Вороний гул

      — Берегись!       Кожаный мяч плюхнулся о водную гладь, оросив щедрыми брызгами серую рубашку. Он вскинул руки и спешно обернулся на деревенских детей, которые стояли на вершине пологого холма: те улыбались так, будто совсем не раскаивались в содеянном.        — Асбьорн, прости, мы не хотели! — самый младший из компании, с недавно выпавшим молочным клычком, вышел вперед и сложил ладони в виноватом жесте.       Асбьорн поправил закатанные рукава, умело сгоняя недовольство с лица. Непредвиденные проблемы удручали, но не сбивали — планы на день нужно выполнить, и неважно, мокрым или сухим. Мысленно подбодрив себя добрым словом, он достал из реки промытые штаны, принимаясь аккуратно складывать их в корзину к остальной прополосканной одежде. А когда всё было сделано, Асбьорн обхватил ладонями плетёную корзину и, игнорируя тихие смешки детей, поспешил к протоптанной дорожке.       На небе, насколько хватало глаз, не было ни облачка: долгожданная синева и яркое солнце радовали первыми тёплыми весенними лучами. Большие сугробы давно поредели, а в местах глубоких проталин за пару-тройку дней из холодной земли пробились первые подснежники. Скоро станет совсем тепло, и руки по локоть займёт грязь и глина от грядок в мамином саду.       Он задрал подбородок, чувствуя, как на ветру щекочут кожу ещё не высохшие капельки влаги, и задумчиво уставился на голубое небо. Мысли бессвязным потоком лились из одного сосуда в другой, то возвращающие к лёгким издёвкам детворы, то уносящие Асбьорна далеко за пределы деревни.       «Дружка совсем не видать. Даже в нашем особом месте не появился, я начинаю волноваться…»       Деревенские сорванцы часто проверяли его на прочность, с затаённым дыханием ожидая, когда же тихоня наконец-то ругнётся и проявит свой характер. Правда, кроме кислой мины и недовольно сведённых бровей, они так ни разу ничего и не добились, не услышали от него гневных нравоучений. А если он не возмущается, значит, позволяет безобразничать! Так рассуждали дети, и в случае с Асбьорном не были далеки от правды. Он всегда позволял слишком многое жителям деревни.       Ведь его учили с детства — ты ответственный за всех них. И Ас благоговейно внимал этим речам, глотая их, как воду.       Их небольшое поселение, именуемое Гронткратом, славилось крепкими связями, где каждый друг дружку знал и по мере своих возможностей старался помогать. Его отец, Тинд, был хёвдингом, вожатым общины, отвечающим за снабжение, покой людей и целые посевы. А значит, и Асбьорну следовало потихоньку перенимать опыт родителя и готовиться занять его место.       Он обогнул никогда не высыхающую лужицу, пропустил гусыню с выводком маленьких жёлтых гусят и направился по старенькому трясущемуся мостику к деревенским воротам. В воздухе закружили чайки, издавая привычные ушам пронзительно-скрипучие крики. Гронткрат соседствовал с портовым городом, так что эти птицы с чёрными капюшонами были частыми гостями на их полях.       С деревней величественную морскую столицу Стадженванд разделяла толстая стена. Асбьорн, как и большинство его соплеменников, даже при такой близости к каменному городу никогда не посещал Стадженванда. Им, карлам, для жизни хватало чистой реки и широких полей — они не рассчитывали на океан и дружбу с более обеспеченными соседями. По крайней мере, так продолжалось до тех самых пор, пока караваны с купцами не перестали ходить по северным дорогам из-за поселившихся в лесу разбойников.       С приходом весны по широкому тракту так и не проехала ни одна повозка. Такого ещё никогда не происходило. Их небольшой, но стабильный доход посыпался, как спичечный домик, и в сердцах людей поселилась неминуемо разрастающаяся паника. Одну зиму они пережили, но что же с ними будет дальше? Кое-кто из жителей пытался разобраться со стайкой бандюков, собираясь большими группами на зачистки, но после нескольких провальных попыток, которые закончились серьёзными потерями, эти вылазки прекратили, а ту часть леса больше не трогали.       Асбьорн постарался не дать тяжёлым мыслям захватить голову. Его отец обязательно что-то придумает и найдёт выход из тупика. Всё будет хорошо.       Рядом зашептались рослые мужчины, и Ас невольно навострил уши. Кажется, причалившие несколько дней назад заморские купцы неожиданно для всех посетили их богами забытую деревушку. Но даже столь громкое событие отнюдь не обрадовало простых жителей, обременённых своими проблемами: большинство недовольно бурчали на непрошенных гостей и желали, чтобы те поскорее убрались восвояси. Их золото и серебро было здесь неугодно. Местные больше заботились о тёплых шкурах и крепких инструментах, нежели о роскоши.       — Асбьорн, пожалуйста, зайди сегодня, мне нужна помощь с курятником!       — Дорогой, ты поможешь починить корыто с водой?       — Старые руки совсем перестали слушаться. Милок, зашьёшь единственное платье старой женщине?       Да. Пусть отец разбирается с тем, что ему под силу. А будущий хёвдинг постарается максимально развязать ему руки, решая проблемы поменьше.       Кивая каждому прохожему, просившему о помощи с той или иной мелкой работёнкой, он упорно шёл вперёд. Корзина для белья загораживала весь обзор, заставляя двигаться медленно и неповоротливо.       Пара юных красавиц хихикнула в спину, шушукаясь о странном неразговорчивом Асбьорне. К сожалению, Ас знал все основные темы для их сплетен, — они не особо волновались по поводу его острого слуха, — но стойко держался, не давая щекам раскраснеться от лёгкой обиды. Такое внимание ему, в отличие от парней-сверстников, совсем не нравилось, но почему-то румяным молодым невестам льстил даже мимолётно кинутый в их сторону взгляд. Он этого не понимал. Не счесть завидных женихов деревни, которых Ас считал во многом достойнее для обсуждения — обладателей видной мускулатуры, рельефных мышц. Ему оставалось смириться и ждать, пока девчушки не перерастут тот возраст, когда взгляд притягивает сухое, жилистое тело.       Так в итоге и происходило: тайные воздыхательницы быстро теряли к нему интерес. Зато появлялись новые, возводя в какой-то необъяснимый культ его не вполне здоровую внешность: непослушные волосы серебром вились до мочек ушей, а сквозь бледную, будто потерявшую всякий цвет, кожу виднелась сетка вен.       Местный лекарь с детства ставил диагнозом малокровие и каждое новое посещение неизменно предвещал нелегкую судьбу. Руки иногда сводило судорогой, но он быстро нашёл спасение в виде рукоделия, которое во многом позволяло предотвращать и притуплять особо острые приступы. Вообще, за свою жизнь Асбьорн научился делать многое, разное, и делать это качественно. Будь то шитьё или охота, он старательно учился любому ремеслу, которое могло пригодиться в жизни. Главное было адаптироваться. Он не умел управляться с тяжёлыми мечами и взял на вооружение лук, он не умел ковать сталь и научился работать с иголкой, чтобы шить под себя лёгкую одежду.       — …И что же, неужели они всерьёз послали обшарить наш корабль?! La nave и так досталось durante la tempesta!       — Capitano, имейте терпение. Нам ведь нужно доказать, что наша squadra marittima не причастна к происшествию, да?..       — Пелера свидетель, эти Уд… Удбентс…       — Удбенетунги?       — Их фамилии ломают мне язык! Плевать. Они к каждой крысе в трюме прикопаются. Сухими из воды теперь не выйдем!       Этот акцент был незнаком Асбьорну. Подобно умелой игре на духовом инструменте, заморский говор притягивал слух своей мелодичностью. Язык говорящих в воображении Аса наворачивал самые настоящие кувырки во рту, и даже при всем желании он не мог представить, как такое повторяет.       — Так ведь неспроста? Кто ещё, кроме нашего Огонька, мог вспенить волны, едва сойдя на берег?       — Не наговаривай, не наговаривай, il tempo lo dirà, кто тут прав, а кто виноват. Всё, решено. Без доказательств я на борт никого не пущу! Костьми лягу, ясно? Им нужны мои товары, так пусть не злят понапрасну.       Асбьорн не имел привычку настолько нагло подслушивать чужие разговоры, но почему-то не мог сдвинуться с места, затаившись рядом с общающимися торговцами.       Натурально заслушавшись, он не сразу понял, что говорящие затихли и, кажется, настороженно развернулись. Боясь самого страшного, Ас неуклюже повернулся бочком и тут же пожалел об этом: коренастый, широкий мужчина с густой чёрной бородой смотрел сверху вниз прямо на него, прокручивая толстый ус.       — А, nordista, — безрукавка и полосатые шаровары выделяли заморского гостя, а широкая улыбка скорее пугала, чем обнадеживала, — что, подслушиваем?       Асбьорн опустил глаза ниже, на остроконечные сапоги из кожи горного козла, безвкусно обвешанные золотыми украшениями. Он впервые видел иностранца так близко!       — Извините, я…       Нет, он не должен так некрасиво пялиться, нужно отвернуться!       — Ха-ха, может, мы ему так понравились? Уже грезит наяву о вступлении в команду? Молодой юнга нам не помешает, м? Огонёк же, кажется, тоже с этих земель? — стоящая рядом девушка с видной родинкой над губой приподняла брови. Её ехидство лишь подстрекало Аса как можно быстрее убраться восвояси.       — Не пугай северянина, Орис, вон как задрожал.       — Ну а что? У него даже татуировка готовая. А что она значит, nordista?       Ас вздрогнул, развернулся и спешно зашагал дальше по намеченному пути домой, оставляя двоих без ответа.       Нет. Их проблемы его никак не касались. У него полно своих, деревенских забот. Бедром он толкнул калитку, которую никто никогда не закрывал на засов, и вошёл на просторы родного участка. Петух деловито поднял голову, обходя небольшую группу курочек на выгуле, и приветствовал его взмахом больших крыльев. Уютный деревянный домик с верандой, увитой молодым плющом, был небольшим, но со свой задачей по вмещению троих человек справлялся. В большем их маленькая семья не нуждалась.       — Я дома! — уверенный в том, что мать не просиживает день в деревянных стенах, он сгрузил корзину на дощатый пол веранды, протер лоб от небольших капелек пота и завертел головой в поисках Инлек.       — Асбьорн! — тихая, аккуратная, даже он не всегда слышал, как мама подкрадывается со спины. Стоило ему повернуть голову, как щёки обхватили шершавые ладони. — Слава всем богам, ты нашёлся! Почему же ты без предупреждения ушёл! Этот юноша всё-таки привел тебя домой?       Асбьорн округлил глаза, не сразу вспоминая, предупреждал ли он, что хочет выстирать белье в реке и освободить мать от лишней работы. Потому что если нет, то та, имея привычку излишне драматизировать, легко могла перевернуть деревню с ног на голову.       «И я об этом помню. Как и то, что спрашивал разрешение взять корзину. Неужели не было понятно, что у меня в планах?»       Он нежно погладил руки на своем лице и кивком указал на стираные вещи.       — Я был на Пчелином берегу, матушка. Могу ли я спросить, что за юноша должен был привести меня домой?       — Ах, ну как же!.. — Инлек тут же замялась, начиная протирать ладони о серое рабочее платье. — Я-то подумала, ты мог опять увязаться за охотниками, подглядывать, учиться. Как же мне было догадаться… Один из этих иностранных торговцев ошивался тут без дела. Просто слонялся вокруг да около, прячась по теням. Наверное, боялся людских взглядов, он же рыжий был, все сторонились, как огня, — на этом слове Асбьорна прошибло догадкой, о каком Огоньке разговаривали торговцы. Рыжий юноша! Никогда ещё Ас не видел таких вживую, потому и не подумал даже, что прозвище дано из-за цвета волос, — а тут ты пропал, я извелась искать, никто тебя не видел, не слышал, ты сам ничего не сказал, и… Я решила попросить его попробовать поискать тебя, никто больше не соглашался… Он сильный, крепкий, прям как наши охотники, и сказал, что никаких разбойников не боится. Взял, правда, золота с лихвой, но это ничего, мне что, жалко что ли ради тебя?       «Не сбежал ли он часом после того, как получил деньги? Хотя команда его тоже искала, а судя по их тёплым речам, они близки. Странно это всё…» — Асбьорн напрягся, отчего-то чувствуя комок вины, разрастающийся внутри. Всё-таки, это косвенно из-за него рыжеволосый мужчина мог попасть в беду.       — Асбьорн, мальчик мой, твоя рука…       Он моргнул, освобождаясь от наваждения, и перевёл взгляд туда, куда обеспокоенно смотрела мать. Сетями корней его предплечье обвили чёрные твёрдые наросты. Бледная кожа была стиснута деревянной коркой, лишающей чувствительности, но кроме привычного дискомфорта, Асбьорн не чувствовал ничего из ряда вон выходящего.       — Ничего страшного. Так и было, — проговорил он, наврав с искренним желанием успокоить мать.       — Оно продолжает расти, я же вижу!.. Сейчас, я принесу мазь.       Асбьорн проводил Инлек смиренным взглядом, устало потирая виски — как же так получилось, что меньше, чем за час на него свалилось так много проблем? Путаные события немного пугали и мешали сосредоточиться — Ас чувствовал себя запертым в ловушку собственной благородности. Оставалось только найти того, кто согласится помочь в поисках несчастного потерявшегося. На ум тут же пришли друзья Огонька, и если он поторопится, наверное, сможет ещё найти их…       Кар.       Асбьорн дрогнул, разворачиваясь на птичий оклик. На полянке всполошились курочки, петух тоже заходил туда и обратно, пока прыгающий ворон нагло воровал у здешних обитателей рассыпанное зерно. Асбьорн в спешке огляделся на наличие свидетелей и, не заметив никого поблизости, ловко перепрыгнул через деревянный заборчик веранды.       — Дружок! — он проехался коленками по земле, пачкая темные штаны.       Остальные обитатели двора разбежались кто куда, пока виновник торжества спокойно наклонял голову с одного бока на другой, разглядывая бледнокожего юношу глубокими, тёмными глазами. От радости встречи с хозяином птица запрыгала на месте, махая широкими крыльями с блестящим оперением, и ещё раз важно каркнула. Асбьорн как раз вытянул руки перед собой, чтобы схватить ворона и спрятать от возможных любопытных глаз, но, хорошенько расслышав послание, которое было обращено к нему, недоумённо замер:       — В каком смысле, мне нужно спасти этого парня? — тут же Асбьорн поубавил прыти и стеснённо отвернулся. — Я хотел попросить помощи у его друзей. Уверен, я ещё смогу найти их и…       Ворон проскакал в сторону его отведённого взгляда, запрыгнул на коленки и постучал клювом по штанам Асбьорна, привлекая внимание. Перед обаянием пернатого друга Ас никогда не мог устоять. Вот и сейчас, взвесив все за и против, он всё-таки согласился на предложение птицы:       — …Хорошо. Раз ты так говоришь.       Пока мать искала лекарственную мазь, которая, чего душой кривить, нисколько не помогала справиться с увеличением наростов, Асбьорн успел прокрасться в прихожую. Он тихонько снял с крючка синий, расшитый золотом, плащ и перебросил через плечо лук, гордо именуемый Кружащим листья.       И рванул на помощь, перепрыгивая через буераки и кочки ухабистой земли, стараясь держать дыхание ровным, а движения просчитанными.       Немного самонадеянно было ожидать, что один он может справиться с группой вооруженных разбойников, но Асбьорн не боялся попасться на удочку — он был свято убеждён, что при любой опасности сможет спрятаться и сбить возможных преследователей с толку. Уж что-что, а быть незаметной тенью у него выходило лучше, чем у большинства жителей их Гронткрата. Остальные храбрые мужи предпочитали ловкости силу и иногда попрекали Аса за излишнюю гибкость.       Дружок убедил Асбьорна, что он попросту не успеет найти подмогу, что он должен поспешить и попробовать спасти Огонька своими силами. А ещё продолжал твердить, что потерявшийся человек — необычный. Особенный. И такими эпитетами птица ещё никого и никогда не одаривала.       В колчане у Асбьорна оставалось всего пять стрел — новых он не успел настрогать, так что лучшей тактикой было не ввязываться в передряги.       Дружок неустанно подсказывал ему дорогу, ведя сквозь черноту еловых веток в глубь густой чащи.       Этот лес не всегда был зловещим. Жители деревни лишь недавно прозвали его Безмолвным, когда птицы и мелкая живность начали из него пропадать.       Асбьорн перепрыгнул разлапистое корневище, ловко обогнул пару толстых стволов и вскинул голову к Дружку. Его грудь тяжело вздымалась, и горячая кровь разносила по венам жар огня. Ворон уселся на колючую ветку, громко каркнув — эхо отскакивало от других деревьев и на много миль рассыпалось по округе.       — Рядом?..       Асбьорн закрыл глаза и попытался успокоить сердце, прыгающее где-то у горла. Рядом шла битва — он слышал лязг металла и натужное мычание толпы людей. Наверное, ещё не поздно спасти потерявшегося несчастного, который по его вине попал в неприятности. Собравшись с духом, Асбьорн поднял веки, глядя на то, как ворон снимается с ветки и летит в направлении звонких ударов.       — Дружок!..       Он последовал за звуками сражения, нырнув в пышные кусты. Руками раздвигая листву, Асбьорн бесстрашно пробирался через тернистые дебри, пока до его ушей не донёсся злобный рёв. Со смачным звуком рядом с ним приземлилась отсечённая острым лезвием голова. Нижняя челюсть отсутствовала, открывая вид на гнилые остатки чего-то, лишь отчасти напоминающего зубы. Не ожидав такого, Асбьорн потерял равновесие и плюхнулся на землю, выставив ладонь перед собой. Какое мерзкое зрелище! Впервые видя труп вживую, он с ужасом уставился на отрубленную часть тела. Сухая и тонкая кожа, словно пергамент, обтягивала кости, а водянистые глаза ничего не выражали.       Но несмотря на шок, Асбьорн быстро пришёл в себя, сжимая дрожащими пальцами рубашку на груди. Первым делом нужно внимательно подумать, осознать. Заметить. Он глубоко вдохнул-выдохнул и вперил пристальный взгляд на вероятнейшую причину будущих ночных кошмаров. Вряд ли столь плачевное состояние кожи могло образоваться за долю секунды после отсечения головы. Трупные пятна на лбу, кое-где сгнившие до костей мышцы. Такое можно было объяснить только одним…       — Господа, по одному! Кто следующий?! — запыхавшийся, прерывистый голос принадлежал человеку, который, во-первых, очевидно пытался держаться навеселе, а во-вторых, бился довольно продолжительное время.       Асбьорн оторвал взгляд от отвратительной головы мертвеца и приподнял последнюю ветку, отделяющую его от сражавшегося.       Его серые глаза блеснули яркостью и проницательностью, стоило только приметить грозную фигуру, сжимающую короткие боевые топоры. Не поляну, усеянную горкой безжизненных тел, не рычащего хладным воздухом из пробитой груди монстра первым делом увидел Асбьорн. А широкие оголенные плечи, покрытые капельками пота, и туго перевязанные лентой рыжие волосы. Огненные. Словно хвост кометы, они мчались следом за движениями человека, который с отточенным мастерством махал топорами, сметая наповал врагов одного за другим. Блестящее на солнце лезвие было наполовину запачкано кровью, дополняя выгравированный рисунок морских волн. Для того, чтобы владеть таким оружием, нужна недюжинная сила, большая, чем для овладения мечом.       Асбьорн перевёл взгляд на упавшего навзничь противника: из косой раны тонко струился голубой дым, который быстро и бесследно исчезал в воздухе. Подгнившая синяя кожа, натянутая кусками на торчащие кости, источала ужасающий запах, который разносил ветер по всей опушке. Затылок будто что-то кольнуло от внезапной мысли, а мог ли он раньше чуять подобный запах? Этот смрад был знаком, и в то же время он не мог припомнить, чтобы когда-то имел дело с неживыми людьми. Асбьорн моргнул, чувствуя, как немеют пальцы на левой руке, и незамедлительно потянулся к луку.       Огненного воина продолжали окружать восставшие мертвецы. Расправившись с одним из врагов, он на врождённой чуйке поворачивался ко второму. Было видно, что сил у него оставалось всё меньше и меньше, и что он двигал руками без прежнего запала и лёгкости. Нечисть продолжала прибывать бесконечным скопом. На месте одного появлялось два, на месте двух — четыре. В очередной раз атакованный со спины, воин допустил ошибку, позволяя длинным желтым ногтям пройтись по открытому плечу со странной пугающей татуировкой.       Он зашипел, выгнулся, намереваясь снести очередному восставшему полголовы, но не успел этого сделать. У самого его уха просвистела стрела, влетая наконечником в мутный глаз нежити. Тот пошатнулся, отклоняясь, давая возможность воину закончить удар и раскромсать черепушку.       Зелёные глаза уставились на Асбьорна, быстро оценивая возможного союзника. Ас постарался не обращать внимание на то, с каким интересом на него глазели, продолжая стоять ровно, с до предела натянутой тетивой.       — Отличный выстрел! — яркое лицо незнакомца было запачкано чем-то, напоминающим кровь, и лучник невольно заострил на нём взгляд.       Неужели воин был ранен сильнее, чем могло показаться? Или она и вовсе не его? Из-за странной витиеватой татуировки, захлестывающей рёбра, было не разобрать тяжесть полученных травм.       Асбьорн быстрым движением убрал стрелу в колчан.       — Нужно уходить.       — А? Оставить их тут? Да это же ходячая нежить! Что, если они направятся к деревне? — воин, несмотря на протесты, всё-таки послушался и повесил топоры на пояс, впопыхах подбегая к Асбьорну.       Ас округлил глаза на странный вопрос и ещё раз оглядел незнакомца: он кривился, будто от истощения, пытался ровно дышать и уже во второй раз вытирал губы тыльной стороной ладони. У него были правильные черты лица — пожалуй, он походил на мужчину, который мог понравиться с первого взгляда. Яркий и ослепительный настолько, что хотелось зажмуриться и отвернуться. А еще рыжий. Натуральный рыжий…       — Это нежить, ты прав. А нежить восстаёт. Весь твой труд — бессмысленен, — тихо заметил Асбьорн, ощущая, как под конец его предложения чужая рука поймала запястье, стиснула и потянула за собой, заставив лучника оторопеть и беспрекословно следовать за фигурой воина.       Асбьорн почувствовал, что теряет дар речи: дыхание перехватило, а горло сжала судорога, настолько сильно его пугала экстравагантная внешность воина.       Он боялся огня, страшно боялся. Неконтролируемое пламя изничтожает всё на своем пути. Оно гнёт твёрдую сталь, оно разрушает величественные постройки. И если человек обладает столь яркой наружностью, не намёк ли это от самих богов, что вблизи с ним можно… сгореть?       — Ну и ну, ка-ак ты спокойно рассуждаешь! — одышка заставляла воина иногда прерывать речь, но он будто назло собственному организму продолжал говорить. — И тебя даже не удивляет, что ты видишь?! — со смехом бросил через плечо новый знакомый.       Они со всех ног спешили покинуть поляну, усеянную кучей трупов, а воин всё равно умудрялся как-то задавать лишние вопросы и ждать ответа от Асбьорна? Да ещё так нагло схватился за руку, будто бы лучник сам не был в силах его догнать. И всё же Ас имел гордость, поэтому, когда они отбежали на достаточное расстояние, чтобы мертвецы с окоченелыми мышцами их не догнали, он дёрнул ладонь, быстро вырываясь из чужого захвата.       Рыжеволосый воин на мгновение растерялся, чуть не потеряв равновесие, а затем как-то удручённо взглянул на собственную ладонь и сжал её пару раз.       Странно. Неужели расстроился? Но из-за чего?       Сердцебиение потихоньку успокоилось, даруя возможность говорить без стыдных пауз:       — Я… удивился, — наконец смог вымолвить Асбьорн, заставляя воина встрепенуться.       — Что?       — Ты спросил. Во время бега. Это ответ — я удивился, — уточнил Асбьорн, замечая, как в зелёных глазах напротив поблескивают странные огоньки, — и можно было меня не тянуть, я хорошо бегаю.       Прозвище, данное командой, подходило этому человеку, как влитое — исходящий изнутри свет опоясывал теплом, рассеивался на мириады солнечных лучиков, которые проникали под кожу, в костный мозг лучника и вызывали нервный мандраж. Жаркое пламя, чистый огонь. Такой близкий и яркий, что Асбьорну и впрямь показалось — постоит ещё немного рядышком, и его переплавит на серебряные монетки.       — Вот как. Так и запишу в свою книгу «пометок о новых знакомых», — собеседник улыбнулся, почесав затылок, а затем резко выставил ладонь перед носом Асбьорна. На вытянутую руку лучник отреагировал, совершенно по-нелепому замерев. Не часто с ним так знакомились. Всё своё небольшое окружение он знал с самого детства, а другие, нечастые гости их деревушки, на любезности не разменивались. Уважение для рукопожатия нужно было заслужить, например, как его отец, которого и встречали крепкой хваткой. С Асбьорном же пока обменивались кивками, да и только. Видимо, столь скупая реакция опять расстроила воина: он сжал губы в тоненькую ниточку и с почти осязаемой обидой опустил руку. — Моё имя — Кьелл Ормсон, приятно познакомиться.       Это над ним сейчас так глупо подшутили? Что за странность. За какие такие заслуги Кьеллу даровали столь странное прозвище, не сулящее ничего хорошего? Или он сам себя им и наградил, как дань злосчастному богу, который проклял его при рождении?       — Асбьорн Тиндсон, — после небольшой паузы отозвался лучник, подняв глаза на Кьелла.       И тут же пожалел о своей открытости. Ведь щёки Кьелла распирало от плохо скрываемого смеха. Не выдержав, вскоре он разразился задорным хохотом.       — Ну, медведь из тебя вырос так себе, не сочти за грубость, — внезапный приступ веселья закончился так же быстро, как и начался. Кьелл прокашлялся, а затем ещё раз вскользь поглядел на лицо Асбьорна. — А… так это тебя попросила найти та женщина? Вот так шутка богов, что в итоге это ты пришёл мне на подмогу.       Он долго молчал, прежде чем поправить висящие на поясе топоры и, обогнув лучника, направиться в противоположную сторону и от деревни, и от мертвяков.       — Ну, бывай! Спасибо за спасение.       Не ожидав такой резкой смены настроения, Асбьорн сам не заметил, как протянул в его сторону ладонь:       — Стой. Как же… нежить?       — А что мне-то до неё? Я в свободном плавании, и не моя это деревня, чтобы за неё штаны рвать. Тебя я нашёл, о большем меня не просили. Всё же честно? Не обвинить же во лжи.       — Ты сам вопрошал, почему мы бежим с поля битвы. Что изменилось?       Кьелл развернулся на пятках, продолжая идти задом-наперед и с весёлым прищуром беседовать с лучником:       — Моё настроение как ветер, дующий в парус, как солёные волны, бьющие о борт фрегата, переменчиво и непредсказуемо. Не сочтите за дерзость, грозный медведь.       — Ты используешь слишком много выражений, связанных с водой.       Кьелл ослепительно улыбнулся, и почти скрылся за зелёной листвой, как вдруг со стороны ясного неба раздалось громкое карканье, а ещё через мгновение близ рыжей макушки пролетела чёрная птица. Вспорхнув широкими крыльями в последний раз, она приземлилась рядом с воином.       — … — Кьелл разом замер, глупо уставившись на ворона во все глаза, а затем резко пригнулся и сделал выпад вперед. — Ты!..       — Дружок!       Птица в мгновение ока послушалась хозяина, не позволяя воину себя поймать. Ворон замахал крыльями и наученно влетел прямо под синий плащ Асбьорна, надёжно прячась у того подмышкой.       Кьелл прокатился носом по земле, глотая грязь и песок.       — Что.! Это… твоя птица?! — отплёвываясь, с неверием вскочил на ноги Кьелл. Его палец, выставленный вперёд, дрожал. — И ты назвал его Дружком! Поразительно!       — Но он мой друг. Что не так?       — Разве это не кличка собаки?!       Асбьорн с негодованием воззрился на Кьелла, поглаживая птицу через ткань. Подобная реакция на ворона была ожидаема, и, если честно, даже Ас не мог объяснить, зачем Дружок так внезапно объявился перед воином. Чёрная птица была умной, умнее дворовых собак и кошек, она знала и всецело понимала значимость скрытности. И до этого дня ещё ни разу никому не попадалась на глаза. Но если пернатый друг решил, что этот человек и впрямь особенный… Что же, Асбьорн мог ему довериться.       Поняв, что лучник не имеет ни малейшей догадки, почему он возмущается, Кьелл провел ладонью по лицу и насупился:       — Откуда у тебя этот ворон вообще?! Их не видели столько лет. Я был убеждён, что они последовали за Хоглокеном и покинули нас окончательно… Ты уверен, что держать такую птицу под боком — хорошая идея? Увидят, может, мокрого места не оставят. И от тебя, и… от него.       Асбьорн перевёл взгляд на сжавшийся комочек под плащом и ещё раз нежно его приобнял:       — Поэтому Дружок обычно прячется.       — Ты не ответил на предыдущие вопросы.       — И не собираюсь пока… Я же тебя совсем не знаю.       — …Настоящий, живой! — Кьелл продолжал бубнить себе под нос, прохаживаясь кругами по молодой траве. Он прикрыл губы кулаком, даже не пытаясь скрыть, в какой шок повергла его эта встреча. — А значит…       Кьелл, словно ошпаренный, подлетел к Асбьорну, сжав его плечи. Ворон под плащом приглушенно гаркнул, а Ас тут же отвернулся от запыхавшегося воина.       — Так это ты тогда меня сдал, негодяй! Точно ты, кто же ещё!       — О чем ты? — Асбьорн зажмурился, пытаясь превратиться в маленького птенчика и сжаться так, чтобы Кьелл точно понял, что ему неприятны чужие прикосновения.       Но тот, как оказалось, не очень хорошо понимал намёки: он лишь сильнее затряс Асбьорна, начиная печально поведывать о своей нелёгкой судьбе:       — Твой пернатый друг очень подставил меня! Я прогуливался по рынку, когда увидел, как у уважаемого купца выпал кошель, полный золота. Только взял, чтобы вернуть его, как тут это карканье. Конечно же, все сразу обернулись на него, вороний гул ни с каким другим не перепутаешь! И что?! А там я, у всех на виду. И конечно же, меня неправильно поняли. Только сошёл на берег, а меня уже окрестили мерзавцем!       Птица под плащом у лучника зашевелилась, разразившись настоящим птичьим ругательством! С громким карканьем Дружок высунул клюв из-под мышки хозяина. Асбьорн выставил руку перед лицом Кьелла, заставив того в ступоре перестать его трясти, и прислушался. Затем лицо Аса стало предельно холодным, таким, с каким могли сравниться только движущиеся по Космическим рекам ледяные глыбы. Значит, вот как всё на самом деле было… Он уставился на Кьелла, и тот невольно съёжился под укоризненным взглядом.       — Дружок говорит, что во всём виноват ты. Как только вышел на берег — попытался украсть у торговца мешочек с деньгами. И он не выпал, был крепко прикреплён к ремню. Ты сам стащил его, пока тот упаковывал купленую рыбу, какое вероломство. Если бы Дружок не окликнул всех, ты бы точно смылся, а так он не дал этому случиться, и, пойманный, ты убежал в нашу деревушку, — ворон будто бы поддакивал на каждую фразу лучника, выбравшись из-под накидки и уже без всякого страха усевшись на сгиб его руки.       И чем больше слушал Кьелл, тем сильнее разевался его рот. В изумлении он глядел то на ворона, то на Асбьорна, пытаясь понять, не спятил ли.       — Ты что, стоял там что ли… — зашептал Кьелл, морщась от щекочущих капель холодного пота, выступивших на висках.       Асбьорн, на манер своего ворона, лишь наклонил голову:       — Дружок так сказал, — повторил лучник, почесывая птицу под клювом, — ты что, не слышал?       — Да как птица может говорить! В смысле, может, конечно, о эти диковинные попугаи с их красными перьями, но… — Кьелл прокашлялся, поняв, что опять скачет с темы на тему. — Я ведь слышу только карканье!       — А я слышу только неясное блеяние, и ведь как-то его понимаю, — голос Асбьорна предательски дрогнул, но он быстро взял себя в руки и нарочито серьёзно нахмурился, выставляя открытую ладонь вперёд. — Верни деньги моей матушки! Это подло, брать у несчастной женщины золото, попросив втрое больше приличного, и в итоге пытаться улизнуть из города обходным путём. Если бы не нечисть, тебя бы тут уже не было!       Кьелл схватился за грудь и отпрянул, оскорблённый до глубины души. Он бы и дальше строил глазки и разыгрывал спектакль под названием «я хороший, это вы меня не так поняли», но, глядя на чёрного ворона, отчего-то в момент скривился и побеждённо поднял руки.       — Ага, хорошо, я поверю, что твой ворон нашептал тебе на ушко весь мой распорядок дня. А теперь, великодушно приняв от тебя компенсацию за моральный ущерб в виде мешочка с золотом, я отчаливаю. Беру курс на север, не скучай! — он махнул ладонью, как будто в ней была снятая шляпа, и ещё раньше, чем Асбьорн успел его окликнуть, исчез в кустах.       Ворон недовольно гаркнул и уже принялся махать крыльями, но лучник остановил его и покачал головой.       — Не стоит он того. Асы всё видят и обязательно его накажут.       Вот ведь. Наверное, Дружок и сам не ожидал от своего избранника такого поведения.       Асбьорн развернулся в сторону, откуда не так давно бежал со всех ног, и решительно направился обратно. Опасности его не так пугали, как перспектива оставить восставшую нежить бродить возле родной деревушки.       Сын он хёвдинга или нет?..       Всю свою жизнь Асбьорн был любознателен и смел в новых исследованиях. Он, конечно, не чурался замарать руки, если этого требовалось, но чаще всего любил заканчивать дела «чисто». И остановившись на полпути к загадке Безмолвного леса, Асбьорн не чувствовал подлинного удовлетворения. Тайна происхождения загадочных мертвецов расчёсывала черепушку изнутри, заставляя напрячь все извилины и растормошить память.       Его путь решения проблем можно было назвать тихим, он не любил лезть на рожон. Вступать в открытый конфликт, когда знаешь, что точно не победишь — глупо. Именно поэтому он решил проследить за ходячими мертвецами с высоты широкого дуба, устроившись на одной из веток. Тёплый плащ с капюшоном надёжно скрывал его на фоне тёмных теней, а свободные плисовые штаны из светлой ткани, заправленные в высокие сапоги, не стесняли движений. Асбьорн следил совсем немного, но уже мог сделать некоторые выводы по своим наблюдениям. Нежить отнюдь не бесцельно ходила по поляне: забрав павших от топоров огненного воина, они складывали их в небольшие углубления в земле, а затем, соединив ладони в молитвенном жесте, начинали издавать звуки, похожие на вой раненого волка. Немного дальше могил было выкопано углубление, ступеньками уходящее под землю. Асбьорн прошёлся взглядом по опушке, вытянувшись вперёд настолько, насколько позволяло положение. В округе также были начаты несколько примитивных построек из дерева — тоже работа восставших.       «Если приглядеться, можно подумать, что они заняты строительством собственного поселения. Только очень странного и неумелого.»       Непохоже на обычных глупых мертвецов из сказок, которые рассказывала Асбьорну мама. По преданиям, такие не обладали ни волей, ни разумом, и, напитавшись человеческим гневом, который исходил из Мира-за-миром, бесчинствовали по земле в попытках уничтожить всё на своем пути. Но эти твари… Даже не имея целей, они продолжали безмолвно контактировать друг с другом. Одни рубили деревья, другие пытались строить окостенелыми конечностями. Их инструменты были старые, давно не точеные, но нужно было отдать должное — мертвецы работали ими так, будто всю жизнь занимались плотничеством.       «На них нет никакой брони. Они не похожи на трупы воинов.»       В один момент из углубления в земле возле импровизированного кладбища по поляне заструилась голубая дымка. Плавными линиями она плыла по воздуху к могилам, пока не осела серебристым туманом на лица павших. В тот же миг их глаза загорелись льдистым сиянием, их вывихнутые кости начали выправляться, а отрубленные конечности заново вырастать.       Асбьорн напряг голову, пытаясь понять, что же ему сейчас делать. Бесшумно уйти и вдали от неприятелей придумать план, как окончательно избавиться от нечисти, засевшей в лесу? Рассказать старшим в деревне про увиденное? Отцу, чтобы тот, как и всегда, разобрался за него во всех проблемах? Или понаблюдать ещё немного за столь завораживающим действием? Асбьорн был не прочь попробовать разрешить что-то самостоятельно, но не был уверен, что ему хватит сил и сноровки.       «Зато, быть может, я наконец смогу избавиться от жалеющих взглядов? В конце-концов, пока что я не смертельно больной, прикованный к кровати. И как бы меня ни хотели опекать, мне давно не десять лет. Каждый юноша в каждой семье уже столько раз ходил на охоту с отцом, но меня…»       Но его немые возмущения лихо прервали: со звонким стуком по дереву, на котором затих лучник, ударили топором, раскрошив старую сухую кору величавого дуба.       От неожиданности лучник пошатнулся, в последний момент цепко хватаясь за ветку. Пара зелёных листочков, потревоженных сумбурным копошением, закружились в воздухе и приземлились на обрубок носа нежити. Асбьорн ощутил, как капелька пота стекает по виску, когда оживший мертвец поднял на него свои застеленные белой пеленой глаза и издал громкий рык.       «А где… Дружок?»       По дереву рубанули с нечеловеческой силой, рассекая воздух, и Асбьорн почувствовал, как теряет равновесие и отрывается от твердой опоры.       Жадно втянув воздух открытым ртом, Асбьорн наученно сгруппировался в полете, прижимая подбородок к груди и сгибая коленки. Но вместо боли от соприкосновения с твёрдой поверхностью, вместо вывихнутой лодыжки или ушибленного копчика, он почувствовал, как его бережно подхватывают сильные руки и прижимают к широкой груди. Неожиданно в ноздри ударил запах тёплых прибрежных камней и сухих листьев, и Асбьорн прекратил что есть сил жмуриться, приподнимая дрожащие веки.       В глаза ударило ярчайшее сияние. Золотыми нитями солнечные лучи прошивали густую рыжую шевелюру, создавая невероятно красивый ореол вокруг макушки Кьелла. Асбьорн вжался в чужую грудь, на секунду серьёзно побоявшись обжечься, но тёплая улыбка воина воодушевляла и придавала сил спрятать глупые страхи куда подальше.       — Эй, ты как, цел?       Асбьорн не ответил, но медленно кивнул, глядя на Кьелла, словно на призрака. Тот вернулся так внезапно после скорого прощания, что язык лучника прилип к нёбу и отказывался шевелиться. Неужели ему всё-таки стало совестно отставлять Асбьорна одного? Неужели даже такого несерьёзного человека могла отравить вина за проступки?       Воронье карканье прокатилось по опушке, и лицо Кьелла резко вытянулось.       — Эй, это я тебе должок вернул, но губу не раскатывай, — фыркнул он, бесцеремонно ставя Асбьорна на ноги. И пока тот усиленно думал, что это такое было, Кьелл уже подбежал к приземлившемуся ворону, чтобы вырвать у него из клюва что-то серебряное. Дружок сопротивлялся и каркал, но не улетал.       Ас с тяжёлым вздохом прикрыл лицо ладонью.       Понятно. Значит, Кьелл пришёл за своей побрякушкой. Ради корысти, а не съедаемый стыдом.       — Поразительно, — из уст Асбьорна разлилась талая река, настолько холодный и колкий тон он выбрал.       Казалось, даже нечисть пришла в изумление, застыв на какое-то время после появления незваного и шумного гостя, который не обращал на них никакого внимания и вместо этого ругался с вороном. Но Асбьорн видел в этом не странное совпадение или смешной случай. Была тут какая-то загадка, от которой все мертвецы на короткий миг разом затихли… И, кажется, у Асбьорна был ответ на неё. Он активно забил себя по карманам в попытках найти хотя бы одну тисовую веточку, но безрезультатно.       Рычание за спиной усилилось, и ровно в тот момент, когда топор блеснул в лучах солнца рядом с его шеей, Асбьорн нагнулся, уклоняясь от смертельного удара.       «Ладно, может, семян и коры хватит… Кажется, они точно где-то были.»       Лезвие вонзилось в кору дерева, снова потревожив молодые листочки, и лучник отскочил от земли. Сделав перекат, он схватился за лук, но, натянув тетиву, не торопился выпускать стрелу. Асбьорн лихорадочно обдумывал кое-что, глядя на то, с каким усилием нежить вытаскивает из ствола дерева покрытый ржавыми пятнами топор.       Нет, это не выход. На все мёртвые головы четыре стрелы точно погоды не сделают. Оставалось только решить проблему в корне вместо пустой траты боеприпасов.       — Ты чего застыл, стреляй уже! — Кьелл успел насильно вытащить из клюва ворона свое добро и теперь недовольно наблюдал за тем, как Асбьорн колебался перед выстрелом. — Ты что, испугался?..       Лучник не ответил. Вместо этого он заученным движением убрал стрелу обратно в колчан, развернулся и, минуя ещё один удар острым оружием, побежал в сторону Кьелла. В отличие от бесцеремонного воина, у него и в мыслях не было желания схватить чужую руку и уволочь малознакомого человека за собой, так что Асбьорн обошёлся словами и жестами:       — Не убивай их!       — В смысле «не убивай»? Совсем с дуба рухнул?.. А стой, а ведь действительно рухнул…       Асбьорн поджал губы, почти обидевшись на столь несерьёзное поведение невольного союзника, и указал пальцем на вход в земляное углубление, напоминающее вручную выкопанную пещеру.       Ничего, кроме глупых догадок, рождённых усердно думающим мозгом, у него в запасе не было. Но Ас готов был поставить на кон всё, чтобы доказать и себе, и всем смотрящим богам, что он действительно способен на что-то большее, чем починка забора и уборка за скотом.       — Сюда.       Вокруг них уже образовывалась группа шаркающей нежити. Дружок среагировал молниеносно, наученно-метко усаживаясь на плечо хозяина. На хлопанье чёрных крыльев мертвецы открыли свои рты, вновь немного замедлившись. Асбьорн взглянул на Кьелла, выгибая бровь, и тот невольно подался вперёд, решаясь не дожидаться, пока их искромсают на маленькие кусочки.       Они одновременно вбежали в узкий проход, засеменив по ступенькам: Асбьорн наступал на каждую, тогда как Кьелл перепрыгивал через две. В итоге, огненный воин ступил на пол немного раньше, своим телом заслоняя всё пространство узкого коридора. Так что плохо видящий в темноте Асбьорн не успел затормозить: он столкнулся с оголенной и холодной от пота спиной острым носом, недовольно дёрнулся и задвигал головой из стороны в сторону.       — Ну, гений мысли, и каков теперь твой план? — Кьелл проморгался, а затем сразу же навострил уши, улавливая проносящееся от самого входа грозное рычание. — Нам теперь не так-то легко покинуть это место. А если дальше тупик? Драться тут, ничего не видя? Это самоубийство!       — Если так не доверяешь, мог и не следовать. И вообще… Слишком много слов, — отточенным движением Асбьорн рывком натянул тетиву и выстрелил. Острый наконечник разрезал воздух, вонзился в грудь впереди идущего мертвеца, и тот покатился по ступенькам, не удержавшись на слабых ногах.       — Эй, а кто говорил, чтобы я и пальцем не тронул… — но не успел Кьелл разругаться как следует, как из глубины тёмного туннеля к ним заструился мерцающий голубой дым, медленно проносящийся по воздуху в сторону павшей нежити.       Асбьорн не раздумывая со всех ног бросился вперёд за медленно исчезающим шлейфом, и Кьеллу ничего не оставалось, как последовать за ним.       — Да чтоб тебя, объяснись! Ну же, я жду! Поясни планы своему партнёру, что, так сложно? Не один же тут! — кричал Кьелл в спину, не затыкаясь ни на секунду.       Они завернули за угол, и сияние, до этого освещавшее шершавый коридор, опять исчезло. Асбьорн привалился к стене спиной, пару раз глубоко вдохнув и выдохнув.       — Это не… разбойники.       — Ой, да ладно? Слишком гнилы и мертвы, полагаю? — Кьелл криво улыбнулся, но затем быстро расслабил лицо, понимая, что его потуги всё равно останутся незамеченными.       — И даже не трупы разбойников, — не обращая внимания на издевку, продолжал Асбьорн, решив разжевать информацию от начала и до конца, чтобы его точно больше не могли отвлечь бессмысленными разговорами, — я думаю, что это… жители деревни.       — В каком смысле?       Наконец-то Кьелл посерьёзнел.       — Их простая одежда и привычки, оставшиеся из жизни, натолкнули меня на эту мысль. Расположение их корявеньких построек очень напоминают наши улочки. Это не простые восставшие мертвецы, напитанные гневом случайного духа, проникшего из Мира-за-миром. Такие обычно не строят. Они точно помнят и себя, и то, что их убило, а значит, их души всё ещё при них. Может, я даже знал кого-то при жизни… — Асбьорн нервно сглотнул, подавляя дрожь левом предплечье. — Я думаю, что это драугры.       — Драу… Кто?       — Ты что, совсем сказок не читал? — Асбьорн отодвинулся от стены, пару раз мазнув пальцами по холодной поверхности. — Неупокоенные души, так и не покинувшие пределы Земли, не очистившиеся в Космических реках, — постепенно глаза начали привыкать к непроглядной темноте, и очертания вручную вырытой пещеры становились все чётче. Он шагнул вперёд, дёрнув Кьелла за подвешенный топор, чтобы тот не стоял на месте. — Я предположу, что они восстали из-за сильного желания мести. Если я прав, нам нужно их упокоить.       — А почему тогда они не успокоились после мести? Ну, если мы принимаем тот факт, что отсутствие разбойников означает их смерть.       — Надеюсь, это мы… выясним, — Асбьорн облизнул палец, выставляя его перед собой. Ветерок ожидаемо дул в спину, от выхода из подземелья, но лучник упрямо шёл в противоположную сторону.       Кьелл доверительно шёл следом, но долго молчать не мог: даже в, казалось, смертельной опасности он продолжал упрямые попытки завести с Асбьорном диалог о насущном:       — Раз ты у нас знаток всего мистического, начитанный и умный, может, ты ко всему прочему знаешь, как от них избавиться? Можем сделать это заодно с планом «не-умереть». У тебя же есть такой план, правда? А то мне не нравится, как мы всё дальше уходим от единственного выхода. Или у них есть ещё? Было бы славно попросить их задуматься о запасном. Кстати, я всё равно не понял разницу между драугром и обычной нежитью. Ведь и те, и те не очищаются в Космических реках. Дело только в том, что вторые покидают пределы Земли?       Асбьорн молчал, не отрывая ладони от скальной породы: шершавый и грубый камень постепенно переходил в гладкий и влажный. Он и так всё сказал, бессмысленно было повторять то же самое.       — Мы спускаемся ниже, — оповестил Асбьорн Кьелла, наконец, затыкая неустанного воина. В пещере повисло долгожданное молчание, дарующее временное спокойствие, однако и в этой глухой темноте вскоре всё-таки раздалось тихое асбьорновское: — …и я не знаток.       Сзади несдержанно хохотнули, однако ничего на это не возразили.       Коридор начал расширяться, давая возможность Кьеллу поравняться с Асбьорном. Серые глаза скользнули по лицу моряка, хотя ожидаемо ничего не разглядели — густая тьма, нависшая одеялом, не позволяла увидеть ничего дальше своего носа. Но Асбьорн всё равно почувствовал ответный любопытный взгляд и невольно отвернулся, пару раз проведя ногтем по своему лицу. Хоть его часто разглядывали жители Гронткрата, внимание от незнакомца было непривычным, а от того более волнительным.       Они продолжали идти, бдительно вглядываясь в полумрак пещеры. За спиной больше не слышалось звуков преследования: казалось, драугры действительно отстали от них, неспешно ковыляя своими закоченелыми ногами. Но одна неосторожность — и им больше некуда будет податься. Во мраке у нежити намного больше шансов выйти из драки победителем.       Лучник чувствовал, как Кьелл судорожно сжимается и дрожит, потирая оголённые плечи: стылая влажность, пронизывающая до мозга костей, окутывала его липкой накидкой и наверняка заставляла позавидовать Асбьорну в тёплом плаще. И поделом, нечего ходить голышом и светить телом! Овечья шерсть изнутри покрывала тёмный капюшон лучника, смешно обрамляя белое лицо мягкой ватой. Кьелл внезапно затряс рыжим хвостом под удивленный взгляд Асбьорна и двумя пальцами схватился за его мягкий сваленный мех.       — Эй, тут и правда стало светлее, я тебя вижу! Премиленький капюшончик у тебя. Ты в нем на ребёнка смахиваешь.       Асбьорн скривился, наклонив голову так, чтобы в ноздри не бил резкий запах чужого тела, но затем удивлённо хлопнул ресницами и огляделся. Действительно. Теперь и он мог разглядеть, куда они вышли: коридор расширился до сферической комнаты. Высокий потолок подпирали круглые колонны из грубого, неотёсанного камня. В центре стоял наскоро сооружённый алтарь, представляющий собой глиняное возвышение, которое украшалось самодельными рогами из дерева, засохшей грязи и увядших цветов. В голове Асбьорна тут же вспыхнула мысль, что этот алтарь был возведён в честь Хайдрунд, богини Млечного Пути. Голубое сияние, напоминавшее нежный шёлк, отражалось от грубого камня стен и окутывало пол мутной дымкой.       — Откуда… это сияние? — шёпотом спросил Кьелл, поражённый до глубины души. Но Асбьорн не нашёл, что на это ответить. Впрочем, это не помешало собеседнику продолжить говорить: — Из… тумана? — Кьелл первым вышел вперёд, наклоняясь над блестящей дымкой.       Асбьорн же прошёлся чуть дальше, вставая напротив алтаря. Он быстро поглядел на него со всех сторон, пытаясь найти подвох. Но как бы зорко он ни вглядывался, в полумраке найти его не мог — постамент был в точности такой же, как в храмах города. Только вместо золота и серебра служили глина и грязь, а на замену рогам убитой коровы были сделаны свои, из дерева.       — Хайдрунд же… ко всему прочему является проводницей заблудших душ по Космическим рекам, правильно? — Асбьорн прислонил пальцы к подбородку. — Как думаешь, мог ли у драугров сохраниться разум настолько, что они помнят, кому поклонялись при жизни?        — Думаешь, они таким образом пытались вымолить у нее прощение? — Кьелл закатил глаза. — «О, великая Богиня, мы всего лишь жалкие Пасущиеся на Бесконечной горе, пожалуйста, пусти нас из Обратного Космоса на Космические реки!».       — Что?.. — Асбьорн поджал губы, пытаясь не показать своего возмущения чужому невежеству. — Нет, нет, если они не покидали Земли, то и Пасущимися не стали. Ты… правда не помнишь что-то такое?       — А, не смотри не меня так, — Кьелл махнул ладонью, пытаясь скрыть жгучий румянец, — поживи на море с выходцами из Вардин и ромренорцами, и не такое забудешь. Одни верят в Покровителей природы, другие в Хранителей. Когда в башке три верования, легко путаешься в них. А по теме… Они убивали мирных людей, и что я точно помню, так это то, что таким дорога в Морок, к Скальдису в крепкие тиски. Асбьорн задумчиво уставился в одну точку. Нет, было в этом что-то ещё, что-то, что скрывалось за самым очевидным. Ведуны деревни, наверное, сказали бы намного больше того, что видели они с Кьеллом. Слышащие бы поняли волю богов в шуме сквозняка, в гудении стен, а видящие, войдя в транс, смогли бы составить предсказание по картинам, открывшимся в их сознании.       Под тёплым плащом лучника раздалось карканье, и эхо застучало по колоннам зала, звучно отскакивая от них. Кьелл напрягся, будто позабыв про существование громкой, бьющей по ушам, птичьей трели.       — А что, если… они не преднамеренно убивают? Что, если их разум разбит, затуманен, но они преследуют благие цели?       — Совершенно не понимаю, к чему ты клонишь, — Кьелл прислонился спиной к одной из колонн и скрестил руки на груди в вальяжном жесте.       — Зачем мертвецам копать туннель? Для тайного обряда вдали от любопытных глаз? Нет, не в этом дело. Незачем им рыть глубокие пещеры, вряд ли они могут отдать почести богам. Если только их не могли заставить это делать… При жизни, — он подошёл поближе к стене, ещё раз проведя рукой по неровному камню. — Я замечал необычную шероховатость, но в темноте не мог точно рассмотреть, что именно я трогаю. Полагаю, это галит… — Кьелл безотрывно смотрел на лучника, не смея перебивать его мысль. Казалось, что впервые он хотел вникнуть и послушать, без нелепых шуток и ненужных вставок. Но Асбьорн не был глупцом и сразу понял, что тот нервничает. Глядя на то, как он мнётся с ноги на ногу, Асбьорн кашлянул в кулак и, сделав вид, что как раз хотел пояснить, продолжил: — Из галита делают соль. Могу предположить, что разбойники использовали схваченную группу деревенских жителей для добычи минерала. И когда от них больше не было никакого прока…       — Использовали пещеру, как захоронение… — Кьелл сжал кулаки. — Ублюдки. Сначала хорошенько нажились на людском труде, а затем заставили их выкопать себе могилу.       Асбьорн кивнул, ещё раз внимательно осматривая сферический зал и алтарь посередине. В голове вдруг мелькнула картина, — всего лишь небольшая догадка, — как последний из выживших, слабый и худой, возводит алтарь из подручных средств, как медленно затухает факел в его руках. Вход в захоронение, конечно же, был завален, а значит, отчаяние, захлестнувшее человеческое сердце, невыносимо жгло неутолённой обидой. Гнев и ненависть пропитали стены и пол, облепили трупы несчастных людей. Настолько плотным слоем, что тот уже не мог исчезнуть со временем.       — Алтарь возведён не для прощения, — Асбьорн не узнал свой собственный хриплый голос, — это напоминание о том, что они пережили. Человек обращается к асам в самый страшный миг жизни, но когда обращаются к богине, не имеющей влияния на нашу землю, не значит ли это смирение к собственной смерти и принятие ответственности за свои дальнейшие поступки?       — Дальнейшие поступки после смерти, да?.. Хах.       — Душа рано или поздно покинет тело, и что дальше делать с ней, израненной собственными деяниями, уже решать Хайдрунд. Возможно, ты был не так далёк от истины. Они ведь действительно станут Пасущимися на горе. Пока не искупят злодеяния — путь по Космическим рекам им закрыт.       Лучник засунул руку в карман, с облегчённым вздохом выуживая оттуда несколько маленьких семян.       — А… Всё-таки осталось.       — Что это? — Кьелл немного отошёл от переваривания информации и спешно приблизился вплотную к Асбьорну.       Но на этот раз он не спешил отодвигаться. Асбьорн взглянул в глаза Кьелла, и ему на секунду показалось, что огненный воин догорает последние часы, и что веселье больше не окрасит это мрачное лицо своим сиянием.       Почему-то у лучника предательски защемило в груди от внезапной жалости к Кьеллу, и он невольно смягчил свой тон:       — Тисовые семена, — пояснил Асбьорн, поднося ладонь поближе к Кьеллу, чтобы тот смог получше их рассмотреть. Впервые он говорил со своим невольным партнёром так… открыто. Без ледяного покрова. — Чтобы успокоить драугров, нужно сжечь тисовую веточку, исписанную рунами, и принести жертву. У меня нет веточки, но надеюсь, и этого хватит…       — Ага, понятно… — Кьелл пару раз важно кивнул, затем вдруг вытянул лицо и побледнел. — Стой, ты сказал, жертва?