Wicked Game

      Сидя на диване, Шухуа крепко сжимала в руках потрёпанную временем чашку. По правому боку проходила трещина, и Е бездумно ковыряла её ногтем указательного пальца. Мысли наполняли голову словно жужжащие пчёлы, занимая всё пространство раздражающе-громкими звуками. Хотелось заткнуть уши, включить музыку на 100 и просто забыться, но это было бесполезно. Шум утихал только рядом с Суджин.       Изредка Юци бросала на неё взволнованные взгляды, но Шухуа не хотела с ней говорить. Что она могла сказать? Что любит Суджин так сильно, что при одном взгляде на неё начинает дрожать? Что умирает внутри каждый раз, когда Суджин оказывается близко? Разве это и так недостаточно очевидно?       Е мечтала о ней, видела во сне, раз за разом просыпаясь в слезах. Она вспоминала, как скользили по коже её тёплые руки, как бегали от её нежных прикосновений мурашки и замирало сердце. Шу умирала от желания почувствовать это снова, но разум напоминал, какими проблемами всё может закончиться. Мисс Со могли арестовать, лишить работы и даже шанса на успешную карьеру только из-за того, что Шухуа не смогла удержать язык за зубами.       Она уже разрушила достаточно жизней.       Мама и папа погибли из-за неё.       Юци лишилась стольких шансов только из-за того, что была слишком добра, чтобы оставить Шухуа.       А теперь и Суджин… Милая, добрая, нежная Суджин, которая пыталась помочь ей даже после всего, что произошло. Она могла бы оставить её, просто забыть, как многие до, но продолжала тянуть за собой, даже если это могло закончиться плохо. Шу хотелось расплакаться, прижать её к себе, целовать руки, – сделать хотя бы что-то, чтобы показать, как сильны её благодарность и любовь, но это было неправильно.       «Она заслуживает лучшего», – думала Шухуа, кусая губы от ревности к тем, с кем Суджин была и будет. – «Но я могу стать лучше! Я могу стать идеальной для неё!».       – О чём думаешь? – Спросила Минни, усаживаясь рядом. Миён и Юци болтали о чём-то на кухне, разливая по тарелкам суп.       – Как ты можешь любить кого-то, зная, что этот человек никогда тебе не ответит? Разве это не больно?       – Это было больно первое время, но сейчас я счастлива.       – Счастлива?       – Да, – улыбка Минни стала шире. – Понимаю, как это звучит, но… эй, посмотри на меня, малышка Шу, мой отец никогда меня не любил, а мать пьёт, потому что не может смириться с его изменой. Эти чувства… эта любовь… это единственное хорошее, что остаётся в моей жизни. Пока я люблю, то чувствую себя живой.       – Пока ты любишь… – усмехнулась Шухуа. Ей бы хотелось наслаждаться просто чувствами, разглядывать их и изучать словно драгоценнейшие алмазы, но это казалось недостаточным. Ей нужна была Суджин, – вся она, до последней клеточки. – И тебе никогда не хотелось, чтобы она чувствовала это в ответ?       – Хотелось, конечно. До сих пор хочется, но я ведь не смогу просто заставить её любить меня.       – Ты могла бы признаться.       – Думаю, это только всё усложнит. Мне нравится то, что есть между нами сейчас.       – Я знаю её?       Минни наклонила голову, впиваясь в лицо Шухуа хитрым взглядом. Е вдруг нестерпимо сильно захотелось прикоснуться к ней, провести пальцами по щеке, чтобы почувствовать мягкость карамельной кожи. Была ли она такой же нежной, как у Суджин? Шу видела в них сходство, – в выражении лица и прищуре глаз, в улыбке и оттенке кожи. Возможно, если бы у неё получилось притвориться достаточно хорошо, они могли бы…       «О чём ты думаешь?!» – Одёрнула себя Шухуа, резко откидываясь на спинку дивана. На секунду в глазах Минни будто промелькнуло разочарование. – «Нет… нет, она мой друг. Я не могу поступить с ней так дерьмово».       – Возможно, – пожала плечами Минни. – Я не могу знать всех людей, с которыми ты знакома.       – Я должна показать ей, что она теряет, пока не отвечает на твои чувства. Этой идиотке нужно вправить мозги.       – Мило, но не говори о ней так.       – Бла-бла-бла, вечно благородная Минни, бла-бла-бла. Перестань так хорошо относиться к людям, большинство из них этого не заслуживает.       Минни прижалась спиной к спинке дивана. Смешок сорвался с губ, пока насмешливый взгляд исследовал Шухуа. В нём было что-то странное, – словно Ким хотела что-то сказать, но не решалась. Но почему? Между ними никогда не было тайн. Она рассказала даже о брате, хотя мистер и миссис Йонтарарак потратили много времени и сил, чтобы скрыть это от всех в городе.       Что могло измениться?       – А в кого ты влюблена, малышка Шу? Должна ли я поговорить с ней о том, как стоит к тебе относиться?       – Не думаю, что она будет слушать, – пожала плечами Шухуа. – Извини, это не то, о чём я хочу говорить.       – Всё в порядке. У меня тоже есть от вас с Юци пара секретов. У всех должна быть частная жизнь, верно?       – Конечно, – кивнула Е.       Она старалась сосредоточиться на нелепом фильме по кабельному, но мысли то и дело возвращались к Суджин. Возможно, если бы она не была её ученицей, у них могло бы всё получиться. Каждое утро Шу просыпалась бы, обнимая её так крепко, как только возможно, целовала в щёки и готовила кофе, а по вечерам они смотрели дурацкие комедии с непременно счастливым концом. Так же, как и все пары в тех слащавых драмах, которые так нравились Юци.

***

      Убедившись, что все заняты завтраком и фильмом, Юци скользнула на второй этаж. Телефон в кармане непрерывно вибрировал, и Сон точно знала, кто это мог так сильно хотеть поговорить с ней. В последнее время Соён звонила почти каждый день, – официально, чтобы обсудить шансы Шухуа на поступление в Остин, неофициально, чтобы просто поболтать. Это напоминало о старых временах, когда они ещё не поссорились, и сперва Юци наслаждалась этим, но сейчас…       Миён казалась Юци идеальной девушкой: умной, в меру безумной, с отличным чувством юмора. Она относилась к ней так, как Соён никогда не умела, – с абсолютной нежностью и пониманием. Чо никогда не стеснялась её, и Сон ценила это, как умела.       – Алло?       – Эй, Юци, – судя по слишком весёлому голосу, Чон была пьяна. Снова. – Как провела Рождество, детка?       – Не называй меня «деткой», Соён.       – Извини, я просто… я…       – Зачем ты мне звонишь? Мы договорились, что тот раз был последним.       – Я знаю, но… это так тяжело, Юци. Я не знаю, что делать. Я… без тебя это с каждым днём всё сложнее.       – Я не твой спасательный круг, Соён, – выдохнула Юци. Она понимала, как это звучит, и сердце наполнялось болью, но по-другому было нельзя. Они с Соён никогда не смогли бы сойтись. – Пожалуйста, перестань звонить.       – Я люблю тебя, Юци.       – Пожалуйста, не заставляй меня снова повторять то, что я сказала, когда мы виделись в последний раз.       – Я не прошу возвращаться ко мне, просто… разве мы не можем иногда встречаться?       – Ты слишком пьяна, Чон.       – Пожалуйста, Юци… этого больше не повторится, я никогда тебя не обижу. Клянусь.       – Нет… нет, хватит с меня. Это было в последний раз.       Прикусив губу, чтобы не всхлипнуть, Юци бросила трубку. Соён всё ещё занимала особенное место в её сердце, но она устала раз за разом давать ей шансы. Она помнила, как они ссорились, как Чон кричала, что никогда больше не хочет её видеть, а затем в слезах просила прощения, чтобы в следующий раз сделать то же самое.       – Ты не меняешься, Чон Соён, – пробормотала Сон. – Ты даже не пытаешься меняться.