Леон Фантом

      — Почему ты настолько долбанутый? — осведомился рыжеволосый принц тритонов, чуть в сторонке от всех за низким игральным столиком накладывая повязку на кровоточащую руку Фантома. — Ощущаешься как сильно более бзикнутый, чем даже оригинал. Или он такой же, просто я его мало знаю?.. Тебе в голову вообще не пришло, что с твоими джокерскими выкидонцами на балу и провокационным поведением ты рискуешь не дожить до Апокалипсиса?       — Доживу, куда я денусь, — пожал плечами тот, немного виновато улыбаясь. — В принципе, инструкция по использованию Дьявола довольно простая: стараться меня не бесить, не доводить… но и слишком сильно приподнятое настроение мне не создавать. Тогда я тихий, спокойный и заземлённый. Но, пока я здесь, на балу, меня наличие и присутствие одной только вот этой физиономии триггерит, — он указал себе за плечо в сторону Эстероса, который деловито торчал возле столика с закусками и, налив полный бокал крепкого вина, повернулся и протянул его стоявшему подле Хосе.       — Смотри, что делает. Он ребёнка споить пытается… Сейчас я ему…       Брюнет поднялся было, чтобы вмешаться, не дожидаясь, когда Гаспар закрепит ему повязку — но тот остановил его и многозначительно усмехнулся, поглядев в ту же сторону — к Хосе подошёл Террон. Он вежливо, но твёрдо отклонил руку министра с вином и начал что-то сдержанно ему говорить.       — Там Террон… Так что всё будет хорошо…       — Мне надо пораньше уехать с бала, — виновато улыбнулся разноглазый. — Лучше всего прямо сейчас. Потому что, если в самом деле мания начнётся, то лучше для всех будет, если не здесь… В принципе, все дела я тут сделал, дальше можете наслаждаться отдыхом без меня.       — Как это? Не-е-ет!.. А Хуаннита? Как же Хуаннита?.. — Гаспар недовольно и встревоженно взглянул на брата, отрезав ножницами края бинта и затягивая его потуже.       — Что — Хуаннита? — не понял Дьявол.       — Ну, ты и она… Как же… Мы с Терроном решили…       — Вы с Терроном решили, что я нынче на балу трахну твою Хуанниту? — Дьявол заломил бровь и внимательно посмотрел на рыжего. — Исключено. У меня на неё не стоит… Если останусь с ней — окончательно впаду в депрессию. Но Террон-то здесь с какой стороны? Ему-то почему это всё так важно?       — Он её жалеет, беспокоится за неё. Но, ведь и правда… Ты её переучил, перевоспитал, она изменилась в лучшую сторону — почему нет-то?       — Если ты сам не понимаешь, мне наверное сложно будет объяснить.       — Но она же хорошенькая…       — Хорошеньких тут много. А я один…       — Твой оригинал бы смог, — немного обиженно поджал губы Гаспар. Чувствовалось, что за сестру ему досадно.       — Вряд ли. — Фантом грустно выдохнул, посмотрев на него и покачал головой. — Не обижайся, Гаспи, но я с ней — не могу. Не моё. И ты обещал меня не сватать, если помнишь.       — Обещать-то я обещал… но ты сам её похитил, сам забрал… У нас с Терроном были немного другие планы на неё — подослать к ней служанку…       — Служанку-лесбиянку? — скривился брюнет. — Не одобряю…       — А после тебя стало сильно лучше, значит?       — Она, по крайней мере, полюбила мужчин.       — Не мужчин — а одного конкретного мужчину. — Рыжий ткнул пальцем ему в грудь. — Тебя.       Дьявол поправил маску.       — Не ерепенься, рыжик, я понимаю, что тебе обидно и неприятно за сестру. Но что я могу сделать? Я от одного её вида и голоса превращаюсь в импотента. И от неё мне хочется лечь и умереть, больше ничего.       — Оригинал бы смог! — упрямо повторил принц. — Она что — прямо сильно-сильно хуже меня?..       — Вообще-то… по реакциям… да-а… намного…       Брюнет прищурился. Вообще-то он не очень любил без крайней необходимости обращаться к воспоминаниям оригинала. Особенно к тем, которые касались Гаспара. Потому что, когда ты своего названного брата в воспоминаниях помнишь, как любовника, пусть и на какие-то два случайных дня… становилось довольно неприятно. Оригинал, конечно, не мог знать, что они с Гаспаром в далёком будущем побратаются. Воспоминания были нужны для того, чтобы Фантом на момент своего «пробуждения» в лаборатории помнил, кто такой вообще Гаспар и о чём они с оригиналом договаривались. Но теперь воспоминания скорее мешали, чем помогали, потому что засоряли эмоциональное восприятие, особенно в пред-маниакальном состоянии. И, тем не менее, из того полезного, что можно было почерпнуть оттуда, оставался тот факт, что Гаспар реагировал на абьюз совсем не так, как Хуаннита.       Почему она реагировала именно так? Как жертва, которую обидели и мучают… и за своё поведение становилось стыдно, больно и неприятно…       Хуаннита попыталась обнять Леона и поцеловать его, но он быстро встал со стула, и девушка рухнула на него, с упрёком взглянула на Фантома и прикрыла лицо руками.       — Почему… Почему ты избегаешь меня?.. Ты ведь хотел меня…       — Я не хочу тебя.       Розоволосая закрыла лицо руками и начала тихо всхлипывать, подёргивая плечами, как обиженный ребёнок.       Зато её брат вёл себя… далеко не как святой, не как образец высокой морали, но зато конструктивно.       Гаспар надел поверх одежды фартук, достал из раковины уже мытые овощи, приготовил разделочную доску и нож.       — Почему у тебя такой недовольный видок? Ты не любишь готовить? — поинтересовался синеглазый (это был Леон-оригинал, у него оба глаза были синие).       — Не в этом дело. Просто… Ты обещал, что я буду участвовать за тебя в боях без правил, как твой боец, а в итоге ты уезжаешь один, а меня оставляешь готовить… как бабу какую-то.       Фантом засмеялся.       — Почему, как бабу? Я чаще всего сам готовлю. Что это за стереотип такой, что готовят только бабы?       — Почему я не еду с тобой участвовать в боях без правил?       — Потому что ты ещё пока… слишком слабый… Гаспи. И выглядишь, откровенно говоря… — Он вздохнул. — …как нот-бой на стероидах… А поведение даже импульсивнее, чем у нот-боя.       — Вот как?! Я полгода тренировался, и на стрельбище, и в рукопашную дрался с Терроном и с Фиром, и ты мне сейчас говоришь, что я выгляжу как нот-бой?!       — Чего ж тогда ты готов лечь под любого, если не нот-бой?.. — весело и с искренним любопытством осведомился синеглазый.       — Под любого?! — Гаспар с яростью воткнул нож в разделочную доску, а потом не менее яростно и агрессивно начал резать овощи на салат.       — Ого, — оценил тот. — Не зря я тебя заставил мачете в окошко выкинуть.       — Иди ты в ж***, Паук.       Фантом засмеялся, подкрался сзади и одной рукой схватил тритона за плечи и прижал его спиной к себе, а второй довольно бесцеремонно сжал его ягодицу сквозь джинсы.       — В чью ж***, Гаспи? В твою, что ли? Я там уже был… И не один раз. Но, вообще-то… не больно-то и хотелось.       Рыжий ненадолго замер, позволяя себя лапать, а потом решительно дёрнулся:       — Вот и отлично. Мне тоже не больно-то и хотелось. А ещё прямо сейчас у меня нож в руке, Паук…       — Я вижу… Но ты меня не порежешь. А ещё ты врёшь, что ты меня не хотел.       — Почему ты в этом так уверен?       — Потому что я тебе нравлюсь.       — Я мазохист, по-твоему?..       — Ага… Мазохист.       Гаспар терпеливо выдохнул, отложил нож и отодвинул разделочную дочку:       — Паук… Возьми меня на бои без правил… Пожалуйста… Я не нот-бой, я мужчина. И я тебя не подведу и не опозорю… клянусь!..       — Хм… — произнёс тот и, выпустив ягодицу тритона, внезапно заломил ему руку за спиной, заставляя нагнуться над столом. — Освобождайся.       Тритон задёргался под стальной хваткой Леона, пытаясь освободиться. Тот заламывал руку ещё сильнее, ещё болезненнее — рыжий упорно сопротивлялся, сначала только пыхтя, потом болезненно застонав.       — Сдаёшься?..       — Нет…       — Ладно… Хватит всё же на сегодня. А то я опоздаю.       Леон выпустил Гаспара и, продолжая придерживать его за плечи одной рукой, вторую вытянул перед собой, показывая рыжему лист из блокнота:       — Это телефон агентства «Кани Лей». Если ты так упёрся, что ты мужчина, а не нот-бой — докажи. Вызови какого-нибудь черри себе… пока меня не будет. Посмотрим, хватит ли у тебя яиц…       Он вручил бумажку Гаспару и пошёл в прихожую одеваться.       — А, и ещё, чуть не забыл…       — Да? — обернулся Гаспар.       — Волосы убери. Или закрой чем-нибудь. А то в еду попадут.       Он подмигнул и ехидно хмыкнул, набросил на себя пальто и почти уже у самого порога услышал:       — Я не подведу тебя, Паук!..       — Жаль её. — Голос Гаспара вырвал Леона из воспоминаний. — Но я тебя понимаю. Да… Слишком унылая и депрессивная она стала какая-то. Аврора тебе больше нравится?       — А почему ты вдруг… про Аврору?.. — Леон подозрительно прищурился.       — Не связывайся с ней лучше. По-моему, сучка та ещё. Она меня выпорола… Какое право она имеет?.. Она что — Террон, чтобы у неё было такое право?       — Террон бы тебя самолично точно не стал бы пороть, — засмеялся Дьявол. — В крайнем случае поручил бы это Архану…       Гаспар скривился, вздохнул и продолжил:       — А ещё у меня с твоей Луной был конфликт…       Брюнет вопросительно заломил бровь.       — Она, кажется, хотела развести меня на жёсткий БДСМ-чик или что-то вроде… Разозлить, короче… И, знаешь, что она сказала? — продолжал Гаспар и выпучил глаза. — Обвинила меня… в… в… инцесте!..       — Чего? — Дьявол сделал обалдевшее лицо.       — Объясни этой чертовке, что я с тобой не спал!.. — выпалил рыжеволосый.       — А… С чего она вообще такое взяла?..       Гаспар скривился:       — Ну, помнишь, у меня был травматический приступ, и вы меня с Альфаром тащили в море искупаться?.. И эта дрянь наслушалась моего бреда, но при этом сильно по-своему его истолковала, видимо.       Леон посмотрел на брата и задумался.       — Понятно… Давай, я лучше сам её расспрошу. Посмотрим, как она оправдается. Она сильно тебя задела?       — Очень… Будь она парнем и дворянином — дуэли бы ей было не избежать! Она еще и плеснула виски мне в лицо. И всё ради того, чтобы я ее погрубее взял — а у меня уж и желание всякое отпало с ее действий и слов…       — …Шалава… — согласился Леон. — Давай сделаем так. Я с ней разберусь. А ты… Её игнорируй или разговаривай с ней предвзято. Умеешь? Чтобы она чувствовала себя… Ну… Самым использованным нот-боем на земле, который вызывает только отвращение и зловонный запах… Справишься? Помучишь её таким бойкотом несколько дней… Посмотрим, что будет…       — Справлюсь, — кивнул рыжий. — Я многому научился от твоего оригинала. Она ведь не только меня и тебя — она его оскорбила… моего лучшевсехнего демонического покровителя, которому я всем обязан… — с искренней любовью и восхищением перед призраком прошлого произнёс он, — …не уверен, что смогу ей это простить! Уверен, что он бы эту сучку за те же полтора суток бы перевоспитал…       — Избавляйся от фанатизма, знаешь? — приподнял брови Леон. — Можно подчёркивать у кого-то, что-то, но не доводить этот фанатизм до абсурда…       — А я что — перегибаю? Стараюсь быть таким, каким он меня учил быть, и какой пример показывал. Разве это плохо?.. Ведь и у Террона я многому научился. На балу я все манеры соблюдал…       — Ты слышишь, как ты о нем отзываешься? — сузил глаза скептически Леон. — Ты его превозносишь. Но, за что? Ты пробыл с ним 2 дня… потрахался и… всё? Он для тебя биг-папа?       Гаспар покраснел, скривился и агрессивно мотнул головой:       — Ладно-ладно… Чего ты придираешься?.. Вовсе даже не за это… И вообще, твоё ехидство мне испортило настроение.       Леон устало и недовольно выдохнул. В поведении и репликах Гаспара время от времени как будто проскальзывало что-то противоречивое, недосказанное, как будто тритон пытался закончить какую-то мысль, но сам себе этого не мог позволить, пытался чем-то поделиться — но стопорил сам себя. Он коротко бросил взгляд в зал — Эстероса уже нигде не было видно, зато Лопе сидел за одним из игральных столиков и играл в азартные игры на деньги со всеми желающими. Марко тоже нигде не было видно. Впрочем, как и Диего. Не иначе, первый уже поехал на свидание, а второй — за Лаурой.       — Эй. Присмотри лучше за Лопе, если хочешь чем-нибудь полезным заняться, — позвал Леон Гаспара. — А мне нужно съездить кое-куда.       — Ага, давай, — немного кисло отозвался тритон. — А с Луной-то ты поговоришь, значит? Как обещал, да?       — Поговорю. Но тебе задание…       — М?       — Дома выпиши на листочке бумаге, как ты относишься к Террону, как к моему оригиналу и как ко мне. Запиши прямо все эмоции и мысли, которые будут приходить в голову. А потом перечитай. Это не для меня, это для себя…       — Да пошёл ты, Паук!.. Психолог, тоже мне, нашёлся… — буркнул рыжий.       — Ожидаемо и предсказуемо, — вздохнул Дьявол, встал и пошёл к выходу из виллы.       Спустя какое-то время Леон, уже без маски, снова входил в таверну «Три гуся». Оглядевшись в полупустом зале, он заметил Регину и её дочь. Добрая женщина помахала знакомому рукой и с улыбкой пошла ему навстречу, а вот малышка выглядела немного грустной — она сидела за столом, перебирая руками разноцветных восковых ангелочков. Кажется, эта маленькая семья исповедовала католичество.       — Что случилось уже? — поинтересовался Леон и кивнул на печальную девочку.       — Ката очень подружилась с Лауритой, они играли вместе весь вечер, — немного виновато улыбаясь, ответила женщина. — Но за ней приехал дон Диего и куда-то увёз её вместе со всеми вещами. Ката очень расстроилась… Боится, что они больше никогда не встретятся.       — Эй!.. — тотчас обратился Фантом к маленькой девочке, подходя к её столику и присаживаясь на одно колено. — Увезли твою подружку? Расстроилась?..       — Ага… — ответила Катарина и грустно покивала, силясь улыбнуться. — Мы не доиграли… Приехал мрачный дядька, дворянин — и увёл её. И Бог знает, встретимся ли ещё. И захочет ли она. Ведь Лаурита дворянка, а я всего лишь простая девочка…       — Не говори глупостей… Обязательно увидетесь, я обещаю… — мягко улыбнулся Фантом и достал коробочку с дорогими пирожными, которые уволок с бала. Вообще он хотел их привезти Лауре, но раз не успел, протянул Катарине. — Прими небольшой подарочек в честь наступающего Йоля.       Девочка восхищённо взглянула на красивую, нарядную коробку, повязанную золотым бантом, ахнула, протянула руки и тотчас принялась развязывать бант, а, завидев прекрасные кремовые и фруктовые корзиночки и другие изысканные лакомства, едва не вскрикнула от восхищения.       — Ох, спасибо, спасибо, папа Лауры!.. — вскрикнула она. — А мне даже нечего подарить тебе в ответ, хотя ведь Йоль уже на носу, а затем и Рождество, а там и Новый Год…       — А во что вы с Лаурой играли? — участливо поинтересовался Дьявол.       — В Апокалипсис, — ответила та, гордо улыбнувшись.       — В… Чего?.. — Леон не смог скрыть удивления, и во все глаза уставился на Катарину. — Не детская какая-то тема для игр… И, кто у вас делал Апокалипсис?       — Архангел Михаил, — улыбнулась девочка и, взяв одного из ангелочков, красного цвета, показала его Леону, а потом протянула. — А, знаешь, пожалуй, я его подарю тебе. Ты на него чем-то похож. Михаил — воин, пусть принесёт тебе удачу, где бы ты ни был, папа Лауры. Потому что ты очень хороший.       — Мне?.. — Леон немного смутился и даже растерялся, но улыбнулся и принял подарок. Не в его правилах было вообще отказываться от подарков, каких бы то ни было, если их дарили искренне, с открытым сердцем, от души. — Спасибо, Катарина!.. Пусть тебя хранит твой Бог.       — Мне больше нравится Пресвятая Дева Мария и Младенец Иисус, — улыбнулась девочка, раскрасневшаяся от удовольствия.       — Пусть будет так… — Фантом улыбнулся, встал и посмотрел на Регину. — Меня кто-нибудь спрашивал?       — Мужчину в маску спрашивали, — ответила та.       — А кто?..       — Русалка с зелёными волосами. Она представилась как Марика.       Фантом усмехнулся про себя, но, узнав, где именно ждёт его «русалка», направился тотчас туда.       …В комнате второго этажа, настолько просторной, что она в самом деле напоминала скорее гостинную, в кресле перед небольшим столом возле камина и наряженной ёлки, устроился Марко, попивая через трубочку глинтвейн и поглядывая в окно. Он уже думал было, что над ним кто-то подшутил, но при виде гостя встрепенулся и замер.       Леон плавным движением скинул плащ с плеча и повесил его на ближайшую вешалку:       — Привет. Всё-таки решил меня посетить? Твой господин не против этого? Или ты ушёл тайно?       — Добрый вечер… ещё раз… сеньор. Я решил, что сеньору инфанту лучше ничего не знать, — тихо и даже немного вкрадчиво ответил зеленоволосый, впившись взглядом в лицо брюнета, которое впервые видел.       — Нравлюсь?.. — усмехнулся тот. — Довольно неосмотрительно было с твой стороны… ехать на свиданием с тем, чьё лицо скрыто маской… не правда ли?..       Он ловко схватил тритона за подбородок, чтобы тот вдоволь мог осмотреть его вблизи.       — Я доверяю своему предчувствую и интуиции… И в канун праздника решился на такой риск, — ещё более тихо ответил Марко. — Но ведь и ты тоже рискуешь очень сильно… В Каринтии интимная встреча с тритоном карается смертной казнью… для человека.       — Значит, рисковали мы оба, и каждый по-своему, — улыбнулся Дьявол и, не убирая руки, поцеловал зеленоволосого в губы. Тот слабо встрепенулся и довольно неумело попытался ответить на поцелуй, закрыв глаза.       Фантом заметил это и сразу всё понял — неопытность тритона и при этом его отчаянная и какая-то роковая нежность умилили его. Он замедлился, оторвался и прошептал юноше в губы:       — Повторяй за мной… Но отзеркаливай…       Он снова припал к его губам, целуя на этот раз нарочито медленно, обучающе, а Марко прилежно пытался повторить, положив одну руку на его плечо.       — …Тебе не страшно?.. — шепнул Фантом, когда убедился, что у Марко уже хорошо получается. — Всё-таки, в первый раз, наедине с незнакомцем.       — Нет… почему-то совсем не страшно, но… я хотел кое о чём попросить тебя, — полуприкрыв глаза, ответил тот.       — Говори.       — Я не хочу никаких отношений… и никакого патроната… Не влюбляйся в меня, пожалуйста, — тихо попросил тритон. — Только интимные встречи и больше ничего.       Ресницы Дьявола дрогнули, а губы растянулись в хитрой и весьма предвкушённой улыбке:       — Ого, вот это тритоны нынче пошли. Так тебя моё тело только интересует?.. Негодник…       — Ну, что ты, просто… Тритонам нельзя влюбляться в людей. А людям в тритонов. Так будет безопаснее для всех, право. Так будет лучше, и для тебя, и для меня.       — Не оправдывайся. Мне же лучше, — ответил брюнет, беря руками юношу за голову, вглядываясь в его зелёные глаза и чувствуя, как в груди прорвались потоки тепла и облегчения. После той напряжённости, которая витала в последнее время между ним и Хуаннитой, или даже между ним и Агатоном, после того ужаса, который охватывал Леона от одной лишь мысли, что кто-то может влюбиться в него — камикадзе, смертника, — слова Марко прозвучало для его ушей слаще мёда и вина. Облегчение, огромное облегчение — вот что он испытывал сейчас, и оно было столь стремительным и сильным, что будило внутри что-то знакомое, дикое, эйфорический, нездоровый восторг, который предшествовал мании.       — Но… — продолжал тот в ответ. — Стоит оговориться: пусть так и будет. Но и ты тоже не вздумай в меня влюбляться. А то мало ли. Я скоро умру. Поэтому я и не хочу, и не ищу никаких отношений — но ты первый, кто в этом пошёл мне навстречу.       — Я рад… — прошептал юнец, коснувшись кончиками пальцев щеки и волос мужчины, хотя известие о скорой смерти того всё же вызвало какой-то вздох, и тень ненадолго легла на лицо тритона.       Впрочем, Леон этого даже не заметил. Охваченной зашкаливающей внутренней эйфорией, он подхватил оказавшегося таким хрупким и лёгким, как девушка или даже ребёнок, тритона на руки и понёс его к кровати со словами:       — Марика, значит… да?.. Хе…       Леон возвращался в ночлежку, домой, глубокой тёмной ночью, полу-пьяный и с ещё не растраченной и не схлынувшей манией, несмотря на то, что зеленоволосого тритона он за несколько часов укатал так, что тот едва ли сможет наутро встать. Глаза разного цвета скользнули по нарядной ёлке, стоявшей возле ночлежки, по мелькающим в окнах ярким масляным лампам, газовым фонарикам и свечам. Ему было безудержно весело, и хотелось секса, ещё и ещё, а больше всего на свете ему снова хотелось увидеть эту спокойную и необычную альвийку с бледно-зелёной кожей, острыми ушами и яркими рыжими волосами, услышать её певучий голос.       В ночлежке раздавались звуки какой-то пьянки-гулянки на втором этаже, кажется, альвы там веселились, пели песни и бухали.       — Э-ге-гей, жители ночлежки!.. Я вернулся! И… я изобрету вам электричество, — весело крикнул он в коридор, беспрепятственно проходя мимо пустующего места консьержки. Но, как назло, вместо Авроры первым на глаза ему попался Альфар, который как раз выходил из своей комнаты, остановился взглядом на Фантоме и мрачновато проговорил:       — Ну? Не надумал ещё вылечить меня?       Брюнет посмотрел в его сторону, словно пьяный, и усмехнулся:       — Поверить не могу… У тебя всё ещё не стоит?       Альфар моргнул, чуть нахмурился, уловив странные интонации и, подойдя ближе, протянул:       — Ты что со своей аурой нынче сделал, дурик? От тебя фонит… как от моего бати Ланнана. Как будто с драконом разговариваю. Или с Фуруэром. Или с Дьяволом из ада, который на праздник у смертных пришёл посмотреть.       Фантом, едва сдерживающий своё маниакальное веселье, и вовсе расхохотался в голос, услышав такие заявления.       — Какой у вас тут наивный мир, всё-таки!.. Приписываете что-то мистическое обыкновенному маньяку, у которого крыша течёт…       Леон усмехнулся, снял пальто и повесил его на вешалку рядом с местом консьержки.       — Мои морячки сегодня пируют, — с какой-то опасливой подозрительностью глядя на брюнета, продолжал альв. — С девушками… И я бы был среди них, но из-за тебя… у меня не стоит… А твой зайчик, — Альфар называл так Агатона, — трусливо заперся от гулянки, несмотря на то, что я приказал своим даже не пытаться в твою дверь ломиться…       — Кто вообще позарился на моего зайчика? Хотят, как ты, стать импотентами? — Леон расхохотался, обнажая в улыбке белоснежные зубы. — Ты насмешил меня, Альфар. То, что я тебе вколол… это был сок алоэ. Не думал, что ты настолько внушаемый. Так что подрочи — и всё пройдёт.       — Не раздражай меня лучше, квартирант. Ты врёшь. Не мог же я из-за сока алоэ…       — А по ауре моей сможешь определить, вру я или нет? — Леон перестал смеяться, крепко схватил альва за плечо и придвинул его к себе почти вплотную, заглянув в жёлтые глаза дракона своими, разного цвета, маниакально горящими от неуместного и странного ажиотажа. — Зачем мне тебе врать? Я просто хотел тебя наказать за попытку нагнуть своего сына.       Альфар глубоко посмотрел брюнету в глаза, в лицо, и невольно передёрнул плечами, повторив:       — …Разит, как от Ланнана… моего отца… Вылечи меня уже!..       — Ты что — не слышал, что я тебе сказал? Или тебя никто никогда дрочить не учил? Да ну, не верю, — усмехнулся Дьявол. — Или ты ждёшь, чтобы я тебе подрочил? А то, давай, мне не трудно… — снизив голос, прошипел он.       Шатен слабо вздрогнул и хотел было что-то ответить, как тут со звуком открылась дверь комнаты Леона, и навстречу разноглазому вышел Агатон, трезвый, немного бледный и испуганный.       — Л…Леонид?.. — изумлённо произнёс кудрявый. Что-то во внешности Леона как будто неуловимо изменилось. Что — он не мог определить. — Всё хорошо? Ты пьян?.. Почему так поздно — три часа ночи! Я уж Леч знает, что думал…       Леон поднял брови и добродушно хмыкнул, подходя ближе к юноше:       — Ты прямо как моя жёнушка, Агатон… Столько времени меня ждал и волновался?       — Ну еще бы не волноваться! Ты ведь не осторожный Террон! Можешь запросто вляпаться в историю!..       Кудрявый обнял Леона и тут что-то почувствовал. Чей-то запах. Знакомый, как будто, запах. Перед глазами вдруг всплыла комната на вилле Хайтфанто, вот тут сидел Гаспар, вот тут сидели те два тритона, вон там — Эдель, а здесь Террон. Террон сказал: «Воздействуй на него так, как у тебя получается воздействовать на меня». Агатон прошел к зеленоволосому тритону и начал гладить его по плечам и вдоль позвоночника, чтобы он перестал бояться и рассказал всё про «Свободное королевство». Его волосы… так пахли его волосы… кажется… или он ошибся? Как звали того тритона?.       — М-м… м… Марко?.. — удивленно-вопросительно осведомился Агатон.       Леон посмотрел на того, тоже обнимая в ответ и целуя в лобик, а затем пристально посмотрел на юношу и улыбнулся:       — Почувствовал его запах?       — Д-да… Духами он пользуется, женскими, кажется. Ты знаешь Марко?..       Агатон уже прицельно повел носом вдоль шеи Леона и понюхал прядь его волос — но тут Леон отвлёкся, и причина для этого у него была серьёзная. Наконец открылась комната Авроры, и рыжеволосая альвийка, одетая в светлый короткий халат, плавно выплыла навстречу, раскованно и дерзко посмотрев на брюнета.       — Мать честная… Утренняя заря посреди ночи… — прошептал Фантом и сделал шаг ей навстречу, перестав обращать внимание что на Альфара, что на Агатона.       — Ты почему сегодня так поздно? — спросила та со странной интонацией и приблизилась, склонив голову набок.       — Мамочка ругается, что я так долго ночью гулял?.. — осклабился тот и внезапно порывисто обнял Аврору и прижал её к себе, полной грудью вдыхая запах её кожи, её волос. Этот запах доставлял ему сейчас ни с чем не сравнимое удовольствие, ассоциировался с чем-то праздничным, как салют, как фейерверк. Леон оторвал девушку от пола, несмотря на то, что её тапочки при этом остались на полу, и понёс в её же комнату, пока она, смеясь, обнимала его и кричала:       — Леон, тапочки!.. Мои тапочки, Леон!.. Ты забыл мои тапочки!..       Альфар и Агатон переглянулись и посмотрели им вслед.       — Надо же. Он запал на эту рыжую ведьму, — усмехнулся наконец дракон. — Ладно, пускай, а то его чёртова аура меня сегодня напугала. Она сильнее и как будто древнее моей… Он мне в самом деле годится в отцы или хотя бы в старшие братья…       Агатон в ответ только неопределённо улыбнулся, склонив голову, и пожал плечами.