Леон Фантом

Каринтия, Рико, Альвийский квартал, ночлежка «Попутный ветер»       Леону альвы напоминали животных, и в хорошем смысле, и в плохом. Этот народ не особо сдерживал свои инстинкты и порывы, но при этом был потрясающе близок к природе, естественности и стихийности. Всякие изыски, которые часто шокируют культурных, цивилизованных людей в природе, среди животных вполне можно найти. Зато всех тех изысков, которые изобретает извращённый человеческий мозг — среди животных не найти, не было их и среди альвов — «странных», то бишь геев и лесбиянок, а также педофилов, любителей детишик до половой зрелости среди альвов не было. Так, людей шокировало отсутствие у альвов табу на инцест — но, если разобраться, он почти всегда был только «горизонтальный», между братьями и сёстрами, и потомство от таких кровно-родственных связей почему-то не наследовало повторяемые гены, что у людей привело бы к мутациям. Леону как учёному это было даже интересно, и он подумывал как-нибудь взять у каких-нибудь альвов кровь на анализ, и изучить её как следует. Что касается однополых связей, тут не было строгих ограничений по образцу каринтийской системы патроната, но, с другой стороны, если каринтийцы вполне себе приемлемо относились к статусу аманте, то альвы своим сыновьям уже лет с пяти стойко внушали, что он — мальчик-альв, ар и всегда должен стремиться к тому, чтобы быть ар’ом, а статус сиа — позор и унижение, альвов мужского пола недостойное. Так что, если подобное и происходило, то весьма редко, весьма мало и настолько под покровом тайны, что для культуры и общества альвов в целом не было никакой опасности деградировать, как люди, тем более, что этот народ вообще на протяжении многих веков соблюдал характерную скорее для животных статичность, не стремясь к какому-то научно-техническому или культурному прогрессу — но зато и не регрессируя в бездну аморальщины. А главное, что Леону импонировало у альвов как у расы — их потрясающее стремление к свободе. Так, скажем, в жаркую погоду альвика могла позволить себе ходить в шортах или в коротком платье — чего не могла себе позволить каринтийская дама. В случае угрозы или опасности альвийка с лёгкостью бралась за оружение, чтобы защитить себя, детей и близких — в то время как каринтийки бы с визгами убегали, поддерживая свои длинные юбки и прячась за спины своих мужчин. В общем, Леон весьма здраво рассудил, что в Альвийском квартале жить ему будет лучше и легче, потому что с каринтийцами его ждёт сильное взаимонепонимание, особенно на первых порах.       Фантом пребывал всё ещё в скверном расположении духа — и оно становилось всё сквернее от мыслей о том, как же всё пошло не по планам. А может быть, дело было и в другом — сразу за эйфорией, которую он иногда испытывал в состоянии мании, довольно часто приходила депрессия… Он не любил это состояние, тем более, что оно вызывало длительную мизантропию, сексуальную аверсию, и ему хотелось просто запереться дома, неделями бухать и ничего не делать. Поэтому, когда он чувствовал приближение такого состояния, он всеми силами пытался его избежать — за счёт чего мог выглядеть неоправданно колючим и неприятным.       Когда наконец Леон и принцесса вошли в ночлежку, почти следом за ними бесшумно проскользнула красивая девушка с чёрными волосами и яркими зелёными глазами. Это не была альвийка, что было видно по её цвету кожи, вполне себе обычному. Леон знал её, хотя и не слишком близко, он знал, что это демонесса-суккуб, принявшая облик смертной по имени Луна Лайфесон-Хартхелл.       — Помогите! — тихо обратилась Хуанна к демонессе, едва завидев её и приняв за обычную девушку-каринтийку.       Леон с немного злобной улыбкой посмотрел на неё и, остановившись у одной из стенок, схватил девушку за горло и приблизил к себе.       — Мне кажется… ты слишком много разговариваешь… твой рот надо, чем-то заткнуть…       — Не обижайте эту леди, на таких, как она, глупо держать обиду, — нежно проворковала Луна, положив руку на локоть Леона.       Фантом недовольно повернул голову:       — Хочешь занять её место?       Его глаза вспыхнули и нехорошо потемнели.       Луна равнодушно пожала плечами и ответила:       — Помочь? Дам вам совет, сеньор Фантом, приподнимите руку чуть выше, там сонная артерия.       — О… б**ть… и эта умничать пришла… учить меня еще будет… когда я 10 лет убивал, пытал и расчленял людей на органы, ради экспериментов… — закатил глаза Фантом и, отпустив принцессу, тут же весьма злобно усмехнулся, схватил брюнетку за ворот одежды и приблизил максимально близко к себе.       — Раз такая умная… не откажи в любезности и сгони мою злость…       Увидев, что Леон отвлёкся и испуганно вытаращив на него глаза, принцесса Хуанна скользнула вдоль стены в направлении двери в надежде убежать — но как раз в этот момент навстречу ей выскользнула откуда-то фигура молодого, довольно высокого, широкоплечего и мускулистого альва, одетого в кожаный доспех и с саблей за поясом. Остроухий преградил девушке путь. У альва были роскошные густые каштановые волосы, длиной примерно до плеч, и невероятные глаза ярко-жёлтого, янтарного цвета, переливающиеся при тусклом свете газовых фонариков, которые освещали коридор ночлежки. Это был Альфар — хозяин ночлежки. О нём говорили, что он — сын дракона, и сам — дракон. Его отец Ланнан некогда принял облик альва, чтобы взять его мать. Альфар родился из яйца в облике дракончика, но вскармливался материнским грудным молоком. До 14-ти лет, до самого альвийского совершеннолетия, он пребывал исключительно в драконьем облике, и только потом уже научился принимать антропоморфный.       Фантом поднял голову и обратился к альву:       — Завидуешь? Тому, что обычный смертный популярен у женщин? Айда со мной, и тогда всем поровну достанется…       Пират осклабился, обнажая в улыбке белые ровные яркие и очень острые зубы.       — Популярен?.. Пока не вижу, чтоб они тебе двое прям на шею кидались… Айда. Согласен! До комнаты только дотащи добычу, а то прям нетерпение такое, как будто это у тебя полгода воздержания было, а не у меня!..       Он хмыкнул и встал, скрестив руки, перед принцессой, отгораживая её от выхода, но не трогая.       Луна нахмурилась и попыталась ударить Леона, но тот быстро и ловко перехватил её за руку:       — Бьёшь как школьница-подросток… Или выполняй мои условия — или проваливай!       — Выполнять твои условия? Ну нет!..       — Тогда зачем ты сюда пришла? Разве не за сексом, мм?       — Просто развлечь себя зрелищем…       — Почему ты такая скучная? — Леон выпустил демонессу и перевёл взгляд на Хуанну: — А-а, вот и наша беглянка!..       — Отпусти меня… — прошептала Хуаннита дрогнувшим голосом. — Раз у тебя, вон, эта брюнетка есть, и ты её хочешь…       — Мне нужна твоя полная… женская… покорность… — протянул Леон, — так что… подумай над своим поведением… И не зли меня еще больше.       — Больше не буду… — покорно прошептала русалка.       Фантом выдохнул и, бросив через плечо взгляд на альва, коротко скомандовал:       — За мной.       Альфар улыбнулся и, подойдя к суккубу, ласково произнёс:       — Уверена, что не хочешь присоединиться?       — М-м… ладно! Пойдёмте! — согласилась Луна, отметив про себя, что этот остроухий сильно более любезен, чем его разноглазый квартирант.       — Ты её ещё уговаривать будешь? — скривился Фантом, обращаясь к Альфару.       — Однако же, я её уговорил, — пожал плечами дракон. — А ты тут заявлял, что якобы популярнее меня. Один ноль в мою пользу!       — Сейчас она скажет, что сделала это от скуки…       — Тебе завидно? Ты не смог, — хищно осклабилась Луна.       Леон мрачно нахмурился, пропустив в свою комнату вначале Хуанну, потом Альфара. Когда входила Луна, он шлёпнул её по заднице.

***

      …Леон долго курил на балкончике задней части своей комнаты, которую он подумывал переоборудовать под лабораторию. Хорошо бы ещё было в будущем изобрести здесь холодильник и телевизор — но для себя одного стараться как-то не хотелось. Фантом потрясающе сильно ощущал сейчас своё одиночество в этом мире, где ему было всё непонятно, чуждо и незнакомо и в котором ему, однако же, предстояло пожить и освоиться прежде, чем вернуться в Америку. Пожить и освоиться… для чего, собственно? Он делал уступку Гаспару — тритон просил его пожить в Каринтии и посмотреть его мир. А поскольку Гаспар был до сих пор единственным, кто его понимал и принимал, разделял его мысли, чаяния, надежды и скрашивал его одиночество, Фантом не стал особо сопротивляться. Пожить так пожить… Какая разница, всё равно умрёт он без особого сожаления. Наверное…       — Наверное, — вслух произнёс брюнет, затягиваясь и выпуская струйку дыма в ночное небо, на котором уже показались звёзды. Он внезапно вспомнил Агатона, его горящий, влажный от слёз прощальный взгляд и нахмурился, подумав, что… а удастся ли «чуть-чуть пожить» в Каринтии спокойно, не порастая привязанностями? Ну ладно, ладно… Гаспар поплачет, Агатон, может быть, тоже — но всем остальным должно быть в общем-то всё равно. Леон решил, что не будет привязывать никого к себе и не будет привязываться сам — но сам себе не очень поверил, потому что в душе внезапно вспыхнуло что-то большое, радостное и тёплое, как будто тайно и глубоко хранимые внутри запасы тепла и любви, которые он старательно сдерживал.       «Я — что, становлюсь таким сентиментальным?» — подумал Леон. Он покачал головой, выбросил окурок и вернулся в комнату, в которой оставил спящую после всего Хуанниту и нежащихся в постели Луну с Альфаром. Тех двоих любовничков ему сейчас хотелось выгнать, и он недоумевал, зачем вообще их позвал. Взяв со стола бутылку крепленого пива и попивая прямо из горла, брюнет вернулся в комнату — и тут услышал обрывки разговоров, которые ему не понравились. Альфар рассуждал что-то про то, что его сыну Архану надо «поставить знаки власти» (Леон знал, что у этого термина вроде сексуальное значение), а Луна рассуждала очень спокойно про смену пола, права «странных» и всякий прочий либеральный дебилизм.       — Какая страстная натура! — язвительно пробормотал Фантом, наблюдая за тем, как Альфар гладит чёрные волосы Луны, которая положила голову любовнику на плечо. — Кажется, я чувствую в этом пирате некую влюблённость…       — Влюблённость? Вряд ли, — усмехнулся тот. — Я бы и хотел снова влюбиться, правда. Но моё сердце уже занято. Я бы предпочёл сейчас перебирать в руках сиреневые волосы…       Леон пожал плечами и хмыкнул. Он знал только одного обладателя сиреневых волос, и это была не женщина.       — Гм… Люциус… — наугад пробормотал он, вспомнив главного жреца Марротуррона и старшего домоуправляющего Террона.       — Больше не называй этого имени при мне, — строго сказал альв Фантому: — Табу. Иначе моё настроение начинает резко меняться в непредвиденную сторону…       Жёлтые глаза альва сузились и снова расширились.       Леон задумался и внезапно подумал о том, что ему скучно и, что-то никого он здесь и не хочет. Гаспар прав… он больше тоскует по Америке. Хотя допекать всех своим сверхъестественным поведением и мифическими появлениями довольно весело. Как и всех вокруг соблазнять.       Он собрался в баню, которая располагалась в том же здании, но имела отдельный вход сбоку. Снарядившись, Фантом обошел кровать и, встав с другой стороны кровати, где была голова суккуба, оперся руками по сторонам от её головы, вальяжно наклонился и просверлил брюнетку взглядом:       — В таком случае… когда мы окажемся наедине… трахну-ка я тебя бутылкой… может, так ты станешь сексуальней?       — Удачи! — ехидно усмехнулась демонесса. — Зачем ты вообще терпишь в ночлежке этого злюку, Альфар? — повернулась она к любовнику. — Он грубый, не толерантный, властный, обижает девушек и «странных», из того, что я слышала…       — Я тебе не позволю тут командовать. Пошёл к Лечу, Фантом! — лениво отозвался Альфар, прижимая голову девушки к себе.       Фантом мстительно усмехнулся и, глянув сперва на демона, а после на Альфара, наклонился к его уху и довольно коварно и жутко шепнул:       — Ты следующий…       — Что это с тобой? Головой ударился, перепил, или опиум принимаешь? — фыркнул желтоглазый.       — Я скорее поседею, чем ты меня трахнешь, чем бы то ни было!.. — взвилась внезапно Луна.       Леон внезапно рассмеялся, отхлёбывая пиво из бутылки дальше:       — Поверили, да?.. Я реакцию хотел проверить. Какие вы нервные, оба!.. А ещё — демон и дракон! А если честно… — Он потряс бутылкой, прихлёбывая, и указал ею на Луну и Альфара: — Я ваши разговоры с балкона не слышал, что ли? Одна — **утая сторонница ЛГБТ, второй — тупой ящер, который хочет трахнуть собственного сына.       — А ну успокойтесь, оба! — рявкнул альв и принял сидячее положение. — По-моему, и так ясно, кто в какой весовой категории.       — В весовой категории? — прищурился Фантом. — Что? Вряд ли вы имеете права, считать себя лучше кого-либо. Даже из смертных.       Альфар пожал плечами и терпеливо объяснил:       — Я дракон — ты это сам знаешь. И маг воздуха при этом. Уймись уже, Фантом. А ты чего на рожон лезешь? — с удивлением взглянул он на любовницу.       Леон усмехнулся и сверкнул глазами:       — Просто не терплю высокомерия таких мерзких существ, как вы двое! Ваше придурошное происхождение, ничем не делает вас лучше… Один — похотливое животное. Вторая — инфантильная тряпка… Чем вы лучше меня? Ничтожества?       — А чем ты лучше нас, пробник? Ты даже не полноценный человек, а просто копия, — парировала черноволосая.       Альфар очень неприятно заломил бровь, почти скривился, но лишь примирительно встряхнул головой:       — Просто мою любовницу задели твои слова про «трахну бутылкой», Фантом, давай ты просто извинишься перед ней — и инцидент будет исчерпан? А?       — Извиниться, что? Перед кем? — не на шутку оскорбился Дьявол, и голос его, хлёсткий и угрожающий, начал напоминать треск дров в костре. — Она считает, что мужику на мужике жениться нормально, а я перед ней извиняться должен? Или перед тобой, который хочет своего сына изнасиловать?.. Б***дь, другие альвы знают, что ты такой извращенец? Или ты признался только такой же извращенке, как ты сам?       Альфар глубоко вздохнул и повернулся к Фантому:       — Успокойся, я не считаю тебя ничем хуже нас. Просто слова ты иногда говоришь неосторожные и чрезмерные. Поэтому лучше всего извиниться, если сказал что-то не подумав — ничего стыдного в извинениях не вижу. Когда я не прав, сам извиниться готов. И, насчёт моего сына… Я тебя уверяю, ты всё не так понял… Я имел в виду немножко другое…       — Тогда извинись. Ты был не прав, — улыбнулся фальшиво и милосердно Фантом, упёрев руки в боки о вернул взгляд на демона. — А с тобой… Я не закончил.       От требования извинений Альфар не разозлился, а даже засмеялся с такой наглости и, изображая детский голос, заявил:       — Простиии, пожалуйста, дядя Фантом…       — Так, — строго произнёс брюнет, поглядев прямо в немигающие жёлтые глаза альва. — Хуанниту ты больше не тронешь. Я её никому не отдаю. И… да… Интересно, всё-таки, на что ты готов ради Люциуса?.. И переживёшь ли его смерть? Ты вроде бессмертный, да? Наблюдать, как умирают другие, тебе привычно…       — А не заткнул ли бы ты рот, Дьявол, а? — потеряв терпение, раздражённо ответил Альфар, и его желтые глаза зловеще вспыхнули. — Ну правда, Фантом. Ты начал перегибать палку уж слишком сильно. Какая муха тебя укусила и что на тебя нашло сегодня?       — Да вы двое на меня и нашли. Мерзкие, высокомерные и невоспитанные создания… Ещё корчит тут из себя… Я что — не знаю, что по-альвийски означает «знак власти поставить»? Моральный урод! Устроить Апокалипсис и здесь, вам назло, что ли?       — Не напугал. — Альфар пожал плечами. — Я не привязан к этому месту, а Луна — тем более.       — Точно не привязан? Здесь всё ещё твой сын и его мать…       — Я смогу забрать их из Рико, если ты затеешь какую-нибудь авантюру, глупец!.. — Жёлтые глаза дракона изменили цвет, а зрачки начали становиться вертикальными, как у кошки. — И прекрати ставить мне условия, подонок! Подчинить себе и укротить дракона не под силу даже Лечу.       — Лечу — может быть… А вот магу земли и верховному жрецу Марротуррона… — ехидно протянул Леон. — Чтобы ты особо не зазнавался, прими к сведенью, что жизнь твоего любимого Люциуса — в моих руках. Когда он вернётся в этот мир, счёт пойдёт на минуты. Так что влюби его в себя и познай его, а иначе… Вот интересно, полюбит ли он тебя, когда поймёт, что ты жить без него не можешь?       — Замолчи!!!!!!!!! — В голосе альва послышалось завывание и свист ураганного ветра. — Я устал от тебя сегодня.       — Ну тише ты… Не разбуди принцессу своей истерикой… — усмехнулся тот, не дрогнув.       Альфар начал одеваться.       — Я пошёл спать, — ровным тоном произнёс он. — Приятно провести время! Что я скажу по поводу всех твоих провокаций — я тебе потом скажу, без свидетелей. Идём, Луна!       Альв и демонесса выскользнули из комнаты, а Леон повёл принцессу в баню. Его настроение сегодня было испорчено окончательно.

***

      Ночью выпал снег, и запели птицы. Утро выдалось морозное, но ясное и свежее. Небо над Рико стояло безоблачное и ясно голубое, от зимнего солнца исходил скорее свет, чем тепло, но ветра не было.       Гаспар проснулся рано утром по будильнику, установленному на галлофоне, когда большинство людей на вилле ещё не спали, не считая слуг, надел свою американскую спортивную одежду, кроссовки и куртку. На душе у него было не так ясно, как за окном, хотя и не так морозно. Вчера он целый день сопровождал по разным делам Террона, Архана и Агатона, неоднократно показывал Террону, что он уже далеко не тот слабовольный тритончик, которого он когда-то знал и вполне в состоянии удержать в своих руках власть, быть сильным и авторитетным. Ему хотелось в Америку, быть сопричастным Апокалипсису, помочь Леону. Ни о чём другом, кроме как об этом, он пока что не думал — убить Нормана, помочь Леону. Его так долго не было в Каринтии, что он от неё отвык… странное дело. Столько месяцев хотеть вернуться домой, на Родину, столько месяцев мечтать лишь об этом, молиться богам, но в последние месяцы… он вспоминал Каринтию только в связи с Терроном, вернее — в связи с тем, что должен получить его прощение. И теперь, когда он официально это прощение получил — ему здесь было неинтересно и тянуло «домой» — в более отвратный и антиутопический, более агрессивный и неправильный, но более высокотехнологический мир.       Обежав положенную на пробежке дистанцию, не заходя домой, тритон забежал в Альвийский квартал прямо к ночлежке «Попутный ветер», чтобы повидать Леона и обговорить с ним свои планы, а заодно и, возможно, «отмыть» радостную новость — Террон согласился отпустить его в Америку (хотя и сам поедет тоже, чтобы лично проконтролировать всё, что только можно — ох уж этот Террон, как же он помешан на контроле!)       Леон ночью плохо спал. Перепалка с Луной зашла слишком далеко, потому что та откровенно ему противоречила, высмеивала и не желала даже слушать разумные аргументы, отстаивая какие-то «гейские» и неправльные идейки, а также откровенно высокомерничая в том плане, что люди, мол де — низшая раса и всё такое. Вообще-то Леон людей тоже не любил, но слышать такое от демонессы и подпевающего ей какого-то там остроухого не собирался. В итоге, когда Альфар наконец уже убрался спать, Луна умудрилась разбить пустую бутылку из-под вина об голову Леона, после чего мерзко захохотала и растаяла в воздухе.       — С утрицем… устрица… — попытался пошутить брюнет, сидевший в столовой ночлежки на втором этаже при виде вошедшего с наушниками в ушах и в американской спортивной одежде тритона. Он держал пакетик со льдом, приставив его к своему лбу.       — Ты чего такой?.. — Гаспар вынул наушник из одного уха. — Кто это тебя так?.. Тебе что — е**ло разбили? А я даже соскучился. На вилле пафос утомил.       Леон взял бутылку кофейного коктейля-энергетика, взболтал и налил в стакан, посыпал сверху шоколадной стружкой, долил сливок и протянул тритону.       — Манерность и весь этот этикет утомили, да?..       Дель Маре с удовольствием понюхал стакан, сел рядом за стол и посмотрел на Леона.       — Пахнет вкусно… но я бы и от завтрака полноценного не отказался бы. Я сейчас только с пробежки, даже ещё не завтракал. Из хороших новостей — Террон отпускает меня в Америку помогать тебе делать Апокалипсис. С моими лидерскими позициями в «Горящих Телах» и знанием языков стан старой морали тебе это будет сделать сильно легче, вот увидишь.       — А тебе всё это зачем? — подозрительно осведомился Дьявол. — Твоё дело — вон, короноваться и реформы провести. Ты же хотел реформы? Вот и нахрен тебе Америка, что ты там потерял?       — Тебе помочь, вообще-то, — нахмурился рыжий, попивая свой напиток. — Почему это ты мне вдруг отказываешь в праве тебе помочь? Я же у тебя в долгу. Ну и, к тому же, пожил я в Америке достаточно для того, чтобы тоже почувствовать часть ответственности. Хочу ещё твою лабораторию в Марокко посмотреть. Хочу научиться биологии, генетике, медицине. Хочу…       — Эксперименты на тритонах проводить? — заржал Фантом.       — Ну почему сразу на тритонах?..       — А мне бы на твоём месте было бы интересно, почему тритоны, вроде такие все из себя нот-бои, а иногда внезапно — вот как ты. Ты же изначально нот-боем всё же не был, хоть и пытался заставить всех поверить, что ты такой. Террон тебя сразу раскусил, будь ты другим, он бы не стал с тобой работать или работал бы в другом направлении… А насчёт «помогать мне», ты мне уже весьма помог… моему оригиналу — тем, что всё же убедил его создать меня, мне — что всё рассказал и показал, где и в чём у вас проблемы. Так что, — он похлопал тритона тяжёлой рукой по плечу, — спасибо, на этом всё, помощь больше не требуется, рисковать шкурой коронованной особы я не собираюсь.       — Но я у тебя в дол… — возмутился было тритон.       — У меня?..       — Ну… у твоего оригинала. Какая разница?       — А что он такого сделал? Трахнул тебя и приучил к пробежке — и поэтому ты вдруг в долгу?.. — Дьявол нервно улыбнулся и опять потёр мешочком с заморозкой вчерашний ушиб. — Почему ты не можешь быть проще и называть вещи своими именами?       Гаспар скривился:       — Когда ты начинаешь ехидничать — мне вообще с тобой ничего обсуждать не хочется, знаешь? Так кто тебе там е**ло разбил? Хуаннита?..       — Не твоя сестра, нет… не обольщайся…       Леон вкратце поведал рыжему, что прошлой ночью всё же разругался с Луной до такой степени, что та ударила его бутылкой по голове и скрылась в неизвестном направлении.       Принц оказался искренне и до глубины души возмущён.       — Если уж так рвёшься мне помогать — помоги в этом, — попросил Фантом. — Ты у нас специалист в области магии? Нет? Потому что я хоть и Дьявол, но всё же обычный смертный, что вы от меня хотите. Ни святая вода её не берёт, ни серебро… Освещённое оружие? Магия?..       — Террон может помочь мне сделать магическую защиту от этого существа, — задумчиво пробормотал рыжий. — И тогда я смогу лично на неё поохотиться. Узнать, где её искать… и привезти к тебе… тебе надо?..       — У Марротуррона есть такая магия? — Леон в предвкушении и многозначительно улыбнулся. — Меня этот бесёнок теперь точно будет избегать. Я могу положиться в этом на тебя, правда?.. Но тебе надо быть хитрее, в тысячу раз хитрее, Гаспи. Вдруг она мысли читать умеет. Ты не должен думать о том, как её схватить, ты должен думать о том, что хочешь ей кое-что устроить, а что, она и не догадается… Думай про интим. А потом… Внезапно…       — Про интим, да? — Гаспар расхохотался. — Это очень интересное задание, Паук! Мне нравится!.. Сделаю. А кстати, насчёт интима. С Хуаннитой ты…       — Пока ещё нет… Демонесса помешала, говорю же. Вела себя как расфуфыренная провокаторша, никакой однозначности, сплошное двуличие какое-то. Зато Альфару отдалась. Альфар, кстати… Это правда, что альв может трахнуть собственного сына? Мне не понравились его слова…       — У альвов нет табу на инцест, — приподняв брови, ответил принц. — Генетически мутированные дети у них от этого не рождаются. Хотя есть ограничения на инцест между родственниками одного пола. Насколько я слышал, отец с сыном может… только если требуется сыну так называемый «знак власти» поставить, я плохо знаю, что это, магия какая-то, но вроде это делается из благих соображений. Фактически, это специфическая и своеобразная форма влияния и воспитания. Например, альв-подросток отдаётся своему отцу, пока не сможет возмужать до такой степени, чтобы перечеркнуть и уничтожить знаки влияния отца. Впрочем, это происходит очень и очень редко — скорее в формате вынужденного наказания. Не обращай внимания, альвы — не люди, у них всё как-то шиворот-навыворот и с ног на голову, людям и тритонам их морали не понять. Просто не обращай внимания. Хотя… Речь ведь об Архане? Террон не даст Альфару ничего такого учинить, не беспокойся. Кстати… А с Агатоном ты что делать собираешься?..       — Что? С Агатоном? — Леон задумался. — Не знаю… Честно, не знаю. Я хотел его забрать. Но, он мужчина вроде тебя или нот-бой? Я вижу в нём пикантную слабость, как у Луи… Не лучше ли ему оставаться с Терроном? Я вот даже не знаю…       — …Да, такая пикантная слабость в нём есть, но при этом есть и достаточно твёрдая и трезвая оценка и ситуации, и собственных действий, мыслей и желаний. Стремление к уравновешенности и балансу, более сильное, чем было когда-то у меня. Террон, конечно — ему очень хорошо и сильно подходит чисто по характеру, оба очень земные. Но с Терроном развитие будет медленнее, с тобой — сильно быстрее. Если ты его, конечно, щадить не станешь. Меня ты совершенно не щадил! Да? А почему его щадишь?       — Потому, что мой абьюз ему не требуется, — ответил спокойно и собрано Леон. — Как ты сказал — он заземлен. Он знает себе цену и его тянет как к женщинам, так и к мужчинам. Его не надо лечить и направлять… в отличие от тебя… ты запутался. Вы… достаточно разные, чтобы я понял, что тебя надо конкретно чинить… его же только подлатать… и у моего внука, скорее всего, это получилось…       — Он лучше меня, да?.. — Голубые глаза принца начали темнеть, становясь непроницаемо-серыми, цвета не то грозового неба, не то штормящего моря. — Вот как? Лучше меня? Мужественнее меня, так, что ли?       — А ну, остынь!.. — Фантом недовольно взглянул тритону в лицо. — Ты что — ревнуешь, что ли? Его ко мне? К Террону? К обоим? Завидуешь ему? Или мне? Террону? Всем троим?.. Что это ещё за… такое, Гаспар, а?..       Инфант вздохнул и покачал головой, успокаиваясь:       — Прости пожалуйста, просто я голодный… Я зверею, когда я голодный… Накорми меня уже, а?       — Да я вижу… Пошли, сам себе выберешь, что поесть, — вздохнул брюнет. — Тут что-то вроде шведского стола…       Они пошли к лоткам с едой, и по дороге Гаспар ныл:       — …Как же я соблазню Зиру, если мне аманте Террона практически не по зубам… И как же я буду проворачивать реформы, когда я такой тупой и слабый… в отличии от вас с Терроном…       — А ныть меньше надо, Гаспи. — Брюнет устало вздохнул. — В общем, так. Агатону передай, если он выберется куда-нибудь, с Терроном или один, я с ним увижусь. Поговорю с ним и дам ему выбор. А насчёт того, почему Террон тебя так воспитывал… и мой оригинал тебя так воспитывал… Ты уж прости, я думал, ты претендуешь на то, чтобы быть вожаком стаи. А для этого нужно быть жёстким, с железными яйцами и тестостероновым.        Гаспар просиял:       — Да, да, вожаком стаи, именно! Хочу! И буду!.. Я свой выбор сделал, Паук. Я хочу сделать Апокалипсис вместе с тобой… Ну, хотя бы помочь… Паук, позволь мне помогать тебе! Уничтожим Америку вместе!.. А потом — потом реформы и всё вот это…       Вскоре на столе перед мужчинами появилось много интересных и вкусных блюд, в том числе с индюшатиной и крокодильими яйцами.       — Индюшатину любишь? В виде стейков очень вкусно, попробуй! — посоветовал Леон.       — Смотрю, у тебя настроение улучшается, Леонито… — довольно хмыкнул тритон, втягивая в себя аппетитные запахи. — Кстати, ты мою новую татуировку не видел ещё?       Он повернулся и задрал футболку, продемонстрировав во всю спину тату с изображением морского черта, чуть по ниже вытатуированных на левой лопатке букв «ти» и «эйч».       — Удильщик? — Леон заломил бровь.       — Ага. В самый раз компания для Паука. Кому ещё массово убивать, сжигать и взрывать, как не Пауку и Удильщику? Ты — плетёшь паутину хитростей и заманиваешь в свою сеть. Я — заманиваю фонариком на своей «удочке»…       — Тёмный тотем… Его любят изображать в первую очередь, сразу сигнал — «осторожно, не подходи», — хмыкнул разноглазый.       — Ну так что? Ты так и не ответил… Позволишь мне помогать тебе, и до Апокалипсиса, и во время?..       Леон разлил коньяк по бокалам, а затем внезапно взял кухонный нож и порезал себе ладонь руки, занеся её над одним из бокалов. Несколько капель крови упали в коньяк, и брюнет придвинул его к Гаспару.       — Позволю. С условием, что в ад за мной ты не пойдёшь. Я согласен стать жертвой, вместе с Америкой. Надо уничтожить себя, так же как и все противоестественное. Верно? Дьявол не должен слишком долго ходить по земле…       — Что это?.. — Гаспар немного удивлённо покосился на бокал коньяка с каплями крови.       — В древности так викинги, перед смертью или опасной битвой, выпивали эль и становились братьями, капая кровь в напиток, — ответил Фантом и, убрав руку, слизнул кровь и взяв салфетку со стола, стал обматывать ладонь. — Только тебе нужно решить, кем ты мне хочешь…       Гаспар коротко вздохнул, взял тот же нож со стола, порезал свою ладонь и капнул кровью в другой бокал, который пододвинул Фантому.       — Я твой брат, Паук, и очень сильно люблю тебя, как родного брата, которого у меня никогда не было, — серьёзно ответил он. — Хотя предчувствия у меня почему-то мерзковатые… Два других моих названных брата каждый по-своему обречены на страдания из-за того, что я с ними не вполне придерживался этики побратимства. Но тебе я доверяю. Безоговорочно. Если ты считаешь меня достойным быть твоим братом — я твой брат, Паук. Как бы я себя ни вёл, как бы ты себя ни вёл, я буду твоим братом, до самой смерти, твоей и моей. Ты мне — родной. Навеки свой. Серьёзно…       — Давай только, без лишнего пафоса, а то сейчас расплачусь, — пошутил Паук и шутливо ткнул Гаспара локтем в ребро, чтобы тот прекратил свои прочувственные речи. — Прибереги пафос лучше для девушек, они такое любят.       Он поднял бокал и чокнулся с тритоном:       — Ну… за успешную поимку мерзенького чёрта и светлого будущего Апокалипсиса в Америке. А будешь ныть и скулить — дам тебе поджопник, как настоящий старший брат.       И с этими словами Фантом залпом выпил весь бокал, а после потянулся к индюшатине с имбирем.       Его, теперь уже брат также опрокинул в себя бокал и весело взглянул на закуски.