Меч.
Трасса не кончалась долгие часы, гулко звеня под колёсами потрепанного Форда, перешедшего Солу в наследство от отца. Вместе с дорогой не кончалось и напряжение, до духоты висящее в кабине, держа призрачные руки на горле и сковывая тишиной, изредка нарушаемой лишь порывами ветра. Последней идеей, подброшенной Ви перед отъездом, было предложение оседлать лошадь, чтобы не ехать в одной машине с Фарой, практикующей молчаливое общение. Кора утверждала, что состояние Фары может быть крайне слабым и в Алфее ей скорее всего понадобится помощь феи посильнее, но у этой слабости были иные планы. Вместо недомогания проснулось свирепое намерение доказать правоту, наконец открыть миссис Сильве все карты, но она не успела открыть рот раньше, чем Сол силой вытащил её из комнаты, ставшей их личным полем боя. Это было не её делом, а упавшая балка — просто случайность. Нет никакой закономерности. — Перестань вести себя, как ребёнок, — Сол бросил боковой взгляд на Фару, не пошевелившуюся на резком обгоне медлительного Доджа. Фара устремила глаза в окно, отвернув голову от водительского сидения. Сол мог удостовериться, что она не скрывала улыбку за этим движением, а действительно злилась, крепко стиснув зубы. — Молчи-молчи. Мой крестный — не твоё дело. А не в свои дела с детства учат не лезть. Сол смягчил интонацию, но грубости смысла она не утратила. Он бы не решился сказать ей и слова поперек, если бы не странное маниакальное желание собственноручно раскрыть преступление. — Ты чуть не ударил меня, — шёпотом упрекнула Фара, зная, что тишина голоса осиновым колом забьётся в его сердце. Сол резко выкрутил руль вправо, предварительно удостоверившись, что отрыв от вереницы машин сзади достаточно большой, чтобы не стать инициатором аварийной ситуации. На этот раз у Фары не было шанса сохранить безразличие, когда колеса прижались к обочине, припечатав её плечом к окну. Она заговорила, а этим нужно пользоваться сразу, как только это произошло, иначе потом из неё слов не вытянешь. — Я бы тебя не ударил, — Сол отпустил руль и пошире открыл окно, впуская свежий воздух и шум проезжающих мимо машин. — Я просто пытался привлечь твое внимание. Фара бросила взгляд на хвойный лес, опаленный летними пожарами и почувствовала, как дыхание истощается в груди. — Привлечь мое внимание? — ее голос был слабым шепотом, сохраняя свою твёрдость на случай, если снова придётся кричать. — Ты чуть не влепил мне пощёчину, не прикрывайся благими намерениями. — Ты кричала, угрожала рассказать о подвеске, и это ты влепила мне пощёчину, а не я тебе. Не хочешь извиниться? — перечислил Сол, поправив зеркало заднего вида, чтобы отвлечь собственное внимание от всех странностей поведения Даулинг. За один вечер Фара из спокойной девушки стала сущим дьяволом, готовым на всё, чтобы доказать правильность своих упрёков. Так сильно она напоминала Луну, что складывалось впечатление, будто в Фару вселилась принцесса, обычно ведущая себя так, будто потеряла любимую игрушку. — Ты это заслужил, — парировала Фара, отведя взгляд от лесополосы, чтобы посмотреть сначала в окно водительского сидения, а затем на самого водителя. Сол отвел взгляд на бьющегося об окно комара, который показался поразительно похожим на него самого, пытающегося достучаться до Фары, но никаких результатов, кроме раздражения, это не давало. Фара отследила его взгляд и, не раздумывая, ударила по комару тыльной стороной ладони, прекратив остервенелое жужжание. Так она и сделала этим утром, прихлопнув комара, мешающего доказывать точку зрения. — И чем же? — спросил Сол, выразив в голосе нескрываемое желание поменяться с ней ролями. — Тем, что мешаю предъявлять обвинения тому, кто уж точно не виноват? Или тем, что не хочу грузить свою мать всем этим? — Ну как ты не понимаешь? — Фара совершила непроизвольное движение рукой, но так и не коснулась Сола, вцепившись в подлокотник. — Стойло Архана обгорело сильнее остальных, значит пожар начался оттуда. А подвеска? Что ещё ей там делать, если это не Чейз причастен к пожару? — К чему всё это? Собираешься сама проводить арест по закрытому делу? Фара опустила взгляд, перестав терзать ногтями подлокотник только, когда Сол оторвал её руку от тканевой подкладки. Ему меньше всего хотелось снова спорить. По крайней мере, пока Даулинг не отошла от прошлого раза. — Ты эгоист, — Фара бросила ещё один упрёк, больше похожий на попытку преградить путь к отходу от темы. — Это тебе он ничего не сделает, а твои мать и сестра? — Фара, у него нет причин. Сто лет прошло. — То, что ты что-то скрываешь, не говорит о том, что причин нет. Сол заметил в её в глазах блестящие огоньки, похожие на ночные звезды, ради которых не нужно напрягать зрение. Он держал в секрете всё, что так или иначе касалось его отца и крестного. Так же, как это делала Кора. Лишь они вдвоем знали, что мотив мести реальнее, чем всё происходящее вокруг. Фара зацепилась за улики из чувства справедливости, но вряд ли она хотела приоткрыть завесу семейной тайны. Сол ясно ощутил знакомый звон в голове, свидетельствующий о вторжении магии. Присутствие Фары всегда ощущалось, ведь она не пыталась скрыть нарушение личных границ, о которых беспокоилась со своего первого дня в Алфее. Только Сильва явственно ощущал её, обычно не возражая против практики полученной на уроках информации, но сейчас ему казалось это лишним. Чтобы вторгнуться в прошлое, Фаре нужно было нарушить их личную заповедь, а этого она бы делать не стала. — Тревога, страх, замешательство, — мрачно перечислила Фара, протянув руку, чтобы сжать шелестящую куртку на его плече. — Что должно было случиться в прошлом, чтобы ты даже мне этого не доверил? Как бы Сол не пытался, он не мог сделать вид, что прикосновение его не успокоило. Фара держала особую связь, присущую лишь фее и специалисту, которых будто сама судьба столкнула. По заверениям Розалинды, никакой духовной связи не существует. Лишь утомительные тренировки, бесконечные спарринги, и годы совместной работы могут дать тот результат, на который грешат многие влюблённые феи и специалисты. У Фары и Сола было иное мнение, которое отчасти совпадало с утверждениями Розалинды, но в значительной мере отличалось. Связь окрепла сразу, как только Сол впервые увидел её на пороге Алфеи, не понадобились и годы тренировок. Иначе Фара не смогла бы так быстро вселить чувство безоговорочного доверия и спокойствия. — Это мамина тайна, — Сол опустил глаза, стараясь открыто не смотреть на собственное предательство. — Я не могу её рассказать. — Ты мне не доверяешь, — постановила Фара, разорвав магическую нить, оплетающую его сознание. Её рука соскользнула с плеча, что Сол ощутил так же, как если бы его окатили ведром ледяной воды. Розалинда учила доверять фее свою жизнь, с чем они оба неплохо справлялись на тренировочных поединках с Сожженными, но чужие тайны никогда не были тем, что можно было без зазрений совести ей доверить. В особенности тайны, покрытые годовым мраком и пылью. — Я доверяю тебе свою жизнь, — Сол протянул руку, подтянув к себе её запястье, чтобы ещё раз увидеть блестящие карие глаза. — Но я обещал никому не говорить. Даже Ви. Напряжённое лицо Фары, казалось, расслабилось, но это явление рассматривалось исключительно как временное. Рано или поздно они вернутся к этому разговору и Сол обязательно признает, что её подозрения не были беспочвенны, но сейчас ей лучше думать иначе. Скрывать что-либо от феи разума — это как самостоятельно петлю на шее затягивать. Сол на своей носил столько веревок, что сбился со счета. И все они успели затянуться за то короткое утро, проведённое в обществе Фары и её обостренного чувства справедливости.Роза.
В Алфее, как прежде, безжизненно и уныло. Так, словно высохшая почва отравляла не только последние ростки, но и отталкивала певчих птиц, стрекочущих кузнечиков и даже надоедливых мух, залетающих в окна, стоит только пустить в комнату немного свежего воздуха. Горшки со старой землёй одиноко стояли на окнах главного зала, совсем зачахнув без лёгкой руки неравнодушных фей. Всё это забивалось глубоко в разум, когда не приходилось пользоваться магией, чтобы понять мертвенность здешней природы. Роуз тосковала по Алфее всё лето, но переступив порог школы, ей захотелось немедленно вернуться в цветущую Линфею. Единственным, что держало её в Алфее, ставшей, скорее, стальным военным штабом, чем школой, оставались друзья, Бен и громкое желание вырваться из-под родительского крыла. — Эй, Роуз! Знакомый голос не смог прервать нить размышлений, но временно перекрыл гейзер рвущейся наружу тоски. Роуз обернулась, убежденная, что этот голос не принадлежит никому из её круга. Пришлось мгновенно поменять свое мнение, когда золотистая макушка Кенни Макколли блеснула в тёплых солнечных лучах. Никому из нынешнего круга. — Слышала что-нибудь от Фары? — спросил Кенни, озираясь по сторонам, дабы удостовериться, что его никто не услышал. — Она всё лето не отвечала. Роуз исступленно улыбнулась, мысленно поблагодарив Макколли за его умение сразу переходить к сути, а не медлительно подводить к ней. — Вы расстались ещё весной, насколько мне известно, — с ледяным спокойствием ответила Роуз. — И что с того? Теперь на письма не отвечать? — Вам обоим нужно время и пространство, чтобы отпустить. Кенни упорно хотел пройти по сожженному мосту, который ещё в прошлом году Андреас залил бензином, позволив ярким языкам пламени охватить его. Роуз не могла допустить, чтобы этот мост кто-то отреставрировал. Для Андреаса это стало бы новым вызовом. — Что если я не хочу отпускать? — повеселев спросил Кенни, умело переведя вопрос в шутку. — Ты изменил ей, — напомнила Роуз, перекрыв его веселье серьезностью. — Забыл, как Андреас просил тебя перестать пудрить ей мозги? Улыбка сползла с лица быстрее, чем ему бы хотелось. Кенни взмахнул отросшими за лето волосами и вернулся к группе специалистов, кучкующихся у окна. Его гордость по-прежнему была чрезвычайно уязвлена любым упоминанием о том дне, когда Андреас не постеснялся в методах воздействия на друга. Роуз чрезмерно гордилась своим положением. К ней обращались за советом и доверяли секреты, зная, что она никому не расскажет, что её рекомендациям стоит следовать, ведь они оказывались самыми разумными из всех. Даже Кенни пришёл с интересующим вопросом именно к ней, зная, что Фара об этом не узнает. Фара не знала многое, что касалось её расставания с Кенни. Знала только Роуз. Андреас был убеждён, что его репутация в глазах Даулинг могла улучшиться, так что этот секрет знали лишь трое. Его совсем не интересовала тёплая дружба, какая была у неё с Солом. Иначе откуда узнавать о себе правду, не приправленную лестью? Андреаса намного больше привлекала перспектива, что пока Фара терпит его лишь из-за Сола, их отношения остаются объективными, и на основе её критики можно почерпнуть о себе много нового. Глаза Роуз вспыхнули изумрудом, когда она пропустила сквозь себя боль пустующей земли, чтобы заполнить одинокий горшок. Маленькие ростки пересекли край ёмкости, изогнувшись тяжестью обещания не прекращать расти и в конце концов раскинуть широкие листья. Ростки постепенно пробились в каждом горшке и земля увлажнилась. Полезно быть феей земли, когда не нужно томиться в ожидании изучения дополнительной стихии. — Делаешь успехи, — хрипловатый голос заставил тут же прекратить направлять поток магии в горшок. Твердой походкой, Розалинда прошла мимо, властно заложив руки за спину, что добавило ей ещё больше суровой строгости. Каждое движение выверено, отточено, холодно. Роуз поблагодарила её молча, не успев собраться с мыслями раньше, чем директриса двинулась вперед. Группа специалистов раскололась надвое, пропустив Розалинду к стеклянной двери, ведущей в кишащий студентами двор. Роуз оглянулась и заметила, что большинство студентов уже разбрелись по двору, чтобы встретить с друзьями, что мгновенно поспешила сделать она сама, понадеявшись на пунктуальность хоть кого-нибудь из них. Ветер потрепал светло русый хвост, гладко собранный на макушке, и выпустил короткие пряди у лица. Хоть что-то в Алфее не замерло с укреплением барьера, и даже ветер, заставляющий волосы прилипать к блеску для губ, был чистым благословением. — Здесь всё так изменилось, — робко сказала Роуз, поравнявшись с Розалиндой на крыльце. Директриса бросила на девушку косой взгляд, будто проверив, не было ли в её словах критики. Ни один здравомыслящий человек не стал бы упрекать Розалинду в чём-либо. Она может быть опасна и до невозможности фанатична, когда дело касалось Сожженных и безопасности школы. У неё не было времени следить за внешним видом школы. — Всё осталось как прежде, — холодно ответила директриса, отведя взгляд, чтобы вернуть его к шумным студентам. — Если не хуже. Роуз не решилась уточнить, о чем она говорит. Хуже в плане безопасности или жестокости убийства здешней природы, которая ещё пару лет назад находилась на грани к которой Розалинда подводила всё ближе. Чёрный внедорожник у ворот, приковавший к себе всеобщее внимание, избавил Роуз от надобности продолжать разговор. Если девушке приходилось сомневаться, что она знает обладателя этой машины, то Розалинда, казалось, давно вторглась в разум водителя и установила его личность. При этом нисколько не удивившись этому вторжению. Форд сбавил скорость, повернувшись горизонтально к лестнице, чтобы прижаться колёсами к ступеням. Фара закатила глаза через стекло, бросив взгляд на Сола и только потом на Роуз, замершую в ожидании встречи с друзьями спустя месяца разлуки. У Розалинды это вызвало не такие радостные чувства, но пока она не высказывала недовольств, в чем не стеснялись студенты, которым пришлось разойтись в стороны. Роуз обошла машину по кругу, прежде чем влететь в объятия Фары и прикрыть глаза, чтобы не наткнуться на поглощающие взгляды фей. От Фары пахло лантаной, напоминающей смесь апельсина и шалфея, что на языке цветов символизирует непреклонность и стойкость перед лицом любой опасности. Объятия вкупе со скрытой силой запаха будто вложили в руки Роуз заточенный меч и толкнули на поле битвы. — Обычно пахнешь витис виниферой, даже непривычно, — отстранившись, улыбнулась Роуз и, столкнувшись с непонимающим взглядом Фары, добавила: — Виноградом. — Это гель для душа, — пояснила Фара. — Сол разбил мои духи за день до отъезда, вероятно специально. Сол откликнулся хлопком дверью машины, который уже этим мог сказать, что не согласен с предъявленными обвинениями. — Нужна экскурсия к парковочному месту, Сол Сильва? — язвительно спросила Розалинда, прервав желание Сола разобраться с Фарой здесь и сейчас. — Я справлюсь, спасибо. Роуз предположила, что машина Сола в этом году взяла на себя в два раза больший удар в лице многочисленных сумок Андреаса, а нести их с гаражей в школу никому не хотелось. На лице Фары читалось несогласие с его вторжением во двор, но оно быстро сменилось заинтересованностью к Роуз. — И я твои духи в глаза не видел, — добавил Сол, открыв дверь пассажирского сидения. — Они мне никогда не нравились, так что даже если и разбил, то не раскаиваюсь. Фара театрально закатила глаза, открыв вторую дверь, чтобы вытащить из груды вещей свой рюкзак и сумку. — Как ты, Роуз? Ты мало писала летом, я даже начала переживать. — Прости, у меня совсем не было времени, — Роуз взяла на себя две верхние сумки, которые, на удивление, оказались лёгкими. — С утра в оранжерею, вечером уже без сил и каждый день, как круговорот. — Надо было тебе с Беном приехать ко мне, — прохрипел Сол, сбросив сумки на крыльцо. — У нас такое было, что твоя лёгкая рука бы не помешала. Сол постоял на крыльце пару секунд, дожидаясь, когда Роуз сбросит свой груз и обнимет друга, похлопав по спине в знак несогласия с его комментарием о духах. Сладкий аромат с ноткой кислинки оставил широкий след в воспоминаниях о той утренней рутине, когда вся комната напоминала виноградник, а Фара крутилась возле зеркала, расчесывая волосы. — Не знаю, что у вас случилось, но мне это не нравится, — бросила Роуз, обернувшись в тот момент, когда Фара отводила взгляд от Розалинды. — Мне тоже не слишком, — поддержал Сол. — Кстати, Фара, ты разве не хотела срочно поговорить с Розалиндой? Взгляд директрисы цепко переместился на нее и заинтересованно замер в ожидании ответа. Фара подняла глаза, но не на Розалинду, а на Сола. Ее выражение лица замерло в ледяной серьёзности, создалось впечатление, что в следующую секунду глаза вспыхнут и разум Сильвы пронзит адская боль. Роуз прежде не видела в Фаре столько свирепости, даже когда она привычно выясняла отношения с Андреасом. Видеть гнев, обращенный к Солу, с которым за прошедшие два года она ни разу не ссорилась, двойне непривычно, в большей степени странно. — Что-то срочное? — спросила Розалинда, с высокой вероятностью зная ответ заранее. Она всегда знала ответ раньше, чем получала его. — Нет, я… Розалинда кивнула в сторону двери и развернулась, безмолвно сказав, что Фара либо пойдёт следом, либо другого шанса не будет. С выражением её лица не могла сравниться и грозовая туча, из которой вот-вот хлынет ливень. Фара перешагнула через ступеньки наискосок, чтобы перед тем как уйти выразить взглядом всё, что она думает об этой выходке Сола. Чтобы он обязательно заметил этот взгляд. Раньше Даулинг не стала бы ругаться, а Сол не стал бы вести себя так, будто хотел подставить ей подножку. С последним шагом Фары к стеклянным дверям, Роуз ощутила мощную волну магии, которая мгновенно ударила Сола о железные лестничные поручни. Прежде чем она успела обратить свой взгляд к нему. Прежде чем успела понять, откуда исходит эта волна. Роуз поспешила помочь Солу устоять на ногах и попутно метнула взгляд к стремительно удаляющейся Фаре, которая выглядела так, будто эта магию сочилась не из неё. — Что это было? — прохрипел Сол, стараясь не искать опоры в чрезмерно хрупкой Роуз, которая слишком прогибалась под тяжестью его тела. — Я почувствовала сильную энергетическую волну, — объяснила Роуз, чётко зная, что Солу это ни о чем не говорит. — Что между вами произошло? Роуз не могла остаться равнодушной к явной размолвке между друзьями, которые никогда так себя не вели. — Помоги мне с сумками, — поставил условие Сол, которое было встречено раздраженным закатыванием глаз и резким движением руки. — Расскажу. Многочисленные сумки легко взмыли в воздух, охваченные зеленоватым свечением. Получив ключи от комнаты, Роуз кивком пообещала доставить вещи до конечного пункта назначения, пока Сол отгонял машину в гараж. По дороге к пустому крылу специалистов ее не оставляло чувство, что все это, как минимум, странно, а в случае с грубым толчком Фары ещё и нелепо. Она бы никогда самостоятельно не причинила боль Солу, но теперь что-то настолько изменилось, что они начали выяснять отношения при свидетелях, не страшась даже Розалинду. В голове Роуз всплыло несколько причин. Первая, и на её взгляд самая очевидная — какая-нибудь мелкая ссора с Андреасом в которой Сол принял его сторону, а не Фары. В это больше всего хотелось верить, поскольку вариантов безобиднее быть не могло. Возможно, это Фара приняла сторону Андреаса, если исходить из неуклюжего напоминания Сола о том, что нужно срочно пообщаться с Розалиндой. Для Фары такая необходимость никогда не была желанной. Не прошло и двух минут, когда запыхавшийся Сол переступил порог комнаты, бросив ключи от машины на тумбочку. В безжизненных апартаментах специалистов ещё даже кровати не были заправлены, да и жизнь они обретут только с возвращением Андреаса. Тонкие паутины в углах, без всякого намёка на живность, слои пыли на пустых полках, столах и тумбочках. Всё здесь осталось нетронутым с начала летних каникул. — Я жду, — предупредила Роуз, усевшись на упругий матрас одной из кроватей. Сол последовал её примеру, но с совершенно иным выражением лица. В нем читался не интерес, а нежелание. Нежелание рассказывать или нежелание собираться с мыслями, чтобы упорядочить свой рассказ в голове. Наконец, Сол вздохнул, прижав локти к коленям, и наклонился вслед этому движению так, чтобы не смотреть в глаза Роуз. — Фара считает, что я ей не доверяю, — Сильва нарушил тишину хриплым вздохом. — Я сам не понял, что произошло, если быть честным. Прошлым вечером мы загоняли лошадей в конюшню, сначала всё было как обычно, но потом Фара резко замолчала, и во мне возникло чувство, что я сделал что-то не так, а потом она оттолкнула меня, и балка с потолка упала прямо туда, где я стоял. — Причём здесь… — Подожди. После этого Фара почти сразу отключилась и, если не считать коротких проблесков, пришла в себя только утром. И до этого мы никогда так не ссорились. Она даже влепила мне пощёчину. Роуз пыталась сдержать улыбку, рвущуюся наружу из-за обиженной интонации Сола, но у неё не получилось. — Чего ты смеёшься? — фыркнул он. — По дороге сюда она дважды обвинила меня в том, что я её чуть не ударил, а это вообще ни разу не так. — Скажи толком, что случилось? Сол со скрипом кровати откинулся назад, подняв взгляд на девушку, способную ходить сквозь стены, если вздумается. Этот дар считался своего рода пророческим. Роуз ходила сквозь стены чужих секретов, но всегда оставляла их там, где услышала. Лишь немногие феи земли обладали этой способностью. — Помнишь, прошлым летом у нас загорелась конюшня? — после короткого кивка, Сол продолжил: — Когда её потушили, я нашёл в стойле единственного погибшего коня подвеску, которую почти не снимал мой крестный. Сильва выудил из кармана медальон, висящий на золотой цепочке и, не раздумывая, протянул его Роуз. — Он никогда не бывал там. Мы даже не общались последние годы, не считая одного раза, когда столкнулись у ворот. Фара считает, что он причастен к поджогу и хочет знать, почему я скрываю от неё причину, по которой мы не общаемся. Лишь выслушав часть рассказа, Роуз опустила взгляд на позолоченный медальон. Повернув его к свету, проявилось знакомое изображение богини лжи и обмана — Апаты. Пышные изгибы, залитые белизной глаза, развивающиеся волосы. Многие носили обереги с греческими богами, в надежде, что это убережет от всех ненастий, но Роуз посчитала нужным проверить его чистоту. — Может быть это послание? — предположила она. — Что думает твоя мама? Она ведь фея света, может проверить. — Причина, из-за которой крестный стал нам чужим связана с мамой, и я не хочу, чтобы она хоть что-то знала. Фара утром и так чуть не рассказала ей. Роуз знала, что если Сол не говорит прямо, значит ей это знать тоже не нужно. Не все секреты могут стать достоянием чужих ушей, и этот очевидно входил в их число. — Я могу проверить, если хочешь. Вдруг это действительно послание. Сол молча кивнул, глубоко задумавшись о том, почему Фару не посетили такие мысли, если она уже год не выпускает эту подвеску из головы. — Только держи подальше от Фары. Роуз без слов пообещала быть могилой во всех смыслах и спрятала медальон в карман джинс. Ей не впервой давать советы и слушать, но Сол так редко прибегал к её помощи, что такие моменты стали ценнее всех остальных. Это значило, что он всё-таки доверяет ей, пусть и не показывает этого. — Значит, Фара хочет изобличить твоего крестного, но делает это слишком открыто и злится, потому что ты не даёшь ей дополнительный пазл? — подвела итог Роуз, сложив из разрозненных кусочков свою собственную картину. — Да. Она бы забыла об этом, если бы не эта балка. Фара стала вести себя так, будто приложилась об что-то головой. Ты сама это скоро увидишь, если Розалинда ещё не подтвердила, что всё знает наперёд. Значит, Сол подтолкнул её к директрисе не из коварства, а потому что знал: выяснить природу странного поведения Фары нужно было немедленно, пока не стало хуже, а сама она на поход к Розалинде решалась слишком долго, откладывая до последнего. — Что думаешь ты сам? Фара двигается в правильном направлении? Выражение лица Сола завуалированно сказало, что он едва ли мог подобрать ответ. Так долго он всё отрицал, что стал верить в простые случайности. — Я не хочу, чтобы она двигалась в этом направлении, — признался он. — Рано или поздно она догадается, а у меня на это смелости не хватает. Роуз протянула руку, переплетя их пальцы, желая дать Солу чуть больше смелости, но вопреки вере в собственные силы, феей разума она не была и не могла стать. Это единственная стихия, полностью не поддающаяся обладателям других. — Для Фары справедливость значит куда больше, чем для некоторых судей, — улыбнулась Роуз. — Если ты не скажешь ей сам, она может наделать глупостей, но это твой выбор. Она всегда доверяла тебе. Сол одернул руку, хотя поначалу этого не делал, тепля в Роуз надежду, что она смогла успокоить бурю эмоций, томящихся внутри. — Ты не помогаешь, а делаешь только хуже, — глаза Сола из небесных стали чёрными осколками обсидиана, омраченного слишком многим. Роуз задел этот всплеск, но она нашла в себе силы скрыть неуверенность. Сильва начинал разочаровываться в том, что о ней говорил Андреас, привыкший изливать Роуз душу. В том, что с таким восхищением рассказывал Бен. — Сол, — Роуз встала, но подходить ближе не стала. — Если этот секрет касается нескольких людей, достаточно спросить разрешение у одного. Лучше не станет, станет лишь хуже, если твоя мать про это ничего не знает. — У нее и без того много забот и вчерашний вечер один из них. У Фары забот тоже не меньше, но она не может оставить в покое всё это. Если бы я не рассказал ей о подвеске… — Ты доверил ей это, — кивнула Роуз. — И она держала это втайне весь год. И я очень надеюсь, что это не ты разбил её духи, потому что я искренне удивлена, что ты ещё можешь на ногах стоять. Сол прыснул смешком, но этим и ограничился. Ему было не до смеха, и Роуз это знала. По крайней мере, ей удалось слегка изменить полет его мыслей — это какая никакая победа на поле множества проигранных битв. — Я дам знать, если разберусь, — Роуз неопределенно указала глазами на свой карман, и Сол лишь кивнул. Методы укрепления доверия дали осечку. Роуз еще никогда не участвовала в разговорах, где Фара играла не последнюю роль. Кто бы мог подумать, что это так сложно? Что говорить то, что Сол хотел слышать, будет так сложно? Когда это касалось его доверия к Фаре. Роуз всегда видела в их отношениях нечто более крепкое, чем дружба, и нечто менее близкое, чем отношения. Их узы похожи на священные узы феи и пикси из магических сказок Иного мира. Рушить их были вправе лишь они сами, Роуз касаться этого побаивалась. В прохладном коридоре её настиг вихрь мыслей о предательстве. Бен однажды спросил, не чувствует ли она, что предаёт доверие Луны, когда слушает о ней из уст Андреаса. До этого Роуз не задумывалась ни о чем таком, но Сол, наконец, прояснил смысл этих слов. Должна ли она сказать Фаре, что говорила о ней с Солом? Возможно. Если считала её лучшей подругой и не имела никаких секретов. Теперь появился один. Сол тоже был ей другом и предавать никого из своих друзей Роуз не собиралась, загоняя саму себя в угол.Земля.
Шум, стоящий во дворе школы, не удовлетворял поиски Бена, бывшие полностью тщетными. Ни один из друзей не попал в поле зрения за то время, что он стоял на пороге. Может быть, идея остаться в Линфее не была такой уж бредовой, когда это касалось последнего заявления королевы Рейчел об опасности Сожженных, и королева Кирия вероятнее всего, поделилась с жителями Солярии тем же. Потому студентов во дворе не так много, по сравнению с прошлым годом. Бен оглянулся на лёгкие шаги позади себя, не надеясь, что это кто-то знакомый. Увидеть более знакомую фею нельзя было и мечтать. Роуз ослепительно улыбнулась, повиснув на его шее, не успев даже поздороваться. Летняя разлука для Бена была так невыносима, что он готов был уехать к Роуз первой же электричкой, но здравый смысл его удерживал. Вряд-ли её родители, держащие свое чадо рядом с собой круглыми сутками, высказали бы своё одобрение. Алфея была единственным, что позволяло им видеться, не боясь раскрытия отношений. — Я уж думала ты не приедешь, — фыркнула Роуз, похлопав Бена по плечу, уведомляя о том, что он может её задушить. — Почему так долго? — Вообще-то я приехал как раз вовремя, — Бен глянул на часы, удостоверившись, что до традиционной речи Розалинды ещё полчаса. Роуз закатила глаза, ухватила Бена за руку и потянула в школу. Она была чем-то слишком озабочена, чтобы смотреть в глаза, и Харви отлично знал, что из этого следует. — А где все наши? — поинтересовался Бен, послушно следуя за Роуз к крылу фей. — Андреас в Эраклионе, Сол в комнате, Фара у Розалинды, — перечислила девушка, остановившись в ожидании, когда Бен откроет дверь. — Уже? — фыркнул Харви, вставив ключ в скважину. Роуз не сдержала улыбку, отчётливо зная, о чём он говорит. — Надеюсь, наш принц вернётся без короны на голове, — Бен пропустил Роуз в комнату и закрыл за ними дверь, сбросив сумки на пыльный пол. Бен невольно представил Андреаса в золотой короне, алой мантии и с кристальным жезлом в руках. В Алфее много желающих носить звание цареубийцы, и, если уж на то пошло, Бен иногда сам не прочь взять на себя регицид. — Я бы удивилась, если бы он не взял её с собой, — фыркнула Роуз, усевшись на упругий матрас, ничем не отличающийся от крыла специалистов. — Знаешь, мама настаивала, чтобы я осталась дома. После обращения королевы. — Я бы удивился, если бы она этого не сделала, — поддразнивающе ответил Бен, протянув руку. Роуз, не раздумывая, вложила свою и Харви мгновенно ощутил холод от её прикосновения, которое никогда не бывало тёплым. В каждой отпечатанной в памяти черте её лица оставалось что-то отдалённо напоминающее сожаление. Бен не был уверен, что они вернутся в Алфею в том же составе, но первым в списке возможных отчисленных значился Сол, у которого в доме две впечатлительные женщины, а не одна. Роуз в этом списке была второй. — Я не уверена, что продержусь здесь хотя бы до конца года, — вздохнула девушка. — Королева стала чаще обращаться к народу. — Тем больше причин не возвращаться в Линфею. Она ведь предупреждает об опасности в нашем королевстве, а Кирию никто из предков не слушает. Так что, здесь безопаснее. — Скажи это моей маме, — грустно усмехнулась Роуз. — Не в прямом смысле, конечно. Бен коротко рассмеялся, визуально подавив наигранность, но внутренне ощутив, что Роуз в этот смешок не поверила. Ей больше хотелось верить в то, что Рейчел перестанет стращать линфейцев. — Не хочу нагнетать, но ты уже год как совершеннолетняя, — напомнил Бен. — И все еще короткий поводок не перегрызла. — Это ничего не значит, ты же знаешь. Пока мне не исполнится восемьдесят я ребёнок. Алфея для Роуз, как второе дыхание, если первое сковывали её родители, то в школе она могла проветрить голову и избавиться от их влияния. В Линфее Роуз скромная девушка с растрепанной косой, которая мужчин в глаза не видела, и единственной её заботой оставалась отцовская оранжерея. Алфейская версия значительно отличается. Никакой скромности, никакой косы, и Бен, изо дня в день раздумывающий о том, что пора бы познакомиться с её родителями. — Ты хоть намекни, что до восьмидесяти можешь не дожить, — Бен перехватил её руку, ставшую липкой от волнения. — А в наше время край до двадцати. — Мне в следующем году двадцать. — А я о чем? Роуз цокнула языком и закатила глаза, окончательно удостоверившись, что этот разговор ни к чему не приведёт. — Хватит об этом, — девушка выхватила влажную руку, вложив другую. — Фара и Сол поссорились. Бен изменился в лице, заставив улыбку исчезнуть. Скорее, Роуз донесла бы до родителей, что давно не ребёнок, чем Фара и Сол позволили себе поссориться. В первое время отношений они с Роуз совсем не ссорились, но позже размолвки стали происходить чаще, как и со всеми остальными, а эти двое оставались такими дружными, что иногда оставались вдвоём на поле всеобщих ссор. Их размолвка означала что-то серьезное и перспектива выбора стороны в этом споре никому не казалась сладкой. — Поэтому её вызвали к директору? — весело продолжил Бен. — Не смейся, я серьезно. Сол разбил её духи и сказал, что они ему никогда не нравились. Ты хоть понимаешь, что это значит? Бен залился искренним смехом, представив ситуацию, при которой это могло произойти. Похоже, они действительно могли выстоять перед многочисленными факторами, пытающимися поссорить, но в конце концов столкнуться из-за ерунды. — Он хоть извинился? — смешливо спросил Бен. — Если да, то я не понимаю, отчего она злится. — Если бы ты разбил мои духи, я бы из тебя душу вытрясла, так что я её очень понимаю. — Я не бываю в твоей комнате, — напомнил он. — А вот ты в моей… Бен прервал нить размышлений на строгом взгляде Роуз, переведённом с его руки, поглаживающей её колено. Эмоции встречи в голове ощущались так же отчетливо, как начало речи Розалинды, до которой осталось чуть меньше десяти минут. Десять минут до начала военного настоящего Алфеи.