Во имя любви

Из Дворца снова не было вестей. Несколько дней Кларк не находила себе места. Неужели правда, что время в Египте течет так медленно, как умиротворенные воды Нила? Она помнила, что Лекса взяла под свой контроль перевод книг, что обещала подумать о раскопках, но почему дело не сдвигалось с мертвой точки? Кларк успела поговорить с братом о произошедшем, попросила прощение, обещала, что усмирит пыл и больше не будет ввязывать в авантюры, но мятежная душа требовала другого. Больше всего она не любили ждать. Настало очередное солнечное утро. Девушка встала рано, позавтракала финиками и молоком, совершила ванные процедуры и заметила, что продукты заканчиваются. — Линкольн, я хочу сходить на базар, купить еду. — Одну я тебя не отпущу. — Тогда пойдем, невозможно целыми днями сидеть дома. — Тебе бы было полезно. Каждый раз, как ты выходишь из дома, что-то происходит, — недовольство прозвучало в голосе. Кларк подошла к брату, обняла его большие смуглые плечи и прильнула к груди. — Линкольн, я обещаю, больше никаких авантюр, мы просто сходим на рынок. — Конечно, а то не хотелось бы стать пищей для крокодилов Лексы. При упоминании Царицы Кларк отпрянула от парня и поправила тогу. — Ты думаешь, она правда сделала бы это в ту ночь? — А ты сомневаешься? — Она — женщина, разве женщина может быть кровожадной? — Женщины коварны, Кларк, но такие, как Лекса, цари, еще и жестоки. Думаю, она легко расправилась бы с нами. — Я так не считаю, — отвернулась Кларк и затронула свой кулон. Она помнила, как обжигало грудь, когда Лекса на него смотрела. — Не будем спорить, я переоденусь, и мы сходим на базар. В конце концов, восточные базары — оживленное и людное место, нам действительно пора сменить обстановку, — Линкольн потрепал Кларк по голове и поднялся в спальню. А через время они пешком направлялись на площадь, погружаясь в водоворот палаток и шатров. Кларк остановилась рядом с мужчиной, который играл на дудочке в сторону холщового мешка. Прекрасная, таинственная мелодия разносилась по базару, но люди, снующие туда-сюда, будто не замечали заклинателя. В мешке появилось движение и в следующее мгновение из него, медленно изгибаясь, словно танцуя, вылезла кобра. Она распушила свой капюшон и выпустила язык, глаза были прикрыты. Кларк сделала шаг назад, но продолжила восхищенно наблюдать за магией. Змея извивалась телом и повиновалась музыке. Кларк подумала, что силы природы и человеческое искусство, соединяясь, создают волшебство, необыкновенное творение — такой была жизнь египтян. Линкольн, спорящий с торговцем о цене кукурузы, окликнул Кларк, она покинула загадочное представление. Брат и сестра проходили по улочкам Фив, рассматривали украшения и местные деликатесы, отщипывали виноград на пробу, покупали сувениры. Кларк заметила, что в соседней палатке продают чадру и восточные наряды. — Линкольн, мне хочется примерить, — взмолила она брата, который лишь закатил глаза. Они вошли в палатку, торговец тут же накинулся на Кларк и стал предлагать красивые украшения. Она подошла к танцевальному костюму из прозрачного шелка, который колыхался на ветру. Что-то манило её к наряду, напоминающему дюны бескрайнего песка. — Можно я примерю? — Конесно, конесно, — лепетал торговец, предлагая Кларк пройти за ширму. Вскоре она вышла из неё в другом обличии и подошла к зеркалу. Линкольн перестал хмуриться и улыбнулся сестре. — Тебе очень идет! — подмигнул он. Кларк смотрела на себя в отражении и не могла поверить глазам: костюм будто создан для неё. Розовые полупрозрачные шаровары, широкий позолоченный топ, поддерживающий грудь, прозрачная повязка на лице, подчеркивающая голубые глаза — восторг встрепенулся в душе переводчицы. Она отвлеклась лишь однажды, когда услышала разговор двух торговцев в соседней палатке. — Я слышал, в Нижнем Египте снова гуляет серая хворь, а Царице нет до этого дела. — Нет больше никакого Нижнего Египта, Амин, Великий Яхмос объединил Египет, пора привыкнуть. Но его дочь действительно не заботят проблемы народа. — Она год сидит на троне, а толку нет! Люди голодают и гибнут от хвори, кто бы мог подумать, что у Яхмоса такая дочь? — Может, потому что она еще молода? — Вряд ли. Величие Фараона либо есть, либо его нет. Что мы видели? Только то, как она ездит по столице и собирает последние крохи зерна? Что она сделала для народа? — Я не буду спорить, Нармен. Всё так, как ты говоришь. Мужчины разошлись, а Кларк, превратившаяся в тишину, перестала смотреть в отражение. Её поразило услышанное, настроение в было испорчено. Она хотела снять наряд, но вдруг в конце улицы раздался громкий звук, кто-то трубил в трубу и призывал к действиям. Египтяне бросились на колени и опустили головы. Линкольн и Кларк остались стоять в непонимании. Мимо них проходил царский кортеж: сильные стражники на могучих плечах несли шатер, в котором гордо восседала Царица, её окружали слуги и воины, позади шла повозка с зерном. Кларк посмотрела напротив и заметила большой амбар с пшеном, к которому и направлялось шествие. Это зерно было для жителей города, Царица пришла забрать налог. Воины аккуратно отпустили шатер, и Лекса ступила на землю. Её тело облегала красная тога, волосы покрывала царская тиара. Гордо держа голову, она направилась к смотрителям амбара. Вся базарная улица стояла на коленях, никто не смел поднять головы. — Я хочу забрать на четверть зерна больше, чем прошлый раз, — обратилась она к темнокожему мужчине. — Моя госпожа, в этом году разлив Нила не был широким, бог Непри не дал нам большого урожая. Зерна очень мало, люди получают вдвое меньше еды. Лекса, с виду непоколебимая, оглянулась к своим жрецам — Титусу, Пайку и Джахе, которые мигом оказались рядом. — В этот раз я не буду собирать больше налога, — сказала она им. — Царица, твоё слово — закон. Но эти смертные не должны перечить тебе, помни, что они подчиняются только силе Фараона. Дашь слабину сейчас — получишь непокорность потом, — говорил Титус, это не было слышно всем, но Кларк и Линкольн стояли рядом и слышали. Лекса снова обернулась к смотрителю зерна. — Моё решение окончательно — на четверть больше! — строго выговорила Царица, но на её лице было колебание. Мужчина поклонился и спиной попятился назад, чтобы передать налог в повозку. Из толпы донесся женский плач. Лекса смутилась и оглянулась, а потом быстро собралась и окатила Титуса смирением. Она повернула назад, к шатру, и встретилась взглядом с Кларк. Переводчица выделялась из толпы тем, что не упала на колени и более того — не склонила головы, а смело и прямо смотрела на Царицу. В глазах Лексы пронеслись молнии от непокорности знакомой. — Снова ты! — произнесла Царица, подходя ближе. Однако по мере приближения её лицо менялось. Мимолетная злоба сменялась удивлением и… интересом. Кларк стояла прямо и гордо, всё еще пребывая под впечатлением от услышанного и увиденного. Восточный наряд колыхался на ветру, глаза выражали недоумение. Лекса подошла к ней и остановилась, оглядев обличие тела. Было видно, что её привлек образ Кларк. Она медлила и ничего не говорила. Две девушки стояли посреди базара и смотрели друг на друга, словно путник смотрит на оазис в пустыне. Кларк была обеспокоена действиями Царицы, но когда Лекса так смотрит на неё, всё мысли улетают в небо и растворяются в небытие. Кларк поклонилась головой, чем ввела в еще большее недоумение Царицу. Однако это возымело эффект. — Когда видишь меня, нужно сразу опускать голову, — строгий тон сменился спокойным. — Тогда вы меня не заметите. Ваше внимание сложно привлечь, Царица, — Кларк была мягка и деликатна, словно боясь подуть на перышко, иначе оно улетит. — До сих пор тебе это удавалось, Кларк из Аттики, — в голосе прозвучала ирония. Кларк была рада, что её имя запомнилось. — Но вы всё еще не приняли решение, я жду его каждый день. — От чего же? Оно принято: ты должна перевести скрижаль. — А гробница? Вы подумали об этом? — Ты очень настойчива для простого смертного! — переменилась во взгляде Лекса и стала строже. — Вы обещали… — Обещала подумать и только после того, как текст скрижали будет мне понятен. Кларк смиренно кивнула, но в лазурном отблеске глаз промелькнула печаль. Лекса, не прекращая пытку взглядом, это заметила. — И чтобы ускорить решение, тебе нужно приступить к переводу сегодня. Лицо белокурой переводчицы вновь засияло. — Правда? Я могу приступить? — Отправляйся во Дворец, тебя проводят в библиотеку. Кларк не могла сдерживать эмоции, будто груз упал с плеч. Она широко и открыто улыбнулась, сердце застучало быстрей. — Я сейчас же отправлюсь туда! Я могу? — с придыханием говорила Кларк, её радость была сродни ликованию ребенка. Она стала оглядываться по сторонам, чтобы найти повозку. Лекса заметила нетерпеливость и тоже чуть улыбнулась. — Не забудь сменить наряд, не следует демонстрировать свою красоту перед всеми, — взгляд наследницы Фараонов снова скользнул по телу Кларк, отчего она невольно сделала шаг назад. Было неловко от слов, от взглядов всех, кто стоял рядом. А главное, неловко перед Лексой. Кларк впервые ощутила странное смущение. Царица не медлила, резко развернулась и направилась к шатру. Четверо крепких мужчин снова возвысили её над плечами. Она больше не обращала внимания на подданных и, гордо держа осанку, отправилась во Дворец. Линкольн подошел к сестре и похлопал по плечу. — Ты отчаянная, Кларк. Кто тебя учил так разговаривать с царями? — Мне терять нечего, Линкольн, иначе от царей не добиться желанного. — Да, нечего, всего лишь свою жизнь… — Я осторожна, не беспокойся. — На месте Лексы я бы давно бросил тебя в темницу! — Хорошо, что ты не на её месте, — смеясь проговорила девушка и направилась в палатку, чтобы сменить одежду, — найди мне извозчика, пора приступать к работе. Боевой настрой сестры не собирался растворяться. Линкольн задумчиво смотрел ей вслед, понимая, что, похоже, ничто не способно сбить её с намеченной цели. Днём Кларк прибыла во Дворец. Её встретила Октавия и молча повела через палаты. Кларк ощущала непроходящее волнение, сердце выпрыгивало из груди. Она будто вступала в подземное царство и шла навстречу своей судьбе, всё больше запутываясь в лабиринте. С огромных стен за ней следили египетские боги.