Леон Фантом

      Флоренс провел человека в маске, синеволосого и немного недоумевающую даму в тёмном платье, расшитом серебром — донну Исабель — через курительную комнату, в которой уже горячо обсуждали недавний инцидент — вверх по лестнице и открыл дверь в довольно просторную, но тихую комнату. В комнате находилась огромная кровать с балдахином, письменный стол с принадлежностями, книжный шкаф, кресла, сундуки и прочая мебель.       — Ого, — протянул Фантом, разглядывая комнату и особенно задерживаясь взглядом на кровати. — Сколько же здесь, наверное, побывало юношей… И мужчин тоже?.. Это здесь происходит, да?..       Лопе хмыкнул, поглядев на кровать, и добавил:       — …И ни один юноша с этой кровати не встал мужчиной…       — Всё верно. — Андрес вскинул голову и взглянул сначала на своего так и не состоявшегося аманте, затем на человека в маске. — У меня много рабов. Они меня обожают так, что не то что изменять, даже заговаривать с другим мужчиной не стали бы. Они живут у меня, ревнуют меня друг к другу, но по первому же моему слову готовы доставить мне любого рода ласки…       — Секс-рабы… — неприязненно поморщился Леон, выслушав Флоренса. — И, получается, из моего сына ты тоже хотел сделать такого же секс-раба, не знающего большей радости, чем тебе что-нибудь там вылизывать?..       — Сына?.. — Флоренс покосился на Лопе и остолбенел, приглаживая свои напудренные волосы.       — Лопе — теперь мой сын… так что бойтесь… А ты что подумал, извращенец? — прищурился брюнет. — Что я буду доламывать психику парню, которого всё детство насиловал твой дружок Эмилио?..       Синеволосый хмыкнул, слушая этот разговор. Он стоял возле оторопевшей и немного нервно перебирающей в руках веер Исабель, и словно боялся, что она сбежит. Сама же девушка, кажется, искренне недоумевала, для чего вообще её сюда позвали, она в дела и в личную жизнь мужа никогда не лезла. Она вообще была ему скорее другом, чем женой: сеньора знала, что Андрес спит исключительно с мужчинами, также как и он знал, что она спит исключительно с женщиной, обоих всё устраивало, и при этом прикрытие в виде брака у них было блестящее, потому что в закрытую лечебницу для «странных» никто из них попасть не хотел.       — Обидно за твоих рабов… Посмотрел бы я на них, — продолжал Дьявол. — Ведь и ты тоже, — прищурился он, — так и не можешь стать мужчиной.       — Почему же обидно… — сердито вспыхнул Флоренс, отводя взгляд. — Они очень довольны и счастливы. Почему вы не считаете мужчиной меня?.. Потому что я для некоторых и сам могу быть аманте? А что здесь такого, если не утыкаться в замшевшие правила и этот давно устаревший Кодекс о патронате, которым так потрясает ваш друг Стервятник.       — Если вас не устраивает здешний закон… улетели бы туда, где это приветствуются… — с нажимом и властью в голосе ответил брюнет, глядя на собеседника исподлобья. — Наняли бы команду альвов и улетели бы в другой мир. Что вас держит? А? Тритоны… — Он по-злобному улыбнулся. — Вы боитесь, что не найдете столь чистых и прекрасных существ… Разве я не прав?       — Можете с уверенностью сами сказать, сеньор Девил’э, что вам тритоны не нравятся? — огрызнулся тот в ответ. — Я верю в то, что многие глупые законы и порядки в Каринтии можно изменить. Добиться прав для женщин и «странных» и вообще для всех тех, у кого иные сексуальные предпочтения, чем у тех, кто держит в Каринтии власть.       — …И все всё порываются изменить… — усмехнулся Дьявол. — А вот сил и смелости соблюсти эти законы ни у кого, кроме дона Диего, нет… нет яиц… силы воли. И я больше, чем уверен… что сам Владыка Леч… не возлёг бы со столь грязным существом, через которого прошло столько тел. И попробуй разбери, больные или здоровые. Вы и дышать в сторону моего сына права не имеете… Впрочем… я смотрю и вижу по твоему взгляду… — он коротко посмеялся и сделал шаг навстречу «странному», положив руки себе на ремень, — …что я тебе нравлюсь.       — …Позволь мне тоже… прикоснуться к твоему божественному телу?.. — внезапно прошептал Андрес, подходя ближе. — Ведь ты за этим меня звал?..       — А для чего звали меня? — поинтересовалась наконец Исабель. — Я не вмешиваюсь в дела мужа… Мне всё равно, с кем он спит. Меня прямо сейчас ждёт принцесса, на кадриль…       — О, до вас тоже дело дойдёт, донна Исабель, — любезно, но довольно жутко снизив голос, прошептал разноглазый, снимая с себя ремень. И затем внезапно толкнул Флоренса на кровать, несильно замахнулся и стегнул его ремнём (тот испустил громкий вопль), после чего развернулся и схватил за руку взвизгнувшую Исабель.       Сгребя в охапку обоих супругов, Фантом уложил их на весьма мягкую и широкую кровать и возвысился над ними, оглядев их испуганные бледные лица и наконец обратился к «странному»:       — Скольких юношей ты унизил, уподобив их вожделение женскому…? Хочешь, чтобы я убил тебя? Или… у тебя будет стоящее предложение ко мне?       Он сомкнул пальцы на его горле.       Андрес в диком ужасе воззрился на Фантома, слегка захрипев и пытаясь отбиться:       — С-се…сеньор неизвестный… п-прошу… вас…       Он закашлялся, не в силах больше произнести ни слова.       Взгляд Лопе стал невероятно внимательным, словно бы он хотел впитать эту сцену, запечатлеть в своей памяти и… научиться.       — Не задуши его случайно, — попросил полу-тритон.       — Не задушу… — Дьявол разжал пальцы и, приподняв голову, помотрел сверху вниз на «странного».       — Я слушаю…       — …Я могу и тебе доставить огромное удовольствие, — немного томным голосом ответил этот каринтийский гей. — Вот увидишь, я много что умею… Твоё тело шикарно… Не стоит так злиться… уверен, мы поладим…       — Мы? — Фантом презрительно усмехнулся. — О, нет… мы — не поладим… Однако… если сможешь удовлетворить Исабель, как муж — жену, я подумаю над тем… чтобы не являться к тебе во снах и не мучить желанием…       Брюнет нагнулся весьма и весьма близко, чтобы дворянин чувствовал его дыхание, его запах и видел темные, разные глаза.       —… до того неистовым… что ты можешь умереть…       «Странный» округлил глаза и замер, глядя на него, издав какой-то невнятный, нечленораздельный возглас. Кажется, он уже всерьёз сомневался, что перед ним не Леч.       — Л-ладно… Владыка… я попробую…       Кажется, аромат того самого одеколона с феромонами, действие которого нынче на балу испытывали Леон и Гаспар, уже весьма кружил голову Флоренсу, заставляя быть необычайно податливым, как и… сама фигура незнакомца в маске, его таинственность и подчёркнутая мужественность.       Леон повернулся также к Исабель, но лесбиянка с силой упёрла руку в его грудь и неистово завопила:       — Помогите! Нападение маньяка! Позовите мою покровительницу! Хуанна!!!       — Ну… супруг… что же ты молчишь? Не заступаешься за любимую жёнушку… Мужчина… — с ехидной ухмылкой произнёс Фантом, похлопав Флоренса по щеке.       — Пусти его, изверг! — вскрикнула девушка.       Брюнет посмотрел на неё, тёмными, но ласково-лукавыми глазами, и внезапно схватил её юбку и порвал прямо до пояса, оголяя её ноги со словами:       — Готов выслушать и тебя… как и твою горячо любимую покровительницу… Это ты её испортила, да?       Исабель истерически громко завизжала, едва мужчина порвал её юбку до самого пояса. Флоренс также вздрогнул и дёрнулся было, но Фантом залепил ему по щеке с такой силой, что тот остался лежать, держась рукой за битую щёку.       — Я дворянин… И мужчина… — прошептал он сдавленно.       — Ты? Мужчина? Не верится как-то.       — Мама! Помогите, помогите!!! Насилуют! — заорала русо-рыжая хозяйка виллы, прижимая к груди обнажившиеся ноги. — Я никого не портила! Она изначально не любила вот таких вот мужчин, вроде тебя! Я ей просто помогла понять, что даже юноши… ведь тоже мужчины… Помогите, помогите!       — Не кричи, а то он нас убьёт!.. — выпалил в ответ её «странный» муж. Бледный от ужаса и при этом красный от унижения.       Фантом приподнял брови на рявк «странного» и захохотал, вернув взгляд на девицу.       — Слушайся… угнетателя… мужчину. Мужа… Я тебе пока приказа не давал.       Он потянулся рукой к балдахину, вырвал оттуда верёвку и показательно натянул её в руке, после чего обернулся в сторону Лопе, который сидел на резном стуле, лицом к спинке, оперевшись на неё руками и грудью, и с удовольствием наблюдал.       — Лопе, сынок… — глухо протянул Фантом. — Тебе лучше вернуться в бальную залу и не видеть недостойное поведение своего отца.       — Мамочки… что ты от нас хочешь?.. — Исабель покосилась на эту верёвку, округлив глаза. — Кто пригласил на бал маньяка?.. К-какой ужас… Хуанна… Я хочу к Хуанне…       — Но Хуанна не хочет к тебе… — поставил колено на кровать перед самой девицей брюнет, — увы. Она любит этого самого маньяка… странно, да?       — Я ничего недостойного в твоём поведении не вижу, папа, — возразил виконт, встряхнув синими волосами, но со стула поднялся. — Но в бальной зале у меня и правда тоже есть, чем заняться… — предвкушённо улыбнулся он. — Можно только принцессу Хуанну к вам ещё позвать? Раз уж донна Исабель так просит…       Юноша метнул взгляд на женщину.       Девушка вздрогнула, покосившись на колено Леона и отодвинулась, испуганно сглотнув.       — …Да… Позови её… — с расстановкой попросил Фантом.       — Счастливо оставаться, дон Андрес, донна Исабель!.. — протянул Лопе, встав со стула, отвесил хозяевам виллы насмешливый поклон и вышел.       Леон выдохнул и перевёл немигающий взгляд на Исабель:       — М-м-м… ты её испортила… испортила мою Хуанниту… Но, раз уж тебе так ненавистны мужчины… тебе будет плевать на Андреса, правда?..       Резким движением Леон внезапно стянул штаны и бельё с гея, обнажив его ноги и бёдра полностью и, швырнув одежду на пол, ударил его ремнём с пряжкой по бёдрам, ещё и ещё раз.       Флоренс оглушительно громко закричал, выгнувшись и пытаясь рукой перехватить его руку, на что Леон только хмыкнул и начал жёстко связывать ему руки верёвкой от балдахина.       Исабель в ужасе покосилась на эту сцену, но не осмеливалась хватать маньяка за руки, только прокричала с нотками плача в голосе:       — Отпусти Андреса, пожалуйста! Он мой друг! Если бы не брак с ним, я бы сейчас, видимо, в сумасшедшем доме сидела! Отпусти его, я ему обязана!..       — Почему же? — вернул на неё взгляд Фантом. — Потому что боишься мужчин? Ненавидишь? Они тебя обидели? Или ты слишком нежная… чтобы бороться со своими страхами? Ах, да… Он не мужчина.       Леон снова ударил того, развернув, теперь по ягодицам, оставив алые полосы.       Андрес закричал еще громче, с каким-то глухим подвыванием.       Исабель истерично закрыла ушки руками, ничего не ответив и в ужасе покосившись на эти алые полосы, оставленные верёвкой.       — Выпусти хотя бы Ису… — простонал Андрес. — Она вообще причём?.. Она твоего сына не хотела…       — Ах, она не причем?! — «ужаснулся» брюнет и дважды ударил по тем же местам, по которым бил ранее, — Она НЕ ПРИ ЧЕМ, ВЕДЬ НЕ ОНА ИСПОРТИЛА ИНФАНТУ ХУАННУ? Мою Хуанниту НЕ ОНА испортила?       Андрес дёрнулся снова, закричав и натянув веревку.       — Твою?! — Исабель убрала руки с ушей. — Она моя, не смей так говорить о ней! Маньяк! Ненавижу!       Тот вперил в неё как будто нечеловеческий, горящий чем-то нехорошим взгляд. Уголки губ приподнялись, и он схватил Андреса за волосы и наклонился к нему:       — Слушай… а, может, мне побить её? А? Тогда у нее смелости поубавится? Не-е-ет… у меня идея получше…       — Иса, беги!.. — побледневшими губами прошептал Андрес.       Но лесбиянка уже вооружилась подушкой и, набычившись, взглянула на Фантома:       — Мою, мою Хуанниту называть — своей?! Да она вообще — мужчина, и побольше тебя, она благородная, смелая, сильная, и под таких, как ты, даже под угрозой смерти не легла бы! Не смей пятнать её имя! И вообще называй ее в мужском роде — принц Хуан, и никак иначе! Истинный наследник престола, мужчина и мой покровитель!       — Иса… — в ужасе застонал ее муж.       — Так мужчина?! — захохотал Леон, внезапно как будто развеселившись, и схватил край подушки, которую сжимала девица и приблизил максимально к себе, глядя той в глаза. — …Ты сама-то слышишь, что несёшь? Ничтожество недоразвитое? Ты не любишь мужчин… но при этом твоя любовница для тебя — мужчина… И ты, получается, мужчин на самом деле любишь? Где логика? Логика где?!       Он захохотал, как сумасшедший, хлопнув себя по лицу. Какие же они все тут идиоты… Какое убожество и ничтожество, мозгов не больше, чем в Новой Америке, полное отсутствие логики, здравого смысла; Леона это просто убивало.       — Маньяк, урод! — Девушка выставила подушку перед собой, как щит, и надавила на неё. — Помогите!!! Хуан, мой Хуан!!! На помощь!       — Хорошо… хорошо… — поднял тот руки в примирительном жесте и развязал Флоренса. Вряд ли он встанет, после того, как брюнет искромсал его бедра. — Только с условием. Если твои слова обидят инфанту Хуанну… о том, что она для тебя мужчина… Андрес возьмет тебя… как твой муж. При мне.       — Э-э… — Она покосилась на него. — Ну, ладно…       — Вижу, ты самоуверенна…       Он не закончил свою мысль, как тут дверь открылась — вошла розоволосая русалка. Она была одета в брючный костюм, но в остальном свою женственность не скрывала, была накрашена, волосы были слегка завиты и мягкими локонами лежами на её на плечах. Хуанна бросила взгляд на кровать с Флоренсами, глаза её чуть расширились. Затем перевела взгляд на любимого и чуть нагнула голову вбок, не желая его при всех называть по имени:       — Это ты?..       Брюнет поправил маску и приподнял уголки губ:       — Тут нужно уладить одно недоразумение.       — А… что, собственно случилось? Что происходит? — осторожно и вежливо осведомилась инфанта, поглядев на мужчину в маске без всякой неприязни.       — Хуаннита, ну наконец-то! На бал проник маньяк — спаси меня и Андреса! — Исабель села на кровати, указав ей на Фантома. — Хуаннита, скажи вот ему. Ты мужчина? И хотела бы быть мужчиной? Правда, мой Хуан?..       Розоволосая уставилась на бывшую любовницу и медленно перевела взгляд на Фантома.       — Ле… гм… Фантом. Иса очень нежная и добрая. Давай не будем её обижать? — мягко попросила она. — Я в самом деле играла с ней в ролевую игру, в которой я была мужчиной…       — Заигрались насколько, что она захотела, чтобы ты была мужчиной всегда? — сузил глаза тот, посмотрев весьма пытливо, но доверчиво на розоволосую.       — Да, но… Она в самом деле на самом деле добрая девушка, давай не будем её обижать…       — Хуан… мне называть тебя Хуаном? — уточнил брюнет и вернул взгляд на Исабель, проходя снова к кровати.       — Нет, конечно…       Русалка мягко засмеялась и зашла за спину Фантома, погладив его по плечу.       — Ну разве что в рамках ролевой игры, если тебе захочется.       Исабель тяжело дышала и ревниво сузила глаза.       — Это безобразие какое-то! — простонала она. — Я ещё понимаю — твой кузен. Но этот мачо… — Она кивнула на бицепсы Фантома.       Тот вернул на неё безразличный взгляд и сузил глаза.       — Она тут мне заявляла, что ты — мужчина. Принц Хуан дель Маре… уверенно так…       Исабель ревниво вскочила с кровати и бросилась к розоволосой, чтобы оттащить её от мужчины, при этом заплакав навзрыд:       — Ты его любишь? Этого маньяка?..       — Иса… Иса, успокойся!.. — Принцесса бережно обняла бывшую любовницу и погладила по волосам.       Брюнет посмотрел на них и просверлил взглядом сначала Исабель, а потом Хуанниту, и наконец произнёс:       — Я хотел похвалить твой внешний вид… но теперь… сомневаюсь в том, что вы обе мне не противны… принц Хуанн…       — Фантом! Пожалуйста!.. — в отчаянии встрепенулась принцесса. — Я переоденусь… обещаю! Хоть сейчас! Я не для неё так оделась… я так оделась, чтобы Диего подразнить…       Она оттолкнула бывшую любовницу и начала раздеваться.       Леон вздрогнул, и взгляд его остекленел. Он шумно втянул в себя воздух, чувствуя новый приступ кашля и, сцепив зубы, старался его подавить, после чего просипел:       — Уходи… останешься… и будет только хуже…       — …Почему?.. Милый… Я ничего не хочу с тебя требовать и просить… просто хочу быть рядом, сколько смогу…       Принцесса горестно встала на колени и обняла его ноги с таким трепетом, что Исабель болезненно взвизгнула, упала на кровать и принялась плакать в подушку. Андрес, который в это время растирал свои болящие бёдра, встрепенулся от сострадания и прижал к себе супругу, успокаивающе и нежно гладя её по голове.       — Как ты могла полюбить меня… того, кто тебя мучил… избивал… издевался… ты сошла с ума… — горько выдавил из себя Леон, глядя сверху вниз на принцессу, — уходи. Не буди во мне ярость. Боли и так достаточно.       Розоволосая болезненно съёжилась:       — Ты снова меня гонишь… Я так надеялась, что хотя бы сейчас ты не будешь меня гнать… Позволишь хоть на время быть с тобой, как ты позволяешь другим. Я бы потом ушла… насовсем ушла бы — в монастырь, в Обитель к Девам Сель, куда угодно. Безропотно бы ушла. Но ты не хочешь подарить мне даже мгновение, всего-то мгновение…       Она встала, утирая слёзы рукавом и стараясь их ему не показывать, взглянула в сторону двери.       — Ты… Я раньше думала, что ты нарцисс… но нарциссы, хоть никого не любят, кроме себя — зато позволяют другим себя любить… Ты даже этого не позволяешь… не принимаешь мою любовь… отвергаешь… а я ведь не прошу никакой взаимности… почему, Фантом? Почему?!       Леон внезапно вспомнил, как он прослушал видео-сообщение про Новую Америку, про всё, что случилось с ней, от своего оригинала, про то, что он — всего лишь нездоровый, наспех сделанный клон, которому всё равно жить осталось недолго, он скоро умрёт. Воспоминания его оригинала загружены ему в мозг искусственно, чтобы ему было легче адаптироваться, чтобы он мог узнать Гаспара и чтобы легче и лучше понимал бы, зачем оригинал его создал. «На что ты готов, чтобы всё это остановить и прекратить?» — спрашивал его оригинал. «Спроси себя, на что ты готов?» И ещё: «Гаспар подтвердит мои слова, если их будет недостаточно».       Разноглазый ошарашенно смотрел на рыжего какое-то время, наконец простонал:       — Это… это всё правда?..       — Да… Да, Паук… это правда…       — Паук?..       — Я так называл твоего оригинала… Позволь, я и тебя так буду называть. Твой оригинал вернул меня к жизни… и заставил меня полюбить себя и поверить в успех, когда я хотел сдаться и умереть. Он спас меня. Но мир уже не спасти, Новая Америка обречена… На что ты готов…       — Гаспар… Это ты уговорил оригинала сделать меня?..       — Да, Паук…       — Чтобы всё это остановить и сделать Апокалипсис, я должен пропустить вирус через себя и умереть сам.       — … .       — И я это сделаю.       Гаспар вздохнул, опустив голову, и рыжие длинные волосы упали на его лицо, красиво переливаясь на свету.       — Дай мне слово… Я хочу, чтобы ты кое-что пообещал мне.       — Да, Паук?       — Не заставляй меня жить, как обычный человек… в этой своей Каринтии… Пусть никто не привязывается ко мне… Не заводи разговоров о моей женитьбе. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал… от боли, от сострадания ко мне. Ты… уговорил его создать меня… зная, что я выберу, что я сделаю… Значит, у тебя хватит яиц всё это вынести. Но кто-то другой — нет.       — Я… Л…л… — Гаспар до крови кусал губы, пытаясь справиться с непослушными волосами и убрать их с лица.       — Просто… пообещай…       Леон встал и пронзительно взглянул на тритона глазами разного цвета. Увидев, как тот нервно дёргает себя за волосы, стараясь убрать их с лица, он сам взял его волосы, закинул их ему за спину и слегка сжал узлом на затылке.       — Обещаю, Паук, — хриплым, неестественным, как будто не своим голосом ответил Гаспар, заглядывая в глаза разного цвета.       Леон выдохнул, покивал и выпустил тритона, потом подумал, схватил за затылок и чмокнул в губы, чуть задержав мгновение, скорее, чтобы морально поддержать, чем для чего-то ещё.       Они повязаны общей тайной. Другим доступа к этой тайне нет…       — Чтобы принести тебе еще больше боли? — глаза Леона совсем потемнели, а голос сделался надрывней и тише. — Ты хочешь… еще больше боли? От калеки… на эмоции?..       — Я хочу боли — только не отвергай меня хотя бы одно мгновение. Если хочешь меня убить — убей, только не прогоняй! Пожалуйста, прошу. От боли ещё можно ожить и воскреснуть, но от холода я никогда не воскресну…       Исабель под этот диалог тихо всхлипывала. Её сердце тоже было разбито. Она любила только Хуанну — и вот… её любимая полюбила какого-то отмороженного безжалостного разбойника. Андрес утешал её, внезапно чувствуя острую жалость к жене.       Брюнет выдохнул и отвел взгляд, в сторону, затем посмотрел на Флоренса и сказал принцессе.       — Тогда оставайся… сейчас будет самое интересное… Как я и говорил ранее…       Он обратился к дворянину.       — Ты должен взять свою жену.       Хуаннита, несмотря на то, что ещё не все её слёзы высохли, слабо хихикнула.       — Что? Я не могу этого сделать! Я не люблю женщин… у меня даже не встанет на неё, — встрепенулся Андрес. — Она моя подруга… только подруга!..       — Я тоже не люблю мужчин! — надрывно простонала Исабель.       — Заставь себя… это не сложно. Просто ласкай свой член, или пусть она его тебе ласкает. Любая женщина на это способна, разве нет? — безразлично бросил тот и осмотрелся по сторонам в поисках кресла или стула.       Рядом как раз стоял стул, на котором недавно сидел Лопе.       — Вот ведь Леч… ненормальный!.. — прошептал Андрес и со вздохом взглянул на жену.       — Ласкать… член?! — поёжилась та.       Хуаннита встала за спиной Фантома, когда он сел, и положила руки ему на плечи.       — А вы все не уберётесь отсюда и будете смотреть, да? — кисло осведомился владелец виллы.       Фантом на это только погладил веревку в ответ.       — Ты мне тут доказывал, что ты мужчина… я все еще не верю.       Он посмотрел в сторону Хуанниты и, подумав, взял ту за руку и отведя из-за кресла, усадил ту к себе на колени, вскинув голову и гордо и безразлично посмотрев на супругов Флоренс.       — Я еще пока ни от кого не получил удовольствия… может, вы меня утешите?       — С сумасшедшими лучше не спорить… — Андрес повернулся к жене, неприязненно оглядев её тело. — Закрой грудь чем-нибудь, пожалуйста… Убери юбку, чтобы я её не видел… Иса, ты девственница?..       Он даже этого не знал.       — А ты можешь вести себя, как девушка? — недовольно отозвалась та, задирая юбку. — Какой стыд… и чем тебе моя грудь помешала?..       — Ты можешь себя вести как послушный, робкий, очень юный аманте-тритончик?..       — А ты можешь себя вести, как гордая сильная властная женщина?.. — парировала Иса.       Андрес со вздохом положил подушку на грудь своей жены и сосредоточил взгляд на её ногах, осторожно лаская себя.       Хуаннита, сидя на коленях Фантома, несмело прижалась к его груди и обернулась. Вообще ей было бы возможно грустно — но Флоренсы поднимали ей настроение. Они её… немного смешили.       Леон же её веселья не разделял, он лишь раздраженно выдохнул и закатил глаза:       — Ненормальных легче убить… а я с ними нянчаюсь… что-то я размяк.       Он наклонил голову в бок и подпер голову рукой, следя за ними.       — Не надо убивать! — встрепенулся Андрес и надвис над Исабель, частично закрыв её от взгляда Леона.       Хуанита успокаивающе погладила Фантома по плечу.       — Тшш… не сердись… Иса не так плоха, как кажется. Ну и Андрес, наверное, тоже…       У «странных» ушло сильно больше времени на подготовку и пререкания полушёпотом, прежде чем они договорились на том, что Исабель разденется полностью, чтобы он не видел ни юбку, ни корсет — и повернётся к нему спиной. Так зашло сильно лучше, Андрес даже смог возбудиться, периодически то глядя на её спину и попу, то отводя взгляд и думая о чём-то своём, лаская себя.       — Если будет больно — я тебя убью, — пригрозила Исабель, которая тоже пыталась расслабиться, лаская себя пальцами и думая о чём-то своём.       Андрес приподнял её на четвереньки и наконец неспешно начал входить. Юбка и корсет Исабель валялись на полу рядом с одеждой Андреса.       Брюнет скучающе на них взглянул и выдохнул:       — Да уж не буду… о вас даже руки морать противно.       Он перевел взгляд на Хуанниту:       — В чём же она не плоха? Объясни мне… В том, что свела тебя на кривую, лесбийскую дорожку? Внушила тебе, что мужчины — животные? Или то, что спать и ласкать женщин нормально? Это хочешь сказать — не так плоха?       — Да нет, нет, я же не об этом… — Она погладила его по плечам и зарылась носом в его волосы. — Она вполне способна полюбить мужчину, как мне кажется. Она женственная, добрая, веселая, просто мужчин боится. Но вполне могла бы полюбить… такого, как Алехо, скажем. Нежного, доброго и с приятным голосом. Ну… или как… Марио? Агатон? Что-то такое. Ты концентрируешься только на плохом, Фантом… Пожалуйста, не надо всё в мрачных тонах видеть…       Исабель тем временем тонко вскрикнула высоким голосом, когда Андрес вошел в нее полностью и, тяжело дыша, схватилась руками за подушку и край кровати. Послушались звуки шлепков тела об тело.       — Тогда почему же ты её не переубедила? — поднял тот взгляд. — У тебя были все возможности. Ты уверовала в абстрактную и невозможную свободу. Извращённую. Если бы ты на один день попала в Америку… столетиями не отмылась бы от того, кошмара… которым стал мой мир…       — Прости меня, Фантом…       Она погладила его по груди.       — Я не видела твоей Америки и слышала о ней мало. Гаспар не очень любит эту тему со мной обсуждать. Прости, что я поверила. Была молода, глупа, не знала, к чему приложить бунтарский дух, хотелось острых ощущений, чего-то вычурного… Я всё поняла.       — После того… как я увидел все предпосылки Каринтии стать Новой Америкой… — он вздохнул, вернув взгляд на Флоренсов, — и когда я всё чаще и чаще стал видеть и встречать «странных», педофилов и тому подобное… страсть моя остыла… не вижу смысла с ними спать. Даже если они очень этого хотят. А меня всегда хотят… не меньше, чем Террона.       — …Я знаю… знаю… — Принцесса выдохнула и коснулась лбом его груди. — Знаю… Я не «странная», но если со мной спать тебе тоже противно… я ведь не буду настаивать. Хотя я очень хотела. Хотя Террон обещал мне, что уговорит тебя сделать мне ребёнка. Но если тебе теперь неприятно и противно вообще всё… что связано с сексом… я смирюсь… уйду в какую-нибудь Обитель Дев… Позволь мне просто быть рядом, хотя бы сейчас, просто обнимать тебя и разговаривать с тобой… Ведь больше таких шансов у меня, видимо, не будет… мой милый…       Она снова погладила его по плечу, вдыхая полной грудью запах его тела.       Тот посмотрел на супругов, которые весьма удачно сблизились теперь, благодаря его вмешательству, прикрыл глаза и погладил девушку по волосам, плотнее прижав к себе и поцеловав в макушку (ему в самом деле было жаль русалку), после чего вернул взгляд на Флоренсов, пытаясь понять, сможет ли он вообще сейчас возбудиться. Так как слова об обещании Террона его нисколько не смутили и не возмутили. Ему было все равно. Так как даже если бы захотел — не смог бы.       Принцесса чувствовала его настрой и — увы, он своим настроем заражал и её тоже. Она его хотела… когда-то. Когда от него веяло в самом деле страстью и желанием, даже когда эта страсть и желание были обращены не к ней. Теперь… она его любила, жалела. Но желание угасало и отмирало в ней тоже, и ей сейчас в самом деле казалось, что Обитель Дев, как когда-то предложил Террон, — наилучшее решение. Ведь вряд ди когда-либо и кто-либо сможет ее зажечь, разжечь, как когда-то — он. Да, она впервые захотела его, когда он на ее глазах взял Агатона. Какой он тогда был… отмороженно-веселый, маниакально-фанатичный, резкий на поворотах, опасный, невероятно маскулинный. Теперь… его страсть угасала и отмирала, и её — вместе с ним.