Брызги крови кофейного цвета

Прошедшую миссию можно было описать одним простым и понятным словом – пиздец. Всё прошло хорошо, даже слишком, но то, насколько близко он был к провалу, пугало до чёртиков. Последние практически бессонные дни давали о себе знать, доводили до смертельной усталости, из-за чего вести машину было тяжело. Благополучно отделавшись от всех пассажиров, которых он мог бы развести (он сделал это ради их же безопасности, а не потому что конченая мразь, думающая исключительно о своём комфорте), Ли неспешно поехал домой. Глаза слипались с самого начала пути, но ему невиданно повезло – трасса была пуста, ведь большинство людей, которые могли бы сейчас ехать по ней, либо уже горбатились на работе, либо из-за шумихи в городе остались дома, чтобы лишний раз не попасть в неприятности. На радио волне громкий и шумный рок, дополнительно помогавший не уснуть, а на передней панели небольшой автоматический ароматизатор, выпускающий из себя сильный, бьющий по носу запах. Да и вообще, по машине Минхо не скажешь, что именно он её хозяин: больше похоже на машину подростка в бунте, особенно из-за фигурок милых спящих котят, всё на той же передней панели Таким контрастом с Ли обладала и его квартира. Мужчина был до ужаса чистоплотным: он всегда снимал обувь на входе, протирал её и пол, аккуратно вещал верхнюю одежду в шкаф на вешалку, а после плёлся в душ, чтобы смыть с себя всё то, что накопилось за день. Тёплые струи воды обволакивали всё его тело, начиная с самой макушки и заканчивая пальцами ног; капли очерчивали каждый его мускул, каждую из многочисленных вен, которые обвивали его руки под кожей; без внимания не оставался и выпирающий кадык, мелко дёргавшийся от частых нервных сглатываний сглатываний. Всё тело ныло и болело от напряжения, оно требовало отдыха и разрядки. Рука медленно тянется вниз, но резко обрывается на полпути: он настолько устал, что даже не было сил возбудиться (как и повода). Быть взрослым – полный отстой: об этом говорят и колени, начавшие болеть сразу после выхода из душевой кабины. А ещё Минхо любил комфорт. На крючках в его ванной весело несколько мягких больших махровых полотенец и халатов, которыми он пользовался, чтобы высушить себя от капель воды, которые продолжали стекать по телу. На его ногах удобные тапочки, а в руках кружка с молоком и медом, которую он разогрел сразу же после душа, чтобы потом не заболело горло. Он доходит до своей спальни, где всё идёт по своим местам: халат и полотенце на сушилку, почти допитая по пути кружка на тумбу, а пижама, до этого предварительно подготовленная и лежавшая на кровати на его тело. Шторы в спальне всегда задёрнуты, дабы не помешать хозяину сладко спать даже днём, когда солнце во всю свою силу бьёт в окно. Наконец Минхо ложится на прохладную подушку и проваливается в глубокий сон. Его "утро" наступает ближе к ночи, на то время, когда было назначено собрание. Минхо всё ещё не выспался, его глаза всё никак не хотели разлепляться, чтобы посмотреть на внешний мир, но вибрация телефона, также оставленного на тумбе, заставляла сделать это, чтобы хотя бы ответить на вызов. Чёрт, это был Чан – Проводите собрание без меня,– говорит он быстро, не дав старшему сказать и слова,– Я знаю, что я молодец и отлично выполнил свою задачу, можешь не утруждаться и не говорить это примерно в сотый раз. Не дав ничего сказать Чану и после своей речи, Ли быстро сбрасывает, уже собираясь обратно провалиться в царство Морфея, как замечает ещё одно уведомление на телефоне: именно то, из-за которого сегодня чуть не сбил прицел и не запорол всю миссию. Пальцы совершенно не слушаются, но хотя бы для приличия надо было ответить что-то. Недолго думая, мужчина представляется собственным именем «Минхо. Я тебе зачем-то нужен? Учти, если тебе нужно что-то вроде секса, то хватит меня только на раз. И то не факт» Вся любовь к комфорту не позволила Минхо спать дальше: пришлось вставать, чтобы обработать горевшие царапины и болевшие синяки. Мазь лежала в тумбе, чтобы быть как можно ближе на случай экстренных ситуаций. Ли быстро проходится ею по коленям, рукам, икрам и плечам, покрывая каждую фиолетовую метку. Следом же он мочит ватный диск спиртом, который отправляется на все мелкие ссадины и царапины, полученные также во время миссии. Он сжимает губы, чтобы не поддаваться эмоциям от боли, но после задирает пижаму, обнажая огромный, ещё не совсем заживший шрам, которые тоже обрабатывает. Всё же, один раз он прокололся. Стоило ему отвлечься на пару секунд после выстрела, как он моментально попал в засаду, стоявшую сзади него всё время миссии. Минхо получил нож в живот и остался жив только благодаря подоспевшему вовремя Чонину, который помог ему отбиться. В ту роковую ночь он никому не рассказал об инциденте, чтобы не вызывать лишнего волнения, а сам молча сбежал домой, истекая кровью. В больницу нельзя – устроят допрос, откуда, почему, и за что, поэтому зашивать пришлось самому, в собственной кухне и на живую, без обезболивающего. Крепко сжимая зубами футболку, он корчился от боли, но продолжал шить, чтобы дожить хотя бы до утра и чтобы его брат по утру не вызывал скорую, чтобы увезти труп горячо любимого хёна. Да и сейчас его брат уже наверняка был дома и либо делал домашку, либо готовился ко сну и даже не знал о том, чем сегодня занимался Ли. Минхо, чёрт тебя возьми, ты ужасный старший брат! Он неторопливо проходит к его комнате, стучит ровно три раза, а после ещё один, и наконец заходит. В комнате прохладно, к его ногам сразу же бежит пушистый комочек в виде котёнка, которого они подобрали на улице совсем недавно, по просьбе младшего. Гладя того широкой ладонью и поднимая на руки, Минхо ерошит волосы брата, заставляя его обратить на себя внимание – Ты сегодня рано, хён,– его голос до жути напоминает голос самого Ли,– Я слышал, что старики любят поспать, но не весь же день? – Не пререкайся, Ли Хёнмин,– он говорит наигранно строго, оставляя поцелуй на чужой макушке,– Я просто очень устал и взял себе отгул на сегодня и завтра. Не ворчи на меня. И чуди поменьше, пожалуйста, а то меня в школу снова вызывают. – Извини, хён. Знаю, виноват. С меня шоколадка, ладно? – Такое не за шоколадку решается, а уже минимум за завтрак. Всё, я пошёл дальше досыпать. Ложись раньше, ладно? Минхо выходит из его комнаты, оставляя там же своего пушистого друга. Иногда казалось, что Цербер и Минхо – это два абсолютно разных человека, с разных вселенных и орбит. Ли ложится на остывшую кровать и берёт в руки телефон – сон совершенно перестал идти, как бы он не пытался.