Раздели со мной вечность

Сколько же всего изменили именно эти события и именно эти слова, сказанные в ту ночь перепуганным мальчишкой. Сасори почти на себе доволок тогда полуживого от страха, икающего и трясущегося блондина в замок, где парень, отойдя от шока, резко поменял свое поведение, неожиданно разразившись громкими рыданиями и признаниями в своей неправоте. Акасуна насильно усадил его в кресло, собираясь пойти поставить на огонь воду в котле, чтобы мальчишка смог помыться, но юноша опять вскакивал, словно в какой-то горячке, и бежал за ним, словно собачонка, хватая за руки и умоляя не оставлять его одного. Приходилось возвращаться вместе с ним, снова насильно усаживать в кресло и терпеливо уговаривать посидеть спокойно всего лишь несколько минут. Парень уговорам внимал, но стоило Сасори покинуть гостиную и направиться на кухню, как он вновь обнаруживал чумазое лохматое создание плетущимся за собой. В конце концов, вечный не выдержал, в который раз вернул его в гостиную и, пристально глядя в голубые наполненные неподдельными слезами глаза, просто тихо приказал: — Сиди здесь, ясно? Гипноз подействовал мгновенно, парень медленно кивнул и затих. Только тогда Акасуна смог довести до конца свои дела и вернуться к нему с предложением пойти и принять ванну. Оказалось, что Дейдара от переизбытка чувств был настолько невменяем, что ни о каком самостоятельном мытье не могло идти и речи. И эту заботу Сасори пришлось взять на себя. Он, как сейчас, помнил процесс раздевания мальчишки: как он медленно, одну за одной расстегивал пуговицы на его тонкой, грязной рубашке, как снял ее, невольно проведя ладонями по загорелым плечам, как взял в руку безвольную кисть его руки, расстегивая манжеты, как окинул молчаливым, едва заметно восхищенным взором его стройное гибкое тело, убирая с плеч за спину его длинные светлые волосы. Парень отстраненно и рассеянно наблюдал за его неторопливыми действиями, даже не пытаясь сопротивляться и наоборот, испытывая смутные приятные ощущения от его прикосновений. Он тихо вздыхал и все еще слегка подрагивал, покрываясь мурашками от холода, до тех пор пока его не посадили в горячую ванну. К чести вампира, который не скрывал, что ему по душе, как раз такие вот молоденькие симпатичные юноши, следовало бы сказать, что ни взглядом, ни словом он не дал повода обвинить его в каких-либо притязаниях и принуждениях, он показал завидное отменное воспитание и оставил мальчишку в нижнем белье, усадив того в ванную прямо в исподнем. Пока парень отходил от пережитого в горячей, сдобренной ароматными духами прозрачной водичке, Сасори аккуратно отмывал его от приставшей грязи, возвращал его роскошным волосам естественный шелковистый блеск, отмывал до привычного румянца его измазанную полусонную мордаху, после чего попросил подняться в полный рост, что юноша не сразу, но покорно выполнил. Вид мокрого обнаженного тела, такого уже желанного и такого близкого, но все еще недоступного, заставил вампира тихо выдохнуть и мысленно напомнить себе о правилах приличия и думать о чем-нибудь более невинном, а не о том, как когда-нибудь все равно, он стиснет мальчишку в жарких объятиях и будет покрывать поцелуями каждый сантиметр его загорелой гладкой кожи… когда-нибудь это юное, еще не познавшее откровенных сладких ласк тело будет принадлежать ему. С большим трудом вечный сбросил с себя охватившее его наваждение и, стараясь скрыть учащенное дыхание, принялся отмывать блондина жесткой мочалкой, растирая нежную кожу докрасна и тут же следом поглаживая ее кончиками пальцев. Парень стоял смирно, явно наслаждаясь и испытывая поистине волшебные ощущения. Он стоял словно изваяние, боясь пошевелиться и, даже казалось, не дышал, дабы не спугнуть столь чудесный миг. Закончив со спиной, Сасори осторожно развернул мальчишку к себе лицом, собираясь продолжить. Дейдара с молчаливой благодарностью принимавший такую заботу, медленным движением руки убрал с плеча влажные, тяжелые пряди волос обратно на спину. Сделал он это чисто машинально, безо всякого умысла, но зря. Взгляд вампира мгновенно наткнулся на обнаженную беззащитную шею с бьющейся под тонкой кожей синеватой жилкой, по которой текла манящая и будоражащая сознание темная горячая молодая кровь. Моментально, в сию же секунду, в темно-карих глазах зажегся адский огонек, и вечный почувствовал непреодолимую тягу и жажду крови. Начиная тяжело дышать, Сасори потрогал кончиком языка выступающие острые клыки, после чего неимоверным усилием воли заставил себя сохранить человеческое сознание и затолкать поглубже пытавшегося вырваться наружу зверя. — Будь добр… дальше сам… — сдавленно произнес он, всунув мочалку в руку удивленно смотревшему на него мальчишке. Тот хлопал глазами и не понимал, почему вдруг прекратилась такая волшебная сказка. Домываться ему, естественно, пришлось самому, что он с горем пополам и доделал. Обернувшись в большую белоснежную простынь, заранее приготовленную заботливым хозяином, Дейдара быстренько добрался до своей спальни, где переоделся во все чистое и лег в теплую уютную постель, раздумывая, что же заставило вампира покинуть его столь поспешно, даже не доведя водные процедуры до конца. Сасори зашел к нему спустя час, пожелать спокойной ночи, предварительно перед этим утолив свой вампирский голод. Присев на край кровати, думая, что блондин уже спит, вечный позволил себе просто любоваться его сонным, умиротворенным лицом. Он был бесконечно благодарен этому мальчику за то, что тот выбрал его. Руководствуясь какими-то своими принципами, парень отдал предпочтение ему. Акасуна протянул руку и почти невесомо погладил спящего юношу по обнаженному плечу, неприкрытому одеялом. Захотелось большего… продолжать вести руку все ниже, одновременно стягивая одеяло, чтобы еще раз ублажить свой взор видом вожделенного тела. Однако вампир только тихонько вздохнул и наоборот поправил одеяло, укрывая Дейдару получше, после чего поднялся, собираясь пойти к себе отдыхать. — Не уходите, — послышался в тишине негромкий просящий шепот, и запястье Сасори обхватили подрагивающие пальцы. Вампир оглянулся и отчетливо увидел, что мальчишка смотрит на него блестящими в темноте умоляющими глазами. — Побудьте со мной еще немного, — Дейдара потянул Акасуну за руку. — Мне так спокойнее… В этой просьбе Сасори не мог ему отказать. Он вернулся и все так же молча снова присел на край кровати, понимая, что мальчишка сейчас нуждается в нем, как никогда. Именно после этой ночи, когда один, переживая мучительные тайные желания и не имевший пока возможности их удовлетворить, а второй, ищущий заботы, ласки и тепла, они и стали духовно ближе друг к другу. Последующая неделя была наполнена самым тесным общением. С психическим здоровьем у парня все было в полном порядке, что позволило ему быстро прийти в себя от пережитых неприятных событий, а добрый простодушный характер ни разу не дал ему напомнить Сасори о его прежнем не всегда любезном обращении. В общем, парнем Дейдара оказался совсем незлопамятным, он предпочитал выкидывать из головы нежелательные досадные воспоминания и получать удовольствие от радостных эпизодов. Бешеный восторг у него вызвала давно обещанная и состоявшаяся только теперь верховая прогулка, он долго еще находился от нее под впечатлением, не давая Акасуне покоя и прямо намекая, что он не прочь повторить ее еще не один раз. Сасори был немного удивлен и обескуражен, мальчишка не соврал ему, он действительно хорошо держался в седле, был отличным наездником и умел ладить с лошадьми. По крайней мере, с вороной тонконогой кобылой, обладающей норовистым характером, он очень быстро нашел общий язык, проявив завидное взаимодействие с животным. Немыслимое наслаждение так же доставлял ему процесс поглощения пищи. Не сказать, чтобы парень был чересчур худым, как от недоедания, наоборот фигура его вполне соответствовала возрасту и росту, а отменный аппетит только поддерживал его неуемную энергию, давая парнишке возможность быть гиперактивным весь день. Сасори редко видел, чтобы блондин что-нибудь да не жевал. Это были то украденный сладкий пирожок на кухне у поварихи из-под носа, то лесные орехи, то спелые наливные яблочки из сада, а один раз даже сочный кусочек мяса на сахарной косточке. Только теперь такое поведение не раздражало, а наоборот, забавляло и умиляло. Еще Акасуне нравилось, когда мальчишка, потративший неизвестно куда огромные запасы кипучей энергии, вечером просто ложился на кушетку, на которой вампир изволил отдыхать и, кладя свою белокурую голову ему на колени, позволял перебирать свои тяжелые золотистые волосы, сам же мучил его многочисленными вопросами и рассказами, при этом он опять что-нибудь жевал, либо конфеты, либо рассыпчатое печенье. Сасори любил такие моменты, парень даже и не заикался о доме, чувствуя себя полностью счастливым здесь и делясь своим счастьем с ним. Беда нагрянула, как всегда, неожиданно, в один короткий миг разрушив безмятежное сосуществование этой эксцентричной пары друг с другом. Вампир никогда не торопил события и не заставлял парнишку принимать поспешных решений. Он чувствовал, что мальчик тоже проникся к нему ответной симпатией, но не хотел давить на него, понимая, что всему свое время. Придет оно и все будет: и первое признание, и первый поцелуй, и первые страстные объятия, и первая ночь. Пока он давал Дейдаре возможность посильнее привыкнуть к нему, и, с удовольствием замечая то, как мальчишка быстро привязывался к тому, кто сумел завоевать его доверие и смог подчинить себе его бешеный темперамент, это должно было случиться со дня на день, если бы… В тот вечер, блондин, как всегда уложил голову вампиру на колени и в очередной раз задал вроде бы пустяковый вопрос, который, впрочем, поставил Акасуну в тупик. Вечный нахмурил тонкие брови и, погладив мальчика по голове, попросил дать ему время подумать. — Вот! Видите! Вы не обо всем на свете знаете! — веселился вовсю непонятно чем довольный парнишка, чем вызвал у Сасори ответную улыбку. — Хорошо, хорошо, признаюсь… Конечно, не обо всем. Улыбка тут же медленно сошла с его лица, уступив место настороженному выражению, вампир словно как будто бы прислушался к чему-то. Секунд пять он сидел молча, в напряженной позе, а когда Дейдара открыл рот, чтобы поинтересоваться в чем дело, просто приложил к его губам указательный палец. — Тсс… сиди здесь тихо. Я покину тебя ненадолго, но умоляю, прошу, никуда не уходи и не лезь. Что бы ни случилось! — А что может случиться? — тут же вякнул мальчишка. — Дей! — громко зашипел на него вечный. — Я сказал тихо! — Да Вы сами орете, как… — Я тебя сейчас усыплю однако… — рассердился Сасори, поднявшись с кушетки и направившись к дверям. — Будь здесь, я скоро вернусь. Обеспокоенно смотревший на него мальчишка усиленно закивал головой. Окинув его подозрительным взглядом и не веря в такое примерное поведение, Акасуна все-таки вышел из гостиной. Выбора у него не было, его звали. Зайдя в свою спальню, он, не торопясь, уселся в кресло и со смертельной скукой на лице произнес: — Выходи давай, раз звал. Из полумрака в дальнем углу комнаты появился Итачи. Вид у брюнета был усталый и озабоченный, видимо, ему не сладко пришлось в вынужденной ссылке. Сасори при виде его испытал двойственное чувство, одновременно и радость, и смутное беспокойство, все указывало, что Учиха явился не просто так, от того, что соскучился по приятелю. — Насколько я знаю, тебе еще не разрешали возвращаться, — прохладным, беспристрастным тоном поставил друга в известность вампир, — Что-то случилось? — Случилось… — кивнул головой Итачи, подходя к креслу, и склонился к Сасори, уперевшись руками в подлокотники. Несколько секунд он заинтересованно разглядывал бесстрастное лицо приятеля, потом недобро усмехнулся и поставил его перед фактом. — Я пришел за своим мальчишкой, — ласково прошипел брюнет прямо на ухо Сасори. — А кто тебе сказал, что он твой? — не поворачивая головы, чуть покосился на него Акасуна. — Вот как? — Итачи медленно выпрямился, провожаемый невозмутимым взглядом друга. — Ты, наверное, забыл, что это Я его сюда притащил? — Ты притащил, а неприятности из-за него были у меня. Ты же благополучно смотался, прихватив братишку, пока я разгребал за тобой дерьмо и старался изо всех сил выгородить тебя перед Мадарой. Мне влетело от него за все! Даже монашку мне припомнили и отчитали меня, как провинившегося юнца, как будто я там один с ней кувыркался, оскверняя монастырь. — К черту монашку! Отдай мне парня немедленно! — пока с легкой угрозой потребовал Итачи. — С чего бы это? Ты мне его подарил, подарок я принял, так что теперь мальчишка мой. — развел руками Сасори. — Черта с два я тебе его подарил! — еле сдерживаясь, заявил Учиха. — Ну, значит, украл его для меня, будем называть вещи своими именами, раз уж на то пошло, — пожал плечами Акасуна, поднимаясь с кресла. — Ты же отказался от него! — опешил Учиха, недоуменно наблюдая за ним. — А сейчас передумал, — лениво отозвался Сасори, зевая и прикрывая рот рукой. — Я сделаю себе из него подстилку. Именно этот его тон и раздражающе спокойное выражение лица всегда бесили брюнета больше всего. А сейчас он так и вовсе готов был броситься на приятеля и хорошенько надавать ему по его наглой равнодушной физиономии. — Какую подстилку? Ты о чем? Ты меня вообще слышишь или нет? — трясясь от бессильной злобы, едва ли не в голос завопил Итачи. — Да тебе-то он зачем? — Сасори наконец-то более внимательно присмотрелся к другу, отмечая про себя его нервозность. — Ты не понимаешь… Вчера вечером инквизиторы схватили Саске! Отдай мне парня, я обменяю его на брата! — тяжело дыша от волнения, сообщил ему Итачи, искренне ожидая, что его поймут и войдут в его положение. — Только так я смогу его спасти от пыток и казни! Однако вопреки его ожиданиям, на лице Сасори не отразилась даже малой толики сожаления, он лишь смерил Учиху безразличным взглядом и скривил губы в издевательской ухмылке. — А вам было сказано, не суйтесь сюда раньше времени. Кто вам теперь виноват? — не особо стараясь скрыть сарказм, произнес он. — Извини, друг, но мальчишку ты не получишь. Он мне нужен самому. Он даже не успел увидеть реакцию Итачи на свой отказ, как тот в мгновение ока оказался рядом с ним. — Ах ты наглая дворянская рожа! — взревел Учиха, схватив Сасори за грудки и рывком притягивая к себе. — Я ж тебя сейчас выпотрошу! — Отлично. Можешь приступать, силенок-то хватит, потрошитель? — продолжал провоцировать его Акасуна, что окончательно вывело Итачи из себя. Обнажив острые клыки, он предостерегающе зашипел и со всей силы отбросил Сасори от себя. Бросок был такой сильный, что отлетевший к противоположной стене Акасуна оставил в ней внушительную вмятину и трещины, после чего упал на пол. — Ну? Ты не передумал? — спросил его Итачи, тяжело дыша и направляясь к нему. Тряхнув головой, чтобы прийти в себя, Сасори медленно поднялся и, не дожидаясь, пока друг подойдет поближе, кинулся на него, сбивая с ног. Вампиры с яростным шипением кубарем покатились по комнате, сшибая по пути все, что могло упасть, пока возле камина Сасори не оказался сверху на Учихе. Не теряя ни секунды он, принялся наносить сильнейшие удары по его лицу, вкладывая в них всю ненависть к нему, которую испытывал на данный момент. Немыслимым образом Учихе удалось увернуться от очередного удара, и он рывком сбросил с себя Сасори. Тот упал на спину, и теперь уже Итачи оказался на нем, прыгнув на него словно хищная гигантская кошка. Сасори тоже получил свою порцию ударов, но и ему удалось скинуть с себя Учиху. Быстро поднявшись, вампиры отпрыгнули в разные углы комнаты, причем Сасори в прыжке очутился на невысоком трельяже, где присел на корточки, оперевшись одной рукой об него. Итачи же, оказавшись возле тяжелого кресла, которое чуть не уронил, оперся об его спинку рукой и, устало склонившись немного вперед, старался как можно быстрее прийти в себя. Оба противника, тяжело дыша, исподлобья, как бы примериваясь, посмотрели друг на друга. — Продолжим, или ты одумался? — осведомился Итачи, убирая со лба прилипшую челку. Сасори слегка склонил голову на бок, как бы удивляясь его предложению, но, тем не менее, согласно кивнул: — Продолжим. Примерно через час от комнаты, уставленной до этого роскошной мебелью, остались одни воспоминания. Вампиры потрудились на славу: вся мебель превратилась в рухлядь и обломки, роскошный балдахин с кровати был сорван, а все, что могло упасть, валялось на полу. По комнате как будто пронесся мощнейший ураган, после которого она уже не подлежала восстановлению. Обессиленные, Сасори и Итачи, стояли друг напротив друга на карачках и, пошатываясь, тяжело дышали. Одежда на обоих была разодрана в лоскуты, но сил нападать друг на друга у них уже не было. — Ты… — прохрипел Учиха, показывая на Сасори дрожащим пальцем. Размахнувшись ослабевшей рукой, тот со всего маху ударил его по этому пальцу, вложив в свой удар остатки сил. Итачи, как подкошенный, рухнул на пол и перевернулся на спину. — Я… и не тыкай в меня… своим пальцем, Учиха… — только и смог произнести Сасори, после чего завалился рядом с Итачи. Минуты две они лежали молча, стараясь прийти в себя и чувствуя, как затягиваются на их телах раны, которые они нанесли друг другу в пылу драки. Наконец Учиха заговорил первый: — Так ты отдашь мне мальчишку, Акасуна? — Я не меняю своего решения, — отозвался Сасори. — Я сказал, мальчишка останется со мной, значит, так оно и будет! Отвали от меня со своим беспутным братцем! Я ни за что не променяю свою подстилку на твою! Иди и выручай его, как хочешь! — Совсем охренел?! — возмутился Учиха, впрочем, уже почти беззлобно. — Как пользоваться моим братишкой, так ты в первых рядах всегда был, а как своя шлюха появилась, так о Саске можно и забыть теперь? Выкинуть его, отдать на растерзание этим зверюгам инквизиторам? Запал, растраченный во время драки, уже иссяк, возникшие было неприязненные чувства улеглись, да и не было даже сил и смысла ненавидеть друг друга. Вековая дружба не давала им в одночасье потерять то уважение и крепкую взаимную привязанность, которые они испытывали не один год. Именно поэтому Сасори и молчал, не зная, что на это ответить. Вроде пришел друг, у него беда, он просит помощи, просит так, как умеет, не мудрствуя лукаво и не пытаясь обмануть, но умоляет он о невозможном. И ты должен сделать трудный выбор, между своими желаниями и его отчаянной мольбой. Сасори понимал, что совесть не даст ему остаться равнодушным, но как же тяжело было решиться на такое самопожертвование ради того, чтобы помочь другу. Но у вампиров было принято никогда не предавать своих ради кого бы то ни было и не бросать их в беде, так что Акасуна уже заранее знал, как поступит. Итачи тоже замолчал, не мешая приятелю раздумывать над принятием верного решения. — Я его полюбил, Учиха, понимаешь? Я вижу в нем не подстилку, нет. Я вижу в нем нечто большее. Да и он уже почти привык ко мне, а ты его отобрать хочешь. Не хочет он возвращаться домой, но ради того, чтобы тебе вернули брата, я постараюсь мальчишку уговорить, — устало и безнадежно, негромким голосом произнес в тишине Сасори. — Спасибо, друг. В это время в дверь раздался несмелый стук, и в комнату без приглашения заглянул Дейдара, который, естественно, не смотря ни на какие строжайшие запреты, все-таки не смог усидеть на месте: — Господин Сасори, у Вас все в порядке?.. Ого… — зачаровано протянул юноша, окидывая разрушенную комнату восхищенным взглядом, потом перевел его на вампиров, поднявших головы и спросил: — А что у вас здесь произошло? Сасори неторопливо поднялся с пола и пригласил: — Проходи. Сил у Итачи хватило только на то, чтобы облокотиться на кровать и остаться сидеть на полу. Все это время он не спускал пристально-оценивающего взгляда с парнишки, так как до этого у него не было времени толком разглядеть его. — Присаживайся, — предложил блондину Сасори, поднимая опрокинутое кресло и тут же валясь на него. Парень растеряно огляделся и наивно поинтересовался: — А куда? Сидевший на полу Итачи иронично усмехнулся: — К нему на колени, куда же еще? Сасори мысленно попросил Учиху заткнуться, чтобы тот все не испортил и принялся за обработку юноши: — Это Итачи. Да-да, Дей, тот самый, который украл тебя у папаши из-под носа, — подтвердил его опасения вампир. — Итачи извиняется за свой поступок, недостойный высшего, он буквально стоит на коленях и вымаливает у тебя прощения… — эти слова были своего рода маленькой местью, за неосторожную реплику Учихи в начале разговора. Сасори был доволен собой, справа от него слышался жуткий зубовный скрежет от бессильной злобы. Итачи не имел возможности опровергнуть его слова, ради спасения брата он был готов на что угодно, даже подтверждать ту ересь, которую Акасуна специально нес, чтобы позлить его. — …Так ведь, Итачи? Я правильно же говорю? — преувеличенно вежливо и корректно обратился к нему Сасори. — Угу… — Учихе пришлось вынужденно согласиться и кивнуть, дабы не спугнуть мальчишку, который действительно слушал своего господина, открыв рот. — Так вот, мальчик мой. Он приносит глубочайшие извинения тебе и твоему отцу и готов буквально валяться в пыли у ваших ног, чтобы вы его простили и отдали ему Саске, его брата, которого насильно, против воли удерживает твой отец. Он клянется… — Дьявол, Акасуна, да прекрати уже! — не выдержал в конечном итоге брюнет, сверкая глазами на самодовольно напыжившегося от таких слов в свой адрес мальчишку. — Хорошо, хорошо, — примирительно произнес Сасори, приподняв руки на уровне плечей. — Как скажешь, дорогой… Дей, Итачи хочет обменять тебя на своего брата. Вот хотим теперь спросить тебя, ты согласен вернуться к отцу? Несколько секунд парень смотрел то на одного то на другого, потом заявил: — Ага! А если он врет? Вдруг он вытащит меня из замка и сожрет под ближайшим кустом? — Не переживай! На ближайшую неделю я уже наелся, — заверил его Итачи, надменно усмехнувшись. — Ну точно! Мне-то откуда это знать? А вдруг Вы из меня в лесу подстилку начнете делать?! — в свойственной ему манере предположил мальчишка, даже не подумав, что сказал. — Ты больной, что ли? — отшатнулся от него Итачи, совсем еще не знакомый с его прямолинейным стилем общения. — Как ты себе это представляешь? — Да мне-то откуда знать, как это у вас делается! — Сасори, он в своем уме? — обратился к Акасуне обескураженный и шокированный брюнет. — Еще как в своем… — скептически усмехнулся в ответ тот, покосившись на мальчишку. — Тогда что он здесь несет? — Да вроде, ничего такого, — пожал плечами Сасори. — Ты не обращай внимания, это его обычная манера разговаривать. Я так уже даже привык, не замечаю. Ну как, вы договорились? Мальчишка молча смотрел на него, тяжело и взволнованно дыша, нервно сжимая и разжимая пальцы рук. — И Вы… Вы отпустите меня с ним? — кивнул он в сторону Итачи. — Так легко и просто? — Почему бы и нет? Я ему вполне доверяю, — изо всех сил стараясь придать своему голосу и виду полнейшее безразличие, ответил вампир. — Невероятно, — пораженно прошептал юноша. — Неужели… — Ты можешь идти с ним, Дейдара. — перебил его Сасори. — Повторите? — Я сказал: ты свободен! Проваливай! — резко и даже грубо выполнил его просьбу Акасуна. — Тебя отец ждет. И договорись, будь добр, с ним по поводу Саске. Ошеломленный таким поворотом событий, Дейдара не знал, что ему делать и что сказать. — Что скажешь? — с надеждой спросил его Итачи. Все также прерывисто дыша, парень нервно сглотнул и, не отрывая разочарованного взгляда от Сасори, глухо произнес: — Мы можем отправиться прямо сейчас. Ночь же на дворе. — Ну, вот и отлично. Иди, собирайся. Парень покинул комнату в полнейшем замешательстве, но зато собрался быстро и спустился вниз, где его уже поджидал Учиха. — Попрощаться не хочешь зайти? — кивнул он наверх, имея ввиду Сасори. — Не имею ни малейшего желания, — буркнул в ответ юноша. — Пойдемте. Из замка они вышли, когда на дворе уже была глубокая ночь. Тяжелые тучи закрыли небо, и вот-вот грозил начаться дождь. Дей шел немного позади Итачи, и его поникшие плечи и опущенная голова говорили о том, что ему тяжело покидать это место. Если бы Сасори отбросил свою гордыню и выбежал бы вслед за ним, умоляя остаться, Дейдара ни секунду бы не сомневался, что ему делать. На землю начали падать первые тяжелые капли собирающегося дождя, опять поднимался ветер. И сквозь его совсем еще негромкий шум Дейдаре вдруг показалось, что он услышал голос Сасори, произносящий его имя. Не выдержав, он порывисто оглянулся, но сзади никого не было. Тогда он поднял глаза на окна замка и в одном из них увидел до боли знакомую фигуру своего господина. Сасори не отрываясь и не мигая, смотрел на него, и впервые его взгляд не был холоден и высокомерен. Сасори прощался с ним навсегда. Мальчишка задержался на несколько секунд и одними губами прошептал: «Я вернусь».