Леон Фантом

Вилла Хайтфанто, два дня назад       Когда Сильвия и Хосе наконец очнулись, они рассказали каждый свою версию случившегося Террону и другим обитателям виллы. Ещё тогда у Хайта закрались подозрения, что с мальчишкой что-то не так: не был он похож на свою целомудренную сестру-христианку, не обладал такой высокой моралью, и, возможно, хоть Террон и не думал снимать вину с убитых Леоном монахов, но они могли быть спровоцированы и самим ребёнком.       Ближе к ночи он зашёл проведать брата и сестру Гонсалвес (им выделили одну комнату на двоих, на чём настояла сама Сильвия, которая утверждала, что мальчишка склонен сбегать и так ей легче будет присматривать за ним), тем более что дверь оказалась приоткрыта. Девушка уже спала глубоким невинным сном, а вот… Хосе в комнате не оказалось.       Мужчина задумался и решил поискать непослушного подростка на первом этаже, где находились комнаты слуг и уборные. Едва он спустился, как небольшая тень плавно отделилась от одной из колонн и скользнула в сторону мужчины. Через секунду рука подростка обняла его со спины за пояс. Хозяин виллы замер, не оборачиваясь, и наполовину прикрыл глаза, укоризненно, хоть и терпеливо вздохнув:       — Не слишком подходящее время для игр… ты не находишь, Хосе?..       Мальчик засмеялся, довольный произведённым эффектом, но через секунду ответил уже с совершенно серьёзной интонацией, ещё теснее прижавшись к мужчине:       — Я не играю, дон Террон. Я хотел поблагодарить за то, что вы спасли меня от тех пакостных монахов и заодно от Дьявола с разноцветными глазами.       — Вообще-то, тебя как раз и спас тот, кого ты принял за Дьявола, — ответил Террон. — Будь любезен, не прижимайся ко мне столь неприлично. Если хотел поблагодарить, мог бы дождаться утра.       - А мне не спится! Вам ведь тоже не спится, дон Террон?.. К тому же, утром же встанет ваша супруга — или она пока ещё не супруга? — и моя сестра, и графы Альба… Зачем столько людей, когда благодарность предназначается только для вас?       Он говорил это почти ему в спину, а ногтями слегка царапнул кожу ремня хозяина виллы.       — Не понимаю, о чём ты, — равнодушно и даже холодно ответил Террон и жёстко убрал руку подростка от своего ремня.       — Ну, дон Террон! Не будьте же таким строгим!.. — вздохнул тот. — Я не буду у вас просить коня и шпагу… честно, не буду! По крайней мере, не сейчас. Вы мне просто нравитесь. Как мужчина.       Террон резко развернулся, заставив мальчика посмотреть себе в лицо и весьма недовольно улыбнулся. Улыбка вышла осуждающей. В сравнении с русоволосым мальчишкой Террон, при его росте и телосложении, выглядел фактически как великан.       — Кто научил тебя таким манерам, молодой человек?       — Ни… никто… — Хосе поднял голову, снизу вверх взглянув в глаза брюну без единой капли смущения и растрепав волосы самому себе. — Почему вы такой… скучный?..       — Скучный? Или адекватный и хорошо воспитанный? Чувствуешь разницу? — Террон опустил взгляд ярких зелёных глаз. — Иди, ложись. Иначе, я точно скажу Диего Альба о твоих увлечениях. В отличии от него, я очень даже мягок в плане наказаний.       Хосе нахмурился и даже слегка скривился от таких слов:       — И чего вы все… такие…       — Тебе рано думать о покровителях, мальчик… — сузил глаза Террон.       — А вот дон Педро, и донна Анисия, и донна Исабель говорили, что хорошо бы сдвинуть возраст аманте до 13-14 лет, потому что в этом возрасте организм уже готов… — грустно ответил Хосе, глядя куда-то в ноги Террону. — А так, в итоге, ещё 2 года ждать совершеннолетия — как обидно! Как будто я тоже не могу хотеть… этого!.. Почему никто не понимает… даже сестра…       — Не понимает чего? Твоей похоти?       Мужчина медленно присел перед мальчишкой на корточки и заглянул ему в глаза:       — Кто трогал тебя, Хосе? Кто… посмел внушить тебе это неблагочестие?       — Вот почему все думают, что, если подросток хочет того же, что и взрослые — то ему непременно это кто-то внушил? Может быть, дело в примере? Я же знаю, что взрослые пьют вино — а мне не наливают. Взрослые гуляют по ночам — когда меня укладывают спать. Взрослые могут заплывать в море дальше Оградительного Рифа — а нас не пускают туда. И целоваться взрослые могут. И жениться. И покровителя. Всё, что угодно. А мы — мы уже не дети, но нам всё равно предлагают играть в игрушки и быть наравне с детьми — разве это справедливо, дон Террон? Справедливо, нет?       Подросток выдохнул сквозь зубы и внезапно поднял руку и ласково коснулся кончиками пальцев щеки Террона. Тот спокойно выслушал и даже не одернулся, продолжая долго смотреть на того и лишь спросил:       — Что хорошего в том… чтобы так скоро расстаться с детством? Познать жестокий мир, людей, свои мысли и душу, и ужаснуться тому, что ты там найдёшь? Страдать от того, что тебе не дали побыть ребёнком?.. Самым могущественным существом из всех. Ответственность за слова… Поступки… Что в этом прекрасного? Что прекрасного в том, чтобы быть взрослым и забыть, каково это — верить в чудеса?       Хосе задумался и долго-долго смотрел Террону в глаза, подняв руку выше и запустив её в шелковистые чёрные волосы мужчины.       — …Быть взрослым — так плохо, да? Ответственность и так далее? Что же делать тем, кто ребёнком себя уже не чувствует? Пытаться поддерживать себя в этом состоянии искусственно, верить в Рождественского Деда, в которого малыши верят, в сказочных добрых фей… и в то, что Ландыш приходился Лэну кем-то вроде приёмного сына или названного брата, как в детской версии мифа пишут? — Он вздохнул, чуть закусив губу. — Да понял я, понял… Вы прекрасны, дон Террон. И голос у вас такой… тягучий, низкий… успокаивающий… Очень сильно повезло всем тем, кого когда-либо касались ваши руки и ваши губы…       — Можно… стать Лэном для незрелого Ландыша, но по-настоящему, в хорошем смысле покровительственным… а не пошлым, — слегка приподняв уголки губ, отозвался Хайт, вновь убирая руку мальчика от своих волос. — Или ты только на мужчин Лэнов засматриваешься? На Розу не обращаешь внимания?       — Почему не обращаю? — засмеялся Хосе, прищурившись. — Катарину из «Трёх гусей» знаете? Она там работает со своей мамой. Мы бегали к морю целоваться каждый вечер. А потом её мама узнала и сказала Сильвии. А Сильвия мне читала занудные лекции про христианскую мораль и тащила на исповедь… как будто я должен раскаиваться в том, в чём не раскаиваюсь! Но ведь, кто может подать Ландышу лучший пример, как обращаться с Розой, если не Лэн?..       — Она наивна… зачем пользоваться таким? — уточнил Хайт. — Можно попробовать. Пробовать не преступление — пока это не зайдет слишком далеко. А, зайдет слишком далеко… — Он округлил глаза и сделал забавную мордашку, словно ужаснулся. — Придется взрослеть и брать ответственность. А это неприятно… поверь.       Как раз в этот момент по лестнице тихо спустилась Хуаннита и, заслышав разговор хозяина виллы с маленьким Гонсалвесом, спряталась за колонной, чтобы… не отвлекать и не прерывать брюнета — настолько приятно было слышать то, что он говорит. Она так и не смогла заснуть и решила пройтись по вилле, чтобы лучше узнать, где тут и что находится. Слушая, принцесса усмехнулась, мысленно соглашаясь с Хайтом и удивляясь, как это так у него получается говорить спокойно и мягко, даже ласково — и при этом убедительно. Она попыталась мысленно прикинуть себе, как бы среагировал Фантом на приставания Хосе и на его речи. Наверное, жутко разозлился бы на мальчишку. Может быть, даже ударил бы его.       — Да, я знаю, — выдохнул Хосе, никого и ничего не замечая, кроме собеседника. — Если женщина беременеет — то это автоматически ответственность мужчины. А Катарина наверное уже может… Я не зайду далеко, не зашёл бы. А вот у аманте наверняка нет никакой особо ответственности? За него отвечает покровитель.       — Верно. — Террон поднялся на ноги и приглашающим жестом указал мальчишке в сторону гостинной, где он хотел растопить камин. — Но есть ответственность за его будущее. Кем он станет, если рано начнёт подражать женщине?       — Женщиной?.. — засмеялся Хосе. — Я такие случаи ещё не встречал!.. Это так плохо? А донна Исабель говорила…       Он повернулся в сторону гостинной и пошёл следом за Терроном.       — Что говорила?       Когда они вошли в гостинную, Террон выудил несколько поленьев из металлического держателя для дров и закинул их в камин, затем зажёг лежавший на столе лист бумаги об одну из свечей в подсвечнике и начал растапливать огонь.       — Дон Террон, дон Террон!.. — покачал головой ребёнок. — Это должны слуги делать, а не дворянин и хозяин виллы! Давайте я вам чем-нибудь помогу?.. Донна Исабель говорила, что быть аманте очень сладко и приятно, и ничего плохого нет в том, чтобы в юном возрасте уподобляться женщине. А то и не только в юном. И что возраст аманте надо бы сдвинуть лет на 13-14… и продлить лет до 30, как минимум…       — Чтобы юноша и мужчина до конца дней страдали и молились Марротуронну о том, что хотят в конец стать женщинами? У бога земли на них терпения не напасется… — Пламя коротко вспыхнуло, и Хайт убрал всё лишнее и закрыл решетку, пройдя к креслу и сел в него, напротив ребенка. — Не стоит. Я уже всё сделал.       — …Да… как-то не очень… — согласился русоволосый, зевая и забираясь с ногами в кресло и обхватив руками ноги. — Звучит убедительно! Но, когда тебя целуют в спину, плечи, шею, губы — это очень сильно приятно… Я знаю двух женщин, которые очень любили играть в патронат. Потому что это пикантно, и потому что мужчины слишком однобоки, чтобы играть в такое с женщиной. Донна Исабель была аманте, а Ее Высочество инфанта Хуанна — покровителем.       — Неужели? — лукаво улыбнулся Террон. — Девушка просто захотела быть мужчиной, так?       Он скрестил руки, откинувшись на спинку кресла.       — Инфанта говорила, что ещё не родился под солнцем и луной такой мужчина, под которого она захотела бы лечь — поэтому ей лучше самой быть мужчиной, чтобы никто не зажимал её свободу. И ещё говорила, что её бесит, когда к ней обращаются подчёркнуто галантно — ну, руку там целуют, место уступают, и так далее. Что она не хуже мужчины. А почему вы не спрашиваете, откуда я так хорошо знаю морскую принцессу и донну Исабель?.. — заломил бровь ребёнок.       — Я сам это со временем узнаю, — хмыкнул зеленоглазый, — и, да. По секрету. Когда наступит время, ты поймёшь, что ласки, которые ты упомянул, можно слаще получить и от женщины. Потому что такая уж у мужчин природа — любить и хотеть женщин. А природа женщин — любить и хотеть мужчин. Такими создал их Марротуррон. И те, кто нарушают баланс и законы природы — те сильно страдают и много плачут. В природе всё подчинено законам разумного, баланса, целесообразности. Но наихудшее преступление против природы — это принуждать к сексу и развращать детей, не важно, какого пола… хотя хуже, когда своего пола. Это ломает психику, может сломать человеку и всю жизнь. Разве животные спариваются с незрелыми детёнышами?.. А, Хосе? — Террон внимательно и немного вопросительно взглянул на мальчика, хотя ответов на свои вопросы он и не ожидал, они были скорее риторическими. Материал для размышлений, так сказать. — Отнести тебя в спальню?       Мальчик ласково уставился на брюнета сияющими серо-голубыми глазами:       — Отнеси!..       — Только отнесу, — ответил брюнет предупреждающе и строго. — Ничего больше. Иначе возьму и подумаю, что ты хочешь, чтобы тебя хотели покровители, а не девушки и аманте… хотя вот я всегда в детстве хотел быть мускулистым и сильным.       Хосе стыдливо засмеялся и отвёл взгляд:       — Я бы не был против, чтобы ты меня хотел… но законами запрещено, подставлять тебя не хочется. Хотя ты ведь всё равно не взял бы… В Кодексе о патронате написано, что если мужчина коснётся мальчика младше 16 лет как своего аманте — то он бесчестит Заповеди Лэна и должен быть осуждён на смертную казнь. А мальчик старше 12 лет, который на это добровольно согласился, наказывается публичной унизительной поркой на городской площади.       Русоволосый опасливо передёрнул плечами.       — Всё справедливо. Я с этим согласен, — кивнул Террон. — А если ты выберешь путь развратного аманте… поверь мне… жизнь покажется тебе адом. Лучше желай того, чтобы сводить с ума дам. Хоть одна русалка хотела бы построить тебе глазки, прочитав твой возрастной портрет?       — Женщины при виде меня обычно начинают корчить из себя мамочек или старших сестёр, — скривил губы Хосе. — Впрочем, и мужчины почти все тотчас начинают строить папочек или старших братьев. Мне и одной старшей сестры за глаза хватает! Понятно… А то я вот вчера вечером слышал краем уха отрывок из взрослого разговора между доном Гаспаром и доном Арханом про Америку. После того разговора и не смог уснуть…       — Что же ты слышал?       — Слышал, что это такая страна в другом мире, в которой все женщины выродились и стали как донна Исабель и донья Хуанна. А все мужчины — в вечном патронате. Причём аманте зачастую искусственные и изуродованные какой-то магией. Нормальных отношений и института брака нет. Дети рождаются в пробирках. Дон Гаспар сердился и кричал, что нужно уничтожить Америку и всю Землю на корню и что он сделает всё, чтобы традицию патроната стереть с лица Каринтии, чтобы она не превратилась в Америку. Ещё он говорил, что если бы все покровители были как вы, то это ещё нормально, но в Каринтии покровителями становятся обычно глубоко порочные люди, которые лишь прикрываются воспитанием аманте, а на самом деле хотят порочных плотских удовольствий. Дон Архан на всё это соглашался, хотя при этом чувствовалось, что ему немного жаль, что принц так критично настроен. Потом дон Гаспар рассказывал ему про мальчиков-проституток, забыл, как они там называются… и про культ насилия в Америке, и что с детьми там тоже… делают, и много было таких описаний, что я не мог заснуть.       — И после этого ты всё еще хочешь быть аманте, зная почти визуальный пример? — выдохнул брюнет, покачав головой. — Вроде всё доходчиво объяснили… а ты…       Ребёнок робко пожал плечами, продолжая обнимать руками ноги:       — Да… я знаю… но дон Алехандро был со мной очень ласков… Я попробую всё это забыть, дон Террон! Честно!..       — Обсудишь это завтра с донной Эдель. — Хайт поднялся и, пройдя к креслу наклонился и поднял мальчишку на руки. — Тогда и узнаешь, так ли ласков был дон Алехандро. Договорились?       — Она его сестра-близнец? Я верно догадался?.. Интересно, куда он подевался всё же… Ладно, обсужу. Вот сейчас поговорил с вами — и как-то… отпустило.       Мальчик покорно протянул руки и положил их на плечи Террону, чтобы тому было удобнее. Осторожно и целомудренно.       — Возможно, ты даже выспишься, — кивнул тот и подхватив паренька поудобнее, как обычно берут спящих на руки, а затем понёс его обратно в комнату к Сильвии.       По дороге мальчик зевнул несколько раз, прижавшись лицом к тёплой груди Террона, потирая глаза одной рукой и отмечая, что от Хайта приятно пахнет горьким шоколадом, кофе и табаком. Терпкий и очень мужественный запах. Ещё на лестнице Хосе уснул прямо на руках у Террона.       Брюнет посмотрел на него и, тихонько войдя в спальню, прошёл к пустой кровати, отодвинул одеяло и уложил ребёнка туда, сел на край, убрав несколько прядей с лица мальчика и плотно укрыл его, осмотрев лицо и думая над тем, что смог немного усмирить его внутренних демонов. Вроде…       Лицо спящего мальчика выглядело совершенно невинно и непорочно. Он даже слегка улыбался во сне очень наивной и детской улыбкой. Сильвия во сне тоже улыбалась, немного как-то стыдливо. Она разрумянилась от сна, а одеяло сползло ей до колен, открывая розовую ночную рубашку с кружевами по вороту и рукавам.       Террон перевёл осторожный взгляд в её сторону и, поднявшись, так же безмолвно вышел из комнаты, спускаясь вновь в гостиную, чтобы потушить камин. Однако, к его возвращению, Хайта ждал сюрприз — в гостинной, в том самом кресле, где только что сидел Хосе, сидела принцесса Хуанна и смотрела на огонь. Террон остановился в дверях и вздохнул:       — Вам не спится, Ваше Высочество?       — Простите, но я слышала часть вашего разговора с Хосе, — вместо ответа сказала инфанта, чуть покачав головой. — В общем… вы очень даже убедительны… С ним вы были также убедительны, как за ужином со мной. Но он подросток, не факт, что его отпустит этим всем окончательно. Если уж взрослые люди в этой вашей Америке так сильно заигрались…       — Америка — это другое. Здесь на одного ребенка правильно повлиять намного легче, чем там — на целую страну.       Террон прошёл к столику, где стоял гранатовый мусс и, достав стакан, наполнил тот из графина и вернулся к девушке, протягивая напиток ей:       — Возьмите. Это поможет от бессонницы.       — Спасибо!.. Но мне вряд ли поможет… — Она вздохнула и приняла напиток. — Я думаю об этом Фантоме. Можно сто раз сказать, что любви нет и что это только иллюзия. И всё равно она есть, как ни скрывай, как ни обзывай её, как ни чмыри и как ни делай вид, что её нет. Просто кто-то на неё способен — а кто-то нет. Фантом тоже таких же мнений и идей, как и вы. И тоже против патроната. Между тем, как я своими глазами видела в «Розе и Ландыше» это бурное проявление страсти у него с Агатоном. Я это видела и уже не смогу сделать вид, что мне померещилось. Он его бросит, и даже не ради меня бросит? Ведь я больше не хочу быть мужчиной-покровителем… Как больно жить…       Она вздохнула, отхлёбывая.       — Почему вы не хотите найти себе кого-то достойного? Достойного вас и вашей любви? Почему Фантом? За его грубость? Или за то, что он обращался с Вами, как с равной? — уточнил Террон, осторожно подбирая слова.       — …Не знаю, почему… — медленно протянула та. — Может быть, потому, что он не гнётся под меня, не слушается меня, как мои прежние любовники, даже Алехо. Очень мужественный и брутальный мачо.       — То же самое можно сказать и обо мне. Только я это делаю не так… экспрессивно.       Хайт наклонил голову в бок, стоя за спинкой кресла принцессы и собрав руки на груди, глянув в сторону огня.       Принцесса обернулась и посмотрела на него.       — Да… Но вы заняты. У вас есть беременная донья Эдель. Поэтому я не должна думать о вас как о мужчине — ведь правда? Вы же всё равно не станете моим… гхм… так хочется почему-то сказать «покровителем»… В «Розе и Ландыше», Фантом привёз меня, чтобы взять — но не взял… я себя не так вела… и сейчас я об этом очень сильно жалею. Он взял Агатона несколько раз у меня на глазах, а вот меня — ни разу. У этого бедного юноши хотя бы приятные воспоминания останутся. А у меня что останется? Ничего… ни-че-го…       — Обратите внимание на дона Диего… Фантом болен, принцесса, и жесток потому… что глубоко чувствует свой конец… — ответил Хайт, внимательно посмотрев на русалку. — Живые нужны живым, иначе будет слишком больно. Неужели раненый, дикий зверь будет ласковее гордого, здорового и благородного оленя, хозяина леса?..       Хуанна грустно вздохнула, и по её щекам почему-то полились слёзы, чистые и прозрачные. Плечи тихо вздрагивали, хотя плакала она беззвучно.       — Да… Я попробую его забыть… Спасибо… Это был призрак… приведение… это был фантом… Ни разу… ни единого разу… — полупрошептала-полу-застонала инфанта. — Неужели нет средства его вылечить и продлить ему жизнь? Магией или ещё как-то?       — Даже если попытаемся, он не захочет… — печально и сострадающе посмотрел на неё Хайт, обойдя мебель и встал напротив русалки. — Лучше это принять… Да, тяжело, особенно зная… что вы полюбили… Вас это разрывает на части, я вижу, и мне самому больно на это смотреть… Лэн жесток… когда обжигает сердце…       — Да, Лэн жесток… это правда… Почему Фантом прогнал меня, а Агатона нет?.. Почему?.. Ладно… я не могу ревновать… Агатон даже притягателен для меня… но потому лишь, что его коснулся Фантом… его тело хранит следы этой страсти… привязанности… Мне хочется прикасаться ко всему, к чему прикасался Фантом… Мне хочется беззвучно ходить за ним, безропотно помогать… Мне хочется пить из бокала, которого касались его губы… Милый… милый…       Террон тяжело вздохнул:       — Завтра мы отправимся на виллу Альба. И я хочу вам кое-что продемонстрировать по пути туда… Но… Если бы я только знал, как и чем могу Вам помочь, инфанта Хуанна, я бы это непременно сделал. Я мог бы попытаться уговорить Леона хотя бы оставить Вам ребёнка… если Вы этого хотите, конечно, но, зная характер моего деда, каким он был в 24 года. Я просто не понимаю, решительно не понимаю, почему все так привязываются к умирающему раненному зверю, который только и делает, что всех отталкивает. Гаспар — тут ещё можно понять, он слишком долго прожил в Новой Америке и заразился той же формой бешенства и агрессии, какая была у моего деда в этом возрасте. Но остальные-то? Агатон… который всегда любил тихую спокойную работу, спокойную жизнь, философские разговоры по душам и не склонен к безумным авантюрам — он-то что в нём нашёл? А вы? Вы, принцесса русалок, совсем чуждая ему и его миру. Почему он? Он бил вас?.. Издевался над вами…       Розоволосая посмотрела на мужчину широко открытыми голубыми глазами, и по её взгляду и последующим речам Хайт понял, что из всего, что он сказал, она уцепилась лишь за одну фразу:       — Ребёнок от Леона!.. Я бы очень сильно хотела ребёнка от него! Я бы его правильно воспитала — так, как хотел бы, как воспитал бы сам Фантом! Я была бы хорошей матерью! О, как бы я любила этого ребёнка! Узнавать черты его лица… его характер… А вы смогли бы его уговорить?       — Вы не боитесь, что из-за своей травмированности, он ненавидит вас? — спросил тихо и обеспокоенно хозяин виллы.       — …Он не ненавидит… Жрец и жрица Лэна ведь сказали, что даже жалеет… Пожалуйста, дон Террон, я готова всё отдать, если вы сможете уговорить Фантома на это! Я тогда успокоюсь, обещаю!.. Я больше не буду ничего говорить про либеральную революцию, я сейчас сама это «Свободное королевство» ненавижу! Я хочу быть достойной его! и моего ребёнка!       — А даже, если он согласится? Как вы выйдите потом замуж?       Розоволосая горестно скривилась.       — Я… я… убежу отца не выдавать меня замуж… Если Гаспар теперь такой мачо, пусть сам женится и заводит наследников. У Эдель, моей кузины, уже скоро будет ребёнок от вас. Так что… Пусть от меня отстанут с этим замужеством!       Террон прошёлся по комнате, глубоко и тяжело вздохнул и посмотрел в окно.       — Я постараюсь его убедить. Постараюсь… но не обещаю. Вы будете на балу у сеньора и сеньоры Флоренс? Мы с Эдель там будем. И, почему-то мне кажется, что Леон там будет тоже. Если вы там будете…       — Я буду там.       — Хорошо. Если вы там будете — то это, скорее всего, последний шанс наладить контакт между вами. Мне просто хочется вам помочь… хотя, будь моя воля, я предпочёл бы вообще не иметь никаких дел с Леоном. Он может наворотить много такого, что только разрушит планы… которые я выстроил на годы вперёд ради благосостояния Каринтии. И… Что меня больше всего смущает, признаться честно… — Террон постукал себя пальцем по губам, размышляя и всё ещё глядя в окно. Он говорил так, словно рассуждал сам с собой, — …так это слишком большое влияние, которое он сразу начал завоёвывать у моих ставленников. Гаспара я воспитывал как своего наследника и заместителя. Но внезапно, как чёрт из коробочки, появился этот Фантом, с которым Гаспар охотно побратался, даже несмотря на фобию, которая у него завязана на побратимство. Почему — непонятно, и теперь нет уверенности, что Гаспар будет поддерживать именно мои планы и проекты, а не Леоновы. Далее — Агатон… Вот чего я не могу понять… Это же совсем другой темперамент… Почему Леон? Я что-то не додал ему? Гаспар так считает… Архана, опять же, Леон спас от Альфара — и теперь тот ему, вроде как, признателен… Вам эта дьявольская харизма разве не страшна, Ваше Высочество? Я воспитывал и выращивал своих трёх аманте кого годами, кого месяцами… а этот завоевал все симпатии за считанные дни. Что будет, если Леон ближе познакомится с Эдель и Долорес? Страшно подумать… А вы, Ваше Высочество, стояли во главе «Свободного королевства» и боролись за идеи этого тайного общества… и переметнулись на сторону своих же бывших оппонентов… лишь из любви к этому мужчине?..       — Да нет же… Не совсем… Он меня убедил… — Розоволосая жалобно посмотрела на Террона, неспешно потягивая свой гранатовый мусс и время от времени как будто вообще забывая о нём. — Разве всё это так плохо? Такая харизма… Да, он привлекателен. И все к нему тянутся. Разве это плохо? Он же, в целом, правильно всё говорит… хоть и грубо… Хотите, дон Террон, я попробую поговорить с Агатоном, чтобы он вернулся на виллу, а вы поговорите с Леоном, насчёт ребёнка?..       — Да, если получится… — Террон устало потёр ладонью своё угловатое лицо.       — Вы скучаете по Агатону также, как я по Леону? — внезапно довольно заинтересованно спросила инфанта.       Хайт медленно повернулся к ней и заломил бровь, немного вопросительно-удивлённо.       — Я не сентиментален, Ваше Высочество, так что… здесь подходят скорее другие слова. Агатон мне нужен. Для работы, в том числе.       Агатон был нужен Террону не только для работы, но и для чувства комфорта, которое исчезло с момента, когда юноша переселился к Леону, но об этом брюнет промолчал. Ему не хватало разговоров с ним по душам, его здравой критики, общей мировоззренческой, идейной и духовной направленности, не хватало просто отдыха, когда можно выдохнуть и быть собой, ни под кого не подделываясь и не подлаживаясь. Кроме того, он изрядно беспокоился за юношу: даже если Леон не будет с ним вести себя как абьюзер, так, как вёл себя с Хуаннитой, он всё равно будет доставлять Агатону лишние стрессы хотя бы одной только своей манерой лезть повсюду на рожон и влипать в большие неприятности. А стрессы в свою очередь могут превратиться для Агатона в длительные и неприятные бессонницы. Но принцесса всё это сильно вряд ли бы поняла, тем более, что её мысли были заняты одним только Леоном, который Террона всё сильнее напрягал и раздражал, как досадная помеха в планах и как человек, слишком быстро получивший слишком большую власть над его аманте. Террону всё это очень не нравилось.       — Вы очень сдержанны и умны, дон Террон, — внезапно улыбнулась русалка. Кажется, она почувствовала себя сильно лучше. Поставив пустой стакан на подлокотник кресла, она протянула руку брюнету. — В таком случае, завтра… Пойду спать, чтобы выспаться, а завтра попробуем помочь друг другу?..       — Да, Ваше Высочество. Заодно. Я, вам кое-что покажу и развею ваши страхи о женщинах в Каринтии… — Террон наклонился и поцеловал нежную ручку девушки, а после взял её за руку и помог встать с кресла. — Сможете сейчас лечь спать? Вам надо отдохнуть. А выдвигаемся мы в полдень. Время есть.       — О, благодарю, благодарю вас, дон Террон! Вы так добры, так щедры ко мне! Так благородны! — Инфанта встала, все ещё опираясь на его руку: — Хорошо! Я и правда пойду спать. Как хорошо бы было, если бы у нас всё получилось! Да поможет нам Светозарный Лэн и Его сын Марротуррон, Дарующий и Сущий!       Уголки губ брюнета приподнялись, а глаза неоднозначно сверкнули. На миг его тело прошило изумрудно-зелёными рунами, но быстро и незаметно глазу, а вокруг распространилась весьма приятная и свежая аура. Появится запах морозной хвои. Хуанита улыбнулась, полуприкрыв глаза и ощутив этот запах.       — О, кажется, Он нас услышал… Значит, не зря жрецы Лэна говорили, что Сущий возродился из мёртвых… Я пойду спать. Спасибо вам за всё, дон Террон! Ещё никто никогда не обещал мне такого счастья — это сделали вы! Я буду хорошей матерью, хорошей женщиной, клянусь именем Светлого! Я ненавижу «Свободное королевство»!       Она наконец выпустила руку Террона и пошла к двери, упоённая и почти счастливая.       — Сладких снов, принцесса, — кивнул брюнет и бросил короткий взгляд на камин, а именно — на огонь.       Хуанита кивнула напоследок, сделала реверанс и в самом деле пошла спать.       Террон взял воду, чтобы потушить камин и, всё ещё глядя на огонь, выдохнул:       — Как боги восстали против титанов, так люди однажды обойдутся без вас, боги. Как долго вы будете наслаждаться этим праздничком жизни, когда они познают себя и вы им будете не нужны? Богам придётся научиться жить без людей и без их поклонения. И только ты умрёшь… и умрёшь мучительно… и твоё имя будет стёрто из человеческих воспоминаний… Фуруэр…       С этими словами Террон плеснул водой в огонь, затушив его и не обращая внимания на ответное шипение угасающего пламени.       Вот кого ему иногда слишком неприятно напоминал Леон…