Вороний гул

      По скрипящим ступенькам Асбьорн спустился позже планированного. Ему потребовалось время уговорить ворона спрятаться под крышей — тот немного покапризничал от скорого расставания с любимым хозяином.       Приобняв себя за плечи, лучник с подкатившей усталостью вдруг понял, что чувствует себя странно и неправильно без тяжести тёплого плаща. Будто его поймали, раздели и выставили нагим на потеху толпе.       Боль в руке прошла, но заместо неё пришла не менее противная — головная.       Томас, сидящий лицом к лестнице, первым заметил неладное, когда Асбьорн вошёл в освещённое очагом помещение, и приподнялся с длинной скамьи:       — Все хорошо, сынок? Как твоя рука? — беспокойство пожилого человека грело душу. Оно звучало искренне, голос лучился доброжелательностью, однако ни одно, ни второе не унимало дрожи в теле.       Асбьорн сделал пару шажков вперёд, затем остановился посреди обогретой комнаты и неловко посмотрел на дымящуюся картошку на столе.       Он не ответил сразу и мысленно сам себя за это пожурил, ощущая, как от неловкости краснеют щёки. Пожалуй, ему ещё только предстояло свыкнуться с тем, что общение с незнакомыми людьми теперь неизбежная часть приключения.       Надо пересилить себя и постараться не задерживаться с ответом! Но стоило открыть рот, чтобы вымолвить хоть что-то, как слово взял Стейн, как всегда недовольно хмуря чёрные брови:       — Ас, было бы вежливо ответить на вопрос, — он держал в руке ложку, неспешно зачерпывая горячее жаркое.       Даже в такой простецкой обстановке Стейн подавал себя в как можно более выгодном свете, держа осанку прямой, а речь безукоризненно чистой.       Асбьорну стоило бы возмутиться, что он как раз и собирался это сделать, но влажный воздух его совсем разморил, так что вместо этого изо рта вылетело еле слышное:       — Всё хорошо, уже почти не болит, — лучник приблизился к столу, цепляясь взглядом за полочки с ручным трудом, который так нахваливала Ирис.       Красивые поделки. Он бы с удовольствием взял пару уроков у Томаса, посидел на террасе под звук дождя и занялся вышивкой.       Томас показал рукой на свободное место, и Асбьорн с благодарностью уселся рядышком с маленьким Эриком. Правда, тот одарил его лишь коротким взглядом, вновь поворачиваясь к единственному объекту интереса за длинным столом.       Масочник не отвечал Эрику ни на один из вопросов, но тот продолжал без устали тараторить: «Откуда вы? Вы же человек? А носите маску почему? Вы так птиц отпугиваете?». И если вдруг он одаривал мальчика кивком, Эрик натурально терял голову, улыбаясь во весь рот и громко ахая. Томас ни разу не посетовал на плохое поведение внука, видимо потому, что тот впервые за долгое время так активничал и проявлял к чему-то интерес. Впалые щёки теперь горели здоровым румянцем, а глаза сверкали искренним любопытством. Масочник не проявлял никакой видимой агрессии, а на просьбы пододвинуть хлеб или горячий чайник плавно и без раздражений передавал нужное.       — Дяденька Пугало, хотите посмотреть на моих жуков? Может это вас развеселит?       — Да-а, я уверен, ему понравятся жуки, после ужина обязательно покажи ему, — подхватил идею Стейн, даже не скрывая подтрунивания над гридмаром.       Впрочем, Масочник удостоил его лишь немного вздёрнутым подбородком, ничем не выдав замешательства или затаённой обиды. И Асбьорн был уверен, что гридмар попросту не может испытать нечто подобное к хозяину.       Томас ухмыльнулся, промачивая хлеб похлёбкой. Решаясь не портить внуку занимательный разговор с новым немым другом, он развернулся к Асу.       — Интересное сокращение, значимое, — покивал старый человек, потирая бороду рукой, — а как будет полное?       Надо же, Томас сразу понял, что Ас не договаривает. Вот что значит жизненный опыт…       — А, ну…— лучник поспешил схватиться за глиняный стакан, стараясь унять волнение, — Асбьорн.       Стейн рядом с ним на короткое мгновение перестал жевать, а затем закатил глаза и вновь опустил взгляд в тарелку. Неужели его оскорбило, что Ас при первой встрече не назвал свое имя целиком?.. Ещё сильнее портить отношения со Стейном совершенно не хотелось.       — Должно быть, ваши родители уважают свою культуру и традиции, — седые брови Томаса сдвинулись к переносице, и он покачал головой, — этого многим современным людям не хватает. Моему сыну, например, — он махнул рукой, будто не желая продолжать эту тему, и вновь повернулся к замершему Асу, который и не знал, что на подобное отвечать. — Да про что я вообще, если у нас конунга назвали при рождении Ванландом. О чём думали его родители? Неудивительно, что Космические боги прогневались на нас. Его брат был намного лучше.       Стейн ударил о стол донышком стакана с горячим травянистым напитком. Его раздражение стало неожиданностью. Но, немного поразмыслив, Асбьорн понял, что удивляться нечему: кому, как не аристократу разбираться в политической ситуации и иметь чёткое видение на её счёт?       — Ну, имя — это просто имя, не думаю, что это значит, что семья конунга поддерживала ванов в Космической войне.       Маленький Эрик в непонимании повертел головой, и Ирис нагнулась к его уху, шепча:       — Если хочешь, я потом расскажу тебе эту историю. Про богов Космоса — асов, и богов Обратного Космоса — ванов.             — Я знаю! — воодушевился Эрик. — Деда учил. Ванов больше нет после войны.       — Но это не помешало Хоглокену нас покинуть, — запал Томаса к разговору потух с этим высказыванием, и он отвернулся к огню, — а эти новые ведуны совсем бесполезны. Где-то мы свернули с нужного пути. А я особенно, раз не смог вдолбить в голову сына правильные вещи…       Асбьорн повернулся на детский смех. Ирис взяла две чистые ложки и закрыла ими глаза, корча Эрику различные гримасы. Наверное, чтобы ребёнок не поддался всеобщему подавленному настроению за столом.       Довольная работой, она вскоре отложила столовые приборы и лучезарно улыбнулась:       — Вы очень часто упоминаете своего сына! Но он с вами не живёт, верно?       У Асбьорна даже рука дёрнулась от подобной прямолинейности и неучтивости. Краем глаза лучник заметил, что пристально наблюдающий за сценками актрисы, абсолютно лояльный к любым проявлениям её характера Стейн тоже оторопел и вытянул губы.       Однако, Томас не разозлился, не разругался бранью и не выгнал гостей в непогоду. Вместо этого его бородатое лицо безрадостно потемнело, и во встревоженных прищуренных глазах замелькала боль от невысказанной обиды. Он посмотрел на внука, который будто уловил настроение родственника и поднял глаза в ответ.       — Это очень долгая история. Мы с ним поругались, кажется, уже окончательно. Но он частенько приезжает сюда к сыну.       «Приезжает, но не забирает? Интересно, а где его мама? О ней совсем не говорят», — Асбьорна вдруг захлестнула жалость к маленькому мальчику, представив, как по ночам он одиноко засыпает под ветхой крышей.       И гадалкой быть не надо, чтобы понять, что Эрику тяжело. Детям вообще не нужно находиться посреди перепалок взрослых. Стать разменной монетой и отчаянно выбирать сторону — то, чего никому не пожелаешь.       Эрик заметно скис от этого разговора, и даже Ирис не смогла вновь вызвать на детском лице очаровательную улыбку. Эрик доел всё до последней ложки и теперь ковырял дно тарелки, иногда шмыгая носом.       Повисло тяжёлое молчание, воздух вот-вот готов был заискриться. Масочник, который до этого не выражал ни действием, ни жестом свою заинтересованность к сидевшим по обе стороны длинного стола, вдруг вытянул ладонь в сторону Эрика. Мальчишка тут же встрепенулся и поднял свои большущие, блестящие от влаги глаза на украшенную маску.       — Кажется, кто-то созрел для жуков, — с ухмылкой подсказал Стейн, и от этой фразы Ас почувствовал, как приподнимаются собственные уголки губ.       Это походило на его общение с Дружком. Интересно, сколько лет эти двое знают друг друга и сколько вместе прошли, если Стейн с полудействия, с полунамёка легко понимал своего гридмара? Ведь возраст Масочника, наравне с его внешностью, оставались тайной за семью печатями. Вдруг за серебряной маской прячется дряхлый старик?.. Хотя это навряд ли, если учесть сильные волосы без единой седой прядки и отточенные, утончённые движения.       Но Масочник всё равно производил впечатление старшего в компании, будто понимающий чуть больше в жизни.       — Правда?.. — Эрик вытер нос предложенным дедушкой платком и схватил вытянутую руку в белоснежной перчатке. — Это на втором этаже, пойдём, пойдём!       Когда внук удалился вместе с Масочником, Томас ещё раз глубоко вздохнул и покачал головой.       — И нам пора ложиться, время уже позднее.       — Места там маловато, — важно дополнила Ирис, приложив указательный палец к точке между бровей, — вы уверены, что мы вас не потесним?       — Ну не на улицу же вас выгонять в такую непогоду, — Томас встал со скамьи, начиная собирать посуду, — а насчёт места не переживайте, потеснимся. Людей у нас не много осталось в деревне, ещё меньше тех, кто может помочь приютить у себя, — дедушка продолжил причитать себе под нос, забирая тарелки одну за другой.       Ребята аккуратно переглянулись между собой, решаясь промолчать. Но Асбьорн для себя отметил, что странностей в этом месте куда больше, чем казалось на первый взгляд…       — Нам действительно стоит отдохнуть, — Стейн поднялся следующим.       Асбьорн видел, как он немного помялся на месте, прежде чем начать огибать стол. Но когда Ирис встала самостоятельно, Стейн вновь замер и быстро отвернулся, опуская протянутую руку. Подумав о том, что неловкие попытки ухаживания выглядят до смешного нелепо, Ас почувствовал прилив небывалой уверенности. Оказывается, Стейн может быть и таким. Когда они дружно поднялись по скрипящей лестнице, первое, что увидел Асбьорн — сидящих на полу Эрика и Масочника. Последний держал осанку, поджав ноги под себя, и с оттопыренным пальцем крутил большого сушёного хрущика со сверкающим панцирем.       — Я его в земле нашёл! — гордо объявил Эрик, поворачивая голову к вошедшим. — Деда, дядюшке Пугало понравились мои жуки! — мальчишка вскочил и с разбегу бросился к дедушке, обнимая его ногу.       Томас наигранно-тяжело ухнул и потрепал внука по голове.       — Рад, что твоего нового друга всё устроило.       Эрик кивнул, прикрыл рот ладошкой и закашлялся. Дедушка тут же подхватил внука на руки и прижал к груди.       — Вы располагайтесь, не стесняйтесь. Мою кровать можете занять. Эрик будет спать на своей, остальные на полу. Ты не выпил свои травы?.. — нарочито серьёзно спросил Томас, а затем повернулся к Асбьорну. — Мы скоро будем.       Когда дверь захлопнулась, трое стоящих, наконец, оттаяли, разбредаясь осматривать предстоящие спальные места.       — Будем бросать кулаки, кто спит на кровати? — засмеялась Ирис, с готовностью выставляя руку.       Ас встрепенулся. В воспоминаниях заиграли картинки, когда дети из соседних домов собирались рядышком и, громко крича «камень-нож-пергамент», что-то вытворяли со своими пальцами. Ни разу не участвовавший в подобном веселье, Асбьорн невольно подался вперёд, желая, чтобы Ирис научила его правилам игры. Но Стейн в очередной раз перебил его.       Может, стоило уже научиться говорить быстрее?..       — Думаешь, я буду соревноваться с тобой за это право? — изобразив крайнюю степень удивления, Стейн повернулся к Асбьорну, и огонёк ярости затрясся в его зрачках, стоило заметить, как тот поднимает сжатый кулак. — Разумеется, Ирис будет спать на кровати.       — А? — актриса склонила голову. — Почему?       — Как почему? — Стейн попытался улыбнуться. — Потому что ты де…       — Давайте лучше по-честному разыграем! Ну же, ну, веселее же намного, — глаза Ирис заискрились такой живостью и воодушевлением, что Стейн прикусил язык и отвернулся.       — Играйте, я посплю на полу, — удручённо протянул он, заходя за спину Масочника, который продолжал рассматривать различных жуков, спрятанных в металлической коробочке. — Понравилось? Разве коллекционировать мёртвых существ не странно?       Масочник вполоборота повернулся к хозяину, пару долгих мгновений вглядываясь в его раздражённое лицо, а затем сложил майского жука обратно и закрыл коробку крышкой.       — Ирис, я… тоже могу поспать на полу, — чувствуя какое-то сквозившее пренебрежение за спиной, тихонько проговорил Асбьорн, на что актриса покачала головой.       — Ну уж нет, тебе тут плохо было, вообще-то. Так что если без игры, то я тебе уступлю, — она похлопала Аса по плечу, а затем притянула поближе к себе, прошепча в самое ухо: — Господин Ворон в этом доме?       Асбьорн кивнул, и тогда Ирис ахнула, хлопая в ладоши.       — Как славно, впервые буду спать под присмотром священной птицы! Ну всё, значит, решено!       Она так быстро пропрыгала в сторону остальных ребят, что Асбьорн даже не успел воспротивиться. Сыграть лучник был совсем не против…       — Как благородно, Асбьорн, — с явным издевательством протянул Стейн, зачем-то делая акцент на полном имени.       Ему действительно нужно научиться быстрее говорить.       Вспышка ослепительного света заставила его широко раскрыть глаза и вскочить в страхе. Пот выступил на лбу от прокатившегося следом грома.       Он схватился за горло, пытаясь унять бешено скачущее сердце.       Хаотичные образы потоком струились в голове, время от времени приобретая материальную форму. Он видел их, слышал их и против воли запоминал. Отчаянные крики людей, тонущих в кровавых водах. Они хватали Асбьорна за ноги длинными скрюченными пальцами, цеплялись за одежду и пытались утянуть за собой в багровую пучину. Они молили о спасении, но он их не слушал. Они просили закончить эти муки, но он продолжал безжалостно поглощать их силы, преобразуя в струящееся по пальцам сияние.       Кем он был в тот момент?       Ас помотал головой, запуская обе пятерни в светлые волосы. Дышать размеренно не получалось, в лёгких будто застыла вода, которая буравила органы при каждой попытке двинуться. Трясущимися ладонями он протёр лицо. Видения преследовали Асбьорна уже вторую ночь, оставляя после себя нервное напряжение и одеревенелость в мышцах.       Тишину маленькой комнатки прерывало лишь мерное посапывание людей вокруг и бьющие по крыше капли. Сверху послышалось беспокойное хлопанье крыльями, и Асбьорн тут же задрал голову.       — Дружок, всё хорошо, — шёпотом заверил он, стараясь всем видом показать, что действительно в порядке. И только услышав слова хозяина, ворон перестал скакать по балке.       Ас сбросил с себя тёплую шкуру и прижался затылком к деревянной холодной стене, пытаясь очистить голову от назойливых мыслей. Если бог Хоглокен каждую ночь будет посылать подобные испытания, напоминая Асбьорну про его прямой долг, разве дойдёт он до столицы? Быстрее в изнеможении свалится в ближайшей канаве и окончательно тронется рассудком.       Левая рука пульсировала в тех местах, где проходили корневые наросты, и Асбьорн потёр её, стараясь вернуть чувствительность. Нужно просто заставить себя уснуть, он нуждался в отдыхе. В окружении людей, которые согласились разделить с ним это бремя, он не должен испытывать переживания. И пусть Асбьорн так и не узнал их мотивацию, и пусть всё это выглядело до боли странно, Ас готов был им довериться. По наивности ли, зря ли, покажет только время.       «Насколько же я дурачок, раз всё ещё плыву по течению вперёд? Надо было просто вернуться обратно домой и не испытывать себя», — он размеренно застучал затылком о стенку, задумавшись.       А когда заметил за собой странную зацикленность, смущённо проморгался. Убедившись, что никто за ним не наблюдает, Асбьорн сполз по стенке обратно на кровать и закрыл глаза.       Да, всё, что нужно — это уснуть. Глубоким сном без сновидений. Без переживаний. На время выпасть из реальности и перестать существовать.       Плач, раздавшийся в ночи, заставил его сердце пропустить пару гулких ударов и вновь выйти из объятий сна.       Он навострил уши, думая, что спросонья такое легко могло показаться, но, даже когда он встал с кровати, звук не прекратился. Асбьорн повертел головой, цепляясь взглядом за вторую кровать: Эрик мирно спал, обнимая какую-то старую залатанную игрушку. Да и не мог ребёнок плакать настолько гнусавым и низким голосом.       Очевидно, что никто в комнате не решил в ночи внезапно дать волю чувствам, каждый из находящихся внутри продолжал видеть десятый сон, а значит, плакал кто-то…       Снаружи.       Осознание этого до костей прошибло молнией. Приглушенный плач был слышен даже под яростным дождём, заставляя ещё больше насторожиться.       Кому-то нужна помощь? Или это воображение разыгралось от усталости и пережитых впечатлений?       Асбьорн натянул сапоги быстрее, чем сообразил, что одному лучше не идти на выручку неизвестно кому и неизвестно куда. Всё-таки он в чужой деревне.       Но ведь за простую проверку его не побьют? Вдруг кому-то действительно плохо, вдруг кто-то нуждался в помощи? И если Ас столкнётся с опасностью, то, конечно же, вернётся и позовёт на подмогу. А будить уставших спутников и просить их проверить пустые догадки было очень эгоистично.       Асбьорн сдёрнул с гвоздя синий плащ и накинул его на плечи. Рядом с носком его узкого сапога Стейн перевернулся на другой бок и забурчал что-то вопрошающе-возмущённое, но, очевидно, бессознательно. Взглядом Ас прошёлся по всем спящим и в голове возник резонный вопрос.       А где же Масочник?       Его единственного не было видно в пределах комнаты.       Дружок спикировал вниз, даже не дожидаясь просьбы хозяина, и когда своевольная птица уместилась у него в капюшоне, Асбьорн лишь вздохнул и похлопал образовавшееся уплотнение. Так даже полегче будет справиться со страхом неизвестного.       Асбьорн медленно открыл дверцу и, стараясь не скрипеть половицами, начал на ощупь, аккуратно спускаться по тёмной лестнице. Дружок высунул голову из натянутого капюшона и ткнул клювом щёку Аса.       — Нет, не думаю, что это Масочник плачет, — сказав это, Асбьорн внезапно почувствовал себя неуютно, — …не знаю, что бы я делал, увидев что-то такое. Всё-таки жуткий он.       Ас распахнул тяжёлую входную дверь. Серая стена дождя недружелюбно встретила его, делая невозможным разглядеть хоть что-то через цеженый металлический свет луны. Асбьорн поплотнее укутался в мягкий плащ, двумя пальцами придерживая капюшон от поднявшегося ветра, и зашагал навстречу ливню.       —…А ещё пугает до чёртиков своим молчанием. Всегда кажется, что он или неживой, или ненавидит всех вокруг. Лучше слушать бесконечное брюзжание Стейна, чем…       Он осёкся, внезапно разглядев перед собой молчаливую фигуру в чёрном. Серебряный отблеск маски был единственным, что выделяло человека на фоне мрачного леса, высоких гор и полей с картошкой. Масочник стоял на расстоянии вытянутой руки, и Асбьорн неописуемо смутился из-за неумения сдержать язык за зубами. Не нужно было говорить вслух, не нужно было расслабляться и позволять выражать такие яркие эмоции! Но Ас действительно затосковал по общению, и только с Дружком мог всласть восполнить эту потребность.       Разумеется, по непроницаемой маске было невозможно угадать, слышал ли его гридмар, остался ли раздражен или расстроен, но по обыкновению своему Асбьорн думал о самом худшем варианте. Стыд вскружил голову, и он закусил губу, пытаясь найти в себе силы не побежать обратно в дом.       Он прижал кулак ко рту, делая невероятное усилие, чтобы прокашлять першащее горло и попытаться переговорить дождь:       — Прости за предположение, н-но… Ты случайно не нуждаешься в помощи? — голос некрасиво надломился.       Масочник двинул головой, но ни кивка, ни покачивания не сделал, только приподнял подбородок в знак того, что внимательно слушает. Тогда Асбьорн немного осмелел, продолжая развивать мысль:       — Просто я, кажется, слышал плач, а тебя единственного не было в комнате. Вот я и… подумал, — поджав губы, Ас вдруг сообразил, как было странно, что Масочник вообще находился на улице под проливным дождём.       Наконец, гридмар оттаял и вытянул элегантную ладонь в белой перчатке в сторону большой горы. Асбьорн повернул голову туда, куда был направлен палец Масочника, и табун мурашек прокатился по спине. Плач не прекращался ни на мгновение, просто Асбьорн сильно отвлёкся от него на внезапную встречу. Надрывный, но приглушённый, будто кто-то плакал через ладони или мягкую подушку. Вокруг не было ни души, а звук расплывался по воздуху так, словно кто-то очень большой нависал над ними, заливаясь горючими слезами.       Асбьорн не понимал Масочника так, как это мог сделать Стейн, но когда тот двинулся вперёд, решил не отставать.       Ворон под промокшим до ниточки капюшоном недовольно гаркнул, и Асбьорн тут же всполошился, раскрывая подол своего плаща. Чёрная птица, не теряя ни секунды, переместилась в место посуше и потеплее, и запряталась под мышкой лучника.       — Куда ты идёшь?.. — сейчас, когда азарт вновь вспенил кровь, Асбьорн испытывал ни с чем не сравнимое любопытство, краем глаза попутно отмечая, как мастерски маневрирует высокая чёрная фигура среди луж и комков грязи.       «Но ведь это бессмысленно, сапоги и так и так испачкаются», — подумалось Асу, стоило взглянуть на свою грязную обувь.       Масочник ожидаемо не ответил, и они продолжили идти. Минуя серые дома на высоком фундаменте, они совсем скоро оказались среди полуразрушенных строений. Большие валуны придавливали старые постройки, оставляя после себя лишь гору трухи и покорёженных досок. Асбьорн был уверен, что такая тяжесть переламывает деревянные дома с такой же лёгкостью, как человеческий палец размазывает букашек. И стоило поднять взгляд, как сразу становилось понятным, откуда такое обилие свалившихся валунов. Они действительно пришли к основанию большой двугорбой горы. За тёмным небом и стеной дождя не было видно верхушки, и всё же, когда Ас поднял лицо, он почувствовал, как его голова закружилась.       Но не из-за размеров каменистого возвышения или осознания своей ничтожности перед чем-то настолько огромным.       Дело в том, что назойливый плач исходил прямо с горы.