Во имя любви

После разговора с Царицей Кларк не пошла домой, не могла. Она отправилась на главную площадь столицы, на которой проходило празднество, посвященное культу бога Амон-Ра. Весь город торжественно восхвалял своего покровителя. Кларк хотела забыться. Она проходила меж торговых рядов, столов, усыпанных яствами, танцующих мужчин с прекрасными разрисованными телами. А когда дошла до сердца площади, то замерла. На большом подмостке, в окружении жрецов и почитателей возвышался белый баран, облаченный в золотую мантию и корону — священное животное Амона. Люди один за другим приносили ему подношения. Кларк завороженно смотрела на представление, погружаясь в таинство египетской мифологии. Однако в груди по-прежнему было неспокойно. Немного понаблюдав за виновником торжества, она пошла дальше, совершенно не зная, куда идет. Её останавливали торговцы, предлагали угощения, загадочно обсматривали странные люди в чадре, завлекая в сомнительные развлечения, но она шла дальше, в глубину толпы, хотелось в ней раствориться. Повсюду звучали барабаны, волнительно завывала флейта, женские и мужские танцы живота будоражили голову, вино в дубовых бочках было доступно каждому, кто хотел напиться. Кларк остановилась возле одной из бочек. Назойливый продавец вмиг подскочил к девушке и стал активно расхваливать напиток, кружа сознание комплиментами. Она не заметила, как в её руке оказался бокал, наполненный до краев красным, словно кровь, содержимым. Мужчина подтолкнул её руку, и по горлу потекла обжигающая жидкость, а после стало легче душе. Кларк улыбнулась и попросила ещё. Пока мужчина кинулся наполнять следующий бокал, откуда-то из-за бочек послышался плач. Кларк пошла ему навстречу. На земле, поджав под себя ноги, сидел мальчик лет шести и плакал. Его одежда была очень грязной, лицо и руки испачканы песком. — Что случилось, малыш? Тебя кто-то обидел? — подошла к мальчику Кларк и села рядом. — Я хочу есть, — прошептал он, заикаясь, слезы не давали говорить в полную силу. Взволнованное сердце Кларк сжалось еще сильнее. Она погладила его тоненькую ножку, достала яблоко из сумки, что висела на плече, и протянула мальчишке. — Где твои родители? Почему ты здесь один? — Моя мама умерла от голода, нам нечего есть, Царица забирает много зерна из городского амбара, его не хватает на всех! — лепетал он, жадно откусывая фрукт. Слезы катились по впалым щекам. Кларк замерла, распахнув глаза шире. Она смотрела, как паренек уплетает яблоко, но мыслями была далеко — все думы поглотила несправедливость! Почему Лекса не видит, как народ страдает, почему не хочет замечать, к чему ведет её политика? Кларк медленно поднялась на ноги и в забытие направилась вперед, поглощённая размышлениями о Царице. Она шла долго, пока площадь не осталась позади. Музыка всё ещё звучала вдогонку. Кларк обернулась. «Что должно случиться, Лекса, чтобы ты поняла, как нужна своим людям?» — думала она. В голову внезапно врезалась другая мысль — Лекса искала лекарство от хвори, значит, не всё еще потеряно, надежда еще есть». Кларк не знала, что делать. До последнего часа, прогуливаясь по площади, она думала, что уедет домой, покинет столицу и больше никогда не увидит Царицу. Оскорбительное предложение не могло иметь положительного ответа, Кларк не собиралась дарить ей ночь, но теперь появились сомнения. Лекса — правитель Египта, только от неё зависит благополучие людей и процветание культуры, однако, как говорит Анья, у неё много врагов. Вполне возможно, что Царица не знает, как страдают голодающие и обездоленные, просто потому, что никто не докладывает о бедах. Кларк прибывала в сомнениях, тонула в собственной беспомощности и стояла на распутье — продолжить сближение с Лексой и помочь ей, докопаться до правды и до её души, либо бежать из волшебной страны и больше никогда не вспоминать её проблемы. Мысль об отъезде больно ужалила грудь. Кларк подумала о другом — почему эти пески не отпускают, а всё больше затягивают? Почему пустыня Сахара безмолвно притягивает к себе изгибами и раскаленным жаром, напоминая очертания тела женщины. Она величественно возлегает на Земле и манит в объятия, дурманит рассудок, влечет в свои загадки и глубины. Странные размышления привели Кларк в купальню Лексы. Там она видела её красоту, которая сравнима с бескрайним простором пустыни. Образ Царицы сразу пленил Кларк и допустил в сознание мысли, которые ранее были недоступны — как может любить женщина? Какая Лекса любовница? От этих дум закружилась голова. Девушка подошла к плетеной изгороди и облокотилась, другой рукой она обняла себя за живот. Сердце выпрыгивало из груди и жалобно ныло. «Ей доступен любой человек, но она выбрала меня. Почему? Чего она добивается? Унижения? Покорности?» В голове Кларк возник образ голодного мальчика, она прикрыла глаза. «Могу ли я что-то сделать? Не будет ли моя жертва напрасной?» Кларк утопала в сомнениях и угрызениях совести. Но она была из тех, кто старается доводить начатое до конца. Её не пугали трудности. Однако вовсе не трудность встала на пути, а честь и личное достоинство. Готова ли она поступиться ими ради сомнительного исхода, да и что она могла исправить в целой стране? Новые сомнения снова разносили сознание по барханам пустыни. И главное, что бередило душу и создавало препятствие — последние слова Лексы: Кларк должна сделать всё, чтобы ей угодить. Это было унизительно и вызывало желание отказаться. Будь Царица нежнее и ласковее, покажи, что у неё есть хоть малейший интерес, Кларк иначе восприняла бы возмутительное условие, но Лекса была пряма, как скала. Кларк никогда не была с женщиной и не знала, как всё должно происходить — что она могла дать Лексе, чтобы понравиться? Откровение за откровением вскружили переводчице голову, она села на мешки у забора и схватилась за голову. «Мы мечтали с Финном, что когда-то найдем книги первых Фараонов и прикоснемся к древним знаниям. Мы узнаем тайны Пирамид, раскроем секрет Сфинкса, мы сможем быть единственными носителями этих знаний на Земле». Воспоминания о муже и мечте возымели колоссальный эффект. Она встала и посмотрела в сторону долины Царей — туда, где находилась искомая гробница. «Я должна попасть в гробницу, Финн» — твердо вымолвила она, казалось, решение было принято. Вдруг кто-то её окликнул. — Кларк из Аттики? — Октавия? — На праздник пришла? — поинтересовалась темноволосая жрица, оглядываясь. — Просто гуляю. — Тогда не буду отвлекать, — Октавия была, как всегда, немногословна. Она собралась уходить. — Октавия, могу я спросить… — остановила её Кларк, мешкая с вопросом. Жрица терпеливо ждала, но всё еще оглядывалась. — Скажи, — Кларк подбирала слова, - в городе есть заведения, в которых… — ладони вспотели, глаза бегали по песку, — в которых можно обучиться любви? — Ты имеешь в виду телесной любви? — вмиг подхватила девушка и впервые улыбнулась. — Да. — А ты не так проста, Кларк из Аттики, — Октавия загадочно оглядела Кларк с ног до головы, не переставая улыбаться. — Насчет обучения — не знаю, но в Фивах есть пара мест, где каждый может найти то, что ему по вкусу. Я поймаю тебе повозку. Девушка отошла, оставив Кларк с румянцем на щеках и напряженным телом. Вдруг она заметила Линкольна, который шел навстречу. — Кларк? И ты на празднике? — спросил брат, тоже оглядываясь. — Да, да… — стала оправдываться сестра, не желая посвящать его в свои проблемы. — А ты один здесь? — Я? — как-то растерянно спросил он. — Да, один, конечно, один. Вернулась Октавия. Все трое переглянулись. — Я нашла повозку, — голос жрицы стал тише, она прятала взгляд. — Хорошо, тогда я поеду, — тайны витали в воздухе, Кларк чувствовала, что брат что-то скрывает. Как и она сама. Повозка несла девушку на окраину города. Всё происходившее казалось сном. Зачем она едет в такое заведение? Что хочет узнать? И почему Линкольн такой загадочный? Мысли вертелись в голове, настырно сменяя друг друга. Наконец колесница остановилась. Кларк вышла и прочитала вывеску — «Египетские ночи». Хотелось развернуться и умчаться прочь, но она покорно шла вперед. На входе стояли двое мужчин с красивыми телами и в набедренных повязках. Они улыбались и предлагали жестами пройти внутрь. Кларк вошла. Она проходила всё дальше, наблюдая, как на больших диванах, под покровом прозрачных балдахинов возлежали люди, их тела были обнажены, а взгляды излучали желание. Приглушенная музыка, красные тона, запах благовоний и масел, танцующие женщины — всё располагало к тому, зачем люди сюда приходят. Кларк была взволнована и потеряна, подобные ощущения она испытывала только с Финном. — Чем могу помочь? Кларк обернулась, перед ней стояла высокая крупная женщина с сережкой в носу и приветливо улыбалась. — Мне нужно… — Кларк не знала, как выразить просьбу. — Мы сможем исполнить любое желание, госпожа, — женщина погладила Кларк по плечу. — Наши мужчины — отменные любовники. — Мне нужны не мужчины. Женщина приподняла брови, и её улыбка стала еще шире. — Я поняла, госпожа, следуй за мной. Она взяла Кларк за руку и повела за собой. Вскоре они оказались в отдельной комнате с большой кроватью. — Сейчас я приведу лучшую ублажительницу, — женщина хотела уйти, но Кларк перехватила её за плечо. — Вы не дослушали. Я хочу посмотреть, как две женщины будут заниматься любовью. Мне нужно только это. Женщина снова удивленно приподняла брови, улыбка спала с лица. — Плачу вдвое больше. Кларк получила кивок в ответ. Через минуту в комнату вошли две красивые наложницы и сели на кровать. И стали ласкать друг друга. Их откровенные действия были плавными и медленными, поцелуи горячими и чувственными. Кларк сидела на диване и не сводила с них глаз. Грудь высоко вздымалась. Девушки сначала сидели, а потом одна нависла над другой, спуская с неё одежду и покрывая тело поцелуями. До ушей доносился тихий стон. Кларк схватилась за диван и впилась в него ногтями, пытаясь совладать с подступившими эмоциями. Девушки уже не обращали внимания на зрительницу, отдавшись всецело любви. Их тела извивались в руках друг друга. На лбу и груди Кларк проявилась влага, в висках пульсировала кровь, внизу живота вспыхнула тяга, которая не возникала уже давно. Когда стон одной из наложниц превратился в крик, Кларк подскочила на ноги и выбежала прочь из комнаты, больше не имея сил владеть ситуацией. Она мчалась к выходу, попутно бросив деньги на ближайший столик. Её затуманенная голова была готова к взрыву. Оказавшись на улице, жадно глотая горячий воздух, она бросилась к извозчику, который был недалеко. И через время повозка примчала к дому. Телесное волнение успело стихнуть, но взбудораженное сознание всё время прокручивало увиденное, а потом резко возвращало к покоям Царицы, в её купальню, близко к божественно красивому телу. Кларк налила стакан воды, выпила залпом. Не помогло. Тогда она направилась в ванную комнату и опустилась в воду с головой, чтобы остыть. Вода возымела действие. После процедуры Кларк накинула халат и вошла в свою спальню. Линкольна до сих пор не было. Она подошла к окну, обхватила оконную раму рукой и прикрыла глаза. Сегодняшний день был самым эмоциональным за последнее время. Ни посещение Дворца, ни поимка возле гробницы, ни казнь с крокодилами не вызывали столько эмоций, столько ощущений и борьбы. Борьбы с собой. Нравственные муки, разговор с совестью мучили Кларк сильнее всего. Она случайно столкнулась со своей темной стороной и тайным желанием, которое будоражили ум. Наваждение спало, осталось ясное желание того, о чем она даже не думала, но вдруг осознала — она хочет дать ответ Царице. Прямо сейчас, иначе сможет передумать. За окном неуловимо темнело, месяц появился в сумерках черноты. Кларк вдохнула прохладный воздух и прикоснулась к своему животу, в котором совсем недавно проснулось вожделение. Она знала главное — кому оно предназначалось. Переодевшись в золотую свободную тунику, распушив волосы по плечам, брызнув ароматное масло на тело, девушка вышла из дома и закрыла дверь. Повозка будто не уезжала и покорно ждала. Кларк оглянулась на дом, понимая, что вернется в него другой, проданной и предавшей саму себя, но всё, что сегодня её взволновало, вело к единственному итогу — она подарит Лексе эту ночь. Извозчик громко ударил хлыстом, и дорога потянулась. Месяц сопровождал переводчицу до дворцового входа. А когда Кларк очутилась внутри, он надежно скрыл холодным сиянием таинство предстоящей ночи. Дворец готовился ко сну. Слуг в коридорах становилось меньше. Никого из знакомых Кларк не встретила, но слышала, что в стороне тронного зала был шум. Следуя за ним, она оказалась перед огромными двухстворчатыми дверьми. Стража преградила путь. — Мне нужна аудиенция Царицы. — Госпожа закончила прием. — Скажите ей, что это Кларк, я пришла с ответом. — Я же сказал, аудиенция закончена, — грозно выпалил один из стражников, но вдруг двери распахнулись. И перед Кларк предстала Царица, которая собиралась уходить. — Ты! — сказала она от неожиданности. Кларк отступила назад, понимая, что стоит перед гвардией воинов и главной женщиной Египта. Она поклонилась головой и снова посмотрела в зеленые глаза. Лекса выглядела уставшей, не такой бодрой, как утром. — Я хочу дать ответ, — тихо проговорила Кларк. — Ты должна прийти с ним завтра. — Но я пришла сейчас… — еще тише и покорнее прозвучал голос. — Пожалуйста, — просила Кларк, понимая, что завтра может не быть такого решения. Лекса, стоя в дверях в окружении слуг и стражи, огляделась. Ей будто было неловко обсуждать такие вещи прилюдно. Но гордость власти взяла верх. Она сделала шаг вперед, приподняла подбородок, снисходительно смотря на Кларк снизу вверх, и спросила: — И каков же ответ? — Я согласна. Царица глубоко вдохнула воздух грудью, отвела взгляд и посмотрела вглубь пустого коридора. — Иди за мной, — скомандовала она и направилась в свои покои, стража сопроводила их до дверей. Кларк шла позади всех, ощущая презрение к себе. Всё происходило будто в тумане. Двери в спальню Царицы закрылись, они остались одни. Лекса прошла к туалетному столику, сняла золотые браслеты, кольца, стала расстёгивать мантию. Кларк, стоя у дверей и не делая лишних шагов, отвернулась и перевела дыхание. Всё происходило стремительно. А когда вновь посмотрела на Царицу, встретила её невозмутимый взгляд. — Ты можешь пройти. — Хорошо, — Кларк чувствовала себя неловко. — Сейчас я приму ванну, — Лекса положила мантию на спинку кресла и хлопнула в ладоши. В спальню вошли две девушки и последовали в купальню, Лекса, будто ничего не происходит, пошла следом. Кларк осталась одна. Не зная, что делать, куда себя деть и не по понимая, как всё будет происходить — она то сядет в кресло, то встанет на ноги и обойдет спальню, то придержится за диван, теряя равновесие. И всё это время она поглядывала на приоткрытую дверь в купальню — время двигалось медленно, возрождая в Кларк различные сомнения. Она хотела уйти. Когда напряжение достигло предела, сомнения взяли верх, Кларк повернула к выходу, желая поскорее удалиться и забыть этот день и своё отчаянное безумие, однако Лекса вернулась из ванной. Кларк остановилась, смотря на восхитительный образ перед собой. Царица, облаченная в легкую, почти прозрачную накидку, прошла по комнате и вышла на открытый балкон. Её руки облокотились на перила, её распущенные волнистые волосы обдувал ветер, её взгляд словно отсутствовал в целом Египте. Кларк замерла и завороженно любовалась ею, смутно понимая желания, что возникли в груди. И она поняла, что не видела никого прекраснее на свете. Лекса обернулась, и снова окатила Кларк своим пронзительным, властным взглядом. Кларк моментально вернулась из грёз. Царица не медлила. Она прошла по спальне, подошла к кровати и села на неё, всё еще испытывая Кларк молчанием и взглядом, скользящим по всему телу. Переводчица глубоко дышала, ощущая мороз по коже, который тут же сменялся жаром в груди. Тело отказывалось повиноваться. — Ты так и будешь стоять? Безжалостное замечание Царицы больно укололо девушку, она поежилась от нелепой ситуации. Почему Лекса такая холодная и требовательная? Почему в ней нет ни капли нежности и участия? Кларк боялась её пустоты и безоглядно шла навстречу непозволительным ощущениям. Не желая больше тянуть время, доставлять Лексе удовольствие от вида своей беспомощности, не сводя взгляд с изумрудных глаз, она скинула с плеч тунику, которая, как перышко, упала к ногам. Тело покрыли мурашки от холода, а может, от волны, что окатила напором зеленых глаз. Обнаженная, дрожащая и покоренная, она стояла посреди комнаты и просто смотрела на ту, что блеснула молнией в глазах и резко встала с кровати. На лице Царицы блуждали тени неверия и непонимания. Она медленно подходила к Кларк, пронзая насквозь своими сомнениями. А когда оказалась так близко, что тепло её тела отдалось трепетом в сердце Кларк, остановилась. Она медленно прошлась взглядом по молочному телу, глубокое дыхание доносилось до Кларк, молчаливые думы сводили с ума. Переводчица стойко выдерживала пытку, повторяя в голове, словно мантру, один вопрос: «Что ты делаешь со мной, Лекса?» Нерешимость Царицы, её сомнение в глазах, бездействие заставляли Кларк стыдиться еще сильнее, однако возникшее волнение от этих изучающий и растерянных глаз требовало скорейшего продолжения. Она еще ближе ступила к Лексе, ощущая весь спектр желания, что возник в животе. — Оденься, здесь холодно, — тихо проговорила Лекса и отвернулась, смотря за окно, вдаль. Её невозмутимое спокойствие дало сбой. Кларк же была потрясена услышанным. Что произошло? Неужели она не понравилась Лексе? Это было оскорбительно и унизило еще сильнее. Дрожащими руками она накинула на себя тунику и отвернулась, смахнув образовавшуюся влагу в глазах. Лекса прошла к кровати и села. — Ложись, пора спать. Кларк обернулась, не веря собственным ушам. Лекса издевается над ней? — Спать? Царица не ответила, она стала избегать взгляд Кларк. Она легла под шелковое покрывало. Кларк же продолжала за этим с ужасом наблюдать, не зная, что делать. — Я хочу, чтобы ты легла, — вновь донеслось до слуха требовательное желание. Кларк подошла к кровати, не решаясь сесть и тем более лечь. — Ложись, — метнулся в неё взгляд, соразмерный по силе шаровой молнии. Кларк легла на спину и смотрела на узорчатый потолок. Взбудораженное сознание, дрожащее тело, выпрыгивающее сердце из груди должны были удовлетворить Лексу сполна, но Кларк чувствовала, что что-то не порядке. — Что всё это значит? — почти шёпотом спросила она. — Ночь дается нам для отдыха, а день для трудов, — послышался ответ Царицы. — Но разве речь шла о такой ночи? Эта ночь должна пройти именно так? К Кларк подступало негодование и возмущение. Лекса не могла так круто с ней сыграть. Она повернулась на бок и облокотилась на руку, желая поймать невозмутимый зеленый взгляд. Однако он уже не был невозмутимым. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, Кларк из Аттики, — пыталась стать строже Царица, продолжая избегать контакт глазами. — Ночью возникают желания. Неужели об этом нужно говорить? — Какие желания? — не унималась Лекса. Кларк стала нервничать, начиная медленно что-то осознавать. — Любовные. Желание тела, обладания им. — Я видела твоё тело, а ты моё. — Да, но… — Кларк замолчала, понимая, что нет смысла говорить об очевидном. Кларк опустилась на постель и подумала, неужели Царица совсем ничего не знает о сексе и любви. Эта догадка потрясла и вызвала долю умиления. — Ладно, мы собирались спать, — Кларк отвернулась, но почувствовала на себе пронзительный взгляд. А потом вздрогнула от прозвучавших слов: — У меня есть одно желание. — Какое? — шепотом произнесла Кларк, дрожь вновь проснулась в теле. — Я хочу снова увидеть тебя. Хочу, чтобы ты снова разделась. Кларк обернулась, и струйка горячего воздуха коснулась кожи щеки. Лекса была близко. Она сглотнула ком. Их глаза жадно пронзали друг друга. Сама не понимая зачем, она встала и расстегнула пуговицы, туника спала с плеч. Лекса перестала дышать. Блеск в глазах всецело выдавал её тайны и желания, Кларк был знаком этот взгляд. Царица встала с постели и подошла ближе. Она смотрела на бедра, на живот, на грудь, вздымающуюся от волнения, на плечи, на упругие соски, на шею и в глаза. Она сделала шаг еще ближе и посмотрела на губы. Она и сама дышала глубже и быстрее. Тонкая, изящная рука, раскрашенная узорами, потянулась к плечу Кларк, коснулась его и провела вдоль по изгибу. Лекса склонилась к белоснежной шее и своим носиком провела поверх кожи, вдыхая сандаловый аромат. Кларк чуть запрокинула голову, открывая больше пространства, позволяя наслаждаться собой. Она сама тонула от непозволительной близости и ждала решительных действий. Но Лекса сделала шаг назад. Она с трудом, но привела дыхание в норму, отвела взгляд и сказала: «Ты выполнила желание. Теперь ложись спать». Кларк была в недоумении и испытала маленькую злость. Она видела, как растеряна Лекса, как сомнения витают в её глазах, но не понимала причины. Царица легла и отвернулась, Кларк сделала тоже самое, но не смогла заснуть. На теле обжигающе пульсировал взгляд Царицы. Время близилось к полуночи, Кларк всё еще думала о произошедшем. Она должна бы радоваться, что никто не посягнул на её тело, однако испытывала негодование. Кларк встала и прошла по покоям. Она вышла на балкон и посмотрела вдаль, не веря, что всё это с ней происходит. Либо Лекса играет, либо не знает, что делать. — Почему ты не спишь? — послышалось за спиной, отчего Кларк вздрогнула, но не обернулась. Лекса прошла к краю балкона и тоже посмотрела на пустыню. — Ты со мной играешь, Лекса? — прямо спросила переводчица, впервые назвав её по имени. — Играю? — недоуменно спросила Царица и обернулась к ней корпусом. — Ты говорила о ночи с тобой. Я пришла, я согласилась и… — Кларк говорила с придыханием, которого не хватило, чтобы закончить. Абсурдность ситуации выводила из себя. — И что? — Лекса была взволнована, бегая по профилю переводчицы растерянным взглядом. — Ты надо мной посмеялась. — Разве я смеялась, Кларк? Я хотела, чтобы ты провела ещё одну ночь в моей спальне. Мне спокойно, когда ты рядом, — на луб сгустилась складка непонимания. Она редко произносила имя, каждый раз заставляя Кларк вздрогнуть. — А разве ты не знаешь, что делают люди в спальне, тем более в одной кровати наедине? — Нет. Что они делают? Кларк повернулась. Накал эмоций сделал взгляд яростным. Она чувствовала себя неловко, будто подвигала Лексу к непотребству. — Наш разговор не имеет смысла. Кларк хотела уйти, но Лекса остановила её за локоть, это заставило замереть. — Ты не ответила. Кларк резко обернулась и грузно дышала. — Когда ты смотрела на меня, прикасалась, у тебя не возникало желания чего-то еще? — Возникало. — Что ты хотела сделать, Лекса? — Кларк, чувствуя обжигающее дыхание, пленяющие ароматы снова начала ощущать тяжесть внизу живота, но не видела того же в ответ. Лекса была строга и непонятлива. — Я хотела… — она нервничала, — хотела… — Кларк коснулась её лица ладонью, — хотела понять, какой аромат был на твоей коже. Переводчица отступила назад. Она разочарованно посмотрела вдаль, облизнула подсохшие губы и усмехнулась, произнеся: «Спокойной ночи, Лекса». Она поняла, что Лекса не только неопытная, но еще и несмелая. Она может бросать людей в клетку с крокодилами, сажать их на цепь, забирать последнее зерно у народа, но в собственных слабостях не признается. Лекса не признаётся в своих желаниях даже себе. Кларк вернулась в спальню, взяла свою сумку и, последний раз взглянув на балкон, ушла прочь из Дворца, испытывая жгучую горечь от произошедшего. Коря себя за минутную слабость, за неожиданно возникшее влечение, за несуразность ситуации, за то, что могло произойти, она ехала домой подавленная и повторно униженная, желая только одного: быстрее закончить этот день. Что делать дальше, она не представляла. Одинокий месяц заботливо заключил её в свои холодные объятия.