Раздели со мной вечность

Дейдара медленно открыл глаза и попытался хоть что-нибудь увидеть. Но все предметы плавали, словно в тумане, двоились и имели нечеткие очертания. Подавляя приступ какой-то странной тошноты, Дей закрыл глаза и попытался повернуть голову в сторону. Тут же с его губ сорвался хриплый стон от ноющей, тупой боли в шее, как будто он ее отлежал. Полежав несколько минут спокойно, Дей сделал вторую попытку открыть глаза. На этот раз у него получилось лучше, комната приобрела знакомые очертания и парень попытался приподняться на локтях, чтобы осмотреться. Это движение отозвалось в его груди такой же ноющей болью, как и в шее, только в два раза сильнее. Дейдара бессильно упал на подушки, морщась и стискивая зубы. «Да что со мной такое?» — вертелась в мозгу навязчивая мысль. Вообще, его состояние казалось ему весьма странным. Во всем теле была какая-то обволакивающая слабость, а самого его мучила дикая, просто неимоверная жажда. Большим усилием воли Дей заставил себя лечь немного повыше, прижимая правую руку к левому боку. Сильный приступ кашля заставил его опять упасть на подушки. Во рту пересохло так, что за каплю жидкости он не только бы отдал свою жизнь за Сасори, а наоборот — отнял бы у того последнюю. Прокашлявшись, Дейдара убрал с лица спутанные пряди волос. — Ты уже проснулся? — послышался голос. У двери, прислонившись к косяку и скрестив на груди руки, стоял Сасори, — Как ты себя чувствуешь? — Закрой шторы, солнце бьет мне прямо в глаза, — вместо ответа попросил Дей, зажмуриваясь и загораживаясь рукой от солнечных лучей. Сасори поставил на каминную полку глиняный кувшин и, подойдя к окну, задернул портьеры поплотнее. Потом присел на край кровати Дейдары. — Как ты? — с беспокойством вглядываясь в его лицо, опять спросил вампир. — Пить хочу, — пожаловался мальчишка. — Ты что-нибудь помнишь? Дей закатил глаза и облизал пересохшие губы. Смутными обрывками память услужливо предоставила ему картину последних событий. — Пейн, да? — спросил он у Сасори. Тот молча кивнул, — Последнее что я помню, как этот упырь несется на меня, потом… удар, боль… и все. Сасори тяжело вздохнул и, закусив губу, отвел взгляд в сторону. — Что? Я что-то еще натворил? — испугался парень. — Да нет-нет, успокойся. Ты вот только объясни мне, зачем ты все это затеял? Зачем ты опять полез к Пейну? — нахмурился вампир. — Та-ак! — протянул мальчишка, — меня опять ожидает получасовая лекция об этикете? Сасори молча смотрел на него, не зная с чего начать. Парню явно полегчало после двух суток, проведенных в беспамятстве между жизнью и смертью. Он чересчур возбужден. Превращение в вампира прошло бы гораздо быстрее и менее болезненно, если бы ему не понадобилось столько сил, чтобы восстановиться после травмы, нанесенной Пейном. Однако он был намного активнее, чем должен быть, а уж если дать ему выпить свежей крови, так он и вовсе соскочит, и совсем не для того чтобы попрыгать на кровати от радости, что он теперь тоже вампир. Он мальчишка импульсивный и в обмороки падать тут не будет, а вот натворить новых глупостей, это, пожалуй, энергии ему не занимать, тем более, что самый первый глоток крови опьяняет не хуже вина. А пьяный Дейдара, да еще и в вампирском обличии — это хуже не придумаешь! Глубоко вздохнув Сасори, взял себя в руки. — Нет, Дей, я не буду читать тебе лекции, — вампир осторожно гладил своей ладонью руку мальчишки, — Просто подумай, я ведь мог потерять тебя навсегда. Пейн почти убил тебя, и если бы не я, ты сейчас был бы мертв, — Сасори замолчал, ожидая реакции мальчишки, но тот продолжал смотреть на него, открыв рот, — …ты меня слышал, Дей? Ты был почти мертв, я спас тебе жизнь. Опять никакой реакции, и тогда Сасори поднялся и, взяв с туалетного столика небольшое зеркало, подал его Дейдаре. — Что такое? Он изуродовал мне лицо, и я теперь ужасно выгляжу… — парень поднес зеркальце к лицу и Сасори увидел, как расширились от ужаса его глаза, а без того бледная кожа стала совсем белой как полотно. Некоторое время он пытался что-то разглядеть, а потом поднял на Сасори полные паники глаза, — я… я, вообще никак не выгляжу, Господин. Сасори с сожалением смотрел на него сверху вниз и не знал, чем ему утешить мальчишку. Дейдара судорожно убрал длинные волосы сбоку и потрогал рукой шею в области сонной артерии. — Нет… — леденящим душу шепотом, не веря своим ощущениям, произнес он. — Нет, не может этого быть… Что ты наделал, вурдалак проклятый? Зачем? — Это был твой единственный шанс выжить, — попытался оправдаться Сасори. Только быстрота реакции помогла ему увернуться от летящего в него зеркала, брошенного Дейдарой. — Кто?! Кто тебя просил? — парень схватился за голову, — поверить не могу! Я — вампир! За что?! За что ты так со мной! — Прекрати истерику, — ледяным тоном приказал ему Сасори, — Это глупо, умереть в таком молодом возрасте! Да еще и по собственной глупости. — Глупости? — Дей отнял руки от лица и посмотрел на своего «спасителя», — Я не хотел становиться вампиром вот так! — А я не готов был тебя потерять вот так! Ты обо мне подумал? — Ты эгоист! Только и думаешь о себе! А о том, что буду чувствовать я, ты не задумался, — у Дейдары перехватило дыхание от возмущения, и он опять закашлялся. Сасори налил в глиняный стакан ярко-алую жидкость и поднес его Дейдаре. — Возьми, выпей. Тебе станет легче. Тот, продолжая кашлять, поднес стакан ко рту, думая, что это вода, сделал большой глоток и рефлекторно набрал полный рот для второго. Однако через секунду все, что было у него во рту, он бурным фонтаном выплюнул наружу, при этом обрызгав рубашку стоявшего рядом Сасори. — С ума сошел! — заорал он, — Это же кровь! — Я знаю, — спокойно заявил вампир, безуспешно пытаясь стряхнуть с рубашки красные капли, — ты испытываешь жажду не от того, что хочешь воды. Твой организм требует крови. Бессильно скрипя зубами и понимая, что Сасори говорит правду, мальчишка волком смотрел на него. — …и твою жажду сможет утолить только она… — Слышь, ты… «Господин»! Убирайся отсюда к черту! Я не хочу видеть тебя! — в этот раз в Сасори полетел стакан с остатками крови. Тот понял, что пора оставить парня одного, чтобы он смог все осмыслить. Он взял с каминной полки кувшин и запасной стакан, и поставил на безопасном расстоянии от мальчишки, но так, чтобы при большом желании тот смог до него дотянуться. — Вот. Это если жажда не оставит тебя в покое, а она не оставит, пока ты ее не утолишь, — пообещал Сасори. — И поторопись, кровь имеет свойство сворачиваться. А в свернутом виде она не такая вкусная… — Вот спасибо, утешил! Убирайся, я сказал! Сдохну, а пить не буду! — парень демонстративно сложил руки на груди и, вызывающе фыркнув, отвернулся, высоко задрав свой нос. Сасори вышел из комнаты, но возле двери задержался. — Помнишь, на ужине ты сказал, что готов отдать за меня жизнь? Так вот, я бы сделал для тебя то же самое, только вот способа другого не нашлось, ты уж прости, — обернувшись, произнес он. Дейдара опять хмыкнул и еще выше задрал нос, давая понять, что не собирается никого прощать. Сасори вышел. Некоторое время мальчишка продолжал сидеть в своей протестующей позе, потом скосил глаза на стоявший на столике кувшин, по которому стекали прохладные капли конденсата. Дейдара нахмурил брови и закусил губу. В голову полезли всякие отвратительные мысли, типа того, что кровь, наверное, такая холодная, свежая… Жажда дала о себе знать новым, сильнейшим приступом. Дей дотянулся до столика и, схватив кувшин, принялся пить большими глотками алую, тягучую жидкость. Главное не думать о том, что это кровь, и просто напиться. Но как ни странно, она не показалась ему противной, наоборот, ее сладковатый вкус был ему приятен, и он сам не заметил, как начал смаковать каждый глоток. Куда-то исчезла жажда, пропала боль в груди и шее, а сам Дейдара почувствовал необычный прилив сил. Какая-то бешеная энергия пробежала по его венам, заставив оторваться от кувшина. Последний глоток был самым вкусным. Все самые роскошные блюда, которые он когда-либо пробовал, померкли перед вкусом этой живительной влаги. А сколько она придавала сил! — Вот это да! — очарованно прошептал мальчишка, — подумать только, чего я был до этого лишен! Он лежал в своей кровати, но готов был вскочить и пробежаться по всему замку за какие-то считанные секунды, у него обострился слух и зрение, он чувствовал себя всемогущим. Именно это мальчишка и заорал во все горло, от переполнявших его эмоций: — Я всемогущий! Эхо разнесло его вопль не только по всему замку, но и за его пределами. Сидевший за столом в библиотеке Сасори захлопнул книгу и победно улыбнулся. Чтобы дать парню время разобраться в себе и привыкнуть к новому способу существования, Сасори покинул замок, отправившись к Мадаре. Тот как всегда принял его с распростертыми объятиями и ошарашил новостью о том, что Пейн предал их и уехал неизвестно куда, пообещав вернуться и отомстить всем и вся. — Он стал абсолютно неуправляем! — жаловался Мадара, — Попытался кинуться даже на меня! Ну, ты меня знаешь, пришлось его хорошенько встряхнуть. — Что он хотел? — Голову твоего мальчишки. Кстати, как он там у тебя? — Да там вообще все еще хуже, — с кислой миной пробормотал Сасори, — У парня сейчас полный бардак в голове, то истерики, то эйфория. — Ничего, привыкнет. Дай ему время, — успокоил его Мадара. — Я надеюсь, что он меня поймет… когда-нибудь. — Ты знаешь, мне кажется, что Пейн сошел с ума, — неожиданно безапелляционным тоном констатировал Учиха, — И причина этому — твой мальчишка. — Я его понимаю, — вздохнул Сасори, — этот сорванец любого способен довести до белого каления. — Ты меня не понял. По-моему, твой парень что-то сделал с ним, вот только понять не могу, как? Ты бы узнал, как он это делает? — По-моему, он и со мной играет в те же игры, — задумчиво произнес Сасори, покусывая губу. — Вот и разберись во всем! Потом доложишь мне, что к чему, как это у парня получается. Без Дейдары Акасуна выдержал всего два дня. Поблагодарив Мадару за гостеприимство, Сасори покинул его замок, чтобы вернуться в свой. На небе уже взошла полная луна, когда он подъехал к своему поместью. Она освещала парк необычайно ярким голубым светом, легкий ветерок шевелил листву на деревьях, донося запахи леса, ночь глубоко дышала миром и покоем. Сасори постоял у входа в парк, а потом решительно направился к обвитой плющом беседке. В замок он заходить пока не хотел, боялся наткнуться на гневный взгляд голубых глаз и немой вопрос: «За что»? Ему почему-то казалось, что Дейдара еще не отошел от обиды на него, и он просто напросто не сможет достучаться до его сознания, чтобы объяснить ему, что все это было сделано ради него. Для того, чтобы он жил. Как втолковать этому мальчишке, что он не проживет без него и дня, что он любит его и что если бы смог, то стал бы ради него человеком. Простым смертным, лишь бы быть рядом с ним. Смог бы Дейдара адекватно оценить такую жертву со стороны Сасори — этого вампир не знал, приоритеты и понятия у парня менялись с сумасшедшей скоростью. Еще совсем недавно он обещал отдать за него жизнь, сегодня, может быть, он уже желает ему самой страшной смерти. Сейчас любит, завтра ненавидит, и это особенность его неугомонного характера. У него и поведение такое же: он то ведет себя как ребенок, то в его речах и поступках проскальзывают такие умные вещи, до которых не каждый взрослый сможет додуматься. Вот как найти к нему подход, особенно сейчас? Сасори сидел на широкой скамье, возле беседки и, подняв голову, смотрел на луну. За его спиной раздался еле слышный шорох, который обычный человек принял бы за шелест листьев, но Акасуна с его острым вампирским слухом уже обо всем догадался. — Я смотрю, тебе настолько лучше, что ты уже позволяешь себе ночные прогулки, — не оборачиваясь, произнес он. Беззвучной тенью Дейдара оказался рядом с ним. — Да. И иногда мне это даже нравится, — парень присел рядом с Сасори. Тот посмотрел на его профиль, освещаемый луной: идеально прямой нос и плотно сжатые губы, прогнувшиеся в по-детски капризном изгибе, золотистые волосы, как всегда закрывающие пол-лица, все это было сейчас так дорого Сасори, что он с трудом удерживался, чтобы не сжать мальчишку в объятиях. Парень мечтательно смотрел на луну и молчал. В его позе были спокойствие и расслабленность, и Сасори решился заговорить первым: — Ты все еще злишься на меня, Дей? Мальчишка вздрогнул и посмотрел на него так, словно не знал до этого, что вампир сидит рядом с ним. И в это момент Сасори заметил в его глазах такую вселенскую печаль и тоску, что его сердце защемило от жалости. — А смысл? — обреченно спросил парень. Сасори положил свою ладонь на его руку. — Прости, если сможешь, прости. Я, правда, не хотел тебя терять. Дейдара опустил глаза и отвернулся. Не по-детски вызывающе, как раньше, а с чувством горечи и сожаления на лице. — …Дей… — умоляюще прошептал вампир. Мальчишка резко повернулся к нему, и в свете луны Сасори увидел в его глазах слезы. — Я! Я имел право на выбор?! — крикнул Дейдара. — Там счет шел на секунды! Ты умирал, Дей, мне некогда было тормошить тебя и спрашивать разрешения! — И ты принял решение за меня, да? — Это был единственный выход, и я надеюсь, что ты сделал бы для меня то же самое. Пойми, если бы в тот момент понадобилось стать ради тебя человеком, я бы стал им, не задумываясь. Мальчик мой, — прошептал Сасори и, протянув руку к его лицу, осторожно вытер одинокую слезу, катившуюся по щеке, — вспомни, как ты, не раздумывая, дал мне выпить твою кровь, когда я умирал! Ты тоже, как и я, был готов отдать все, даже себя для того, чтобы я жил! Так в чем ты обвиняешь меня сейчас? — Ни в чем… признаться просто хотел… — В чем, Дей? — Сасори гладил юношу по золотистым волосам. — Я сделал так, чтобы ты меня полюбил, — признание было для Сасори полной неожиданностью. Его брови изумленно поползли вверх. С большим трудом он взял себя в руки и усмехнулся: -Ты что-то путаешь, Дей… что еще за новые выдумки? — Ничего я не выдумываю, — немного обиженным тоном произнес мальчишка, после чего, наконец, признался: — некоторое время назад я обнаружил у себя одну способность. Пустяк, но она мне иногда очень помогает: я могу заставлять людей думать, говорить и чувствовать то, что я хочу. В общем, навязать свои мысли и волю, — Дейдара испытующе посмотрел на Сасори из-под челки, чтобы оценить его реакцию. Тот глядел на него, широко открыв глаза в немом изумлении. — Пустяк, да? — наконец вымолвил он, — Ничего себе, пустячок! А я-то, как дурак, все это время признаться тебе боялся, а ты уже все заранее знал! Да ты просто играл моими чувствами, как кошка с мышью! Вот ты, наверное, вдоволь потешился надо мной! — Да уж, — горько усмехнулся Дейдара, — только до тех пор, пока сам не влюбился. Ты был такой трогательный и искренний, что я сам не заметил, как это произошло… в общем, я попал в свою же ловушку. — Подожди, — протянул к нему руку Сасори, — ты сказал «люди». — Что «люди»? — Что ты можешь морочить головы людям! Причем здесь я?! Я — вампир. Дейдара пожал плечами. — Не знаю. Я попробовал на тебе, у меня получилось. И знаешь, в силу твоего романтичного характера, ты оказался просто идеальным испытуемым! — А другие? — одними губами прошептал Сасори. Его разум отказывался верить рассказам мальчишки. — Ну, на Мадару мой дар не действует, он очень сильный вампир. Я пытался покопаться у него в голове, но мне не удалось. Проще всего было забавляться с Пейном, я бы мог заставить его плясать под свою дудку, мог бы заняться у него на глазах любовью с Конан, а этот дурак мне бы еще и аплодировал, но мне нравилось его злить, — Дейдара помолчал, потом с горечью констатировал, — вот я и доигрался. — Невероятно! — качая головой, произнес Сасори, — Мадара, конечно, догадывался, что здесь что-то нечисто, и не раз предупреждал меня, но то, что здесь все так серьезно… Ты сделал из меня посмешище. — А ты из меня вампира, — тихо ответил Дейдара, — я заигрался и получил сполна. О чем сейчас сильно жалею. Откуда мне было знать, что я тоже полюблю тебя, и в отличие от твоей, моя любовь к тебе настоящая, а не вызванная какими-то способностями, — Дей усмехнулся и искоса взглянул на собеседника, — А хочешь, я сделаю так, чтобы ты разлюбил меня? Сасори вздрогнул, словно от удара. Нет, перед ним сейчас сидел не тот наивный мальчишка, каким он появился здесь впервые, этот юноша способен был, благодаря своему дару управлять судьбами многих, заставить любить и ненавидеть только лишь одним взмахом ресниц. И это было страшно, ибо Сасори уже стал его марионеткой. Сейчас у него было только одно желание: бежать от этого монстра подальше, ведь он оказался намного страшнее всех их вампирской братии. Кто знает, что ему еще взбредет в голову? Вот только, если бы он смог. — Прекрати. Ты и так достаточно мной поиграл! Подумать только, мальчишка с ангельской внешностью, совсем еще ребенок и такое чудовище внутри! Расчетливое, беспощадное чудовище! — Я серьезно. Какие-то секунды, и ты ничего не будешь ко мне чувствовать, я буду тебе безразличен, — грустно предложил ему парень, глядя на него такими глазами, словно был сам не рад своему дару. Страх потерять любовь к этому мальчишке был намного сильнее чувства самосохранения. Сасори судорожно прижал к себе Дейдару и громко зашептал: — Да ты с ума сошел? Потерять тебя? Ты можешь делать со мной все, что угодно, но только будь рядом! — Не бойся меня, я никогда больше не позволю себе играть твоими чувствами и не дам никому причинить тебе зло, — Дейдара взял в свои руки лицо Сасори, и тот увидел в его глазах прежнюю преданность и доверчивость, — Ты мой Господин навеки и у нас впереди целая вечность. Одна, на двоих. Их поцелуй был долгим, пьянящим, кружившим головы и взаимным, они наслаждались им, словно путники в пустыне прохладной водой, испытывающие до этого томительную жажду. Прерывались лишь для того, чтобы смотреть друг на друга влюбленными глазами и обмениваться мысленными признаниями в любви. И только под утро они соизволили вернуться в спасительную прохладу и темноту замка. Поднявшись наверх вместе с Дейдарой, Сасори подарил ему еще один поцелуй, наверное, самый нежный и волнующий, чем все предыдущие, столько любви и обожания было в этой ласке его губ. — Отдыхай, мой мальчик, выспишься, позови обязательно, хочу как можно больше времени проводить с тобой, — прошептал он напоследок, крепко прижимая парнишку к себе и с неохотой отпуская из объятий. Мальчишка протянул руку к его лицу и погладил возлюбленного по бледной щеке. — А кто тебя отпустит, Господин? Если ты не понял еще, то объясняю, Эта ночь — наша! — Юноша взял Сасори за руку и увлек за собой в свою спальню, чтобы подарить своему Господину их первую ночь.