2020 г., осень
Во дворе дома сто тринадцать было много пожилых людей. Это был квартал из старых домов, и многие жили тут десятилетиями, так что волей-неволей большинство соседей перезнакомились. Некоторых, особенно скрытных, знали только в лицо, а другие рассказывали о своей жизни вплоть до родственников в седьмом поколении. Самыми общительными были Агата и Настасья. Обе любили поговорить о себе, о своих родственниках, о своих проблемах, а заодно и о чужих. Две женщины не сходились только в одном: Агата ненавидела животных, а Настасья души не чаяла в кошках. Особенно в своем коте Орионе. За те двадцать с хвостиком лет, что Михаил Петрович знаком с Анастасией Романовной, у нее это был третий кот. Первого кота звали Эридан, второй была кошка по имени Андромеда, и вот теперь ее питомцем был огромный рыжий монстр по кличке Орион. Насколько Михаил знал, Настасья не имела никакого отношения к астрономии и звездами не увлекалась. По крайней мере, в тех разговорах, в которых Гайдуку не посчастливилось участвовать, женщина никогда не упоминала о таком своем хобби. Так что причина, почему она называла своих питомцев в честь созвездий, оставалась тайной. Ориона, как и Настасью, знали почти все, кто ежедневно выходил на прогулку до обеда: и пожилые соседи, и мамочки с детьми. В теплые дни баба Настя выводила кота погулять во двор на поводке, как собаку. А тот был и рад выбраться из маленькой квартиры, чтобы подышать свежим воздухом и провожать взглядом наглых голубей, которых ему было лень даже пугать, не то, что ловить. Обычно, выйдя из дома, они делали круг вокруг двора, а затем выбирали удобную скамейку, где кот занимал половину сиденья и лежал, медленно покачивая своим роскошным хвостом, едва не достающим до земли. Орион был толстым, пушистым, добрым и охочим до ласки. Так что, если во дворе толпа ребят собиралась вокруг лавочки, а не носилась по детской площадке, было очевидно, что начался сеанс поглаживания и почесывания, который сопровождался громким мурчанием. Как раз за это мурлыканье Ярослав и Михаил между собой ласково называли кота Трактором. Коля обожал этого кота и часто просился гулять на улицу именно тогда, когда баба Настя могла вывести своего питомца на прогулку. Мама не разрешала ему заводить животных, по крайней мере до тех пор, пока он сам не сможет за ними ухаживать. А сейчас, когда у Коли появилась еще одна младшая сестренка, возможность завести собственного кота откладывалась на неопределенный срок. Вот и мотался охочий до животного общества мальчик по друзьям, у которых были питомцы, или во двор, к рыжему коту. И даже баба Настя, иногда ворчащая на детей за их грязные руки, которые они тянули к её душечке, не могла унять желания Коли пообщаться с котом. Даша же Ориона боялась и ни разу не прикоснулась к нему, как брат её не уговаривал. — Просто наша Даша собачница, как и я, — сказал Михаил Петрович, пока Коля послушно надевал и шапку, и перчатки, лишь бы его поскорее отпустили гулять. — А ты весь в дедушку, вы любите котов. — Ну как их можно не любить? — удивился Ярослав, терпеливо наблюдая за попытками Даши самостоятельно застегнуть куртку и стараясь не сорваться, чтобы помочь и ускорить процесс. — Они чистые, пушистые, а главное — мурлычут. И, в отличие от собак, кушают не много и выгула не требуют. — Скажи это Трактору, то есть Ориону, — усмехнулся Михаил, прикидывая в уме, сколько съедает кот Настасьи, учитывая его размеры. — А лучше не говори. Кот, бедняга, от удивления тебе лицо исцарапает. Он-то не в курсе, что кошкам не положено гулять на улице... Михаил Петрович охнул, присел на пуфик и вытянул ногу, слегка массируя ноющие мышцы через ткань брюк. С тех пор, как ввели всякие ограничения для пожилых людей, они с Ярославом стали гораздо меньше ходить. И из-за этого старые раны снова напомнили о себе: у Славы часто болела спина, а у Миши — ноги и, в частности, колено. Конечно, к осени стало немного лучше, чем в самом начале пандемии. Больницы стали работать почти в прежнем режиме, что не могло не радовать стариков. Некоторые кружки и секции снова стали проводить занятия офф-лайн, то есть лично. В частности, Школа Искусств, где занимались Коля и Даша, разрешила проводить уроки, но, конечно, только с соблюдением санитарных норм. Так что Ярослав мог опять играть на гармошке, пусть и приходилось это делать в медицинской маске — для безопасности своей и детей. А вот Михаилу Петровичу не так повезло. Техникум, как и большая часть школ и высших учебных заведений, остался на дистанционке. Так что весь «путь на работу» для Михаила заключался в двадцати шагах от кухни до гостиной, где стоял компьютерный стол с веб-камерой. Этого, разумеется, было недостаточно для нормального функционирования организма. И зарядка не заменяла долгих спокойных прогулок, которые стали даваться через боль. Замкнутый круг: чем меньше ходишь, тем больше болит колено; чем больше болит колено, тем меньше хочется ходить; а чем меньше ходишь... Ярослав Александрович внимательно посмотрел на любимого, готовый в любой момент прийти на помощь или отменить прогулку с детьми. Но Михаил лишь коротко качнул головой, что означало, что всё в пределах нормы, и он скоро придет в себя. Можно не менять планы. — Не исцарапает, Орион добрый! — возмутился Николай и одернул куртку. — Всё, я пошел. Даша пока оденется, Новый год уже наступит! Мальчик открыл дверь и попрыгал по ступенькам вниз, игнорируя лифт. — Эх, вот бы мне его энергию и прыть, — завистливо вздохнул Михаил Петрович, проводив крестного внука взглядом, и повернулся к одевающейся Даше: она уже закончила с курткой и теперь возилась с перчатками. — А ты и правда боишься Ориона? — Угу, — буркнула девочка, стягивая непослушный аксессуар, потому что все пальцы перепутались в «домиках». — Я видел, как ты гладила овчарку, а она была больше и страшнее, чем Орион, — удивился Ярослав, присел перед внучкой и помог расселить пальчики в нужные домики. Перчатки были побеждены. — Собаки не страшные, — Даша уверенно произнесла «р». После нескольких занятий с логопедом, на которых настояла Ирина, речь Даши стала чистой и четкой для её четырех лет. — У них по глазам понятно, чего они хотят. Поиграть или чтобы их не трогали. А Орион... И не кот вовсе. Он какое-то чудище. Вот все его гладят, любят, и ему от этого хорошо. А Коля потом вредный, может весь день на меня обзываться... Даша не обратила внимания, как дедушки вопросительно переглянулись. — А еще у котов усы слишком длинные и колючие, — добавила она и, взяв своего зайца для прогулок, уверенно пошла к входной двери. — Жаль, что у нас нет никаких питомцев, — сказал Михаил, нажав на кнопку вызова лифта. — Так бы нам вся эта пандемия была ни по чем. Ведь выгуливать собак разрешено в любое время. — Скучаешь по Эдисону? — спросил Слава, незаметно поправив капюшон на куртке Даши. — А кто такой Эдисон? — заинтересовалась девочка. — Ну, вообще-то, Томас Эдисон изобретатель, но у меня несколько лет назад была такса. Собака, которую звали Эдисон, — сказал Михаил Петрович, заходя в подъехавший лифт, лишь немного хромая. — Ты еще даже не родилась, когда Эдисон ушел от меня в собачий рай. Сказать, что его четвероногий лучший друг умер, старик не мог до сих пор. Все же, когда проживешь с питомцем почти треть своей жизни, тяжело смириться с его потерей.1994 г., зима
Одиночество выматывает. После того, как Михаил порвал все контакты с ЛГБТ-сообществом, у него не осталось близких друзей, кроме Ярослава, у которого на первом месте была его семья, а не старый друг, и доктора Джонатана, которому он писал письма, продолжая терапию. Поэтому общения мужчине не хватало. Хотя, правильнее будет сказать, что как раз разговоров с людьми ему было с лихвой: как начальнику, ему приходилось постоянно с кем-то что-то обсуждать, объяснять, доказывать и рассказывать... Но вот дома его никто не ждал. Это был не дом даже, а просто холодная пустая квартира, в которую с каждым днем возвращаться хотелось все меньше и меньше. Ничего не помогало отвлечься от осознания того, что ему судьбой предначертано одиночество. Тогда-то он и решил, что пора исполнять свои мечты, ведь никто, кроме него самого, о нем не позаботится. И первым делом Михаил завел собаку, которую хотел с детства. Он мог бы купить щенка любой породы, как раз в начале девяностых стало много людей, занимающихся разведением породистых собак. Тут тебе на выбор и овчарки, и доберманы, и доги, и пудели с болонками, и те же колли... Однако у Михаила было предубеждение насчет именно «покупки». Ведь друга нельзя купить. Но помотавшись по всяким питомникам, где обитали беспородные дворняжки всех размеров и расцветок, Миша ни к кому из них ничего не почувствовал и в итоге никого не приютил. А потом они с Эдисоном случайно нашли друг друга через давнего знакомого Михаила, который искал дом для одного пятнистого малыша — бракованного щенка у чистокровных родителей-такс. У малыша был не подходящий к параметрам породы окрас, а потому его не могли продать, как остальных щенков, с документами. Но и убить кроху рука не поднималась. Часто в таких случаях бракованных сдавали на руки знакомым, которые не планировали участвовать, например, в собачьих конкурсах. Так, благодаря смешным черным пятнам-кляксам на ушах и серым пятном на груди, похожим на галстук, у Михаила появился щенок таксы, обычный коричневый гладкошерстный малыш. Он назвал его Эдисоном, в честь ученого, который разработал один из первых успешных вариантов электрической лампы накаливания. Ему, как начальнику производственно-технического отдела в городских электросетях, такая кличка для собаки показалась весьма уместной. Они быстро поладили. Эдисон оказался спокойной и понимающей собакой, легко поддающейся дрессировке. За всё время, что он жил у Михаила, он сгрыз только пару домашних тапочек, и то в самом раннем детстве, от скуки. С появлением щенка, Михаил перестал постоянно задерживаться на работе. Теперь его дома ждали. И пусть это был всего лишь пес, которого нужно покормить и выгулять, но его компания была предпочтительней, чем пустые комнаты. А потом наступила зима 1994 года с аномальными перепадами температур, от чего на дорогах и тротуарах под свежим снегом или темной лужей прятался коварный лед. В очередной раз выгуливая Эдисона поздним вечером, уже по пути домой Михаил поскользнулся и очень неудачно упал. Встать он уже не смог. Травматология, снимок, гипс. Перелом и разрыв связок. Впереди долгое восстановление. Ходить, конечно, в таком состоянии Михаилу было нельзя. И если он еще мог кое-как позаботиться о себе, то с Эдисоном ему нужна была помощь. А кроме Ярослава, просить ему было некого. Он позвонил ему из больницы и попросил отвезти его домой. В первый же вечер Слава пришел помогать со всей семьей. Они не виделись уже довольно долгое время: тяжелые времена, у всех свои дела, да и дети-школьники, требующие внимания. Михаил это понимал и не обижался. Почти. Тогда крестники впервые увидели собаку Михаила Петровича и естественно влюбились в эту милую таксу. И пока Аня пряталась на кухне и занималась готовкой, а Ярослав сидел на полу у журнального стола, читая выписку из истории болезни, Женя и Дима составляли график выгула Эдисона, а Ира играла с псом. Одной проблемой стало меньше: Гайдук мог не беспокоиться о том, кто будет выгуливать собаку, желающих было хоть отбавляй. Три энергичных молодых организма на одну спокойную таксу! Но лежа на диване в гостиной, Михаил вдруг почувствовал себя словно на чужом празднике жизни, хотя он был в своем доме и участвовал в разговоре. Вся эта ситуация выглядела так, будто бы он подсматривал за тем вариантом реальности, которого у него никогда не было и не будет. Рядом любимый мужчина, с ними их дети, которые играют с их собакой. Идиллия... — Ира, не трогай ему уши все время, он же начнет чесаться! — авторитетно одернул сестру Женя, отложив наспех начерченную таблицу с графиком выгула, и стал массировать спинку разнежившемуся псу. — Правда? — девятилетняя девочка обернулась к крестному с искренним удивлением на лице. — Ну, не совсем. Но лучше почесывай ему за ушами, ближе к затылку. Эдисону так больше нравится, — улыбнулся Михаил. — А если он ляжет на бок, то можно погладить его по животу, и он будет смешно подергивать задней лапой. Возможно, это память прошлой жизни, когда он охотился за лисами. — Пф, — фыркнул Ярослав, рассматривая рентгеновский снимок. Он сидел близко к дивану, так что если бы Михаил протянул руку, то мог бы погладить его по рыжим, не потерявшим свою великолепную яркость, волосам. Но как бы он этого не хотел, он не имел на это права. Он лишь повернул голову и пристально посмотрел на профиль друга. — Чего еще за «пф»? Думаешь, я не знаю о прошлых жизнях своего лучшего друга? — наигранно строго спросил Михаил Петрович, а Ира хихикнула. — А? Каких жизнях? Я вас вообще не слушал, — Ярослав отложил снимок, обернулся к комнате лицом и оперся локтем на колено. — Когда тебе сказали приходить на повторный снимок и смену гипса? — Двадцать первого или двадцать второго, в направлении должно быть написано, — Михаил пожал плечами, насколько это позволяла поза. — Так это же через месяц! — вдруг начал заводиться Ярослав. — Нет, так не пойдет. Когда Женя ломал руку, мы с ним ездили на осмотры каждые две недели. А у него разрыва связок не было. Да ведь и для кожи вредно столько времени в гипсе. Ни помыть, ни почесать. Надо съездить в больницу и еще раз уточнить!.. — Слава, остынь, — отмахнулся от друга Миша, но не смог сдержать довольной улыбки. О нем никто не заботился много лет, пусть и немного навязчиво и агрессивно. Приятно было ощущать, что за тебя беспокоятся и готовы решать твои проблемы. — Врач мне все объяснил. Я, если честно, мало что понял, но в моем возрасте и с мои диагнозом нормально быть в гипсе месяц. — Ты мало что понял? Да уж, а я-то думаю, почему погода сошла с ума? А это потому, что мой Гайдук чего-то не понял, — без сарказма заявил Ярослав, снова повернувшись к журнальному столику. Михаилу пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не ляпнуть ничего лишнего при детях. Конечно, двусмысленную оговорку Славы заметил только он и не собирался как-то усугублять положение, акцентируя на этом внимание. Он лишь позволил себе на секундочку прикрыть глаза и поверить, что его Солнце до сих пор его любит и считает своим, не только в значении друга. Секунда прошла, и Гайдуку пришлось открыть глаза, возвращаясь в жестокую реальность, где он уже много лет одинок. Ничего нового. Но на душе все равно заскребли кошки. А Миша не любил кошек. Собаки лучше, преданнее и не себе на уме. И в этот же момент Эдисон вдруг навострил уши, вскочил на лапы, игнорируя ласковые почесывания от двух пар рук, и стал звонко гавкать, чего обычно без причины не делал. Дверь в гостиную почти сразу после этого приоткрылась, и на пороге возникла Анна, окончательно разрушив волшебный момент. Вот она имеет все то, о чем мечтает Михаил. И она это ценит и бережет, так что мужчина даже не мог ее полноценно ненавидеть, позволял лишь слабо тлеющую неприязнь из-за ревности. Он давно уже решил для себя, что если бы Славе было с Аней плохо, то он бы сделал все, чтобы их поссорить. В конце двадцатого века разводы не были редкостью, и никто бы не посмотрел косо ни на Ярослава, ни на Анну. Вот только... Славе было хорошо. Эдисон продолжал лаять, но уже не так уверенно, то и дело поглядывая на хозяина. Анна же стояла и спокойно пережидала, когда собаке надоест изображать защитника. — Эдди, фу! Успокойся, тут все свои, — наконец, отдал команду Михаил и щелкнул пальцами, подзывая пса к себе. Такса тут же потеряла интерес к женщине, полностью доверяя мнению хозяина, подбежала к дивану и легла между Михаилом и Ярославом. — Миш, я приготовила еды на пару дней, чтобы было не трудно разогреть, — сказала Аня, когда стало тихо, зашла в комнату и вытерла влажные руки о свой передник. — О посуде не беспокойся, оставляй все просто в раковине. Ребята, когда будут вечером приходить выгулять Эдисона, помоют. Ясно? Последний вопрос был адресован сыновьям, и те как-то вяло закивали. Одно дело, когда тебя просят поиграть с собакой, а другое, когда заставляют мыть посуду в чужом доме. — Спасибо. Мне, правда, неловко напрягать вас, — вздохнул Михаил. — Какая глупость, — цокнул языком Слава. — А для чего еще нужны друзья, ты мне скажи? — Да, Миш, ты часто нам помогал, и деньгами, и советами, и делом, — Аня улыбнулась и присела рядом с дочерью прямо на пол. — Думаешь, мы не сможем просто позаботиться о тебе и о твоей собаке? Ты нам почти семья. — Нам это не в тягость, дядь Миш! — громко высказал свое мнение Дима. До этого он жевал бутерброд с огурцами и вареной курицей, а теперь искал способ, как незаметно угостить Эдисона мясом, поэтому пересел поближе к отцу. — А зачем ты переписываешь назначения? — Поспрашиваю у знакомых, у кого было подобное, — ответил Ярослав, чуть повернув голову. От усердия он прикусил кончик языка: разобрать врачебный почерк было непростым заданием. — Я хочу быть уверен, что у лечения не будет негативных последствий. Михаил тихо выдохнул, увидев, каким восхищенно-влюбленным взглядом после этих слов наградила мужа Анна. Наверное, в глубине души он был даже рад, что спустя почти двадцать лет совместной жизни искра их любви не угасла. Но только глубоко, очень глубоко в душе. — Ладно, ребята, мы пойдем выгуляем Эдисона, а папа пока поможет дяде Мише принять душ. Могу себе представить, каким грязным ты чувствуешь себя сейчас, после больницы, — Анна звонко хлопнула в ладоши. Дети сразу повскакивали со своих мест, а Эдди, услышав заветное «гулять», стал тереться об ноги Жени, у которого был в руках поводок. Проводив семью и заперев входную дверь, Ярослав вернулся к дивану в гостиной и протянул руки, намереваясь поднять Мишу. — Это не обязательно, Слав, я сам смогу. — Как? — перебил мужчина и упер руки в боки: жест, который он перенял от жены. — Ну, знаешь, намотать пакет, костыль и все такое, — нервно усмехнулся Михаил. — Не глупи, я помогу, — нахмурился Слава. — Хотя идея с пакетом весьма рациональная. Подожди, я сейчас. Мужчина сходил на кухню и вернулся с двумя полиэтиленовыми пакетами и рулоном скотча в руке, а из кармана штанов торчали ножницы. — Какое варварство, тебе нужно научиться бережнее относиться к одежде, — не удержался от нотации Миша. Но Ярослав лишь хмыкнул, привычный к таким выпадам и перепадам настроения, осторожно поднял травмированную ногу Михаила и стал обматывать ее пакетом, фиксируя кусочками клейкой ленты. Когда с защитой для гипса было покончено, Слава принялся расстегивать пуговицы на рубашке Миши. Оба молчали и не смотрели друг на друга. Ситуация была, мягко говоря, напряженной, но Ярослав уверенно и методично раздевал мужчину, без какого-либо намека на эротический подтекст. — Знаешь, тебе временно стоит перейти на футболки и халат, чтобы было проще одеваться и раздеваться, — прокомментировал в полголоса Слава, не без труда снимая с Миши испорченные брюки. — Если они у тебя, конечно, есть, джентльмен. — Есть, — хрипло ответил Михаил и закашлялся, когда Слава стал поднимать его с дивана. — Ты еще и простудился? — А сам как думаешь? Я пролежал в холодном мокром снегу минут двадцать, прежде чем ко мне подошли и помогли встать, — вместо ответа пожаловался мужчина. — Неужели я похож на вонючего бомжа или запойного алкаша? Такие довольно грубые слова слышать от Миши было необычно, а значит, он переволновался, был раздражен и устал. Ярослав посадил его обратно на диван и присел рядом. Он слегка похлопал друга по руке, не зная, как иначе выразить сочувствие. Не обнимать же его, в самом деле? Или можно?.. — Надо вызвать терапевта, — неуверенно предложил Слава. — Послушают тебя, назначат лечение. — Нет необходимости. Отлежусь дома и все такое. Все равно у меня больничный минимум на месяц. Успею и заболеть, и выздороветь пару раз, — отмахнулся Миша. — Как скажешь, — кивнул Ярослав, не считая, что может спорить. Он мягко провел ладонью вверх по Мишиной руке и сжал плечо в жесте дружеской поддержки. — А теперь последний рывок перед отдыхом: душ, а потом горячий чай с медом! Михаил молчаливо согласился. Так и проболел Гайдук почти два месяца. И, наверное, это были его самые счастливые месяцы в те годы. Каждый день к нему приходили или Женя, или Дима, чтобы выгулять Эдисона. Михаил, конечно, предложил Смирнитским взять временно Эдди к себе, чтобы не приходилось кататься каждый день к нему. Все же десять остановок на троллейбусе или двенадцать на автобусе! Но Слава отказался. — Во-первых, это твой пес, и он будет по тебе скучать. Представь, как он будет себя чувствовать, если его заберут от болеющего хозяина? — Ярослав слегка потрепал Эдисона между ушей. — А, во-вторых, мальчишки просили собаку. Так пусть почувствуют, как тяжело о ней заботиться и какая это ответственность. Так Эдисон и остался дома, а по утрам и по вечерам они с Михаилом ждали гостей. Пес был от мальчишек без ума и стал даже более активным, чем с хозяином. Он бегал, прыгал, ловил и приносил палочки и мячики, гонялся за собственным хвостом. И по квартире стал носиться, хотя обычно спал на диване или в кресле. Эдди даже чувствовал, что с минуты на минуту за ним придет кто-то из младших Смирнитских, и начинал звонко лаять, чем поднимал настроение хозяину. В субботу, после первой смены на работе в школе, приходила Анна и готовила Михаилу еды на неделю. И каждый раз извинялась, что не может приходить чаще: «Понимаешь, проверка тетрадей, домашние дела, еще и эти вызовы в школу из-за Димки. Прости, что приходится есть не свежее». А Михаилу приходилось каждый такой разговор ее успокаивать и убеждать, что он не гурман и не развалится, если поест одну и ту же еду, чуть дольше, чем обычно. Тем более, что Аня действительно вкусно готовила. По вторникам и пятницам в середине дня, между школой и дополнительными уроками английского, приходила Ира. Иногда она приносила из дома пирог, который пекла мама накануне, или по просьбе крестного ходила в магазин за молоком или хлебом. Ей, как младшей, не доверили выгул Эдисона, но она компенсировала это долгими почесушками за ушами или играми с теннисным мячиком. Если бы Михаил знал, что собака привлечет в его дом детей Славы, то завел бы питомца гораздо раньше. Пока Ира играла с Эдди, они много болтали. Иногда он помогал ей с уроками, особенно с иностранными языками и математикой. Она рассказывала о школе, о своих делах, не давая Михаилу Петровичу скучать. Но больше всего Гайдук ждал четвергов. По четвергам к нему приходил Слава. Он приносил пакеты с продуктами, помогал Мише помыться, раз через раз они играли в шашки или в карты. В отличие от визитов Иры, с Ярославом Михаил почти не разговаривал. Он предпочитал наслаждаться их физической близостью и мечтать о том, как могла бы сложиться его жизнь, если бы не тот злополучный семьдесят четвертый год. В прикосновениях Славы не было ничего романтического, только дружеская забота, но они все равно предпочли не обсуждать это. Ни пока Михаил болел. Ни после того, как он выздоровел. Никогда.2020 г., осень
Во дворе было не много народу, но дети уже скучковались возле лавочки, на которой лежал Орион собственной персоной. Ярослав Александрович перевел Дашу через дорогу, держа за руку, а на площадке отпустил играть на все четыре стороны. — Может, немного пройдемся? — предложил Михаил Петрович, потопав больной ногой. — Нужно размяться, а то ночью от боли вообще не усну. — Ладно, но только как станет слишком больно, мы сразу идем к скамейке, — заявил Слава, и они медленно пошли по дорожке вокруг спортивной площадки. — Что, и за руку можно будет тебя взять? Только чтобы опереться, конечно, — поддразнил любимого Миша, прихрамывая по пути. Ярослав ничего не успел ответить. На них бежала маленькая, но очень мохнатая собачка кофейного цвета и громко злобно лаяла. За собакой, метрах в десяти, бежала девушка. Она запыхалась, но целенаправленно преследовала своего беглеца. — Стой! К ноге! Чокопай, стой! — то и дело выкрикивала она. Старики только и успели сделать шаг с тротуара на газон, как эта процессия пронеслась мимо них прямо в сторону детей у лавочки. — Твою мать, — выругался Ярослав Александрович и поспешил за девушкой, ведь среди детей был и Коля. — Чокопай? — тихо усмехнулся Михаил, но тоже похромал за Славой. Собака, однако, не напала на детей, как боялся Ярослав. Услышав лай, мальчишки и девчонки удивленно обернулись, открывая проход к Ориону, который не чувствовал опасности, лежа на знакомом месте, окруженный любовью и обожанием. И вот тут началась потасовка. Чокопай, несмотря на свой рост и маленькие лапки, резво запрыгнул на скамейку, прямо на спину Ориона. Баба Настасья, которая слышала лай, но не ожидала такого наглого нападения, вскочила с лавочки с визгом и даже не подумала спасать своего любимца. У детей, как ни странно, включился инстинкт самосохранения, и они шаг за шагом отходили от злого пса и обиженного кота, но глаз с них не сводили. Интересно всё же. — Что это за безобразие?! — закричала Настасья, ища глазами хозяина собаки, которая пыталась цапнуть Ориона за шею. Но куда там крошечной пасти с мелкими зубками справиться с королевским подшерстком кота? — Он сорвался с поводка, — еле-еле пробормотала девушка, пытаясь отдышаться. — Он вообще-то спокойный, только кошек ненавидит. — Так и держите своего дьявола дома или выводите гулять в наморднике! — громче собаки залаяла на бедную девушку старуха. Дьявол, который был почти вдвое меньше, чем Орион, вдруг стал сдавать позиции. Коту абсолютно не понравилось, что его утреннюю прогулку, а точнее утреннее лежание-обожание прервали таким самым бесцеремонным образом. Орион развернул морду, чтобы оценить размер врага, фыркнул, словно усмехнулся, и, перевернувшись, ударил лапой по Чокопаю так, что пёс слетел со скамейки обратно на землю. Благо, приземлился пушистый на лапы. — А Вы зачем кота во двор вывели? Коты должны дома сидеть и в тапки гадить, — девушка не удержалась и сказала гадость в ответ. Тем временем битва продолжилась: Орион медлить не стал. Он спрыгнул следом за обидчиком и стал лениво, но весьма эффективно мутузить передней лапой Чокопая по носу. Песик лаял, но ответной атаки не последовало. А женщины, вместо того чтобы успокоить и разнять своих питомцев, продолжали орать друг на друга. Ярослав Александрович, подбежавший к скамейке как раз к тому моменту, как животные оказались на земле, быстро оценил ситуацию, убедился, что внук в порядке, и принялся действовать. Натянув рукава куртки на кисти, чтобы испуганный Чокопай его не укусил, Ярослав присел на корточки, схватил его за ошейник и потянул к себе. Орион же удивленно посмотрел на человека, который посмел вмешаться в его драку, зашипел, выгнулся дугой и молниеносным движением лапы распорол куртку. — Ох ты ж ирод! Она же почти новая! — обиженно проворчал Ярослав и тут же заметил, что внук пытается подойти к Ориону, чтобы его погладить. — Коля, нет! Не трогай его пока. Ему нужно успокоиться, а для этого нужно забрать от него собаку... Михаил встревоженно смотрел за происходящим. Он знал, что Слава справится, но все равно хотел ему помочь. Вот только с почти не гнущейся от боли ногой, он был бесполезен. — Что случилось? — спросила Даша у крестного деда, подёргав его за рукав, когда вместе с подружками подбежала на шум. — Орион с Чокопаем дерутся, — объяснил Даше Михаил, положив ей ладони на плечи, чтобы она не надумала подходить ближе. — Вот видишь, как важно дрессировать собаку? Мой Эдисон никогда даже за белками не гонялся. Только за палочками или игрушками. — Ты кукушка! За псом присмотреть не можешь. Что же будет, когда у тебя дети родятся? На дороге оставишь их играть? — Настасья тем временем уже перешла на личности, и девушка от нее не отставала. Казалось, что они обе забыли, что они были в первую очередь хозяйками для своих животных. Но вместо них об окончании драки позаботился Ярослав Александрович и дети: рыжего монстра удалось оттащить от испуганного зачинщика драки и развести по разным концам детской площадки. Правда теперь была проблема посерьезнее. Никто не знал и не хотел пытаться растащить бранящихся и не следящих за выражениями бабу Настасью и нерадивую хозяйку Чокопая, которые продолжали орать друг на друга, хотя и кот, и пес уже давно угомонились. Прогулка выдалась запоминающейся.