i’ll do better when you promise me we’ll stay together

Феникс потащился из аудитории, лекция продолжалась, казалось, несколько дней. Он отчаянно хотел пойти домой и отдохнуть, может быть, даже спросить у Йору, не хочет ли он посмотреть фильм на их диване, но сейчас он был на работе. С тех пор как они пошли на ярмарку, Йору постоянно разговаривал по телефону. Последние три дня Феникс разговаривал со своим соседом по комнате за завтраком или ужином, и телефон Йору всегда пикал во время их разговора. Ладно, возможно, «всегда» — не самое подходящее слово для описания последних действий его друга. Всякий раз, когда Йору получал уведомление, бывали случаи, когда он даже не удосуживался ответить. Он даже никогда не писал первым. В те несколько раз, когда любопытство Феникса брало верх и он спрашивал Йору о том, о чем они говорили, его друг читал их сообщения вслух. Их объединяли волейбол и татуировки, они много говорили об исполнителях, которые им нравились, так как у них были схожие музыкальные вкусы. Все выглядело дружелюбно, и если бы в зоне дружбы был контекст, то это был бы весь их разговор до сих пор. Действительно, из-за чего Феникс так разволновался? Йору и этот глупый работник ярмарки не строили совместных планов, и не было никакой гарантии, что Йору согласится. Скорее всего, он откажется от предложения. Джошуа, работник, ничего не добился от Йору, а Феникс все еще чувствовал себя… странно. Одна мысль о том, что Джошуа есть в контактах Йору и у него есть его номер, заставляла его чувствовать себя обиженным. Наверное, это было драматично с его стороны — дуться из-за того, что внимание его друга теперь разделено между еще большим количеством людей. Феникс уже боролся за место в списке фаворитов Йору с Сайфером и Оменом — которые лидировали с большим отрывом — он не мог противостоять какому-то чрезвычайно привлекательному парню с татуировками! Даже Феникс выбрал бы чувака с татуировками, такова человеческая природа. Учитывая то, как его друзья вели себя с Йору, можно было с уверенностью сказать, что он тоже потерял свое место в их списке. Он знал их много лет, а проиграл своему фальшивому парню, с которым они знакомы всего несколько месяцев. Задумчивые парни никогда не проигрывают. Феникс рухнул на сиденье своего автомобиля, и долгая дорога к машине оказалась совершенно изнурительной. Он не потрудился купить место на парковке, и крошечная стоянка быстро заполнялась, поэтому ему всегда приходилось долго идти пешком через весь кампус. Было несколько дней, когда ему приходилось бежать в свой класс в дни важных тестов и лабораторных, и это тоже было не очень весело. Экзамены и рефераты, которые он делал на протяжении многих лет, не шли ни в какое сравнение с тем стрессом, который он испытывал в данный момент, а также в последние несколько недель. Он не мог рассказать о проблеме своим друзьям, потому что это разрушило бы их репутацию. Даже если бы это была обычная проблема в отношениях, Джетт не смогла бы помочь, девушка высмеяла бы его за то, что он такой ревнивый. Даже несмотря на то, что Джетт всегда ревновала. Она всегда бросала взгляд на всех, кто подходил к Сейдж, даже если это были просто партнеры по лаборатории, которые просили о помощи или о том, как продвигается ее часть проекта. Ее ревность была еще хуже, когда люди подходили к Сейдж, чтобы пофлиртовать. Джетт была страшной, и Феникс не боялся признать этот факт. Ее взгляда было достаточно, чтобы отпугнуть людей, но Джетт была не из тех, кто отказывается от драки, когда люди не понимают намеков. Сейдж вполне могла справиться сама; если Джетт была ужасающей, то Сейдж была потусторонним демоном. Эти двое составляли странную пару. Бримстоун тоже не помог бы. Что он может знать об отношениях? Он был холост всю свою жизнь, или почти всю. Он никогда не хотел говорить о годах до удочерения Килл-Джой, что было подозрительно, но они никогда не настаивали на этом. Был только один человек, которому он мог доверять — точнее, два человека. Его родители. У него и его мам забавная история, или, по крайней мере, забавная для постороннего человека. Несмотря на сильный акцент Феникса, ни у одного из его родителей его не было. До усыновления Феникса они обе жили в Америке. Единственная причина, по которой они усыновили Феникса в Англии, заключалась в том, что одна из его мам работала там. Его мама была ученым-экологом, и после того, как ее организация расширила свою деятельность в Англии, они решили, что лучше переехать туда, поскольку компании требовалось больше работников — только до тех пор, пока они не смогут найти больше людей в местном районе, чтобы нанять их. Его родители не собирались оставаться надолго, и они были уверены, что не проведут в Англии всю свою жизнь. Его маме не нравилось, что в стране много дождей, но она смирилась с этим, так как ее жене нравилась работа там. Несмотря на свое бедственное положение, они все еще думали об усыновлении. Поскольку они оба получили рабочие визы в Англию, и неизвестно, как долго они там пробудут, они решили, что лучше усыновить ребенка там, а в будущем переехать обратно в Калифорнию. Феникс любит своих мам, любит до смерти, но ехать к ним домой, чтобы поговорить о своём соседе, было более чем неловко. Скорее всего, они будут дразнить его за это, а также задавать вопросы о Йору, а он совсем не был к этому готов. В последний раз, когда он говорил о свиданиях и влюбленностях со своими мамами, он сказал им, что он натурал. Несмотря на то, что он был уверен в своей ориентации, он никогда не рассказывал им о девушках, которые его интересовали. Конечно, он приходил домой и рассказывал о красивой девушке из своего класса, но он всегда говорил им, что на самом деле не заинтересован в свиданиях с кем-либо. Возвращаться и сбрасывать на них бомбу с информацией о мальчике, которым он интересовался, было очень тяжело. - «Смотрите, кто пришел», — это были первые слова, которые произнесла его мама, когда открылась входная дверь. Она прислонилась к дверной раме и осмотрела сына. «А, это, должно быть, особый случай. Ты никогда не приходишь, если это не что-то важное. Наш сын больше не хочет общаться со своими родителями». игриво сказала она с грустной мольбой, надув губы. Прошло совсем немного времени, пока не появилась другая его мама, чтобы оттащить жену. «Хватит смеяться над ним, Рейна, впусти мальчика». сказала она, спасая сына от еще одной минуты дразнилок. «Вайпер, моя прекрасная жена, ты ранила меня», — поддразнила она еще раз, прежде чем захихикать. «Ты слышал свою маму, заходи». Она закончила, прежде чем вернуться в дом и занять свое место на диване. Со своего места у двери Феникс слышал, как на большом экране крутили какую-то драму. Вайпер закатила глаза на выходки своей жены, а затем снова сосредоточилась на сыне. «Она права, знаешь, ты мог бы зайти просто потусоваться с нами», — сказала она и закрыла дверь, как только Феникс вошел внутрь, он быстро снял обувь, поскольку его мама ненавидела обувь в помещении. Феникс извиняющееся улыбнулся. «Виноват, мам, ты же знаешь, что такое колледж», — сказал он. «Просто… всякое бывает». Вайпер перевела взгляд на его голос. «Должно быть, это большая проблема», — сказала она, прекрасно понимая, что означает тон его голоса: прошло уже много времени с тех пор, как Феникс в последний раз приходил к ним по поводу чего-то серьезного. «Присоединяйся к своей матери на диване, ты должен нам кое-что рассказать, верно?» «Да, много всякого дерьма». Сказал он, покачав головой, и прошел в гостиную, чтобы занять место на другой стороне дивана, пока его мама отступила на кухню, чтобы принести что-нибудь. Это было здорово — забыть о колледже и снова стать ребенком, пусть и ненадолго. Он свернулся калачиком на своей любимой части дивана, которую его родители никогда не занимали, несмотря на то, что он не жил с ними. Он и его мама смеялись над чем-то на экране, пока Вайпер ругала их за шум. Она никогда не жаловалась на это больше одного раза. Как бы ему ни хотелось показать родителям, что он может быть самостоятельным после того, как столько лет был маменькиным сынком, бывали дни, когда он лежал в постели и мечтал снова оказаться в школе. Он хотел вновь пережить те дни, когда он ждал, пока мама заберет его после футбольной тренировки, и вознаграждал свои усилия быстрым походом за замороженным йогуртом. В тот день, когда он получил права в выпускном классе, он с грустью угощал себя йогуртом после тренировки. Мысли Феникса прервала его мама, вошедшая в комнату с тремя большими чашками кофе, ее любимой марки, которым она делилась, несмотря на дороговизну одного пакетика. «Пейте», — сказала она и поставила поднос, чтобы занять место посередине. После того, как они сделали по глотку горячего напитка, Вайпер заговорила. «Итак? Что тебя так взволновало?» спросила она просто. Ему понадобилось мгновение, чтобы собраться с мыслями. Осторожным движением, чтобы не пролить напиток, Феникс встряхнул чашку, наблюдая, как сливки и кофе смешиваются вместе. «Есть…», — он прикусил губу, быстро решая, стоит ли упоминать каждую мелочь. «парень, которого я недавно встретил». Он закончил неуверенно, не замечая, как встретились взгляды его мам. На лице Рейны появилась ухмылка, а Вайпер лучше старалась скрыть улыбку. «Он помогал мне кое с чем, и это заставило нас сблизиться, тем более что он мой новый сосед по комнате и все такое», — Феникс задумался, как все могло бы быть по-другому, если бы они остались соседями по комнате. «И все так запуталось, когда он рядом. У него плохие отношения с одним из моих друзей, мне не нравятся его друзья, а им не нравлюсь я, у нас фальшивые отношения, и у него много чего происходит в жизни». «Подожди-ка», — сказала Рейна, обдумывая его слова. «Фальшивые отношения? Ты не можешь относиться к этому так, как будто это нормально». Феникс вздохнул. «Джетт и Килл Джой играли в купидонов, поэтому мы с соседом решили притвориться, что встречаемся, чтобы они от меня отстали». Он ответил, не поднимая глаз от своей чашки, чтобы увидеть неизбежное выражение неверия на лице своей мамы. «Возможно, у этой проблемы было более простое решение.», — сказала Рейна, получив в ответ строгий пинок от Вайпер. Она посмотрела на свою жену и увидела, что Вайпер тоже смотрит на нее, и решила отступить, пока они не начали спорить, когда их сыну нужна помощь. «Вы можете продолжать». сказала она жестко. Феникс потер теплую поверхность своей кружки, чтобы успокоиться. «План действительно сработал, они отступили и искренне верят, что мы вместе, но…» он замялся и застонал от разочарования. «Быть с ним так — разочаровывает! Я даже не знаю, нравится ли он мне, но каждый раз, когда он пишет смс парню, с которым познакомился недавно, я чувствую себя странно.» Вайпер подняла бровь, забавляясь. «Так он тебе нравится?» «Да! Или — нет! Я не знаю!» крикнул Феникс и рухнул на диван. Он только что вышел из класса, не было причин так много думать. В этот момент его мозг должен был поджариться. «В этом-то и проблема! Я явно что-то чувствую к нему, но мысль о том, что он мне нравится… пугает». тихо признался он. «Пугает?» с любопытством повторила Вайпер. Феникс пожал плечами, тоже не понимая эмоций. «У него не самая счастливая жизнь, и он не может назвать ни одного человека, которого он знает, который бы не нанес ему эмоциональный шрам», — горько пошутил он, не зная, имеет ли он право говорить такие вещи в саркастическом тоне о чьей-то жизни. «Я не хочу закончить как все, кого он знает. Мне кажется, что я хожу по яичной скорлупе, когда я с ним, особенно потому, что он ничем со мной не делится — но мысль о том, что он может поделиться со мной чем-то настолько личным, пугает. Что, если я не смогу ему помочь? Что, если я скажу что-то не то, пытаясь его утешить?». Это была скользкая дорожка, когда дело касалось Йору. Феникс не любил конфликты, а Джетт ненавидела делиться своими проблемами с кем-то, кроме родителей, поэтому у него никогда не было возможности научиться утешать людей или чувствовать себя комфортно, разговаривая на мрачные темы. Бремя того, что кто-то доверяет ему настолько, что может поделиться самыми уязвимыми частями себя, было бременем, которое он не хотел нести. Он не был готов к этому. «Значит, он тебе нравится, но ты не хочешь разбираться с его проблемами». Рейна спросила прямо, переходя к делу. Феникс устал. «Ну… наверное?» Он не мог лгать своим мамам. Не то чтобы они были совсем неправы. Всякий раз, когда Йору делился с ним частью своей жизни, он всегда отвечал так, что это никогда не удовлетворяло Йору. Когда его друг рассказал ему о своем отце, о его прошлой… попытке, а также о своих отношениях с Оменом, он не мог не почувствовать себя неловко. Конечно, он был в ярости, но оставалось небольшое чувство дискомфорта, от которого ему стало не по себе. Тот факт, что его друг признался в чем-то настолько ужасном, а единственной эмоцией, которая выделилась, даже на мгновение, была его собственная беда, совершенно его разъедал. «Я просто… я хочу, чтобы моя жизнь была легкой. Разве это делает меня плохим парнем?» спросил он. «В этом мире нет ни одного человека, который бы не думал о себе», — успокоила сына Вайпер, положив руку ему на плечо для дополнительного утешения. «И как бы я — мы — ни хотели найти ответ на все твои проблемы, тебе нужно полностью разобраться в своих чувствах. Тебе нужно решить, нравится он тебе по-настоящему или нет, а затем спросить себя, готов ли ты любить человека, которому явно нужна помощь. Это не значит, что ты должен быть рядом, чтобы «вылечить» его, ему нужна помощь помимо тебя, и ты должен понять, что он не может стереть свои проблемы только потому, что ты не хочешь иметь с ними дело. Ты не можешь заставить его стать лучше, потому что он тебе нравится, этого не произойдет». Вайпер убрала руку с его плеча, чтобы снова взять свою чашку. «А что, если я случайно причиню ему боль?» размышлял вслух Феникс. «Почему ты все время предполагаешь худшее?» спросила Рейна. 'Как я могу не предполагать? ' подумал про себя Феникс. «Я не знаю.» ответил он вместо этого. Он действительно не знал, и все еще не знает после разговора. Несмотря на это, он был рад, что мог поразглагольствовать об этом с минимальным осуждением. Он не искал решения, бог знает, что для этого потребуется нечто большее, чем один чудесный разговор с родителями, но разделить основную тяжесть своих проблем с другими людьми было приятно. Может быть, он был странным, что не мог помочь своему другу. Он был здесь, наслаждался возможностью выговориться родителям, но как только кто-то приходил к нему за плечом, чтобы поплакать, он замирал и хотел бы оказаться где-нибудь еще. Рейна мягко улыбнулась, раскрыв объятия, ее большая чашка кофе надежно стояла на журнальном столике. «Мы с твоей мамой слушали, как ты рассказывал о своей большой проблеме, а нас даже не обняли? Я думала, мы воспитали тебя лучше». Она игриво выругалась, улыбка на ее лице только усилилась. На лице Вайпер появилось выражение легкого предвкушения, ее собственный кофе уже не был в ее руках. Феникс усмехнулся и поставил свою чашку на стол, а затем бросился к своим мамам. Он ласково улыбнулся, услышав мамин смех, и растаял от того, как родители погладили его по руке и нежно похлопали по спине. Рейна, которой всегда поручали похлопывать его по спине во время групповых объятий, застонала. «Когда ты успел так вырасти? В прошлый раз, когда ты приезжал, клянусь, ты был таким же высоким, как твоя мама». пожаловалась она. Вайпер не выразила словесного протеста, а просто легонько сжала его руку. «Просто показывает, что нам нужно чаще встречаться». прошептала Вайпер. Казалось, что он вернулся в начальную или даже среднюю школу. Его утешали после плохого теста или после того, как его команда проиграла очередную игру. Особенно неудачным был день, когда его поймали на списывании на дурацком тесте по истории. Хотя школа не наказала его за это, его родители были уведомлены об этом «ужасном» преступлении. Он помнит тихую поездку на машине домой и, наконец, виноватые слезы, когда мама с крошечной улыбкой поставила перед ним еду. Он искренне извинился за ошибку, и они просто обняли его (после сеанса плача, Вайпер сказала ему, что он не будет получать свое пособие в течение месяца, но он не возражал. Лишь бы они его не ненавидели). «Если я облажаюсь, вы, прикроете меня, верно?» тихо спросил он. «Зависит от того, насколько серьезно ты облажаешься», — пошутила Рейна, но Феникс уловил намек на серьезность в ее голосе. Он отпустил родителей и откинулся на спинку дивана. Он молча смотрел на все, что произошло. «Итак… можем ли мы увидеть фотографию твоего соседа по комнате?» взволнованно спросила она. Феникс не мог отказать своей маме. Он достал свой телефон из кармана и открыл фотографии, последней из которых было их селфи на колесе обозрения, сделанное пару дней назад. Он коснулся фотографии и протянул телефон своей нетерпеливой маме. Вайпер наклонилась, чтобы взглянуть на него, а затем присвистнула. «Он засранец, не так ли?» спросила она. Феникс засмеялся. «Самый большой». Он ответил без всякой злобы в голосе. Рейна и Вайпер уловили нотки привязанности, и им стало интересно, слышит ли их собственный сын, как светлеет его голос, когда речь заходит о его друге. Рейна хмыкнула. «Что это? Вы двое на свидании?» спросила она, когда поняла, что эти двое точно не на земле. Судя по свету, она поняла, что это колесо обозрения. Феникс любил кататься на нем в детстве, когда все трое могли поместиться на одном сиденье, а люди, отвечающие за аттракционы, никогда не меняли эстетику аттракциона. «Я могу прокрутить? Или я увижу здесь что-то странное?» Феникс покраснел. «Нет ничего странного! И нет! Мы не на… свидании», — сказал он, смущаясь. Он вздохнул и потянулся за телефоном, чтобы перейти к своим папкам, не обращая внимания на взгляд Рейны, выхватившей телефон у него из рук. Он умел разделять свои фотографии в зависимости от того, кто из друзей на них изображен, и у него случайно оказалась небольшая (скорее, приличного размера) папка с фотографиями Йору. Некоторые фотографии были известны Йору, а некоторые… сделаны тайно. Он передал свой телефон обратно мамам. «Можешь прокрутить». Он ворчал. В папке было несколько селфи Йору и Феникса в машине, на рынке, в закусочной Брима и еще несколько импровизированных снимков. Был и размытый снимок Йору на кухне: большой свитер свисал с его тела, а волосы были в беспорядке. На другой фотографии Йору с волнением осматривает свой мотоцикл в день, когда он получил его из мастерской, в его глазах блестят искорки, а руки нежно перебирают внешний вид мотоцикла. Он выглядел как ребенок на Рождество. Рейна снова остановилась у длинной череды фотографий с колеса обозрения, быстро прокручивая коллаж селфи. В поисках разных фотографий ее рука остановилась на снимке, где Йору едва заметно смотрит в сторону Феникса, который все еще сосредоточен на камере. Она внимательно изучила лицо Йору и мягко улыбнулась. По его глазам она поняла, что их сыну не о чем беспокоиться, а то, что уголок губ Вайпер слегка дрогнул, еще больше подтверждало этот факт. С Фениксом все будет в порядке. После долгого сеанса поддразнивания, а также нескольких вопросов о Йору, Феникс решил остаться на ночь у своих родителей. Он быстро отправил сообщение Йору, чтобы сообщить ему, где он будет, а затем выключил телефон, чтобы сосредоточиться на шоу, которое смотрели его мамы перед тем, как он зашел к ним. Хотя телевизор был включен достаточно громко, чтобы отвлечь все мысли от мозга, он не мог не думать об их разговоре. Вайпер и Рейна заметили отстраненное выражение лица сына, но решили не привлекать его внимания. Ему нужно было время, чтобы подумать. Фениксу слишком многое нужно было оценить. Его ориентацию, его чувства, его желания, его потребности… это было слишком много. Он даже не мог как следует изучить свою ориентацию, его проблема с Йору, казалось, ворвалась в его жизнь, как товарный поезд. Не было никаких остановок. Было достаточно тяжело, что он избивал себя за то, что он действительно чувствовал, когда дело касалось проблемы Йору. Он не то чтобы хотел чувствовать себя неловко, когда Йору вкратце рассказывает о своей жизни, но ему было мучительно неловко, когда Феникс молчал. Его объятия в тот день были крайне неловкими. (Хотя сердце Йору радостно забилось, то, как он оттолкнул Феникса, создало впечатление, что объятие было ошибкой. Он пообещал себе, что после этого будет более осторожен в прикосновениях.) В тот момент это казалось правильным. Его мамы постоянно обнимали его, когда у него были проблемы, а Килл-Джой любила объятия, так что засудите его за то, что он думал, что объятия сработают. Люди постоянно обнимают своих любимых! Феникс сделал паузу на этом слове. Любимые. Любовь. Феникс покатал это слово на языке, как бы пробуя его на вкус. Когда он думал о любви, которую испытывал к своим родителям, вкус этого слова был сладким, приятным. Когда он ассоциировал слово «любовь» со своими друзьями, оно имело освежающий вкус, как стакан лимонада в жаркий день. Соединив любовь и Йору вместе, он почувствовал… горький вкус, но не плохой, а горький — но это не был вкус, который ему нравился. Это было похоже на темный шоколад, зеленый виноград и чай с небольшим количеством сахара. Это сбивало с толку. Страшно. Новый. Феникс любил шоколад, но ненавидел темный шоколад. Он наслаждался виноградом, но никогда не взял бы в руки пакет с зеленым. Чай был его вторым любимым напитком, но ложки сахара ему было недостаточно. Любить — нравиться — Йору было мучительным промежутком и определением «почти что». Он был бы польщен и счастлив, если бы в его жизни появился такой человек, как Йору, и они смогли бы стать больше, чем просто друзьями. Он хотел снова ходить с ним на ярмарки, просыпаться по утрам и ходить за продуктами, готовить вместе, пить нездоровое количество алкоголя, ездить вместе на пикники и делать все, что он считал милым, — все, что свойственно любви. Он не хотел приходить домой к закрытой двери спальни, трясущимся рукам, безрассудной выпивке, оскорблениям, спорам, непониманию — если бы Феникс понимал отношения, он бы знал, что горькие моменты, которые приходят с ними, являются нормальными; но он не понимал. Его мамы, даже если они ссорились, никогда не доходили до такого состояния, когда им было невыносимо находиться рядом друг с другом. Их проблемы никогда не длились долго, а если и длились, то они отлично справлялись с тем, чтобы скрыть их от него. Отношения его родителей были хорошими — идеальными. Он полагал, что все должно быть именно так. Так почему же он был проклят такой непонятной влюбленностью? Было ли это своего рода больным сигналом к пробуждению? Какое-то могущественное божество сверху решило, что будет забавно создать проблемы, и выбрало парня, который вырос с наивным фильтром на глазах. Феникс снова подумал о Йору, прежде чем задать себе главный вопрос: 'Люблю ли я его? ' Это не было сложное сочинение, которое он должен был написать, не было ответов с несколькими вариантами ответов, которые он должен был выбрать, или математической задачи, которую он должен был решить. Это было «да» или «нет», «правда» или «ложь», «то или это». Может быть. Это был не вариант, но Фениксу нравилось, как это звучит. Это было «да», но это было и «нет». Было ли это правдой? Возможно. Было ли оно ложным? Возможно. Это просто… будет. И, возможно, на этом пути Феникс найдет ответ на столь важный вопрос. Сейчас никто не заставлял его решать все проблемы, поэтому он оставил ответ на усмотрение судьбы. А может, и на себя.