Леон Фантом

Каринтия, Рико       Вскоре после ухода Леона, Террон решил обстоятельно заняться делами. Нужно было решить, как поступать наилучшим образом и в Америке, и в Каринтии. Раз уж Гаспар вернулся в Рико, в Америке делами Горящих Тел остался заправлять его главный жрец и домуправляющий Люциус Хартхелл. Гаспар, конечно, заикнулся о том, что надо бы выпустить Фира, но Террону эта идея решительно не понравилась: он не доверял Фиру, но верил в его мстительную натуру. Он бы совершенно точно не доверил ему своих людей, не говоря уж о том, чтобы следить за безопасностью его матери, Елены Фантом. Далее следовало решить проблему с Хуанной, которая, как выяснилось после разговора с подосланными ей тритонами, возглавляет тайную организацию «Свободное королевство», которая собирается устроить революцию, чтобы свергнуть каринтийский патриархальный, традиционный и консервативный режим на либеральный по типу Новой Америки, предоставить «странным» (там в Каринтии называли геев и лесбиянок) права и свободы, разрушить институт патроната — но не с тем, чтобы пресечь интимные отношения между лицами одного пола, а как раз наоборот, с тем, чтобы уничтожить всё хорошее, что в патронате всё же было и нравилось Террону, и вместо него разрешить гомосексуальные браки, продлевать статус аманте до любого возраста, фактически заменять женщин аманте, а самих женщин сделать лесбиянками под лозунгами феминизма и эмансипации, и вместо воспитания юношества приводить к общественной деградации. Террон долго и неприязненно думал обо всём этом. Всецело поддерживаемый своим окружением, он наконец решил нанести визит на виллу Альба, взяв с собой Хоакина и Агатона, чтобы обсудить свои планы с Диего. А план у него был пока такой: подослать к Хуанне какую-нибудь девушку-служанку, чтобы через неё узнавать всю информацию, в то время как Агатон должен был начать красиво ухаживать за принцессой (Хайт узнал, что русалка всё же не является «странной» в полном смысле слова, хоть и пытается таковой выглядеть, ей нравятся весьма хорошенькие утончённые юноши статуса аманте), чтобы стать её любовником, и через него тоже можно было начать давить на принцессу.       Когда Террон в компании с Хоакином и Агатоном прибыли на виллу Альба, выяснилось, что с донной Марией — матерью Архана, Диего и Долорес — как раз разговаривала та самая принцесса Хуанна — шикарная русалка с розовыми волосами. Очень удачно получилось, что она, прежде чем уехать, увидела Агатона и даже назначила ему встречу сегодня вечером.       Террон, братья Альба и Агатон оккупировали кабинет Архана и в итоге сели там обсуждать дальнейшие планы, касающиеся сестры Гаспара. В то время как сам Гаспар вызвался проводить Эдель к некой донье Сильвии, которую она желала видеть с собой рядом.       В это же время, когда экипаж морской принцессы двинулся по улице, рядом с местным борделем под названием «Роза и Ландыш», возле одного из уличных столиков располагался некто, с чёрными волосами до плеч и разными глазами, глядя скучающим взглядом в сторону прохожих и отлавливая взглядом интересные экземпляры представителей, что могли бы скрасить его ночные приключения. Да и не только ночные…       — Останови! — крикнула принцесса кучеру.       Карета остановилась, и высокопоставленная дама приоткрыла дверцу и уставилась прямо на незнакомца.       Фантом (а это был он) дождался одну из путан, которая работала под именем Роза. Та подала ему персиковое пиво, и он весьма кокетливо начал спрашивать, можно ли брать напитки на вынос. Получив ответ, что можно, вальяжно разместившись на стуле и откинувшись, Дьявол стал поглаживать и покусывать нежную кожу куртизанки, хотя больше с любопытством следил за экипажем принцессы, нежели за девушкой.       Он словно почувствовал чей-то грех прямо через дорогу.       — Сладость моя… — обратился он к Розе, — а чей это экипаж?       — Инфанта Хуанна Аманда дель Маре, теперь — единственная наследница короля Алоизия, — ответила проститутка, пожимая плечами. — Её брат давно пропал, её кузен и жених, племянник короля — пропал тоже, а сам король стар и при смерти. Так что в скорости — свободная королева всех морей и океанов.       — Хо-о… неужели… — протянул заинтригованно Фантом и, встав, взял свое пиво, наклонился к Розе и от души, весьма неприлично её поцеловал, оставив небольшой мешочек, затем взял свой напиток, шляпу и, надев её, направился в сторону экипажа.       Специально ли или нет, открыв по пути напиток, отпив его, а после, словно бы запнувшись, неудачно… облил ноги принцессы, когда та слегка показалась из кареты.       Принцесса с улыбкой наблюдала, как брюнет приближался к её карете, пока он не залил пивом её сапожки. Вот как раз и подвернулся под руку тот, на ком можно сорвать злость.       — Схватить! — коротко приказала она своим тритонам — их было четверо, все довольно высокого роста, хотя и не слишком внушительного телосложения, вооруженные шпагами и дагами.       Стража принцессы тотчас окружила Леона.       — Я жду, — улыбнулась русалка. — Когда ты языком вылежишь мои сапожки.       Мужчина приподнял взгляд из-под козырька на принцессу, осмотрел всех стражников, лениво приподнял козырек пальцами и сказал лишь:       — Достаточно будет сказать: «Извините»… но после вашего мерзкого обращения… я потерял желание извиняться… дамочка…       — Тебе, видимо, не объяснили, кто я. Или, может быть, ты мнишь себя достаточно хорошеньким мальчиком, чтобы мне понравиться, и я тебя пощадила?.. Не хочешь добром — тебя заставят. Эстебан, — обратилась она к одному из тритонов, который тотчас вынул шпагу, угрожающе и непроницаемо глядя на брюнета.       — Боюсь-боюсь… — захохотал тот и посмотрел на бутылку, — только зря такой напиток на нахалку высокомерную потратил…       Он начал допивать остатки, абсолютно игнорируя и принцессу, и её стражников.       — Стойте смирно, сеньор, — сказал Эстебан, направив остриё шпаги к его горлу. — Никто не смеет — а тем более какой-то там простолюдин, который шляется по борделям и мацает шлюх — так публично оскорблять нашу госпожу… защитницу всех женщин… и вообще всех угнетаемых в Морском и Каринтийском Королевствах…       Остальные тритоны приблизилась к нему, чтобы обыскать.       Брюнет неприязненно глянул на того в ответ, сверкнув глазами, и тут же перестал улыбаться. От речи защитника принцессы резко повеяло феминизмом и вообще «повесточкой» — всем тем, что Леон на своей Родине люто терпеть не мог. Столкнуться с этим в стране, которая ему была обрисована как очень патриархальная, оказалось до боли неприятно. Впрочем… ах, да! Ведь эта милая розоволосая принцесса подводного царства и всех его рыб стояла чуть ли не во главе тайного общества «Свободное королевство», которое под эгидой минимой «свободы» хотело устроить тут сексуальную, либеральную и ещё хрен знает какую революцию за права психбольных и ненормальных.       — Ты посмел влезть в мое личное пространство, рыбка? — уточнил брюнет едва рокочущим и грудным голосом, напоминающим скорее угрожающее рычание зверя или треск дров в костре.       — Я дворянин и личный телохранитель и советник принцессы, не смей ко мне так обращаться, — ответил тот, чуть сильнее вдавив острие над ключицей «дьявола». — Лучше подними руки и позволь нам тебя обыскать, если не хочешь проблем.       — Проблем? — флегматично протянул тот и выдохнул, спокойно допивая пиво и опустив голову, убрал пальцами острие шпаги от себя. — Мне кажется… ребята, это у вас и вашей принцессы проблемы…       Леон весьма оценивающе покосился на русалку, мысленно пытаясь себе представить, какая она вообще из себя, о чём думает, какие эмоции испытывает, чем любит заниматься в свободное от «работы» время и в чём вообще состоит «работа» местной Ариэль, и двусмысленно улыбнулся, тут же схватив шпагу за острие, глянув самоуверенно на тритона и, выдернув оружие у того из рук, дернул того на себя и пнул, а после, выхватил шпагу, перехватил её за рукоятку, схватил тритона за руку, заломал её, увалив того на колени и приставил шпагу к нему, широко и коварно усмехнувшись:       — Стоять…       Остальные тритоны тотчас повынимали шпаги и направили их на брюнета.       Эстебан скривился от боли, тяжело дыша, но пытаясь не шевелиться, чтобы тот не пронзил ему горло.       — Госпожа, госпожа! — горестным голосом воззвал он. — Это мерзкий мужлан осмелился… Но я не могу вас защитить…       Розоволосой принцессе весь оборот дела сильно не нравился.       — Ладно-ладно! — Она примирительно подняла руки. — Просто полезай в карету, по дороге уже разберёмся, кто кого обидел и у кого и какие проблемы будут… Похоже, тебя просто не учили в детстве разговаривать со знатными дамами, а особенно теми, которые независимы от мужчин и идиотских традиций патриархата. Впрочем, если ты не видишь во мне даму… — Розоволосая капризно и снисходительно скривила губки, — можешь называть меня «дон Хуан», «принц Хуан», если угодно.       Да, она явно противоречила сама себе, как, впрочем, и американские феминистки: с одной стороны — «все люди сёстры, а мужики — нелюди и ужасные чудовища», с другой стороны, попытка равняться с мужчинами — и это притом, что в Хуанне не было ничего мужского ни на йоту, да в любой «бабочке» из «Розы и Ландыша» можно было сильно больше мужских черт найти, чем в этой красотке в розовом платьишке.       Фантом покосился на карету и усмехнулся:       — Другое дело… леди… но, что-то не слышал я, чтобы в странах старых устоев… не был в почете патриархат…       Он игриво потрепал тритона за щеку и, хмыкнув, швырнув перед ним его шпагу. Затем поправил шляпу и лёгкой походкой прошел к карете, осмотрел Хуаниту ещё раз и забрался внутрь.       — А ведь как раз с вами хотел поговорить… принцесса… — ехидно улыбнулся он и нагло развалился на диване напротив, закинув ногу на ногу.       Тритон скривился от унижения, но поднял свою шпагу и мрачно поглядел на победителя. Остальные стражники вернули шпаги на место и вскочили на лошадей, чтобы сопровождать карету до места назначения.       Русалка нахмурилась, глядя, как вальяжно уселся Леон, вздохнула и села около Эстебана — видимо, он был более приближённый, чем остальные, которые поехали верхом.       — Трогай! — крикнула она кучеру. — Я ненавижу ваш каринтийский патриархат, если честно, женщине в таком королевстве нечем дышать, — заговорила она, мрачно глядя на свои сапожки. — Мужчины вроде вас считают, что могут обращаться с женщинами как угодно только по тому принципу, что у них в штанах нечто другое, и считают себя сильнее. Но… рано или поздно справедливость восторжествует. Довольно странный способ вы избрали познакомиться со мной, сударь. И не торопились бы лезть в карету, если бы узнали, куда я еду, — хмыкнула она, подняв лучезарные глаза на собеседника.       — Пф… феминизм? Какой кошмар… — отвернулся к окну Леон, заметив это весьма пофигистично и подпер кулаком подбородок. — А что же тогда, такая женщина как вы… пользуется носителями члена, чтобы обезопасить себя? Вы же сильная и независимая… стали бы подобно мужчине…       — Всему своё время, — оскалилась принцесса. — Да… я и правда — подобна мужчине, и вполне могла бы постоять за себя, но ведь тупое патриархальное общество видит во мне лишь слабую девушку… А я — мужчина в женском теле, вынужденная страдать от несправедливость и угнетения, и ведь я защищаю не только таких, как я, но — всех! Ведь женщины — не единственные угнетённые в обществе слои населения, которые нуждаются в защите. К тритонам-мужчинам на суше тоже подозрительно пренебрежительное отношение…       — Что-то мне подсказывает… что они не сильно-то и против… — усмехнулся брюнет, глянув на тритона рядом с принцессой, а после снова посмотрел в окно. — Куда мы едем?.. и кстати… стелите-то вы очень красиво и сдержанно… все такое. Свободу и равные права женщинам… а… кем будут ваши эти женщины без мужчин? Чего они добьются, и какова их цель?       Тритон зло взглянул на Леона, а Хуанита неприязненно улыбнулась.       — А зачем вообще женщинам мужчины? Так, поиграться разве что. Без них вполне можно обойтись, равно как и наоборот. Просто вы, видимо, как и все каринтийцы, росли среди навязанных стереотипов. Это нельзя, то нельзя, шаг вправо, шаг влево — расстрел. Женщине не захотеть рожать детей — нельзя, спать с кем-то, кроме мужа — нельзя, иметь любовницу — нельзя, не выходить замуж или жить с девушкой — уже косо посмотрят. Мужчинам, кстати, тоже много чего нельзя. Не насобирал должное количество добычи из бедных женщин — всё, уже не мачо, не смотришь на женщин — всё, уже не мачо. Если ты аманте, а тебе больше 21-го — всё, уже насмешки, презрение и негодование общества. Если не собираешься жениться и деток плодить, а хочешь остаться со своим покровителем на всю жизнь — всё, уже нарушение Кодекса о патронате, Инквизиция, сумасшедший дом и общественное презрение и порицание. Мир затхлых правил, устаревших моральных устоев, давно отживших традиций. Ну, а куда мы едем… сюрприз!..       — Донья Хуанна, — осторожно взял её за руку Эстебан. — Ну чего вы, бисер-то, перед свиньями… Этот неотёсанный мужлан явно не создан, чтобы понять ваших великих и прекрасных замыслов по преобразованию обоих королевств, где будет наконец истинное равноправие!       — О да, Эстебан! — приторно-сладким, тонким голосом отозвалась королевская дочь. — В том новом мире, который я построю, тебе больше никогда не придётся стыдиться и стесняться того, что ты предпочитаешь мужчин, а мне — что я предпочитаю женщин. Долой навязанные, никому не нужные стереотипы!..       Леон прослушал этот берд собачий, стараясь не показывать своих истинных эмоций, эта ахинея его выбешивала, но он лишь внимательно и хитро, с ложным расположением посмотрел на розоволосую и натянул уголки губ чуть сильнее, улыбаясь:       — Хм-м… как интересно… прогрессивные взгляды… а будущее вашего королевства, вас не волнует, ваше высочество? Кто женщины без мужчин, примерно через 100 лет? Вот смотрите… 100 лет без браков, ограничений и принципов патроната, 100 лет без мужчин — голод… революции… бесплодие… вымирание видов… м?       Он заломил бровь.       — Не говорите ерунду, — сердито выдохнула принцесса, обмахиваясь веером. — И не дышите на меня пивом, кстати. Не вижу ничего катастрофического ни через 100 лет, ни дальше. Я уверенна, что вполне могут найтись и такие способы, чтобы со шпагой на боку ходила женщина, а мужчина бы сидел дома в длинном подоле, а то и детей бы рожал…       Карета быстро ехала по улицам Рико, они миновали уже портовый район, Альвийский квартал, проехались по берегу мимо «Горнего города» и мчались куда-то вдоль берега — за город. Вокруг кареты слышалось равномерное цоканье копыт скачущих верхом тритонов, сопровождающих инфанту.       Леон с некоторой тоской пронаблюдал в окно пейзажи Альвийского квартала, мимо которого они проезжали и подумал о том, что альвы, несмотря на то, что их всюду считают существами без каких бы то ни было принципов, сексуальных табу и морально-нравственных ограничений, в действительности — просто монахи и монахини с самыми, что ни на есть, традиционными и консервативными взглядами, в сравнении с тем, какие тут «ценности» отстаивает эта розоволосая и её придурковатый телохранитель.       — Да… вот только вы говорите ерунду… принцесса, — протянул Леон с усмешкой, — будь все так… как вы сказали, вы бы сейчас не обмахивались бы веером, не носили диадему и не были в розовом платьице… принцесса… Отчего же такая прогрессивная госпожа, как вы, сама вторит стереотипам и придерживается их?       Хуанна нахмурилась, посмотрела на Леона с таким видом, будто вот-вот швырнёт в него веером — а затем внезапно расхохоталась:       — Я тут с вами мечтала, сеньор неизвестный, но мне приходится жить, к сожалению, в настоящем времени и подчиняться культуре и традициям Каринтии и Морского Королевства. Впрочем, вы ведь не думаете, что я такая уж трусиха и не могу показать этим проклятым консерваторам, каких взглядов придерживаюсь? В таком случае, поезжайте на бал к сеньору и сеньоре Флоренс — о-о, вы меня там увидите в брючном костюме, одетую и причёсанную, как самый настоящий молодой дворянин и принц! Моя девушка просто обожает, когда я так одеваюсь… Как кстати ваше имя? Я всё ещё сержусь за испорченные сапожки, хоть вы и скрасили мой путь беседой. Кстати… вы вроде говорили, что у вас какое-то дело ко мне? Я слушаю.       Леон дышал глубже, стараясь переварить новую порцию бреда, включая «мою девушку». Ему казалось, что ещё немного — и она сейчас ещё и про негров начнёт заливать. Мол де, самый образцовый вариант сверхчеловека — это самостоятельная, эмансипированная негритянка-феминистка-лесбиянка… Словом, Сафо бы подавилась, покраснела, покаялась бы в грехах и побежала бы постригаться в монахини, заслышав сейчас Хуанниту.       Однако, принцесса была красива, хоть и дурна. Её хотелось спасти, отряхнуть с неё грязную шелуху её «прогрессивных взглядов» и увидеть, какая она настоящая, там, за этой шелухой.       — Мое дело… к вам, принцесса… касается только меня и вас… наедине… что кстати, касается и ваших планов… а вот… как меня зовут… — он поправил шляпу, прикрыв ей глаза и глядя исподлобья на девушку. — Ну… многим я известен под прозвищем Дьявол… госпожа… или Фантом. Называйте, как вам больше нравится…       — Вот наглый же, да? — засмеялась Хуанна, обращаясь к Эстебану, который мрачно нахмурился. — Вы очень забавный собеседник, сеньор Фантом. Но наедине вы со мной останетесь, только если сдадите всё оружие, которое при вас возможно есть, и дадите моим людям себя обыскать. Впрочем, там, куда мы едем… людей у меня более чем достаточно, так что вам всяко придётся подчиниться, сеньор Фантом. И не просто подчиниться… Вы слышали сегодня от меня более чем достаточно для того, чтобы я была крайне заинтересована в том, чтобы вы стали моим сторонником. Когда в моём тайном дворце вас познают с помощью искусственного члена, и вам понравится — вы пополните ряды «странных» и будете ярко жаждать снова и снова этих незабываемых ощущений, а оттого — поддерживать мои начинания. А как, вы думаете, я своего брата приручила? — Девушка коварно усмехнулась. — Правда, в его случае член был не искусственный, а вполне себе настоящий… Так что теперь, даже если он объявится снова — хоть он и пропал без вести в другом мире — то всяко поддержит мои реформы, а то и революцию… Но на вас, при вашей мускулатуре, вряд ли у кого-нибудь встанет…       Леон сдержанно пожал плечами, стараясь оставаться максимально хладнокровным:       — Меня даже армия не остановит… Хуанита… — протянул он коварно и мрачно, но с улыбкой. От него словно пахнуло темной и леденящей аурой, вызывающей мурашки. — И если надо… я свое получу… не важно как… даже силой…       Русалка дёрнулась и выронила веер, настороженно взглянув на собеседника.       — За такие слова вам тоже придётся извиняться, как и за сапожки госпожи, — сказал вместо неё тритон. — Никто не смеет разговаривать с госпожой в таком тоне.       — …Тем более, что я могу вообще потребовать, чтобы вы со мной обращались и разговаривали, как с мужчиной, — фыркнула розоволосая, обретя дар речи, и выглянула в окно.       Карета постепенно замедлялась, въехав в ворота совершенно огромной загородней виллы.       Леона злило всё это высокомерие, глупость, наглость и желание его унизить всё сильнее и сильнее, но он сдерживался, выжидая.       — Да не буду я разговаривать с девчонкой, как с мужчиной. Особенно глядя на нее и видя её в розовом платьице… — усмехнулся Фантом почти равнодушно, снова откинувшись на спинку дивана.       — Я в розовом платьице — когда я разговариваю с глупыми каринтийцами! — зашипела девушка сквозь зубы. — На своей территории я вполне себе хожу в брюках, вы в этом убедитесь!.. А вот вам… достанется! Вы уже достаточно наговорили себе для того, чтобы ваши родные в Рико вас никогда не нашли… Впрочем, перед этим я всё же сделаю из вас пассивного «странного», жаждущего, чтобы им овладели…       Карета остановилась, несколько человек подошли встречать принцессу.       Тритоны спрыгнули с лошадей; один из них подошёл предложить руку Хуаните.       Леон пожал плечами и, глянув в сторону Хуаниты, а после тритона, сидящего рядом с ней, выразительно посмотрел вниз.       Сапожки принцессы просто разъело, как от яда или кислоты.       Эстебан и вовсе в этот момент закашлялся и харкнул кровью, начиная задыхаться.       Фантом продолжал сидеть неподвижно и следить за всем этим с улыбочкой, сказав только:       — Вставать не советую… ваше высочество…       Хуанита взвизгнула, скидывая обувь, в ужасе глядя на собеседника и попытавшись открыть дверь кареты.       Эстебан кашлял и задыхался, вцепившись в сидение кареты, с не меньшим ужасом глядя на Леона.       Дьявол улыбнулся и, расслабившись, выпрямился, сняв с себя шляпу и поправив волосы.       — Поступим следующим образом… — интимно, почти полушёпотом заговорил он, — сейчас… мы с вами возвращаемся в «Розу и Ландыш»… спокойно… как ни в чем не бывало… заходим в один из номеров… и спокойно всё обсудим… о… да… — Он привстал и достал из своей сумки вполне мужскую одежду, протянув её принцессе, как и свою шляпу. — Если не хотите, чтобы вас… кто-нибудь узнал… К тому же, ведь для вас ходить в мужском не в новинку и даже будет лестно, не правда ли, принц Хуан?..       — Да кто вы такой?! — скорее испуганно, чем сердито уставилась она на него, и её глаза расширились. Она на всякий случай ущипнула себя, чтобы убедиться, что это не сон. — Ненавижу мужчин, — выдохнула она наконец, принимая одежду. — Мою карету узнают всё равно. Мне нужно переодеться и пересесть на лошадь… Отпустите хотя бы Эстебана, — глянула она с ужасом на задыхающегося тритона.       Фантом захохотал и, порывшись во внутреннем кармане своей рубахи, достал флакон с желтой жидкостью и протянул его тритону.       — Это противоядие… Если принять немедленно — симптомы пройдут… но пропадет голос… так что… вам вряд ли удастся поведать все о том… что здесь произошло… поэтому советую… мне подчиниться…       Он наклонился вперед и покрутил флаконом перед носом стражника.       Стражник молча схватил флакон рукой.       — …Позволите мне хотя бы выйти и переодеться? — зыркнула русалка на брюнета. — Если вы — Фантом, значит, вас не существует в реальности…       — О да… обо мне… никто в обоих мирах не знает… — улыбнулся тот и отрицательно покачал головой, встав и схватив тритона за плечи, вытолкнул его из кареты, добавив: — Принцесса… скажите, что ему нужна помощь… вас-то послушают… а переодеваться… — он вернул на нее серьезный взгляд. — Советую здесь…       Она все ещё с возрастающим ужасом и недоверием смотрела на него.       — Кошмар! Это просто кошмарный сон!.. — прокомментировала, наконец, русалка, и, высунувшись в окно, позвала слуг помочь Эстебану, который противоядие всё же выпил и теперь онемел. — Ладно, разворачивай, — крикнула она кучеру. — Отвернись. При тебе переодеваться я не буду!..       Леон снова захохотал:       — Вы же как мужчина! Чего вам стесняться? Какого-то яйценосца? Раз мы низшая ветвь эволюции… — ехидно добавил он и отворачиваться не стал.       — …Ненавижу мужчин… — ещё раз с ненавистью процедила дочь короля, отворачиваясь от него сама и начиная расшнуровывать корсет. — Сон это или нет… но я обязательно выясню источник твоей магии, выродок, и месть моя будет ужаснее, чем ты сможешь себе представить… Я-то мужчина, а вот ты — ты! О! Я отомщу тебе за это унижение… Не будешь ты больше мужчиной, а яйца, которыми ты так кичишься, тебе надо видимо отрезать!       — Помочь переодеться? — игриво уточнил Леон, как будто и не слыша всей этой тирады.       — Даже не вздумай! Я тебя ненавижу, подонок! — вскрикнула она высоким голосом, обнажая его взгляду белоснежную хрупкую спину, на которую тотчас, ещё полностью не сняв платье, набросила мужскую рубаху.       — А как же ваш жених? — уточнил он не без ехидства. — Его тоже? Или, может… у вас фетиш на женоподобных парней… потому что именно они — как девушки?       — Не твоё дело, и тебя это не касается! — отозвалась русалка, сдёргивая с себя чулки и пытаясь натянуть брюки под прикрытием пока ещё так и не снятой бледно-розовой нижней юбки. — И да, я его тоже ненавижу, потому что он предал меня и сбежал с любовницей, строит сейчас, наверное, коварные планы… Все мужчины — сволочи… А впрочем… да… да!.. Мне нравятся женоподобные юноши — ясно тебе? Сильно больше нравятся, чем такие, как ты, потому что этих я могу отыметь сама! И пальцами, и… вообще как захочу…       Леон прикрыл глаза и пожал плечами, глянув в окно       — Ну… а если я скажу… что твой жених мертв? Тебя это успокоит?       Принцесса замерла, на минуту даже перестав сердиться на Леона. И прикрыв грудь, обернулась.       — …Это правда???       Леон неоднозначно сузил глаза:       — Если я смог украсть тебя… ты думаешь, я не смог бы добраться до какого-то там герцога?       Он заговорщески улыбнулся.       Хуанна бледно и неуверенно улыбнулась в ответ:       — Но… у тебя есть разве резон мне помогать?.. А… и… как же Гаспар?.. Он тоже мёртв?..       — Этого я не знаю… сказали… он пропал… и нет… — хохотнул тот, — я тебе не помогаю. Я помогаю себе… он просто переступил мне дорогу… так же, как и ты… и как видишь… меня ни разу не волнует статус… как и то, кого резать… тебе просто повезло… конечно, у тебя скверный характер… ты сама мне навязалась… но ты достаточно красива… чтобы я хотел от тебя… сама знаешь чего…       Она снова отвернулась, вспыхнув и очень сильно покраснев, несмотря на свою природную бледность, характеризующую всех жителей моря.       — …Я могу узнать, что тебе нужно и какие цели ты преследуешь?.. Может быть, мы смогли бы помочь друг другу — и тогда обойдётся без угроз, пыток, насилия и так далее? — внезапно осведомилась она сильно другим, почти елейным голосом, с какими-то новыми интонациями, медленно натягивая под юбкой брюки и застёгивая ремень.       — Моя цель? Нет… тебя точно не касается… — протянул тот со скукой, глядя в окно. — На данный момент… я хочу развлечься с тобой… как полагается мачо… Я наслышан о твоем свободолюбивом характере… и поиске острых ощущений… Если тебя давно никто не удовлетворял… я мог бы это исправить…       Сказав это, Леон испытующе взглянул на русалку — ему в самом деле было интересно, как она отреагирует.       — Перестань!.. — дёрнула плечом инфанта, чувствуя, как непонятная дрожь прошла по её телу. — Ты меня совсем не знаешь!.. В постели я обычно играю роль мужчины, тебе это вряд ли понравится. Скажи! Скажи свои цели! Помощь морской инфанты может тебе понадобиться, у меня куча союзников и огромное влияние. Теперь, когда мой брат пропал, а Алехандро мёртв, я — единственная наследница отца. Подумай об этом! Мой муж мог бы стать морским королём на смену государю…       — Пф-ф-ф… — скривился тот, — власть? Что может быть скучнее? Свод всяких правил… издание законов… регулирование этих законов… скука… я итак делаю, что хочу… меня ведь не существует… помнишь? А значит… никакими законами я не связан. Он вернул на нее взгляд. — Тем более… моя помощь… тебе гораздо нужнее… чем твоя мне… я все-таки Дьявол…       — Значит, всё-таки мне снится потрясающе реалистичный сон, — вздохнула русалка, снимая нижнюю юбку и оказавшись под ней уже полностью переодета и похожая на хорошенького юношу-тритона с розовыми волосами. Она нахлобучила шляпу на голову и начала собирать волосы в узел, как обычно носили мужчины. — Хотя, если честно, не представляю, зачем я Дьяволу. Я думала, ему интереснее было бы развращать праведниц и монашек.       — С монашками долго спорить нужно… они такие зануды… — протянул тот, — поэтому уж лучше совращать ту… что сама кого угодно совратить хочет… да еще и получить власть над обоими полами… ты — кто? Гермофрадит?       — Мне больше нравится слово Андрогин, — усмехнулась девушка. — Совмещать в себе мужское и женское — очень удобно, выгодно и приятно.       Карета приблизилась к «Розе и Ландышу». Там появилось много новых проституток в компании подвыпивших моряков, которые заходили внутрь и расходились по комнатам.       Леон хмыкнул и открыл дверь, встав на ступень и не выходя полностью, подал русалке руку.       — Тогда бежать не советую… я ведь не зря показал тебе, как действует яд… Когда ты резко встаёшь…       — Да не буду я бежать, вот только… мужчинам руку не подают, — ответила инфанта с достоинством и вылезла сама, осторожно оглядевшись, чтобы никто не видел, как она выбирается из характерной кареты принцессы.       Впрочем, если моряки и шлюхи и видели это, то им было решительно всё равно.       — А кучеру что сказать?..       — Чтобы забрал тебя через пару часов… в каком-нибудь сменном экипаже… — ответил парень и вышел следом, встав рядом и собрав руки в карманы…       Во внутреннем кармане его куртки слабо пульсировал альвийский кристалл, который Леон недавно дополнил как транслирующее радио-устройство, передающее всё происходящее звуками на кристалл-"близнец», который сейчас был у Гаспара.       Хуанита подошла отдавать распоряжение кучеру, который кивнул — и карета отъехала от крыльца борделя.       Гаспар в это же самое время как раз сторожил вход на пирс, по которому Эдельвейс вернулась в родное бунгало, чтобы забрать некоторые свои вещи, прежде всего — шпагу, лук и колчан. Ему было скучно и нечего делать, пока он ждал кузину, и он с некоторым удивлением обратил внимание на кристалл, услышав звук голоса Хуаниты, разговаривавшей с кучером.       Леон потоптался на месте и глянул в сторону борделя, ожидая принцессу и окидывая её пока скучающе-оценивающим взглядом.       Карета уехала — и розововолосая агрессивно обернулась к спутнику.       — Чтобы ты знал. Вообще-то ты не в моём вкусе. Мне в самом деле нравятся парни, внешне и по характеру более похожие на девушек… Можешь считать меня «странной». Да, я «странная»! Пожалуй, так. Мне всё больше кажется, что по-настоящему захотеть я могла бы только другую девушку! Мою девушку! Будь она сейчас здесь…       — Как будто меня это е**т… — усмехнулся тот, ожидая русалку и ничуть не стесняясь в выражениях. Шокировать и поддевать её Дьяволу кажется весьма и весьма нравилось.       — А ещё ты не соблюдаешь правила этикета! — нахмурилась инфанта, подходя к дверям. — Вряд ли ты дворянин… Да, кстати! Угадай, что с тобой будет, если меня, не дай Лэн, примут здесь на тритона… Тебе что — не знаком Договор Морского Королевства с Каринтией о сексуальной неприкосновенности тритонов на суше? За нарушение Договора — смертная казнь!       — Ничего мне не будет… местные власти от меня в восторге… — ответил Фантом мрачным тоном и боднул не сильно принцессу в спину, чтобы та пошевеливалась. Эта многословная феминистка-лесбиянка всё сильнее вызывала в нём раздражение и всё меньше — желание с ней переспать. Может быть, у него на неё даже не встанет, но проучить её в любом случае Фантому хотелось.       — Не торопи меня!.. — шикнула сердито девушка и неохотно наконец вошла в двери под насмешливым взглядом бордель-маман, которая однозначно приняла её за очень молоденького тритона.       Брюнет ехидно усмехнулся и, достав из-за пояса парочку золотых колец, кинул их здешней мадам, а после стянул с себя рубашку, открывая на общее обозрение свое тело и глядя по сторонам за реакцией. А тело у него было и правда шикарное, там было, что посмотреть: красивая, атлетическая фигура, гармонично развитые выдающиеся мышцы плеч, груди и пресса. Под горлом можно было рассмотреть татуировку в виде перевёрнутой короны, на одном плече — руну огня, на всю спину красовалась татуировка в виде огромного паука. Девушки, которые в это время находились в холле, разом подняли взгляды, разглядывая Леона.       — …Какой мужественный!..       — И симпатичный!       — Вот повезло этой… или этому… с розовыми волосами…       — Парень! — протянула одна из путан по прозвищу Незабудка Леону. — Пойдём лучше со мной?.. Всяко же безопаснее будет, чем с Договором так рисково играться…       Хуанита повела взглядом, в надежде, что Леон выберет другую девушку. Тело брюнета казалось ей непривычно сильным, мужественным и брутальным в сравнении с телами тех, кого она обычно выбирала себе в любовники.       — Простите… сладкие… — повернулся к ним брюнет, раздосадованно разведя руками и шагая рядом с розоволосой, спиной вперед, — но я хочу немного поиграться… потом… если мне будет мало. Обещаю… и с вами повеселюсь, если вам сегодня меня ещё не хватило. Кстати! — Он обратился к Розе, подозвав её к себе жестом.       — …Да, миленький?.. — отозвалась Роза, охотно подходя и демонстрируя над корсетом красный знак розы на её теле — тот давний подарок Леча, когда неистовый бог вселился в тело Террона.       Леон приобнял её, развернулся, шагая рядом с розоволосой и шепнул ей на ушко:       — В нашей комнате кое-что осталось… та резиновая штучка… помнишь? Можете продавать её здесь высокопоставленным дворянам… чтобы они не боялись кончать… ну а мне… принеси парочку… пожалуйста…       Роза кивнула, хмыкнула и, поблагодарив, пошла и принесла Леону то, что он просил, а заодно и ключ от комнаты.       Хуанна дель Маре всё это время испуганно и настороженно поглядывала по сторонам, ловя на себе тоже время от времени любопытствующие — но чаще всё же насмешливые взгляды девушек.       Леон благодарственно кивнул и обнял ту за талию, со вкусом поцеловав жрицу любви (Роза разомлела и долго не хотела отпускать Леона, пока остальные проститутки с выражением лёгкой зависти на неё смотрели), и, взяв из её пальцев квадратную, сплюснутую пачку, заныкал её в карман и, отпустив, шлёпнул ту по попке, а после нагло обнял за бедро Хуаниту и направился с ней в нужную им комнату, искренне надеясь, что эта эмансипированная лесбийская мразь всё же расслабится рано или поздно и начнёт уже чувствовать себя настоящей женщиной, получающей удовольствие от близости с настоящим мужчиной.       Морская принцесса, прерывисто вздохнув, молча последовала в комнату, пытаясь на ходу снять руку мужчины со своего бедра.       — Почему ты не выбрал шлюху? Этим не привыкать. А я — высокопоставленная персона. И ты меня позоришь. Я никогда в жизни в это заведение не заходила!..       — Всё бывает в первый раз… — Фантом взял ключ и закрыл дверь изнутри, чтобы им никто не помешал, глянув в её сторону, словно дразнил и издевался одновременно. — Зато я, кажется, знаю… что настоящего мужского члена ты точно никогда не пробовала…       Хуанита вжалась спиной в стенку, не желая двигаться к кровати. Внутри у неё всё замирало от смеси ужаса и нездорового любопытства.       — …Я… я… не собираюсь… потакать твоим мужским хотелкам, — полушёпотом выдохнула девушка. — Если хочешь быть со мной — будешь снизу, и связанный…       — Не-е… красотка… я не из тех… кто подчиняется… — отозвался боюнет и медленно двинулся в её сторону, встав на два метра от неё напротив. Он и так знал, что она его боялась, и собрал руки на груди. — По-хорошему раздвигай ноги и раздевайся… я не буду с тобой в твои розовые игры играть. Я не тритон. Я — Дьявол… детка…       — Не подходи ко мне!       Она выставила вперёд руку, сжав её в кулак. Сердце бешено билось в груди, отдаваясь в висках.       — Всё, шутки затянулись! Хватит!.. Я не собираюсь становиться любовницей Дьявола, не моё!..       Фантом заломил бровь, глядя с насмешкой и явным давлением на русалку, наклонил голову в бок. Не собирался он её насиловать, но смотреть, как она дёргается, было интересно.       — Так не интересно… Я слушаю… я не люблю применять сексуальное насилие… даже к таким мерзким дамочкам, как ты… — выдохнул он наконец.       — Ах, я мерзкая?.. — Хуанита обиженно зыркнула на него глазами. — Мерзкая, ты сказал — да? Чего ж ты ко мне тогда пристаёшь, раз я такая мерзкая?.. Или за кого ты меня принимаешь вообще? Я — наследница трона из старинного рода дель Маре! Ты что, думаешь, верно, что секс с Дьяволом — традиция наследников рода дель Маре?! Да и какой ты Дьявол? Тебя никто не хочет, кроме шлюх!..       Леон смотрел на неё с унизительной жалостью и продолжал улыбаться. Ближе не подходил, так как этого не требовалось, и даже ничего ей в ответ не сказал. Ему явно нравилось, что она злилась. И злить ещё сильнее ему тоже нравилось. Он только гортанно хохотнул и стал кивать, мол: «Да-да… давай… продолжай бесполезно тратить на того, кому по жизни по**й, свой словарный запас. Ори на дерево… "       — Так, ну всё, выпусти меня! — Она повернулась к запертой двери. — Или, если уж так сильно хочешь — просто ложись и подчинись мне. Я хочу, требую — чтобы ты со мной обращался, как с мужчиной! И никак иначе!       Леон заломил бровь и уточнил с издевательской улыбкой:       — Уверена?       — Да! Ты же сам настоял, чтобы я оделась парнем! Так что прекрати корчить из себя мачо, и не думай, что я буду падать перед тобой тут в штабеля!..       Леон предвкушённо и весьма соблазнительно облизнулся и пожал плечами, расстегнув ремень и снимая штаны, без особого стеснения, оголяясь перед девушкой и откинув вещи в сторону.       Она вперила взгляд в его тело, внимательно осматривая мышцы, татуировки, телосложение, со вздохом отлепилась от стены и немного разочарованно произнесла:       — Что это означает… отказ? Я же сказала — как с мужчиной!..       — Почему отказ? Я тут перед тобой голый стою… вообще-то… или ты думаешь, что я и мужчин трахаю, не снимая штанов?.. — с изрядным сарказмом отозвался Фантом. Его лицо было бледно, а глаза горели. — Ты же этого хотела? Да? Всю дорогу мне втирала… про свои новомодные прогрессивные взгляды… чтобы оправдать своё извращённое желание, чтобы тебя грязно поимели в задницу, как твоих глупых приспешников, которые якобы мужского пола?       — …Ах ты… ах ты мерзавец! — тихо и испуганно зашипела Хуанита, тяжело дыша и подходя ближе. — Ещё издеваться надо мной думаешь! Я же ясно дала тебя понять, что я имела в виду!       — Я не разбираюсь в женской логике… — сузил глаза Дьявол, — если ты про жесткач… и про то, чтобы я тебя реально насиловал… хорошо. Где верёвка? — Он осмотрелся по сторонам, явно подстёгивая русалку-феминистку еще сильнее. Голос сделался жёстким и хлёстким, как удар хлыстом.       — Что?! Ну нет… это уже никуда не годится! — Хуанита отшатнулась от мужчины. — Ты… издеваешься… Не надо… Давай договоримся!..       — О чём? Чтобы я тебя не трахал? — улыбнулся тот.       — …Проси, чего пожелаешь… но только не этого…       Она сжала губы и встала перед ним на колени.       — …Ты… т-твоя… м-манера общения… м-мне такое очень не… не…       Леон сделал вид, будто задумался, прошёл к кровати и сел на неё, долго глядя на русалку и протянул:       — Всё-таки раздевайся… я бы мог потребовать от тебя того, чтобы ты забыла вообще о своей цели и феминизме, который тут вообще не уместен… но я не верю, что ты это сделаешь… Раздевайся. Можешь снять штаны и остаться в рубашке… она ещё прикрывает твою вагину…       Русалка встала и со вздохом расстегнула ремень.       — Я всё-таки ненавижу мужчин — и теперь ещё больше, — ответила она, снимая брюки и прикрывая краем рубашки худые, в самом деле скорее по-мальчишески, чем по-женски сложенные бедра, и предоставляя перед взглядом Дьявола длинные стройные белые ножки с атласной нежной прохладной кожей, без единой родинки, без единой царапинки, точно они принадлежали статуе.       Девушка сильно дрожала, впервые оказавшись в такой ситуации… с настоящим мужчиной, а не мальчишкой или тритоном — те её боялись сами и вполне соглашались, чтобы она была «мужчиной».       — Скажи это снова… когда кончишь… — улыбнулся тот и призывно похлопал себя по бедру, чтобы та него села.       — …Не дождёшься, — веско ответила она, приближаясь к мужчине и положив руку ему на плечо, внимательно посмотрела на его бёдра и член. Очень внимательно. И покачала головой. — Я не смогу. Лучше сам…       — О-о… мне ещё и снизойти до вас, принцесса? Вот что значит чувствовать разницу между мужчиной и сопляком… да? Ты там хоть что-то чувствовала? — фыркнул брюнет с презрительной улыбкой и, взяв русалку за руку, дернул её на себя и усадил к себе на бёдра, сжав руками её ягодицы и плотно прижав к себе, чтобы та не вскочила обратно, близко посмотрел ей в лицо и глаза, ощущая её запах.       — Так боялась?       Она внезапно завопила и попыталась податься назад, но не смогла, только вжала руки в плечи мужчины, пытаясь подавить слёзы стыда и унижения.       Тело ей не помогало, киска становилась предательски мокрой, и от этого принцесса заплакала ещё сильнее, вытирая слёзы плечом и снова делая робкое движение податься назад.       — …Ненавижу мужчин… — твердила она как мантру, — …ненавижу, ненавижу!       Фантом посмотрел на неё с той самой немного пренебрежительной жалостью и наклонился чуть сильнее.       — Итак… — начал он томно и спокойно, — с чего вдруг такая травма?       — О-ооотстань от меня… — уже в голос зарыдала принцесса, сжимая брюнета бёдрами.       Леон хмыкнул, отвернувшись и явно узнавая манипуляцию в этом, просто взяв и прижав ту к себе, склонил розоволосую голову к себе на плечо и стал поглаживать по волосам.       — Ну и чего ты бухтишь? Я вообще-то помочь хотел. Та, кто ненавидит мужчин. Ненавидит их без причины. Вот я и спросил. Будешь мне втирать какую-то глупую дичь… — Он вздохнул. — Ну, что? Я расстроюсь. Пипетка не встанет… и нам с тобой обоим будет грустно.       — …Всё, я спокойна… не обращай внимания… — прошептала принцесса уже подозрительно спокойно, утерев слёзы и ещё сильнее сжимая его бёдрами. — …Сам-то… что чувствуешь?..       — Чувствую себя чужим папашей… который обидел ребенка… — посмотрел на ту брюнет. — Выпить хочешь?       — Не выпендривайся, лежи спокойно!.. — внезапно почти агрессивно зашипела принцесса, толкая его в плечо, чтобы он лёг. — Ты же хотел мне удовольствие доставить?.. Ну так не отвлекай…       — Когда ты рыдала… ты была милее… — скривился тот, но подаваться назад не стал, только опёрся руками в кровать. — Если что… я же даже не вошёл… дура… я тебя подготовить хотел. И ты испортила мне настроение окончательно.       Он закатил глаза и забрался рукой девушке под рубаху, между ног, ощупав половые губы и клитор.       — Вот сволочь! — выдохнула принцесса, слегка скривившись и близко глядя ему в лицо. — Перестань уже надо мной издеваться!.. Если передумал меня брать — выпусти!..       Она зашевелилась, хотя под его пальцами её половые губы были очень мокрыми.       — А что лучше? Чтобы тебя трахнул я? Или пьяный моряк? Устроим? — хитро и весьма дьявольски улыбнулся Фантом.       Хуаннита дёрнулась и сжала зубы от злости и возбуждения.       — Пеерестааань! Преекратиии! Ты всё это затеял!!! Хочешь меня — так бери, или всё же хочешь, чтобы мужчиной была я, а девчонкой — тыы?! устроим?!       Кажется, предел терпения Леона на этом начал заканчиваться — он и так перенёс от неё неслыханное количество оскорблений и унижений — сильно больше, чем когда-либо от кого-либо. Глаза Дьявола сверкнули и потемнели. Он без особого стеснения залепил ей пощёчину и швырнул на пол, медленно встав и презрительно глянув на нее.       Русалка ахнула и медленно начала вставать, держась за битую щеку.       — Проо… стиии… — зашептала, с ужасом глядя на него. — По…по…жалуйста…       — Убедилась, что мне плевать, какого ты статуса? — жёстко и до жути холодно и властно ответил разноглазый. — Шлюха из местного борделя или принцесска всякая там… каждая баба должна знать свое место. Перед братом бы ты тоже извинилась только после пощёчины? -       …Всё-всё, успокойся… не надо… — Принцесса медленно, держась за стенку, вставала. — …Я поняла… Не надо больше… братом.? А, Гаспар, что ли? Перед ним-то чего извиняться? Он совсем на тебя непохож, слава Лэну.       Леон медленно отвёл глаза к своей рубахе с кристаллом, вспомнил что-то и вернул взгляд на принцессу, усмехнувшись.       — Если ты поживешь пару дней у меня… ты исправишься?       — …Пару дней?! — ахнула принцесса. — Меня же хватятся… И как же. Морское Королевство? Отец при смерти, я — последняя и единственная! Гаспара нет. Алехандро ты убил!..       Леон собрал руки на груди и прищурился.       — Так ведь всё в твоих руках, Хуаннита. Напиши письмо, что поехала на совет… или где ваша феминистская и гейская братия тусуется… велела себя не искать… взяла самое незначительное сопровождение и укатила…       — …Ладно, сделаю… — Она покосилась на Леона немного испуганным взглядом. — Ты все эти пару дней будешь меня избивать и насиловать?..       Леон явно оскорбился. Синий глаз стал чуть ярче, а под глазами легла тень. Он шумно и раздраженно выдохнул:       — Сейчас бы врезал хорошенько… с тобой же надо обращаться, как мужчиной. Да?       — …А ты — что, всех мужчин прямо бьешь?.. — прошептала Хуанита, на всякий случай отскакивая к стене.       — А как с мужчинами обращаются…? — широко, иронично и жутко заулыбался Фантом, разведя руками. — Особенно с такими, которые ведут себя, как ты. Ты думала — как? Вылизывают им задницу, обливаясь розовыми… или там, радужными слюнями и соплями?.. тьфу ты, гадости какие.       — Я больше не буду!.. — заверила его Хуанита. — Вообще-то, разве в Каринтии с аманте не обращаются как раз нежно и трепетно?.. И, кстати. Я сегодня назначила свидание одному мальчику. Как же он меня найдёт, если ты меня уволочишь в свою… берлогу?..       — Пригласи его сюда… я посмотрю, что у тебя там за аманте такой… — почти садистки улыбнулся брюнет и, закатив глаза, пошёл одеваться. Весь настрой спать с этой фурией у него пропал.       Хуанита отдышалась, вздохнув с облегчением. В её сердце забрезжила надежда, что Агатон вырвет её из лап этого чудовища любой ценой. Не важно, уговорит, подкупит или влезет в силовую конфронтацию — ради неё этот милый юноша должен пойти на всё!..       — …Ладно… и спасибо…       — Ха… и за что же? — повернул к той голову Фантом, надев трусы, а после штаны и начиная застёгивать ремень.       — За то, что не взял, — ответила русалка, глядя, как тот одевается и тоже застегивая ремень.       — Ну, если так разобраться… — протянул тот, — я уверен, что и те, кого ты насилуешь… тебя тоже не особо хотят…       Он снова мельком глянул на рубаху, будто знал, что Гаспар его слушает не один.       Хуанита обиженно вздохнула.       — …Я лучше буду думать о том мальчике, с которым я сегодня познакомилась. Это сильно приятнее, чем о тебе думать, — с вызовом ответила она. — Мужчин я ненавижу. А мальчики и юноши — ещё ничего…       Леон снова раздраженно на неё глянул и улыбнулся, но уже более нервно:       — Тебя убить?       — Всё-всё, я молчу! — с отчаянием простонала принцесса. — Куда ты заберёшь меня потом?       Фантом поправил ремень и пояс и быстро оглянулся на девушку:       — Альвийский квартал… о-о… быстро же ты полюбишь мужчин… побывав там…       — Нееет! Нет-нет, только не это! — простонала розоволосая, отшатнувшись к стене.       — Зато твое высокомерие поубавится… станешь потолерантней… — усмехнулся тот.       Русалка злобно покосилась на Фантома. Она решила воззвать в записке к Агатону о помощи, сообщив, что её собираются похитить… и непонятно что с ней двое суток делать. Мысли принцессы сейчас путались, и она в отчаянии начала думать о том, что, если она позовёт Агатона, тот сможет устроить так, чтобы этот ненормальный не уволок её в самом деле в Альвийский квартал — ведь там никакие законы никаких королевств не соблюдаются!       — Мне нужна ручка и листочек, чтобы послать записочку Агатону, и какая-нибудь девчонка из борделя, которая её отнесёт, — вместо ответа сказала она.       Леон развёл руками, достал ключи и, пройдя к двери, открыл её и снова окликнул Розу, передав ей просьбу принцессы.       — Будешь умолять принца без коня тебя спасти?       — …Нет… просто назначу свидание здесь, как ты и сказал, — покраснев, отозвалась принцесса. — Ты же разрешил мне с ним встретиться…       Роза принесла письменные принадлежности — чернила, ручку, бумагу.       Принцесса села за стол и начала писать.       Роза стояла рядом, чтобы потом отправить кого-нибудь с письмом по нужному адресу.       Леон хмыкнул и намного охотнее, чем принцессу, обнял куртизанку со спины. Характер этой фурии был ему до глубин души противен, но следить за тем, что та пишет, он старался, хотя не очень и хотел.       Леон знал, что она может запросить помощи, но ему было всё равно, однако он невзначай спросил:       — Не боишься… что твой спаситель… тоже может онеметь… если будет выделываться передо мной?       — …Я не буду просить его ни о чём таком… У тебя нет повода сердиться на бедного мальчика… — вздохнула принцесса. — Хотя выделываться перед тобой он точно не будет, потому что я ему очень нужна. Он так сильно жаждет меня, что почти влюблён!..       В письме она указала только, что свидание переносится в «Розу и Ландыш» и что она его уже ждёт там. Ничего лишнего она пока не написала, надеясь, что сможет рассказать об этом при случае и заручиться хоть какой-нибудь поддержкой, или, что будет намного лучше: Агатон приедет, увидит, в каком она оказалась бедственном положении с этим маньяком и поможет ей. Как — уже не важно, это уже ему решать, главное, что должен помочь.       Жрица любви в свою очередь обняла руки Леона и сладострастно прижалась к нему спиной. Принцессу эта сцена раздражала.       Она закончила писать и протянула записку проститутке.       Леон поцеловал Розу в шею, дождался, когда принцесса всё напишет и отдаст письмо, выпустил девушку из своих объятий и, проводив до двери, заказал вина, десертов и вкусных закусок без мяса, попросив всё это принести в его номер. Затем он прошел к кровати и лег с другой стороны, прикрыв глаза и забрав руки за голову, подумал и устало произнёс:       — Неужели сложно засунуть поглубже своё высокомерие и отдаться моменту?       — Спасибо… Ты тоже можешь быть, оказывается, любезен, когда захочешь, — расслабленно проворковала Хуанита, наливая себе и ему вина.