольшом обсуждении. — Цисс? — Тедди тяжело перенес ритуал, — та прижалась к его боку, чтобы говорить как можно тише. — Маме даже пришлось поить его зельями и чаровать гламур, чтобы скрыть последствия большой кровопотери. Камень будто взбесился и не отпускал его, пока не выпил, наверное, с пинту крови. Магии тоже ушло немало. — После такого леди Вальбурга не может не согласиться вышить его имя на своем гобелене, — узнав детали, он успокоенно хмыкнул. — Она сдалась еще до свадьбы, хотя и с большой неохотой. Только тот факт, что Тедд сегодня выстоял в обряде и полноценно вошел в род, немного примирил ее с «попранием семейных традиций». — Полагаю, теперь можно не переживать, что она отравит парня, едва Меда понесет наследника. — Этого можно не опасаться, — понимающе улыбнулась Нарцисса. — Рег к нему сильно привязался, а тетушка… ты и сам понимаешь. — Понимаю, но жизнь продолжается, моя леди, даже если мы кого-то теряем. Жизнь всегда продолжается, — он осторожно сжал руку своей невесты в жесте поддержки. — Если бы не знала вас, то подумала бы, что вы оплакиваете судьбу Андромеды, — Беллатрисса танцующей походкой приблизилась к паре, с легкостью проскользнув сквозь толпу. — Как можно, мисс Белка! Беллатрисса терпеть не могла это прозвище и моментально вспыхнула, но Люциус не дал той и рта раскрыть, продолжив громким шепотом: — Мы всего лишь обсуждаем шансы Тедда на быстрый карьерный рост, в связи с появлением у него столь влиятельных родственников, — он ухмыльнулся, проследил, как несколько гостей, услышав его реплику, ускорили шаг и яростно заспорили между собой, а затем, как ни в чем не бывало, церемонно склонил перед Беллатриссой голову в приветствии. — Очень рад встрече. Соль передам позже. — Какую соль? — разозленная, та даже сбилась с мысли. — Ту, что осталась от слез Долохова, которыми он заливал пол и ковры в моем кабинете, пока тосковал по тебе. Надеюсь, в этот раз мастер отпустил тебя хотя бы на пару недель, иначе опять несколько моих ковров будут безвозвратно испорчены, — он «опечаленно» покачал головой. — Ты ужасен, — рассмеялась Беллатрисса, понимая, что ее дразнят, — но на тебя невозможно злиться. И я вернулась окончательно, с Гарвардом, как и со Штатами в целом, покончено. — Мастерство? — Нарцисса тоже еще не видела сестру, та прибыла аккурат к началу церемонии. — Защитила, потому и задержалась. Кости никак не хотели срастаться, а с недолеченными травмами в портал не пускали, — Беллатрисса недовольно тряхнула кудрями. — Поздравляю! Нарцисса ласково сжала ладони сестры в своих, и девушки на некоторое время замерли, радуясь этой нехитрой близости, пока старшая из дочерей рода Блэк не освободилась из ласковых рук младшей и не потянула их в зал. — Пойдемте, Тони уже ждет за столиком. Еще с нами будет Рабастан со спутницей и Леви с Кристиной. Почему никто не рассказал мне, что они в браке, и оба работают в Министерстве?! Со своей учебой я пропустила столько интересного!*
Даже когда они заняли свои места за столом, довольная Беллатрисса продолжила делиться своими неожиданными открытиями о жизни их общих знакомых, невольно втягивая в беседу и остальных. Антонин привычно юморил, подталкивая к разговору даже молчаливого Рабастана, а Леви между репликами успевал ворковать над женой. Несмотря на просторную мантию, скрадывающую пропорции тела, всем достаточно внимательным было понятно, что Кристи глубоко беременна. После первой перемены блюд, разговор стих сам собой, и Люциус смог спокойно оглядеться. Сегодня в парадной столовой Блэк-мэнора собралась самая разношерстная компания, какую только можно было представить в эти неспокойные времена: группа авроров, что занимала два стола, — гости со стороны жениха; Пожиратели, по одиночке и семьями, так или иначе близкие с родом невесты; работники Министерства; аристократия и маглокровки. Для полноты картины не хватало только магических существ и оборотней. «Ан нет, те тоже наличествуют». Кассиопея Блэк явилась на торжество в компании весьма известного в определенных кругах молодого вожака стаи, на которого время от времени косились бравые мракоборцы. Селвин же наконец вывел в свет свою супругу-вейлу, даже без учета ее чар, — роскошную красавицу. — Вы слышали, сегодня здесь присутствует леди Забини, — громким шепотом, куда-то в тарелку с салатом, высказалась Хельга Ланге, спутница Рабастана, заставив того поморщиться от столь явного нарушения этикета. — И чем же она так Вас взволновала? — с прохладцей, исключительно из вежливости поинтересовалась Нарцисса. — Как же! Роковая женщина, что перехоронила кучу мужей, отравительница и черная вдова. Говорят, она переехала в Британию, чтобы слухи о ее похождениях на континенте немного утихли, — к концу своей небольшой речи Хельга наконец заметила обращенные на нее скептично-высокомерные взгляды соседей по столу и недоумевающе замолкла. Когда тему никто не поддержал и через пять минут, та окончательно стушевалась. — Джагсон, а ты еще дуэлируешь? — после второй перемены блюд заполнила гнетущую тишину Беллатрисса. — Естественно! А ты, как я слышал, получила мастера по боевой магии, — искренне воодушевился Леви. — Как насчет вспомнить школьные годы? — С удовольствием поваляю тебя по помосту, — Беллатрисса кровожадно оскалилась, чем заставила Хельгу подавиться и закашляться, а остальных рассмеяться. — Не знал, что в Хогвартсе есть приличный дуэльный клуб, — Антонин с интересом посмотрел на Люциуса. — Ты не рассказывал. Он только пожал плечами. — Джагсон позаботился, чтобы участники особо не болтали. Взгляд русского наполнился явным ехидством. — Какая предусмотрительность, — тот повернулся к Леви. — Кажется, теперь я чуть лучше понимаю, почему о тебе так высоко отзываются в Министерстве. Это заявление прозвучало в равной мере и уважительно, и двусмысленно для тех, кто понимал. А Леви отлично понимал. И тут же разозлился. Но предостерегающий взгляд Люциуса из-под ресниц помог тому удержать себя в руках, ответив на насмешку исключительно насмешкой. Тем более, что Антонин тоже не замедлил получить молчаливый упрек в свой адрес. — Благодарю за похвалу. Не знал, что Вы вхожи в столь несвойственный людям Вашей профессии круг. Антонин, уже понявший, что случайно зацепил одну из креатур Люциуса, только добродушно улыбнулся в ответ на шпильку. — Видимо, у нас этот круг весьма схож. Даже странно, что раньше нам не довелось познакомиться поближе. Рабастан — уже предвкушавший пикировку и, возможно, даже скандал — поскучнел лицом, а попытавшаяся было опять вклиниться в беседу Хельга получила от своего спутника настолько раздраженный взгляд, что сочла за лучшее не открывать больше рот. Третья перемена блюд прошла под легкий разговор об учебных заведениях разных стран.*
— Выбор для тебя столь… непосредственной спутницы — это часть протеста твоей семьи против приема Тонкса в род Блэк? Люциус протянул стоящему в одной из ниш Рабастану бокал вина и встал сбоку от того, оглядывая заполненный людьми бальный зал, куда гости переместились после трапезы. — Ему пришла в голову «гениальная идея» подобным образом продемонстрировать окружающим семейные ценности. Дом Ланге в Германии — один из самых древних, чистокровных и влюбленных в собственное величие, — Рабастан сардонически усмехнулся и пригубил свой напиток. — Хельгу даже не отпустили в Дурмштранг, чтобы она, цитирую: «не нахваталась этой ереси о равенстве». — Оно и видно, — хмыкнул он, наблюдая, как вышеупомянутая особа нарезает третий круг по залу, в тщетных попытках завести разговор с Ванессой Забини, которую не выпускал из рук абсолютно одуревший от любви Шеклболт. — Я так понимаю, нападения не будет? — Нет, я и еще несколько меченых уже отчитались, что купол открыть сможет только кто-то из Блэков, к тому же среди гостей достаточно авроров и боевых магов. Атака стала бы неразумным и провальным шагом. Роули, наш куратор из приближенных Повелителя, конечно был недоволен, но ничего толкового предложить не смог и отправился на доклад к Милорду, — Рабастан поманил к себе зачарованный поднос и обменял опустевший бокал на полный, заодно прихватив односолодовый виски для своего патрона. — Темный Лорд не высказывался на тему этой свадьбы? — А как же! Прошелся, и не раз! Часть семей именно поэтому не явилась на торжество — хотели продемонстрировать свою приверженность идеалам чистой крови, а заодно поучаствовать в погроме. Вот только такой защиты, какую развернули Блэки, никто не ожидал. — Отчего же Он сам не явился? Расколоть подобный щит для него — раз плюнуть, — вопрос был скорее риторическим. — Ты сейчас мне очень льстишь, — Рабастан с улыбкой повернулся к своему собеседнику, — но, увы, Он не отчитывается ни перед кем. — Очень жаль, — Люциус усмехнулся, окончательно расслабляясь. «Раз нападения не предвидится, стоит просто хорошо провести время, тем более через несколько месяцев брачная эстафета перейдет ко мне, и времени на отдых не останется совсем».*
Когда Нарцисса училась в школе, одна из девушек-полукровок приносила на занятия в кружок беллетристики, а после — и в их клуб, книги с рассказами и стихами о так называемой «Другой Стороне». В этих книгах маглы попадали в особый мир, где встречали его магических жителей — фейри, и для каждого эта встреча заканчивалась очень по-разному. Кто-то погибал в муках на потеху толпе; кто-то получал сокровенный дар, зачарованную вещь или умение; кому-то даже везло уйти от фей целиком, хотя это было, скорее, исключение, чем правило. Жестокие сказки покорили юную Нарциссу не только глубиной идеи или изяществом слога, но и ощущением неведомого, ожиданием чуда. Таинственные Благой и Неблагой Дворы, спрятанные в лесных лабиринтах, среди туманных холмов, ручьев с сонной водой, полян с вкуснейшими ягодами, которые ни в коем случае нельзя есть… Прочие столь же притягательные места… Она с упоением зачитывалась Шекспиром, Йейтсом и другими авторами, нередко представляя себя королевой фей Маб. Даже ее отношения с Люциусом будто вышли из этих историй, парадоксально искренние при всем том объеме лжи, что их окружал. Нарцисса не была ему настоящей невестой, как не станет и настоящей женой, но взамен она уже получила несколько на порядок более редких подарков, в том числе: узы родственной души, искреннюю преданность своего будущего лорда и шанс на такую загадочную вещь, как любовь. Не сказать, чтобы Нарциссе так уж нужна была эта любовь, но возможность выбирать и при этом не нести ответственность за последствия очень грела. Такое великодушие от ее эгоистичного и жадного до власти жениха было откровенно странным. Тем более она — с его же легкой руки — узнала, что Малфои маниакально преданы тем, кого считают семьей. Так что, когда Люциус попросил ее перенести их бракосочетание на пару лет раньше оговоренного срока, Нарцисса без долгих рассуждений согласилась. Должна же она хоть как-то его отблагодарить.*
Все случится сегодня. Она приблизилась к старинному зеркалу, откуда на нее смотрела юная миниатюрная блондинка в закрытом белоснежном платье. Нарцисса, не утерпев, коснулась зачарованной поверхности, обводя контур собственного лица кончиками пальцев. — Ты восхитительна сейчас даже больше, чем обычно, — Люциус встал позади, укладывая ладони на ее затянутую в шелк талию. — Готова к церемонии? — Насколько это возможно, — она хихикнула, ощутив щекотный поцелуй за ухом. — Уже пора? — В целом да. Осталась разве что последняя деталь. Перед Нарциссой возникла изящная деревянная коробка. — У Малфоев все только самое лучшее, моя леди. Вот первое небольшое подтверждение этому. Открой, думаю, тебе понравится, — весь вид Люциуса просто-таки кричал о самодовольстве. В какой-то миг ей даже захотелось нарочно демонстративно скривиться, чтобы своей реакцией хоть немного приглушить поток чванства, изливающийся из ее жениха. Так что она вполне решительно подняла крышку. — Ох… Люци… — Нарцисса пораженно замерла, а самодовольство Люциуса поднялось до небывалых высот, и тот расплылся в донельзя приторной улыбке. — Позволишь помочь тебе его надеть? Мне кажется, оно идеально подойдет к платью. — Да. Она была вынуждена согласиться, что невыносимая — временами — самовлюбленность ее родственной души в данном случае была совершенно оправдана.*
Парадный зал Малфой-мэнора всегда был наполнен солнечным светом, вне зависимости от времени года и погоды за окном. За это стоило благодарить архитектора, подарившего комнате изысканные французские окна от пола до потолка, и несколько весьма хитрых чар, закрепленных на этих окнах. Когда Северус только начал регулярно появляться в мэноре своего лучшего друга, этот эффект поставил его в тупик. Он раз за разом бегал на улицу, чтобы сравнить количество солнца там и в помещении, пока Люциус при нем не «отключил» комплекс заклинаний, тем самым уничтожив удивительное волшебство. Большой зал из бело-золотого стал серым, сказка превратилась в дым, а его патрон только усмехнулся, глядя на опечаленного подопечного. — Настоящие чудеса, Север, обычно неприглядны и состоят по сути лишь из кропотливого каждодневного труда, а это, — тот коснулся палочкой оконного стекла и произнес несколько фраз, возвращая помещению привычный «сияющий» вид, — всего лишь антураж, хотя пренебрегать им тоже не следует. И Люциус красиво развернулся и в лучах заходящего солнца на миг стал похож на одну из зачарованных фарфоровых кукол, что не раз улыбались Северусу из витрин магазинов магических игрушек. Блестящие волосы, белая с розовым отливом кожа, тонкие черты, бледные губы — это было красиво, очень красиво. — Ты похож на куклу, — не сдержался он и тут же сконфуженно отвернулся, смутившись собственной искренности. — А так? — тот сделал шаг в сторону, склонил голову и чуть ссутулился. Весь облик Люциуса вдруг стал каким-то изломанным, болезненным — длинные белые пряди частично скрыли лицо, отброшенные ими тени подчеркнули болезненную бледность, заострили скулы и подбородок. Изящное видение превратилось в забитого юношу с тяжелым взглядом исподлобья. Северус от удивления чуть не открыл рот, но вовремя спохватился, старательно изображая спокойствие. Тот только хмыкнул. — Полагаю, теперь понятно, почему я так настаивал на подобающей осанке? — Да! В жизни не буду больше горбиться. Это выглядит жалко, — он недовольно передернулся. — Иногда это полезно. Например, чтобы se faire quelqu’un rouler dans la farine. — Что? — Это значит — обмануть, — терпеливо разъяснил Люциус, а Северус пошел красными пятнами от стыда от злости на самого себя. Изящная словесность до сих пор давалась ему с большим трудом. Ну за исключением моментов гнева. Вот тогда уж он ни в чем себе не отказывал!*
— A quoi penses-tu, mon cher garçon? — Бенезет Малфой появился из ниоткуда и с интересом оглядел и витавшего в своих мыслях Северуса, и со вкусом украшенный зал. — Tu penses aussi qu’il n’y a pas assez d’or ici? Северусу, который с раннего утра был свидетелем постепенного преображения мэнора, казалось, что золота, хрусталя и цветов здесь было даже слишком много. Изящные композиции, состоящие из бутонов, веток, лент и искрящихся на свету стеклянных подвесок были повсюду — они украшали балюстрады террасы и лестниц, стояли вдоль стен первых двух этажей и образовывали арки, обозначая входы в основные помещения. Ближе к полудню стали появляться букеты, что закрывали собой ручки некоторых дверей, ненавязчиво показывая, на какие из помещений гостеприимство хозяев не распространяется. Все было досконально продумано, в этом Северус не сомневался. — Ne vous inquiétez pas, Monsieur Malfoy. Les magiciens de votre famille ne négligent jamais l'entourage. Бенезет одарил его благосклонным взглядом. — Tu évolue peu à peu dans le bon sens, mon cher garçon. Si tu recevrais le statut d’héritier de la famille Prince, donc je réfléchirai à ton mariage avec ma fille. — Je suis désolé, mais mon cœur a déjà sa maîtresse, — Северус силился удержать лицо. Не каждый день нищему полукровке делает такие предложения представитель богатого чистокровного рода. Доверия чужим словам не было, но даже так подобное заявление не могло не льстить. — Eh bien, c'est triste mais…, — Бенезет томно улыбнулся и аккуратно убрал тонкую смоляную прядь, выбившуюся из прически Северуса, за его же стремительно алеющее ухо, — alors Bouton et moi, nous serons heureux de faire une partie de jambes en l’air avec toi. Он дернулся назад и густо покраснел, когда до него, спустя какое-то время, наконец дошел смысл фразы. — Месье, мне всего пятнадцать! Это… я… — от возмущения, стеснения, обиды и странного, почти болезненного, довольства от чужого к нему интереса, Северус даже забыл перейти на французский. — Мне очень приятно, что ты готов рассмотреть наше предложение уже сейчас, но я прекрасно знаю, сколько тебе лет. И если согласишься, то — обещаю за себя и за супругу — до твоего малого совершеннолетия определенных границ мы не перейдем, — в ответ на затравленный взгляд и вспыхнувшую в нем бурю эмоций Бенезет только улыбнулся и нетерпеливо облизал губы. — Ох, какой же ты еще невинный… Бенезет Малфой прекрасно знал несколько языков, но из принципа общался только на родном, всегда игнорируя любые попытки заговорить с ним на английском. Почему-то мысль, что муж тетушки Оливии — к которой он с Люциусом и компанией регулярно ездит летом отдыхать на Ривьеру — именно с ним перешел на другой язык, окончательно выбила Северуса из колеи. «Стоп, так супруга Пуговка…» — Да еб твою-то мать!.. — оставшись в одиночестве, от души выругался он и стремительным шагом унесся в свои комнаты. Малфои в его жизни внезапно стали пытаться занять слишком много места.*
— Никогда бы не подумал, что Люциус такой романтик, — присвистнул Раймонд, оглядывая очередной лестничный пролет, украшенный цветочными гирляндами. — Не романтик, а позер, — проворчал Эван, чем заслужил недовольный взгляд на миг пожелтевших глаз Римуса, но только невпечатленно фыркнул в ответ. — Ох уж, эта волчья верность.*
За годы дружбы, все в их компании так или иначе, но узнали постепенно об особенности Римуса. Самые недогадливые осознали все после его четырнадцатого дня рождения, когда — несмотря на прием Аконитового зелья — подросток начал необратимо меняться: резко вырос и раздался в кости, параллельно с тем обзаведясь густыми волосами во всех положенных местах, из-за чего, на зависть соседям по комнате, первым начал использовать бреющие чары. Но если не по возрасту мужественную внешность, из-за которой к ногам гриффиндорца падали даже выпускники, Рем мог объяснить взрослением, то волчьи черты — которые однажды просто не исчезли после очередного полнолуния — нет. Когда однажды утром он обнаружил у себя крупные заостренные клыки, переодически желтеющие от сильных эмоций глаза и обостренные нюх, слух и зрение, то — не зная, что делать, — рванул за помощью к Северусу. Тот, испуганный истерикой друга, тогда не придумал ничего лучше, чем, оглушив Римуса, дотащить его до одной неприметной поляны и портключом уйти в мэнор к патрону. Выслушав их и отсмеявшись, Люциус, как обычно, провернул на ровном месте целую аферу, в результате которой уже к ужину Северус обзавелся личным мастером для обучения зельеварению после Хогвартса, Дамокл Белби — толковым учеником и новым подопытным, а Римус — двумя специалистами, что будут отслеживать его самочувствие и индивидуально для него готовить лекарство. Естественно, после такого Римус был готов биться за своего благодетеля хоть с самим Мордредом.*
— Эван, ну что ты опять начинаешь!.. Барти Крауч-младший — который с Эваном разлучался только на время уроков и сна — хоть и учился на Рейвенкло, но тоже каким-то неведомым образом подпал под обаяние Люциуса и теперь регулярно пилил друга за нападки на того, игнорируя тот факт, что начались эти нападки именно из-за восторгов Барти в адрес Малфоя-младшего. — Так, притормозите со своей традиционной нудятиной, у нас есть вопросы поважнее, — Эдвард внимательно оглядел собравшихся. — Первое, где Рег? И второе… скажи-ка, Север, что у тебя произошло с мадам Оливией? — Эдвард внимательно просканировал его взглядом. — Понятия не имею, о чем ты, — Северус не отвел взгляд от друга, но смотреть на вышеупомянутую даму отказывался напрочь. — Да ладно! — Рэй неверяще округлил глаза. — Неужели ты сумел обратить на себя ее внимание?! Оторопь распространилась по компании подростков со скоростью света. — Эм… Раймонд, что ты имеешь в виду? — осторожно поинтересовался Эдвард. — Да я за ней с прошлого года бегаю! Такая женщина! Вы вообще видели эту ж… эти бедра… а грудь? — глаза Раймонда блестели, когда он уставился на тылы мадам Малфой, как раз отвернувшейся для беседы с мужем. — Нам по пятнадцать, друг, — неуверенно отозвался Эван, одним глазом привычно следя за реакцией Барти. — Так только близость нельзя, а все остальное можно, — щеки Раймонда покраснели, но тот только упрямо задрал подбородок. — Я слышал… — очень тихо пробормотал Северус, не зная куда деть руки, — …только слышал! Что мадам Оливия… — он замер, как делал всегда в минуты волнений, — …предпочитает делить любовника с мужем. Между приятелями воцарилась тишина. — Хорошо, что Лили и Марлин здесь нет, — через пару минут заметил Римус. — Это точно, — манера Эвана постоянно держать Барти в поле зрения грозила перерасти в хроническое косоглазие, так что, можно сказать, появление Регулуса того спасло. — О чем болтаете? — заинтересованно прищурился Регулус, когда даже спустя минуту никто не бросился рассказывать последние новости. — Так-так, и что молчим? Давай, Рэй, ты же у нас самый храбрый, практически гриффиндорец, и… — А знаешь, ты прав, — резко перебил друга Раймонд. — Только идиот откажется от такого. Бенезет, конечно, не статуэтка, как Люциус, но холеный, а главное — опытный мужчина, — тот сглотнул. — Я попробую. И Раймонд, лавируя среди гостей, принялся пробираться к чете Малфой, стараясь делать это как можно незаметнее. — Что происходит? И причем здесь родственники Люциуса? Кстати, о нем! Я такое подсмотрел… — затараторил шепотом воодушевленный Регулус, но того опять перебили, на этот раз Римус. — Один подслушал, другой подсмотрел, третий где-то потерял мозги… — Ага, а идиот — я, оказывается, — подытожил Северус, и как раз отхлебнувший пунш Эдвард закашлялся и захрипел, неверяще глядя на него. — Север, как там говорят маглы, когда все очень странно? — Пиздец? — уточнил он, изогнув одну бровь. — Он самый, — ответил за Эдварда Барти. — А что все-таки происходит? — недоуменно поинтересовался Регулус. — Ну, раз уж из храбрых и гриффиндорцев остался только я, то слушай мой рассказ, Реджи, только ничего не пей, — и Римус предусмотрительно забрал у того стакан с соком.*
В парадном зале тихо переговаривались гости, ожидая новоиспеченных супругов. Очередные Малфои как раз окончили импровизированный спектакль на тему собственного величия. Немного театральщины, по их мнению, еще никому не вредило, особенно в случае, когда требовалось утвердить свой высокий статус. Северус с подобными выступлениями уже давно примирился и даже научился извлекать из такого поведения пользу. Например, хмурые гримасы и суровый тон успешно помогали ему самому отбиваться от страждущих подружиться с подопечным известной семьи. Особенно много таковых было в Хогвартсе. Так что он только чуть насмешливо хмыкнул. Но несмотря на шум в зале, страстно что-то выговаривающая своему спутнику француженка прекрасно расслышала его насмешливую реакцию и внимательно оглядела Северуса. Он вежливо той поклонился, узнав в невысокой крутобедрой женщине кузину Бенезета, мадам Амбр, но та вместо ответа только захихикала, и Северус с тоской понял, что следующим номером программы мадам Амбр станет он сам. — Mon cher garçon… — достаточно громко и так чувственно произнесла та, что Северус против воли смутился и покраснел, припомнив заодно свой недавний разговор с другим представителем этого семейства. Спутник мадам Амбр одарил Северуса нарочито ревнивым взглядом, но не проронил ни слова, позволяя той продолжить в непередаваемо томной, мурчаще-грассирующей манере. — Северус, ты так вырос и похорошел. Племянник недавно рассказывал о твоих успехах, и я снова повторила ему то, что говорила уже не раз, tu es son meilleur investissement. Самые несдержанные из гостей принялись активно переговариваться, а Северус, скорчив максимально равнодушное лицо, тихо заговорил на старофранцузском, в слабой надежде сохранить свои слова хотя бы в относительном секрете. — Мадам, прошу, не издевайтесь так сильно над гостями и надо мной. Никто здесь не сомневается в величии и богатстве рода Малфой, а Ваше выступление уже покорило не одно сердце. Все больше волшебников рискуют не дожить до конца церемонии. Спутник Амбр одобрительно хмыкнул и что-то коротко шепнул той. Сама же мадам лишь трепетно задрожала ресницами, как несправедливо обруганная взрослым девочка, и поспешила закончить диалог. — Хорошо. Надеюсь, Вы и дальше будете радовать нас своими блистательными достижениями. Мадам отвернулась ко входу в зал, а гул голосов и переглядывания гостей только усилились. Размеренно дыша и стараясь согнать неуместный румянец, Северус тоже обратил все свое внимание на распахнутые двери. Когда же в зал рука об руку вошли молодожены, крякнул даже Бенезет. Нарцисса была одета в изысканное, но целомудренно закрытое платье. От мантии его отличало только обилие кружев, но важно было не это, в восторг всех привели украшения невесты. — Это что, параиба? — Да ладно! Ты думаешь? Такой большой камень да еще и бриллианты вокруг — это же целое состояние!.. — Быть не может… Стоящий рядом Регулус, что вероломно удрал от семьи, предпочтя на министерской церемонии составить компанию Северусу, дернул его за рукав, привлекая внимание. — Это то, о чем я не успел рассказать, из-за того, что мы обсуждали личную жизнь Мальсибера, — зашептал тот. — Ты же помнишь, что мы с отцом ездили на наши рудники, а после он общался с ювелирами. Так вот, я сразу узнал камень! Этот турмалин еще год назад ушел с аукциона за какую-то совершенно неприличную сумму, которую даже не назвали! Дядя Сигнус, когда услышал, вообще сказал, что это замужество — самая выгодная сделка в его жизни. Пока Регулус увлеченно трещал Северусу на ухо о семейных секретах рода Блэк, а все стоящие неподалеку гости внимательно прислушивались, гражданская церемония бракосочетания вот-вот должна была начаться. К несчастью для него, помимо болтливого приятеля сбоку, позади обнаружились еще и три предельно одинокие и настолько же общительные ведьмы. — Это сколько же кровавых ритуалов надо провести, чтобы приворожить такого богатого красавца? — Я бы провела хоть сто, если бы это помогло! И почему в этой семье всего один сын?.. — Так есть еще сам лорд Малфой, — одна из ведьм очень печально вздохнула, — он вдовец. — Когда там уже вернут ритуальную и кровную магию в список разрешенного колдовства?! Надо поднять этот вопрос в отделе в понедельник. — Согласна. И так всем понятно, что эти двое только-только от родового камня и теперь скованы узами брака до самой смерти. Какой смысл изображать непонимание, если этот блондинчик мне не светит? — Но ритуальная магия — это не выход, — включился в их разговор кто-то четвертый. — Тогда как приличной ведьме построить безоговорочно счастливую семейную жизнь?! — с искренним надрывом громким шепотом рявкнула в сердцах какая-то из трех колдуний, и Северус не выдержал. — Да во имя Мордреда! Я сам вам продам амортенцию, будете каждый день поить своего благоверного! А сейчас замолчите наконец и дайте посмотреть церемонию! После столь резкой отповеди разговоры и пересуды наконец смолкли.*
— Как впечатления от свадьбы, моя леди? Отчасти уставшая от долгого празднества, отчасти вымотанная переходом в новый род, Нарцисса наконец скинула туфли и позволила Люциусу разбираться с ее нарядом. — Теперь я знаю, что значит быть частью семьи Малфой. Чужая зависть, любопытство и немного эпатажа. — Что поделать. Наш статус — это не только привилегии, — засмеялся тот, помогая ей снять украшения. Длинные пальцы скользнули по ее шее под кружево воротника, разминая затекшие мышцы, огладили выступающие позвонки, пуская по коже табун мурашек. Нарцисса замерла, стиснув в кулачках баснословно дорогое колье, чувствуя, как крохотные круглые пуговки на платье сдаются под умелыми движениями рук мужа. По контракту ее невинность принадлежала супругу, но контракт сейчас не имел совершенно никакого значения. Ведь Люциус был не просто хорошей партией, а стал для нее действительно близким человеком. — Люц… — Ммм? — горячие губы проложили цепочку поцелуев по чувствительной после массажа коже плеча. — Я… Жадный рот клеймил обжигающими прикосновениями обнаженную спину… — Цисс, ты уверена, что хочешь сейчас поговорить? — тот прижался бедрами к ее ягодицам, красноречиво демонстрируя жажду близости. Отрезая все пути к отступлению, платье с тихим шелестом скользнуло на пол, накрывая уже валяющееся там колье. Нарцисса протянула руку назад, наощупь вплетаясь пальцами в шевелюру мужа и притягивая того к себе для поцелуя. Люциус был все еще полностью одет и это странно будоражило, будто все было только для нее. Словно в ответ на эти мысли, тот подхватил ее под бедра и понес на кровать, прижимая к себе, давая ощутить, прикосновение ткани к голой коже. — Больше никаких разговоров, — строго прошептал он, аккуратно опуская ее на разобранную постель. Нарцисса, может, и возразила бы, но чужой рот накрыл ее губы, а пальцы сжали чувствительные соски, и стало не до того.*
Во сне Люциус выглядел мило и чуточку смешно. Он предпочитал закутываться в одеяла по самый нос, так что на подушке оставалась только лохматая копна белоснежных волос. Нарцисса с интересом подергала за одну из прядок, но из глубины тканевого кокона раздалось только неразборчивое ворчание, и она стала выбираться из постели, решив не дожидаться его пробуждения. Хотелось привести себя в порядок. К ее удовольствию, в просторной ванной комнате свою новую хозяйку уже поджидал Добби, в компании с детства знакомой Нарциссе домовухи. — Доброе утро, госпожа Нарцисса! — маленький хранитель радостно улыбнулся. — Господин Люциус позволил Барли перебраться в Малфой-мэнор, теперь она снова Ваш личный эльф. Оба существа синхронно поклонились, после чего Добби исчез и новоявленная леди Малфой наконец смогла принять ванну. Супруг не давал ей спать почти до рассвета, перемежая ласки с одному ему известными ритуалами, которые Нарцисса не особо успевала отслеживать, забываясь то в неизведанном прежде удовольствии, то в короткой дреме. Даже теперь, спустя несколько часов сна, томная ломота в теле не прошла, и только отсутствие привычки валяться в постели до обеда заставило ее подняться. Встретились супруги в спальне, спустя час. — Моя леди, доброго дня, — сладко зевнув, Люциус с поистине королевским достоинством поднялся с постели и накинул на плечи халат. Нарцисса успела увидеть и исполосованную ее ногтями спину, и утреннюю эрекцию, и все прочее, что с энтузиазмом ощупывала этой ночью. Внизу живота потеплело, но сил на новые интимные эксперименты не было точно, и она, пожелав мужу доброго утра, поспешила в гостиную. — Цисс, закажи в малую столовую нам завтрак, а отцу обед. Он будет через полчаса, — долетела до нее короткая просьба и ее первое задание в роли новой хозяйки дома.*
В быту оба Малфоя оказались предельно тихими и спокойными людьми. Во время обеденной встречи они говорили немного, понимая друг друга с полуслова, и, казалось, поддерживали светскую беседу только ради нового члена семьи. Это не проговаривалось вслух, но Нарцисса ощущала, что ей рады. К концу трапезы она даже решилась сама завести разговор и поинтересоваться привычками и распорядком дня жильцов дома, но ее опередил Абраксас. — Мне пришло письмо. От друга… — тот отложил приборы и подал эльфу знак, что можно подавать десерт. — Что-нибудь важное? — Люциус, не торопясь, резал штрудель на небольшие кусочки. — Нет. Но я бы все же хотел с ним встретиться. Нарциссу до сих пор интриговала столь ранняя передача титула лорда от отца к сыну, о которой она с удивлением узнала только в ритуальном зале, склонившись не перед тем Малфоем. — Зачем? — ее муж с абсолютно незаинтересованным видом продолжал поглощать десерт, но она интуитивно ощущала чужое напряжение. — Он намекнул на угрозу жизни Нарциссы и твоей. — Он до сих пор не рискнул напасть на Блэков. Не тронул нас. Так что это блеф. — Я все же думаю подстраховаться, — Абраксас напрягся, уже понимая, что сын против этого контакта с неведомым Нарциссе «другом». — Последствия этой встречи в любом случае будут только пагубными. Не имеет значения, блеф ли его угрозы или же нет. Люциус отложил приборы и стал перечислять, как оказалось, вполне очевидные для обоих Малфоев вероятные угрозы: — Империус, смерть, шантаж, потеря репутации, если о вашей связи станет известно. Пораженной Нарциссе оставалось только притихнуть. — Род… Абраксас разозлился. Порой упорство сына и собственное подчиненное положение давались тому с трудом. Отчасти потому, что на континенте тот все еще мог поступать как лорд, отчасти потому, что сын, несмотря на здравые и зрелые суждения, вид имел как для главы рода чрезмерно юный. — Род будет жить, и… — Люциус в раздражении сжал зубы, как если бы по какой-то причине не мог договорить. За столом повисла тишина. Очевидно, Нарцисса поторопилась, когда посчитала, что сегодня не узнает ничего нового, помимо планировки особняка и постельных пристрастий мужа. На Люциуса было наложено какое-то магическое ограничение, о котором Абраксас, судя по взгляду, прекрасно знал. И связано это ограничение было, если исходить из темы спора, с родом Малфой. Нарцисса предпочла дослушать молча. Молодой лорд медленно выдохнул, возвращая себе спокойствие и все же договорил: — …как его глава я запрещаю Вам встречаться с Вашим «другом». За столом на миг похолодало. Вилка в ее руке дрогнула и звякнула о тарелку, привлекая внимание Абраксаса. Неожиданно смягчившись, тот перевел взгляд с нее на своего сына. — Это ненужный риск, Люци, — проговорил тот, найдя в словах Люциуса какой-то иной, скрытый от Нарциссы, смысл. — Я так не считаю, отец, — тот чуть приподнял уголки губ в намеке на улыбку. Как ни в чем не бывало, отец и сын, не сговариваясь, вернули свое внимание десертам, а она, выдохнув, завела легкую беседу, мысленно поздравив себя с первой пережитой семейной ссорой. Стоило признать, что даже это действо в семье Малфой сильно отличалось от представлений о семейных ссорах урожденной Блэк.*
После обеда Малфой-старший отбыл по делам, а младший провел для своей супруги пешую экскурсию по особняку, к концу которой она думала, что мама — без конца твердившая о тонкостях управления поместьем и с типично Блэковской категоричностью таскавшая дочерей следом за собой по всем хозяйственным вопросам — была абсолютно права в своем преподавательском упорстве. Дом, которым ей, новоиспеченной леди Малфой, предстояло управлять, был ничуть не меньше усадьбы родителей, а благодаря нескольким башням-флигелям казался даже больше. — Мэнор был построен в XI веке и после еще несколько раз перестраивался согласно нуждам времени. Как ты понимаешь, после закрепления Статута сидеть в башне, ожидая возможности поотстреливаться от маглов, было просто глупо, — Люциус скривил губы в чуть высокомерной насмешке. — Так башни превратились сначала в обособленные флигели для гостей и родственников, а затем — в некоторых из них и вовсе разместили все необычное или опасное. — Например? — Нарцисса с любопытством взглянула на закрытую дверь прямо перед ними. — Например, мастерские. Вот это артефакторская, если я не ошибаюсь. К слову, сейчас лаборатории, кроме алхимической и зельеварческой, не используются, так что распоряжайся ими по своему усмотрению. Она едва не запрыгала от восторга, но — под хитрым взглядом мужа — удержалась, ограничившись ласковым поцелуем в щеку. Они миновали несколько залов портретной галереи, где она долго знакомилась с почившими родственниками мужа и с некоторыми весьма необычными магами, что частенько посещали благородное семейство, чтобы поболтать. Следом была просторная, в два этажа библиотека, в которой отчего-то пахло не пылью, а специями. — Неожиданный аромат… — Восточная магическая традиция — окуривать книгохранилище специальными сборами. Это, наравне с чарами, помогает беречь книги, свитки и другие экспонаты от истлевания и порчи. На мой вкус — намного приятнее, чем дышать пылью. — С твоего позволения, я бы хотела узнать рецепт смеси и отослать матушке, она много лет не может выбрать приятный аромат для библиотеки, а этот достаточно тонок и оригинален. — Цисс, это теперь и твой дом, так что распоряжайся знаниями о нем, как считаешь нужным. Хозяйское и гостевое крыло, две столовых, несколько гостиных, бальных и музыкальных залов, курительная, оранжерея, дуэльный зал, зельеварня и алхимическая лаборатория — через два часа непрерывной ходьбы у нее рябило перед глазами, и болели еще не оправившиеся от вчерашних упражнений ноги, а у Люциуса в процессе пояснений даже не сбилось ни разу дыхание! — А ты увлекаешься зельями? — поинтересовалась Нарцисса, пытаясь хоть немного отвлечь мужа, чтобы самой передохнуть от обилия новой информации. — Исключительно как пользователь, — тот прекрасно разгадал ее уловку и первым предложил присесть на небольшую кушетку, недалеко от входа. — Сейчас это вотчина Северуса, он тут практически живет, когда приезжает на каникулы. Полагаю, скоро изобретет что-нибудь великое, судя по рвению, — с улыбкой высказался Люциус. — Я так понимаю, он живет в восточном флигеле? — Да, в прошлом году у него закончился первый виток переходного возраста, и его «синдром самозванца», наконец-то, завершил свой жизненный цикл. И Север милостиво перестал цепляться за свои первые гостевые покои, — в усталом раздражении тот закатил глаза. — И хотя он до сих пор не прочь высосать повод для драмы из пальца, но хотя бы с этим мы разобрались. — Ты очень мило ворчишь, — улыбнулась Нарцисса и растерла чуть озябшие ладони. — Каков наш дальнейший маршрут? — Обиталище эльфов: кухня, прачечная и тому подобное, затем сад и хозяйственные постройки при нем. — Но у нас нет конюшен. — Зато есть птичник, пруды и другие мелочи. — Кажется, теперь мне понятны причины нашего скоропостижного брака, — в притворном ужасе она прикрыла рот ладонью. — Вы меня раскусили, моя леди, — хохотнул Люциус, поднимаясь с кушетки и предлагая даме руку.*
Свои блуждания они закончили как раз к ужину, и по пути в столовую Нарцисса смогла оценить старания мужа. После нескольких часов, проведенных за осмотром дома, коридоры и залы Малфой-мэнора уже не казались ей настолько чужими, планировка особняка стала понятной. Теперь так резко свалившееся на нее управление столь большим и хлопотным хозяйством уже не казалось чем-то страшным, куда как страннее теперь было понимать, что много лет помимо бизнеса отец и сын успевали еще и заниматься домом. Она уже прикидывала в голове вопросы, которые сегодня же задаст матери в письме. До нового учебного года в Оксфорде оставалось чуть больше двух месяцев, этого времени как раз должно было хватить на решение самых насущных проблем.*
В середине сентября 1976 года наконец состоялось бракосочетание Беллатриссы Блэк и Антонина Долохова. Непривычная для британцев церемония заключения брака проходила в роще, неподалеку от усадьбы. Жених с невестой стояли у груды сваленных в кучу замшелых камней, настолько старых и выщербленных, что создавалось ощущение, будто лежат они там не один век. Ефимья шепотом поделилась, что камни перенесли сюда с семейного капища, которому больше тысячи лет. Антонин и Беллатрисса читали клятвы друг другу на древнерусском, держась за руки, а после, трижды обойдя древние валуны по кругу, обменялись кольцами. Антонин снял с шеи цепочку, на которой носил фамильный перстень Блэков, и положил на раскрытую ладонь Беллатриссы. Та, надев перстень на безымянный палец правой руки, в свою очередь проделала тоже самое. — Год носили у сердца, молодцы, — крякнул кто-то из гостей. Тем временем, Ефимья, что, несмотря на крайне преклонный возраст в триста с лишним лет, умудрялась не только бдеть за обрядом, но и общаться с некоторыми из гостей в процессе, передала молодым еще одну пару колец. Люциус хоть и стоял не в первом ряду, но отлично видел, что эти были вырезаны из какого-то темного полупрозрачного минерала. Стоило брачующимся их надеть, как между ними протянулись тонкие золотистые нити, сродни тем, что возникают при даче Непреложного Обета. Едва нити растаяли, как Антонин, по-мальчишески ярко улыбаясь, притянул к себе Беллатриссу и жарко поцеловал. Та только рассмеялась в губы мужу и закинула тонкие руки тому на плечи. Взметнулись белые с красным шитьем рукава, на миг скрывая счастливую пару. В роще зазвучали здравицы и возгласы «Совет да любовь». — Спасибо тебе, Светик, — Ефимья вновь оказалась возле Люца и ласково погладила его по руке. — Пожалуйста, бабушка. Все что угодно, ради Ваших прекрасных глаз, — обворожительно улыбнулся он старой ведунье. — Вот ведь охальник, — та только махнула на него рукой, но через миг посерьезнела и потянула его наклониться так, чтобы ее слова были слышны только им двоим. — За то, что спас моего правнука, я тебе тоже помогу. Выбери и приведи ко мне одного человека, которого хочешь уберечь от смерти. Но учти! Я увезу его с собой! У него будет новая судьба, и свидитесь ли вы, одна Мара ведает. Но он будет жив и благополучен, это я тебе обещаю. — Его согласие необходимо? — не размениваясь на долгие обсуждения, уточнил Люциус. — Нет, — Ефимья качнула головой. — Я смотрю, ты уже все решил. — Так же, как и Вам, мне порой не под силу спасти близких напрямую, но если выдался шанс, к чему тратить время попусту? — Хорошо, — та хмыкнула и уцепилась за его локоть. — Отведи-ка, Светик, бабушку вон на ту скамейку. Что-то я подустала от беготни. — Вы, Ефимья, еще мне фору дадите, — усмехнулся он, но степенно повел старушку в указанном направлении.*
Пышное застолье в просторном шатре продолжалось до самой ночи. Дети и подростки носились по лесу под присмотром Никифора и слуг. Для желающих были организованы конные прогулки и катания на открытых экипажах, запряженных пегасами. Были и более привычные англичанам развлечения: бальные танцы, карточные игры и шахматы. Спустя несколько часов, гости, прибывшие из России, смешались с местными, вполне комфортно проводя время. Хотя и без конфузов не обошлось. Люциус никогда не забудет большие испуганные глаза Стефана, получившего более чем наглядный ответ на заданный одному из русских гостей вопрос: «Зачем ударяться об землю в процессе некоторого колдовства?» — Так перекидываться легче, — ответил интеллигентного вида мужчина в маленьких круглых очках. И пока он переводил Стефану ответ гостя, тот, в кувырке, обратился в огромного, ростом футов в семь, бурого медведя, распугав гостей вокруг. — Эдуард Степанович, зачем Вы эпатируете иностранную публику, — Мирослав Долохов вынырнул из толпы и укоризненно покачал головой, глядя в глаза могучему зверю. Тот снова «ударился оземь», становясь человеком. — Простите, но мне показалось, так будет нагляднее, — анимаг снял с рукава прилипшую травинку и поправил на носу очки. — Среди британцев, насколько я знаю, тоже распространен оборот в животных. Или я ошибся? — Вы совершенно правы, однако Ваш облик весьма редок в наших краях и потому впечатляет, — Люциус чуть подтолкнул Стефана, чтобы тот наконец отмер и вышел из боевой стойки. — О, не знал… Хотя, кажется, Агафья Федоровна предупреждала о чем-то подобном, но я, как всегда, забыл. Мирослав увел своего рассеянного родственника, дав возможность окружающим со смаком обсудить неожиданное превращение.*
Когда на улице окончательно стемнело, а натанцевавшаяся до изнеможения Нарцисса устроилась за одним из столиков болтать с подругами, Люциус ушел во флигель наследника. За долгое время их отношений с Антонином, это место стало для него синонимом покоя и безопасности. — Добби, появись, — он привычно расположился в одном из кресел. — Что я могу сделать для господина Люциуса? — эльф, как всегда, низко поклонился, едва соткавшись из воздуха. — Писчие принадлежности, пергамент и четыре, — он задумался, — нет, шесть конвертов. Я сейчас напишу несколько писем, нужно, чтобы ты доставил их адресатам. Быстро и тихо, а после — дождался ответа, можно даже на словах. — Будет сделано. Люциус углубился в составление текстов. Внезапный подарок Ефимьи потребует от него корректировки многих планов, тем не менее отказываться от подобного он не собирался. «Пожалуй, из этого даже получится извлечь пользу». Спустя пятнадцать минут, Добби аппарировал, а он сам вернулся во внутренний двор и отправился искать нужного человека. — Отец, могу я попросить Вас отойти для небольшой беседы? — Господа, я скоро вернусь, — Абраксас, вернувшийся на острова только вчера и с удовольствием общающийся с многочисленными знакомыми, покинул тех с явной неохотой. — Отец, у тебя есть сейчас какие-то важные личные дела? Женщина? — Люциус внимательно вгляделся в лицо своего родителя. — Нет. И нет. — А Багнолд? — Она не настолько великолепная любовница, чтобы я потерял голову, — усмехнулся Абраксас. — Что происходит, позволь спросить? Выглядит так, будто ты планируешь меня убить. — Скорее наоборот, но об этом никто не узнает, — он успокоенно хмыкнул. — Как я понимаю, мое мнение роли не играет? — Абраксас держал лицо, но совсем скрыть от сына волнение не сумел. — Увы, но нет. Пойдемте, — тон молодого лорда Малфоя был непререкаем.*
Ефимья нашлась на уже знакомой скамейке, несмотря на то, что еще десять минут назад Люциус видел ту в шатре. — Знакомьтесь, бабушка, мой отец Абраксас Гиперион Малфой. — Да уж, Светик… Ты прям чуешь, кого вести надо… Ладно. Забирай у отца все нужное и прощайтесь. Ты все правильно понял, едва мы уйдем, его здесь не станет. Если есть что сделать или сказать, то сейчас самое время. Люциус кивнул и повернулся к отцу. — Пап, мне нужна трость. Услышав давно забытое обращение, Абраксас на миг замер, а осознав последовавшую за обращением просьбу, зло дернулся, но быстро взял себя в руки. — Что ж, это закономерно, — тот протянул просимое. — Благодарю. И пусть твоя новая судьба будет интересной. Надеюсь, еще увидимся, — он повернулся к Ефимье. — И Вас я тоже благодарю, бабушка. — Иди с миром, Светик, теперь у батюшки твоего все будет сызнова. Люциус вежливо склонил перед Ефимьей голову, крепко пожал ладонь Абраксаса, стремясь этим простым жестом передать отцу самое важное, а после затерялся среди гостей.*
Через полчаса его нашел немного пьяный и очень довольный Антонин, передавший пожелания успехов от ушедшей домой прабабки. — И чего она так тебя привечает? — с хитрым прищуром тот уставился на Люциуса. — Просто я красив, умен и очарователен, — ухмыльнулся он и, не дав себя перебить, добавил. — Пойдем веселиться, Тони. Сегодня действительно счастливый день.*
На следующее утро стало известно, что лорд Абраксас Гиперион Малфой умер, предположительно во сне. Его сын, Люциус Абраксас Малфой, уведомил от том Министерство, не подпустив, однако, никого к телу родителя. Особо же настойчивым сотрудникам новый лорд Малфой предъявил заключение семейного колдомедика, подтверждающее естественную причину смерти.