Раздели со мной вечность

Скрепя сердце волей неволей Дейдаре пришлось принять условия вечного, выбора не было. После того, как ему пообещали, что его не тронут, а через пару недель даже вернут отцу целым и невредимым, он немного успокоился и стал вести себя более дружелюбно. Заняться ему особо было нечем, поэтому он, как только просыпался, спускался завтракать, один или в обществе своего новоявленного приятеля, который никогда не ел, но и кровь пить себе не позволял в присутствии гостя, ограничиваясь небольшой чашкой кофе. — А разве вампиры пьют что-нибудь кроме крови или красного вина? — завтрак обычно так и начинался — с вопросов, причем не ответить на них было бы со стороны Акасуны невежливо: парень спрашивал это не с насмешкой, а из чистейшего любопытства свойственного его характеру. — Пить человеческую кровь в присутствии человека считаю неприемлемым и признаком дурного тона, — последовал резонный ответ. — А что касается вина с утра — это уже совсем никуда не годится. Кофе вполне подходит для утренней трапезы. Мы не едим, но жидкость можем потреблять разную… — Сасори пронаблюдал за тем, как мальчишка уплетает пышные горячие пирожки с разными начинками, усмехнулся как бы сам себе, затем поинтересовался: — Вкусно? — Безумно! — с набитым ртом пробурчал в ответ парнишка. На второй день пребывания гостя в замке, вечный нанял служанку из «средних», умеющую готовить, чтобы мальчик был всегда сыт. Женщина сразу же была предупреждена, что если она хоть раз позволит себе взглянуть на мальчишку, как на легкую добычу, то умирать она будет долго и мучительно. Риск, конечно, был, но минимальный, «низшие» обычно не осмеливались навлекать на себя гнев «высших». Да и служанка была просто необходима, во-первых, Сасори не собирался в дальнейшем готовить пищу сам, считая это трудоемким и нудным процессом, недостойным его высокого положения. Ему хватило того самого пресловутого гуся, приготовленного собственноручно и то, без рецепта, больше связываться с кухней Сасори не желал. У него были свои заботы относительно мальчишки. Благодаря своему неусидчивому характеру, тот облазил все закоулки замка, частенько суя свой любопытный нос куда не следует, но после того, как Сасори поймал его за тем, что парнишка пытается хоть что-нибудь разглядеть в замочную скважину в двери одной из закрытых комнат, то наградил его внушительным шлепком по заду и запретил шляться по замку в одиночестве. Кончилось все тем, что недолго дувшийся на него блондин теперь таскался за ним по замку, как хвостик, мучая его бесконечными вопросами и доставая своей болтовней. Сасори, как гостеприимному хозяину, приходилось отвечать и пояснять: благодаря своей просто потрясающей выдержке он всегда делал это спокойно, выглядев уравновешенным и невозмутимым. Порой ему казалось, что он за год не произнес столько слов, сколько ему довелось за эти несколько дней. Но, несмотря на это, блондин уже почти не раздражал его своим поведением, некоторые настойчивые советы он все-таки усвоил, стараясь угодить хозяину замка. Акасуна незаметно для него перекраивал его привычки, но вот характер, вспыльчивый и неугомонный, ему переделать было не под силу, да он и не пытался, понимая: то, что заложено в человеке природой, не исправить никогда. Взявшись за его перевоспитание, вечный особо не доставал парнишку нравоучениями, просто изредка поправляя и доступно объясняя, в чем тот ошибался. Дей оказался, по его мнению, смышленым парнем, только невнимательным и немного рассеянным, вот если бы еще не вредный и заносчивый характер, из-за которого Сасори приходилось иногда переходить на приказной тон, ему мальчишка подчинялся сразу, без лишних разговоров. Однако вечный не мог не признать, что все чаще почти не обращал внимание на дерзкое поведение юноши и его бестактность, делая скидку на возраст. Привлекательная внешность смягчала неприятное впечатление от необычного общения, Сасори уже неоднократно ловил себя на том, что иногда просто смотрит на занятого чем-нибудь своим мальчишку, пытаясь разгадать, как он воспримет его отнюдь недружескую симпатию к нему, которую он пока еще тщательно скрывал. Он боялся потерять то хрупкое доверие, которое начал испытывать к нему блондин, ведь тот мог не понять и не оценить его зарождавшихся чувств к нему. Вампир и человек, такие разные, но они подходили друг другу во многом: один любил доминировать, другой предпочитал, чтобы им управляли и говорили, что делать, но один являлся приверженцем однополой любви, успевшим уже не раз вкусить ее прелести, второй же был только о ней наслышан. Неумолимо быстро текущее время, которое было им отведено, чтобы провести его вместе, поторапливало вампира, заставляя обдумывать различные способы более интимного сближения с понравившимся мальчишкой. Если он хотел, чтобы Дейдара остался с ним, нужно было начинать действовать, и чем скорее, тем лучше. Главное делать все незаметно, потихоньку, но останавливало то, что парень мог не принять его ухаживаний. Да, Сасори просто боялся. Боялся, как обычный человек, что его не поймут и отвергнут, ведь это у них, вампиров, пол не имеет значения, а у людей это не принято и, судя по всему, Дей даже представления не имел, что с ним может случиться подобное. Уж во всяком случае, до этой роковой встречи точно. Бывший всегда полностью уверенным в себе и в своей неотразимости, Акасуна сейчас испытывал какую-то даже робость и скованность, умело пряча их за напускным равнодушием и прохладным тоном. Собственное состояние его немного раздражало, никак не хотелось признаваться самому себе, что какой-то деревенский мальчишка привел его в столь сильнейшее душевное волнение. Так не должно быть! Он не должен испытывать к своей подстилке никаких чувств, личные шлюхи предназначены только для того, чтобы удовлетворять хозяина в постели, а этот мальчик даже еще и не подстилка, но уже ему небезразличен. Честно, Акасуна ожидал, что все будет немного не так, что будет все попроще, он не думал, что парнишка зацепит его не только своей внешностью, а заинтересует его еще и как личность. Пока вечный ломал голову над тем, как ему получше начать обрабатывать парня в нужном направлении, случай сблизиться представился сам. Сасори понадобилось ненадолго покинуть замок, чтобы втайне встретиться с младшим братом Итачи, через которого он поддерживал связь с Учихой-старшим, благодаря чему тот был в курсе всех происходящих событий в его отсутствие. Вернувшись, он застал блондина за необычным занятием. Не то, чтобы странным, скорее непривычным: мальчишка сидел в углу гостиной у большого окна и возился руками в серовато-белой массе. Приехавшего хозяина замка он не замечал, полностью увлеченный процессом. Вампир сначала даже не понял, в чем роется его гость с таким энтузиазмом, но, неслышно подойдя поближе и заглянув ему через плечо, увидел, что это всего лишь на всего простая глина, и мальчишка лепил из нее простенькие неказистые фигурки птичек и еще каких-то забавных непонятных существ. При этом парнишка что-то бормотал себе под нос, мурлыкал или наоборот затихал, высунув от усердия кончик языка и продолжая творить. Все его лицо, щека и кончик носа были заляпаны в этой самой глине. Сасори, незаметно наблюдавший за ним, изумленно приподнял брови, разглядывая выставленные в ряд на столе уже готовые фигурки, и еле слышно усмехнулся, но не скептически, как обычно, а с удивлением. То, что парень нашел себе занятие по душе в его отсутствие, порадовало, как и то, что Дей не попытался сбежать или как-нибудь напакостить. Блондин повертел в испачканных руках новую глиняную фигурку, внимательно разглядывая ее со всех сторон, а потом, глубоко и удовлетворенно вздохнув, поставил ее в ряд с остальными, с краешку. Оперевшись рукой в высокую спинку стула, на котором сидел юноша, Сасори чуть склонился над ним и тихо произнес: — Хм… довольно интересно. Я бы даже сказал, красиво. Мальчишка, вздрогнув, повернул голову на звук и резко вскинул на него ясные голубые глаза, в которых сначала метнулся привычный испуг, тут же сменившийся неподдельной радостью. — Правда?! Вам нравится?! — впервые за все это время на его лице засветилась настоящая искренняя улыбка. Он взволнованно дышал в ожидании ответа. — У тебя неплохо получается, — похвалил его Сасори, тоже невольно, но более сдержано улыбнувшись в ответ. — Можно взглянуть поближе? — Конечно! — обрадовано разрешил парнишка, испытывая чувство гордости от похвалы. Сасори протянул руку за фигуркой летучей мыши и, выпрямившись, принялся заинтересованно разглядывать ее. — А где ты глину взял, не скажешь? — тоже вертя ее у себя перед глазами, как будто мимоходом поинтересовался он. — Там… на заднем дворе! На каком-то кладбище! — с готовностью откликнулся мальчишка, осчастливленный таким вниманием к своим творениям. Сасори замер, услышав признание, и, все так же держа глиняную статуэтку у себя перед носом, перевел настороженный взгляд на улыбающегося блондина. — На каком это еще кладбище? — Ну там, за замком… — уже менее уверенно ответил Дейдара. — Там фамильные склепы, а не кладбище, — поправил его Сасори, стараясь сохранить невозмутимый вид и возвращая фигурку в ряд остальных. — Надеюсь, в них ты не лазил. — Н-не лазил, — мальчишка быстро отвернулся и заметно съежился. — Не-ет, — неверяще шепотом произнес вечный, заметив его смятение. — Зачем ты туда полез? Кто тебе разрешал? — Никто… я просто… мне просто… стало жутко интересно, что там… — совсем растерявшись от строгого тона, залепетал блондин, все ниже опуская белокурую голову. — Когда ты перестанешь совать свой любопытный нос куда не следует? — продолжал сердиться Акасуна. — Там просто глина для лепки оказалась самой подходящей, — виновато оправдывался юноша, пряча лицо за челкой. Весь его покорный вид и огорченный тон немного смягчили гнев хозяина, ему даже захотелось протянуть руку и погладить его по золотистой макушке. — Ну… ладно, — выдавил он, с трудом поборов невыносимое желание коснуться вожделенного объекта, — Но чтобы это было в последний раз… Надеюсь, ты ничего там не натворил. По вновь замершей напряженной позе, Сасори отчетливо понял, что ошибается. — Дейдара. — Да? — Что ты там наделал? — с подозрением, стараясь сохранять спокойствие, осведомился вечный. — Ничего такого страшного, — быстро, уверяющим голосом заговорил блондин, но Акасуна его тут же перебил, приказав: — Рассказывай. — Ну… я глину там копал… — Где? В самом склепе? — Ну да! — Черт, нашел тоже место! И что? — Я не знаю. Она сама упала и разбилась. Я не виноват! — Кто разбилась? — Ваза какая-то с песком. — Дьявол! Ты разбил урну с прахом кого-то из Учих? — Каких еще Учих?! — чуть не плача воскликнул мальчишка. — О, Боги, — в отчаянии взмолился Акасуна, возведя глаза к небу и хватаясь одной рукой за голову. — Но я все собрал аккуратненько и ссыпал в соседнюю вазочку, — поспешил успокоить его мальчишка, — Там правда немного глины моей попалось. С тревогой он пронаблюдал, как вечный с убитым видом обессилено опустился на стул и обхватил голову руками. Вампир потрясенно молчал где-то около минуты, и все это время Дейдара беспокойно ерзал на стуле, ожидая хоть какой-то реакции от него. Наконец Сасори отнял руки от головы и, тяжело вздохнув, поднял на него обреченный взгляд. — Там покоились останки родителей Итачи. Ты смешал прах двоих людей! — Вампиров, — некстати поправил мальчишка. — Да еще и глины намешал, — словно не слыша его, монотонно проговорил вечный. — Да что тут такого-то?! Подумаешь, совсем чуть-чуть попалось! Я же не знал, что это прах! — Ты вандал… нельзя трогать чужой прах, ни человеческий, ни вампирсский! Ничей, неужели ты не понимаешь совсем? Это кощунство и вандализм, Дейдара… — попытался объяснить ему Сасори, после чего медленно покачал головой. — Бестолковый мальчишка, доставляющий кучу хлопот! Парень судорожно сглотнул и снова опустил голову. — Ну, так отправьте меня поскорее к отцу и живите себе дальше спокойненько. Сасори, наконец, осмысленно посмотрел на него, явственно услышав в его голосе тоскливые, чуть обиженные нотки. — ...Если я Вам так надоел, — совсем еле слышно договорил Дейдара. Некоторое время Акасуна молча смотрел на него, а потом, насмелившись, протянул руку и исполнил свое желание, погладив удрученного юношу по белокурым волосам. — Глупый, как ты можешь надоесть? — в душе вампира поселилась слабая надежда, что мальчишка переживает по поводу расставания с ним, так как он чувствовал, что парню уже понравилось быть в гостях в столь необычном месте. Дейдара сидел, притихнув и не шевелясь, очевидно ему была приятна такая простейшая ласка. — Только если тебе самому еще не надоело здесь находиться, — тихо сказал вечный, продолжая перебирать светлые длинные пряди. Словно зачарованный, он наблюдал, как они переливаются золотистым блеском, с удовольствием ощущал в своей руке их тяжесть и шелковистую мягкость. Сущий ангел во плоти, предназначенный для чего-то светлого и чистого, а он собирался открыть ему все самые сокровенные тайны, показать запретную любовь и дать насладиться порочными отношениями во всей их извращенности. Сасори было безумно интересно, что же этот мальчик выберет: остаться таким, какой он сейчас, или его все-таки привлечет заманчивый мир порока, притягательный и искушающий. Судя по его любопытному характеру и стремлению узнать как можно больше, такое было возможно, главное — правильно все ему преподнести. Потом он уже не сможет отказаться. — Отец никогда не проводил со мной столько времени, сколько Вы, — немного заторможено, уставившись в одну точку, признался юноша, полностью растворяясь в приятных ощущениях от легких прикосновений, — Он вечно отсутствовал, гоняясь за вами, а если и находился дома, то беспрестанно вынашивал планы мести за мать… ему никогда не было дела до меня. Обращал внимание, только тогда, когда нужно было за что-то отругать или начать внушать ненависть к вам, кровососам. — Что я могу сказать… — вздохнул вечный, с неохотой убирая руку от его волос, — Он отлично над этим потрудился, твоя ненависть к нам заметна невооруженным глазом. — Да, но сейчас я не ощущаю такой сильной неприязни к вам, — парень поднял на него несмелый взгляд и еле слышно добавил. — Ну, именно к Вам. Вы такой… не такой, каким я себе представлял вампиров, тем более «высших». Ведь именно о вашем сословии отец отзывался хуже всего. — В чем-то твой отец прав, спорить не буду. Примерно даже представляю, что он там тебе наболтал: животные, погрязшие в разврате и пороке, ведь так? — Сасори смотрел на парня в упор, не мигая, с легкой ироничной полуулыбкой на лице, и тот, не выдержав этого пристального взгляда, отвел глаза и еле слышно промямлил: — Ну… что-то такое… да… но теперь я вижу, что он ошибался, — попытался исправить неловкую ситуацию парнишка, но Акасуна, все с той же улыбкой его перебил. — Нет… не ошибался. Это правда. — То есть? — совсем смутился юноша. — Так и есть. У нас совсем другие привычки и правила, касающиеся отношений. Они кажутся вам, людям, чудовищными, грязными и отвратительными. Ну взять хотя бы то, что мы не делаем особой разницы между мужским и женским полом: для нас обычное явление, если двое мужчин любят друг друга, ничего постыдного лично я, да и все мои сородичи, в этом не видят. Это вы, людишки, привыкли прикрывать свои похотливые распутные мысли и желания за маской благопристойности, и в этом вы намного хуже нас. Мы хотя бы не скрываем правду о том, какими являемся на самом деле, а вот вы… никогда не видел более лживых и лицемерных тварей, чем люди… — Сасори неожиданно опомнился и замолчал, поняв, что его нелицеприятные высказывания могут сильно задеть вспыльчивого блондина и тогда мнение того о нем изменится не в лучшую сторону. Однако парня заинтересовало совсем другое, сейчас ему не было дела, какими считает людей этот вампир, словно не услышав последних слов, он прерывисто выдохнул и спросил: — А Вы? Кого предпочитаете Вы, господин Акасуна? Несколько секунд молчания, томный взмах ресницами, и, наконец, Сасори поднял на мальчишку медленный проникновенный и какой-то даже чуточку бессовестный взгляд. — А ты как думаешь, Дей? Кого я предпочитаю? — мягкий, обманчивый тон, вечный, легонько покусывая нижнюю губу и неторопливо барабаня пальцами по столу, с видимой заинтересованностью ожидал ответа. Парень растерялся, он сидел, приоткрыв рот и уставившись на Акасуну, взволнованно дыша. — Эй, — вампир щелкнул у него перед носом пальцами. — Очнись и отвечай. Дейдара вздрогнул и, ощутив к себе повышенное внимание, смущенно опустил взгляд, заливаясь по уши стыдливым румянцем. — Э-э-э… мужчин… — сжавшись и чувствуя себя неловко, шепотом ответил он и тут же услышал негромкий смех вампира. — Ты почти угадал, — отсмеявшись, подтвердил Сасори. — Одна поправочка только: я могу быть как с мужчинами, так и с женщинами. — И такое бывает? — удивился парнишка. — Бывает, поверь. Но предпочитаю я молоденьких красивых мальчиков, — с ласковой, почти заботливой усмешкой пояснил он. Ему доставило неимоверное удовольствие видеть, как медленно вытянулось лицо мальчишки при этих словах, изумленно взлетевшие вверх брови и широко раскрывшиеся глаза, в которых четко отобразилось понимание того, что ему сказали, вновь рассмешили вампира. — Не бойся, тебя я не трону, — поспешил он успокоить перепуганного предыдущим заявлением юношу, после чего добавил. — Ну, по крайней мере, против желания. Ты же у нас сынок инквизитора, — насмешливо произнес он. — Я… я хочу домой, к отцу, — одними губами прошептал Дейдара. — Я напугал тебя? Извини, не хотел, — Акасуна вздохнул и поднялся из-за стола, уже жалея, что ввязался в настолько откровенный разговор, — Послезавтра возвращается наш лидер… думаю, он сразу же займется решением данной проблемы. Так что тебе недолго осталось ждать, мой мальчик, потерпи мое общество еще чуть-чуть. Кстати… — Сасори, собравшийся уже было покинуть гостиную, вновь повернулся к столу, окинув взглядом нестройный ряд глиняных фигурок. — Могу я взять себе одну? — спросил он разрешения, показывая на них глазами. Мальчишка непонимающе тоже взглянул на свои творения и пожал плечами. — Можете… а зачем они вам? — На память. Ты скоро покинешь это место, а я буду о тебе вспоминать, благодаря этой игрушке, — Сасори бережно взял в руки еще не просохшую фигурку летучей мыши и, держа ее на ладони, попытался беспечно усмехнуться, чтобы заглушить взявшую за горло безнадежную тоску, но улыбка вышла неестественной и вымученной. — Вот эта, думаю, подойдет. Парень молча смотрел на него, с сожалением и печалью, видимо, ощутив его сменившееся настроение. — Берите… — Благодарю, — вампир развернулся и направился к выходу, провожаемый искренне сочувствующим взглядом парнишки. Похоже было, что парень начинал догадываться, какие чувства вызывает у вечного. Это одновременно и льстило, и пугало: с одной стороны ему жутко хотелось домой, вновь вернуться к привычному укладу жизни, но это место тоже словно притягивало и не желало отпускать. Может быть, потому, что здесь хозяином оказался вовсе не страшный бездушный монстр, а вполне обаятельная, незаурядная личность. Что-то привлекало блондина в поведении вечного, в его манере разговаривать и держать себя. Дейдара все время, пока тот находился рядом с ним, чувствовал его неуловимую притягательность, но одновременно с этим он ощущал и исходящую от него опасность, которая в свою очередь привлекала еще сильнее. Хотелось узнать, на что же способен пойти этот вампир, чтобы добиться своей цели, однако блондину было страшно, уже после того, как вечный признался ему в своих предпочтениях. Рисковать собственной задницей не особо хотелось, он отлично помнил, для каких целей эти кровососы заводят себе подстилок. Вон какими бесстыжими глазами он на него пялился, пока они разговаривали… как будто раздевал взглядом. Нет, к черту! Пора домой. Или все-таки не пора? Все-таки с Сасори так интересно тоже… Мальчишка многозначительно вздохнул, понимая, что любопытство никогда его до добра не доведет, он играет с огнем, и в этой игре правила устанавливает уж точно не он. Дейдара уж и не знал, что ему выбрать… С измученным видом парнишка подпер подбородок рукой и принялся грызть ногти, уставившись в большое окно с самым глубокомысленным видом. В данный момент ему казалось, что он размышляет над неразрешимой проблемой едва ли не мирового масштаба.