Во имя любви

Спальня Царицы вмиг наполнилась тишиной. Обе девушки прошли по комнате и остановились друг против друга. — Здесь ты будешь работать, — Лекса указала на письменный стол, на котором лежали папирусы и чернила. Кларк кивнула и подошла к нему, положив скрижаль на поверхность. По спине пробежала дрожь, потому что за каждым её движением следили зеленые глаза. Кларк не решалась сесть, не решалась и повернуться, волнение снова овладело каждым движением. Она давно не была так пуглива и робка. Лекса подошла к решетчатому шкафу, взяла из него то, что через секунду оказалось перед Кларк на столе — это была «Книга Амон-Ра», золотая, переливающаяся разными оттенками — она была поистине драгоценным сокровищем. Кларк посмотрела на неё и хотела коснуться, но вместо этого перевела взгляд на Лексу. — Я не думала, что когда-нибудь увижу её, — трепет позвучал в голосе. Дыхание затаилось, сердце ускоряло ритм. Кларк испытывала целую гамму эмоций, нахождение здесь, в покоях Царицы, не позволяло расслабиться ни на секунду. Лекса внимательно за ней наблюдала, считывая каждую эмоцию на мраморном лице. А потом кивнула, позволяя прикоснуться к книге. Долгий, изучающий, всепоглощающий взгляд становился настоящей пыткой для Кларк, она не знала, о чем думает Царица, что происходило в её прекрасной голове. Она села за стол и прикоснулась к святыне, от чего волнение еще больше усилилось. Древние страницы действовали завораживающе. Царица обошла стол и села напротив, на софу, облокотившись руками на спинку дивана. — Я хочу посмотреть на процесс, — пристальный взгляд впивался в белокурую девушку. Это была её прихоть, плата за возможность касаться истории, Кларк понимала, что не может возражать. Она положила перед собой скрижаль, записи с переводом и открыла книгу. До слуха донесся запах ила и песка — так пахнет Египет. Древний язык был знаком переводчице, она стала листать одну страницу за другой, дойдя до той, которая была нужна. Египетские иероглифы будто сами выпрыгивали со страниц и попадали на лист с переводом, но когда Кларк стала записывать текст, то поняла, что это дается с трудом — её руки дрожали. И она знала причину. Каждый её жест отзеркаливал в глазах Лексы, каждый вдох был пойман этой властной девушкой и превращен в неведомые думы. Переводчица старалась сосредоточиться на работе и ругала себя за несобранность. Однако она сдалась, не имея сил бороться с энергией, что её поглощала. — Мне сложно работать, когда вы смотрите, Царица, — открыто призналась она, не желая ходить вокруг да около. Их взгляды снова встретились. — Мне нравится смотреть, как ты работаешь, — строго проговорила Лекса, давая понять, что её детский каприз должен быть исполнен. Кларк посмотрела в сторону и улыбнулась. Ей показалось забавным, что Лекса так непосредственна и честна. В ней нет игры, она всегда говорит прямо. Кларк вернулась к работе, мимолетная беседа помогла прийти в норму и сосредоточиться. Весь процесс поглотил её полностью, время помчалось с бешеной скоростью. Прошли часы. В спальне уже появились первые солнечные лучи, восход готовился к возобновлению. Кларк дописывала последнее предложение, и каждый раз с новым расшифрованным словом её сердце пропускало удар. Это был рецепт лекарства от серой хвори, он имел название «Роза пустыни». Когда-то жрецы изобрели лекарство и излечили заболевших, но заговорщики и предатели запечатали текст в руины, чтобы искоренить египетский народ. Кларк перевела послание, не веря собственным глазам — Лекса искала лекарство от хвори. Она посмотрела на Царицу, которая заснула на диване и тихо спала. Сознание переводчицы снова перевернулось. Лекса ей казалась злом, которое было прекрасно, теперь же она не знала, что думать о ней, как воспринимать это желание расшифровать послание — думала ли она о своём народе или хотела во что бы то ни стало сохранить власть. Невиданные силы влекли за собой. Она встала и обогнула диван, остановившись перед спящей Царицей. Она тихонько опустилась на корточки и придержалась за ложе, наблюдая за красивым и спокойным лицом, такой Лекса была не опасной, а наоборот, за ней хотелось наблюдать. Кларк блуждала в серебре её снов и почему-то боялась дышать. Она смотрела на неё и размышляла, но думы резко перестали существовать. Лекса закричала, её руки стали бороться с кем-то во сне, её тело дрожало. Кларк испуганно подскочила на ноги. Она села рядом и не знала, что делать, как разбудить девушку и спасти от кошмара. Она перехватила тонкие руки и попыталась остановить агонию, но сил не хватало, содрогание становилось сильнее. Тогда Кларк стала аккуратно трясти её за плечи, приговаривая «проснитесь, пожалуйста, проснитесь», и это не помогало. Кларк взглянула на дверь, никто не спешил на помощь, тогда она предприняла последнюю попытку, не отдавая себе отчет, что делает. Она схватила Лексу за талию и с силой прижала к себе, не позволяя дрожи усилиться, говоря ей на ухо «проснись». И это возымело эффект, стоны и конвульсии прекратились, тело обмякло и стало тяжелее. Кларк еще сильнее прижала её к себе. — Кларк? — послышался шепот над ухом, отчего переводчица повернула голову, обжигая своим учащенным дыханием щеки Царицы. — Что ты делаешь? Кларк будто водой окатило, она небрежно и резко отпрянула от Царицы, ощущая холод после огня. — Я… Вы кричали, не могли проснуться, я не знала, что делать, — стала бормотать девушка, бегая глазами по привычно смуглому, но бледному лицу. — Такое со мной бывает, — сомнительно проговорила Лекса и приподнялась выше, облокотившись на спинку. — Но это слишком опасно, как часто такое происходит? Беспокойство Кларк было неподдельным, её действительно испугало увиденное. Она повернулась корпусом к Царице и не сводила с неё глаз. Лоб Лексы был влажным, она отвернулась в сторону, было видно, ей не хочется говорить о кошмарах. Кларк стойко ждала. Она села еще ближе и машинально положила руку на колено Царицы, чем вызвала пристальный взгляд. Руку она тут же убрала. — Это происходит с детства, боги приходят ко мне и говорят, они осуждают моих предков, кричат и заставляют смотреть, как рушится Египет. Я ничего не могу с этим сделать. Эта исповедь встревожила Кларк. — Я читала об этом, эту болезнь называют «Проклятие Фараона», потому что она чаще встречается у Царей. — Мои лекари ничего не могут с этим сделать. — Должно быть лекарство, ведь вы же нашли другое — лекарство от хвори, — Кларк поймала сомнительный взгляд. — Ты расшифровала текст? Там описан рецепт? — Да, теперь вы можете помочь своему народу. Лекса встала с софы и подошла к столу, пытаясь скрыть волнение, она прочитала рецепт и отложила свиток. — Мои жрецы приготовят лекарство, — проговорила она, смотря перед собой и будто отсутствуя в помещении. Кларк была под большим впечатлением — всё больше она проникалась той, кто казался опасным, противоречивым, недоступным. Но теперь появилось другое чувство — чувство тревоги, опасности и неразгаданных тайн. Что-то не давало покоя, что-то беспокоило Кларк, когда она смотрела на Царицу. Она встала и подошла ближе. — Мне бы хотелось помочь, — заботливо сказала она, Лекса обернулась. И в этот раз Кларк не видела пронзающего взгляда, он был заинтересованным и благодарным. Однако в комнате они уже были не одни. В спальню вошла Анья, и картина повторилась: Лекса и Кларк вновь предстали перед ней. Молниеносно Царица превратилась в глыбу. — Если ты думаешь, что можешь таким образом повлиять на моё решение о допуске в гробницу, то ошибаешься. Мне не нужна помощь, а о своём решении я сообщу позже, — стальным тоном она резала слух Кларк. А потом развернулась и направилась в ванную комнату, две служанки появились в дверях и пошли за ней. Кларк проводила её взглядом, в котором отражалась грусть. Недавнее очарование как рукой сняло, Лекса снова вернулась в своё обличие. Внимательная Анья оценила каждую из девушек. — Кларк? — обратилась Анья к переводчице, — не думала, что встречу тебя здесь. — Я закончила переводить скрижаль, — она указала на стол с рукописью. Женщина прочитала перевод и беспокойно посмотрела на Кларк. — Никто не должен об этом знать, — строго проговорила она. — Я и не собиралась. — Ты не понимаешь, это может быть опасно для Лексы. Кларк недоверчиво проговорила: — По-моему, у неё всё в порядке. Анья отложила таблицу в сторону и подошла ближе. — В тебе говорит гордость, ты не принимаешь Лексу такой, какая она есть, но ты ничего о ней не знаешь. — Знаю достаточно, она любит крокодилов, — заиграл сарказм в Кларк. Женщина недовольно смерила её взглядом. — И всё же ты выполняешь её просьбу с переводом, значит, не так уж и важен для тебя моральный облик человека. — Мне нужна гробница, всё дело в этом, — защищалась Кларк. — Для этого необязательно приходить в покои Царицы и оставаться в них до утра. Кларк распахнула глаза, её уязвили и ударили в самое тайное место, о котором она и сама не подозревала. Анья заметила смущение девушки и поспешила снизить градус разговора. — Пойми, Кларк, я переживаю за Лексу и вижу, как она снисходительна к тебе. Её воспитывали в строгости и привили дурные качества, но в ней течет кровь её отца — моего брата, и это может стать серьезной проблемой для неё. Не все ждут от Лексы великих дел, некоторые хотят, чтобы она оступалась, и пока это происходит, ей ничего не грозит. Но я вижу, что порой её душа стремится к свету, и каждый раз я боюсь за неё. Она нашла лекарство — об этом никто не должен знать. — Тогда люди не узнают, кто спас их, — предположила Кларк, взволновано слушая речь Аньи. Ей был не понятен смысл сказанного, но было ощущение, что Анья права. — Так и должно быть. Лекса в западне собственных решений, и от их верности будет зависеть её жизнь. — Она сама об этом знает? — Нет, но я по возможности рядом и пытаюсь её уберечь. Во Дворце есть разные люди. — Что вы хотите от меня, Анья? Я должна сохранить в тайне находку с лекарством — я сохраню. — Лексе нужна помощь. — Какая? — Любая, — Анья оглянулась, — я не могу всегда быть рядом с ней. — Мою помощь она не примет. — Это лишь гордость, она привыкла быть главной, но Лекса подпускает тебя к себе, значит, ты уже ближе, чем многие во Дворце. Кларк задумалась. Она подошла к листу с переводом и посмотрела на текст. Интуиция говорила — «беги», но что-то другое, громко стучащее в груди, говорило «останься». Просьба Аньи была призрачной и непонятной, однако внутренне чутье подтверждало её слова. Она повернулась к женщине и проговорила: — Сегодня я видела, как кошмары мучают её, и я знаю, где найти лекарство. Я хочу помочь ей хотя бы этим, потому что вижу, в ней есть светлые черты. Но она должна согласиться допустить меня в гробницу. — Мы не можем повлиять на её решение, — тихо проговорила Анья. — Текст от недуга хранится в одной из книг, погребенных там. — Думаю, это не убедит Лексу рассекретить могилу предка. — Тогда мне не за чем оставаться здесь. Невозможно помочь тому, кто отвергает помощь. Анья подошла к Кларк и положила руку на плечо. — Когда я увидела тебя, Кларк из Аттики, то подумала — сколько в тебе тихой силы. Я уверена, Лекса тоже это заметила. И если она разрешит кому-то раскопки, то только тебе. Давай посмотрим, что из этого выйдет. Кларк кивнула. Теперь ею двигал не только интерес книг, она действительно хотела помочь Лексе, её взволновал рассказ Аньи, она понимала, что глубоко погрузилась в дворцовые тайны и не знала, сможет ли выйти сухой из воды. В комнату вернулась Лекса после ванных процедур. Она взглянула на женщин, которые вмиг замолчали. — Моя спальня — не место для переговоров, — высказалась она, проходя к платяному шкафу. Девушки поняли, что Лекса собирается выбирать наряд, и направились к выходу. Прежде чем выйти из спальни, Кларк остановилась и грустно взглянула на Царицу — она становилась не просто знакомой. Какая-то сила тянула к ней. Следующие два дня она провела дома с братом. Вечерами он уходил, Кларк не спрашивала об отсутствии. Только была удивлена скрытности парня, который раньше казался ей простачком. В остальное время они разговаривали, строили планы, готовили афинские блюда, по которым соскучился Линкольн. А вечером, когда Кларк оставалась одна, она подходила к окну и смотрела туда, где должен был находиться Дворец. Его не было видно, но так она становилась ближе к зданию. Мысли постоянно возвращались к Царице. Какой была эта молодая и заносчивая девушка? Сколько жизней было на её счету? Как часто к ней приходят кошмары? Есть ли кто-то, кто так же переживает за неё, как Анья? О чем она думает, когда остается одна? Кларк были интересны ответы на вопросы и в то же время, она не понимала себя — почему? Две ночи ей снились люди с зелеными глазами. Утром в дверь постучали. Кларк открыла и встретила ту молоденькую, юркую девушку — Октавию. — Царица вызывает тебя во Дворец. Сердце Кларк застучало, наверное, она приняла решение. Линкольн спустился по лестнице и подошел к ним, вопросительно взглянув на темноволосую жрицу. — Я приехала за Кларк, — зачем-то сказала она. Он кивнул и ушел на кухню, Кларк недоуменно посмотрела на них, но не задавала вопросов. — Мне нужно собраться. — Я подожду в колеснице. Вскоре Кларк была готова, в этот раз она надела лучший наряд. Пока она ехала, не могла привести мысли в порядок, в груди кипело волнение. Эти два дня показались ей слишком долгими, и вот наконец она едет туда. Путь по коридорам был похож на узенькую тропку, по которой ведут в темницу. И чем ближе к цели, тем сильнее сжималось в груди. Кларк не понимала своего бешеного волнения. То ли решение о гробнице, то ли что-то еще не давали сердцу покой. Её подвели к светлой палате и сказали ждать. Мужчина пошел доложить о визите. Кларк нервничала. Чем обернется их встреча? — Царица ожидает, — вернулся мужчина и проговорил. Дверь открылась. И как только она вошла, взгляд замер на Царице, которая сидела в большом кресле и диктовала писарю речь. Она перевела взгляд на Кларк и остановилась. Затем подняла руку, и писарь, пятясь спиной, удалился за дверь. Кларк не решалась пройти, комната показалась ей жаркой. Она сделала поклон головой и посмотрела в ответ в зеленые глаза. Было чувство, что они давно не виделись. Машинально, будто под гипнозом, она шагнула вперед, становясь к Царице ближе. Кларк думала, какой была Лекса: юная, свежая, властная. До трепета в сердце красивая и безрассудная. Невозможность быть простым человеком и прогуляться по базару в поисках свежих фруктов сделала её отчаянной. На ней была печать Царей, печать обременения и власти, которая заставляла гордо держать голову и смотреть на всех свысока. Кларк ей улыбнулась. И увидела играющие желваки на острых скулах. — Ты долго ехала, — надменно проговорила Царица. — Я выехала сразу, как узнала, что вы зовете меня, — переводчица была деликатна и мягка. Лекса встала с кресла и подошла ближе. Её настрой был не самым располагающим. — И всё равно долго! Улыбка на лице Кларк исчезла без следа. Нервозность Лексы была очевидна. — Царица, я… Лекса перебила её. — Говорить буду я. Кларк замолчала, наблюдая за тем, как напряженная девушка подошла к окну, затем вернулась к креслу, но не села. — Я еще не приняла решение о гробнице, — вдруг высказалась она. — Не приняли… — прошептала Кларк и сгустила брови в неверии. — Но это могло бы помочь вам… Она снова не договорила, Лекса подняла руку, давая понять, что стоит молчать. — Ты можешь ускорить решение, — снова заговорила она. — Как? — Я разрешу тебе раскопки, но мне нужно кое-что взамен. Кларк ничего не понимала, обстановка накалялась до предела. Загадки Лексы настораживали и пугали. — Я перевела скрижаль, готова приступить к переводу книг. Что еще мне нужно сделать? Лекса подошла ближе. Так близко, что её дыхание коснулось кожи Кларк. — Я хочу, что бы ты еще раз провела ночь в моих покоях. Кларк шагнула назад, не веря собственным ушам. — Ночь? — еле выговорила она, так как слова застряли в горле. — Ты перевела скрижаль, переведешь книги, но я добавляю еще одно условие. Кларк бегала глазами, полными страха и удивления, по лицу Царицы. Условие казалось невыполнимым, так как касалось сокровенной стороны жизни. — Зачем вам это? — Я так хочу. — Наверное, все Цари думают, что им позволено всё на земле, — горько усмехнулась Кларк, с разочарованием смотря на Лексу. — Я озвучила цену гробницы, — лишь последовал холодный ответ. Кларк и не ждала от неё нежности и участия. Даже в таком вопросе она требует, а не предлагает. Стальной холод и жесткость — главные черты этой девушки. Переводчица чувствовала себя вещью, которую хотят купить и использовать. Она подошла к книгам, которые лежали на полках, дотронулась до одной из них, понимая, что цена слишком большая за возможность коснуться вечности. Она не знала, как поступить. Затем её взгляд снова остановился на Лексе — Кларк не чувствовала в ней отдачу, заинтересованность, желание — её условие было похоже на прихоть или на испытание, которое, она думала, Кларк точно не пройдет. Но кто знал, какие мысли таились в царской голове. — Я вижу, что ты не готова к ответу, — вновь заговорила Царица. — У тебя будет день на раздумье, ты вернешься с ответом завтра. Кларк хотела сразу отказаться от оскорбительного условия, но что-то заставило замолчать. Она повернула к выходу, потрясенная и молчаливая, однако новые слова, брошенные вдогонку, больно кольнули внутри. — И еще, эта ночь должна мне понравиться. Кларк остановилась и прикрыла глаза. Грязный помысел был очевиден. Лекса собиралась воспользоваться властью, унизить и растоптать. Стало тоскливо и больно. Девушка сжала руки в кулаки и быстро направилась к выходу, в этой комнате невозможно было дышать. Лишь покинув Дворец и облокотившись на колесницу, она жадно глотала воздух, не имея сил обернуться и взглянуть на крах своей мечты. Солнце Египта обжигало раскаленную пустыню, над которой жалобно кричали птицы и вспыхивали зарницы. Ничто не могло нарушить священный покой песчаных дюн и барханов, который свидетельствовал о том, что при любых потрясениях и катаклизмах — мир останется прежним, лживым, прекрасным, вечным, может быть, постижимым, но всё-таки бесконечным.