Вороний гул

      Холодные капли скатывались по подбородку, оставляя влажные следы. Асбьорн разглядывал  своё отражение, дрожащее в бегущем ручейке. Всё те же непослушные светлые волосы, всё те же серые глаза. Казалось, что ничего не изменилось, но Асбьорн себя не узнавал. Теперь в радужки затесалась усталость, которая не проходила после сна. Тяжесть ответственности меняла взгляд, искажала черты чем-то диким. Кто-то высосал у него пару лет жизни, не иначе. По другому Ас не мог объяснить, откуда эти уродливые синяки и осунувшееся лицо.         Кар.       Дружок уселся ему на голову, начиная спешно притаптывать пушистые пряди.       Взгляд Асбьорна тут же прояснился, залоснился, и он ещё раз зачерпнул холодную воду в ладони, орошая себя брызгами.       — Ох, — Дружок наклонился, постучав клювом по лбу, и Асбьорн покачал головой. — Я просто устал. Уверен, всё в порядке. Я же… не часто выбирался куда-то из дома до этого. Вот и хандрю.       Дружок спрыгнул к нему на колени и издал тихий звук, похожий на урчание.       Я чувствую его враньё, будь настороже! — гласил смысл сказанного.       Асбьорн задумчиво поднял глаза к небу и ласково почесал птицу под клювом.       — Надеюсь, ты просто преувеличиваешь, — вновь Дружок обиженно нахохлился, заставляя Аса виновато улыбнуться. — Но я буду внимательнее.       Кьелл, в глазах которого Асбьорн увидел страх, отпечатался в памяти. Время от времени Ас возвращался к этому образу, чтобы убедить себя ещё раз: ни подозрения Стейна, ни Дружка не имеют под собой почвы. Самоволие и несерьёзное поведение не признак плохого человека, Кьелл был искренен в своём порыве защитить. Их. Его. А даже если Кьелл где-то не договаривал правды, разве не имеют все они права на секреты?       «Никто из нашей компании не был откровенным до самого конца. Нечестно обвинять в этом только Кьелла.»       Превозмогая желание остаться на берегу  подольше, он встал и согнул в локте руку, на которую тут же перелетел ворон.       В тело влились силы, и копошащиеся мысли покорно разложились по полочкам в голове. Образ улыбающегося рыжего воина подбодрил. Если что-то гложило его, у Аса была прекрасная возможность сгладить эту боль и беспокойство. Хотя бы словами.       Он зашагал в сторону лагеря, шатаясь болванчиком в попытках немного растормошить себя.       Как бы ни хотел Стейн поторопиться, они всё-таки задержались на одну лишнюю ночь в лесу, и теперь вновь отставали от намеченного плана. Но до города, по рассказам, оставалось совсем немного, а значит сегодня ближе к обеду они уже должны будут дойти.       Нужно только взять и дружно…       — Не смей меня так называть!         Асбьорн вздохнул почти смиренно, закрывая вмиг потяжелевшие веки.       Первое, что услышал он на подходе к лагерю, конечно же был спор.  Восклик Стейна сопровождался деловито приподнятым пальцем и злобным оскалом.       — Я же вот только что отошёл… — пробубнил под нос Асбьорн, глядя на Ирис совершенно без сил. — Как они умудрились опять поссориться?       Альва ничего не сказала, лишь с улыбкой пожала плечами. Лучнику не хотелось думать, что лицезрение ссоры доставляет ей хоть какое-то удовольствие, но других эмоций на её лице считать было невозможно. Масочник стоял рядом и так же совершенно безразлично наблюдал за разворачивающейся сценкой.       Они ведь толком и не поговорили вчера, и теперь  Ас жалел об упущенной возможности. Когда ещё он сможет побеседовать с Масочником и приоткрыть завесу тайн подконтрольных Скальдису альв?.. Существует ли коварный змей? Видел ли его Масочник? Что думает о Стейне и о своей роли в его жизни?       «Хотя как можно задавать подобные вопросы так бестактно? Это же не про любимое блюдо спросить… Не думаю, что он захочет со мной делиться столь сокровенным.»       — А! Одуванчик,  ты пришёл! — звонкий голос Кьелла прервал размышления. — Лови!         На безупречной реакции Асбьорн выставил руку к летящему плащу, сжимая синюю ткань.       — А то замёрзнешь совсем, — добавил он и подмигнул Асу совершенно очаровательно.       Вероятно, подтрунивал над Стейном — тот совершенно не приемлел их взаимодействий. Но это не могло не подействовать, и уже через мгновение на лице Асбьорна расцвела улыбка. Каков провокатор. И почему злиться не получалось?       Стейн закатил глаза, решаясь воспользоваться моментом и свести конфликт на нет, пока гордость ещё не пострадала критически. Пока Асбьорн надевал на плечи тёплый мех, а Стейн разворачивался, рыжий негодяй развёл руки в стороны и жалостно законючил:       — Белоручка просто запрещает мне с тобой общаться!       — Я сказал, чтобы ты меня так не называл! — рявкнул побагровевший от злости Стейн и дёрнулся с места.       Его пятки оторвались от земли, и Ас округлил глаза, не веря тому, что видит. Отигнир побежал следом за убегающим и громко гогочущим Кьеллом, словно был дворовым ребёнком. От конунговой крови никак не ожидаешь такого озорства.       Моряк забежал за спину Асбьорна, бесстыдно используя его, как преграду.       — А сколько тебе лет, что ты так непочтительно со мной общаешься? Зуб даю, я старше! — Кьелл захлопал между лопаток, будто бы вымаливая о защите.       И Ас предпринял попытку образумить парней:       — Ребят, да хватит вам…       — Асбьорн, следите за своим спутником!       — Да я же просто умывался…       Со спины его обвили чужие руки, а острый подбородок вжался в плечо:       — Ага, мне надо было с тобой сходить просто.       — Нет!       Голос Стейна оглушил. Асбьорн застыл, и шлейф веселья тотчас испарился, не оставляя после себя ничего, кроме волнения. Потеря самообладания не прошла для отингира бесследно: он был растрёпанным, запыхавшимся и очень, очень злым.       Асбьорн похлопал Кьелла по рукам, надеясь, что ещё не слишком поздно свернуть в другое русло и успокоиться.       Прозвучал звонкий свист, рассёкший воздух, и все повернулись к Ирис, вынимающей мизинцы изо рта.       — Птицы сегодня такие говорливые. Говорят, что белки совсем распоясались со своими орешками. Интересно, а что об этом думает другая сторона?       Ирис разве умела общаться с птицами? Или врала, отвлекая? Как бы то ни было, Асбьорн не мог поспорить с тем, что это помогло — Стейн моментально ушёл собираться, тщательно заметая следы своего недостойного поведения.       Асбьорн тоже присоединился к сборам, и уже совсем скоро все были готовы выдвигаться. Стейн бесцеремонно врезал в грудь Масочнику своим мешком, и тот без возражений убрал последнее спальное место в небольшую сумку.       Они двинулись синхронно и подозрительно тихо, и даже Кьелл не мог перебить повисшую тишину, каждый раз клацая зубами после попыток поддержать разговор.       Деревья поредели. Могучие кроны, раскинувшиеся ветви всё чаще заменялись на кустарник с красными ягодами. Кажется, съедобными — тягучку Ас никогда не пробовал, только знал, что созревает она самой первой, как только солнечные лучи начинали мало-мальски греть.       Их лесная тропинка вскоре соединилась с широкой дорогой, на которую старательно рассыпали полоски гальки — она позволяла перевозить грузы невзирая на дождь и грязь под копытами лошадей и яков.       А значит, впереди их ждал действительно большой город.       Как настоящий артист, Ирис подловила момент удариться в рассказ ровно тогда, когда острые башенки городских строений замаячили на горизонте:       — Вы знаете, что по легенде Холдорн построен в низине высушенного озера? Те странники, которые здесь проходили, после многолетних странствий были уставшие и полностью измученные каждодневной ходьбой. Поэтому, увидев перед собой блестящую гладь чистейшей воды, конца-края которой было не видать, они испили её до самого дна. А когда закончили, обнаружили, что оставшиеся блестящие камни, которыми усеяна земля, до́роги и редки. Озеро было благословлено самими богами-асами, и те, кто коснулся губами его  вод, впитали в себя оставленную силу, ловкость и мудрость. Так город воздвигли за считанные дни.       Талант исполнителя ничем не заменить, он либо есть, либо его нет. Ирис умело подавала историю, погружая слушателей в пленительную магию слов. Альвский голос добавлял изюминку в виде переливающихся тонов и тембров, которые раскрашивали историю в новый цвет с каждым соскоком по настроению.       Но великолепное послевкусие подпортил Стейн, поворачивая голову к Асу и поднимая брови на середину лба.       — Это лишь легенды, а они мало чего общего имеют с реальностью, — было видно, что отингир очень сдерживается в словах, чтобы не обидеть Ирис. Он прокашлялся, складывая руки на поясе. — Вот, что правда — в городе действительно есть богатства, которые добываются из земли. Минералы и кристаллы, которые, однако, продают, а не используют. Говорящий Холдорна, Билгер, человек ленивый, ошивается в столице и не суёт носа в дела хёвдинга.       Знания Стейна поражали не меньше красочных рассказов. Никаких сомнений в его осведомлённости о политике и мироустройстве не возникало. Но когда в разговор вплелись ведуны, у Асбьорна вдруг появилось жгучее желание перебить Стейна. Он схватил плечо отингира и легонько его сжал:       — Ты же знаком с говорящими?       Ну конечно он знаком, это же сын конунга! Сын того, кто их назначает.       Бессмысленный вопрос с очевидным ответом внезапно не разозлил Стейна. Он не сбросил чужую руку с плеча и даже не повёл носом, отвечая терпеливо и спокойно:       — Вы должны понимать, что пусть к каждому крупному городу и прикреплён свой говорящий, простым смертным дозволено их тревожить только на совете в столице, в присутствии Основателя-говорящего Кассиля. Вряд ли мы достучимся до них, даже если попытаемся.       Кассиль? Имя ускользало из памяти, и всё же Ас сумел зацепиться за воспоминание о былом диалоге. Так Стейн назвал советника конунга. Значит, он совмещал в себе несколько должностей?       — Но разве мой случай не исключение?       — Вы о них слишком большого мнения, — Стейн скривился, — они и с друг дружкой-то представляют из себя довольно жалкое зрелище, а поодиночке так вообще ничего решать не умеют.       Какое вопиющее богохульство лилось из уст Стейна. Имел ли он привилегии на это? Знает ли о наказании, которое ожидало обычного простолюдина, осмелившегося так непочтительно разглагольствовать? Смерть. Или что-то похуже. Разящие не щадили тех, кто бранил проводников асов, заменивших пропавших воронов. И впервые Ас встретил того, кто так открыто относился к ним с пренебрежением. Сложно было поверить словам Стейна, но если то, что он говорил, правда… Асбьорн испытал бы сильное разочарование.       «Но ведь по крайней мере они помогут? Стейн ведь не вёл бы меня в столицу, если бы не помогли?..»       — Хёвдинг города — Гасланг, — продолжил Стейн, останавливаясь: впереди показался высоченный каменный забор, — неплохой человек, но довольно боязливый. И робкий, я бы сказал. Но любит читать и изучать. У него большая семья, пять дочерей. Знаменит тем, что один из первых людей в стране, который обеспокоился недостатком знаний у подрастающего поколения и начал бороться с безграмотностью.       От высоты стен кружилась голова — обнесённый со всех сторон город казался полностью неприступным. Вверх поднимались башенки, украшенные зубчатыми балюстрадами.  На них стояли дозорные и о чём-то беседовали.       — Бороться ведь не кулаками, верно? А как? — голос Ирис неизменно излучал тепло и любопытство, но ни одна нотка в нём не дрогнула — она не была поражена видом так же, как Ас.       Внезапно Асбьорн понял, что никто, кроме него одного, не был удивлён большим городом.       Даже Кьелл рассматривал Холдорн, скучающе поджав губы.       — Он соорудил городскую библиотеку для всех желающих, — подытожил Стейн, с прищуром взглянув на гридмара.         Масочник склонил голову и сместился вперёд.       — Би… Это там, где книги, да? — наклонился к Асу Кьелл, спрашивая так тихо, как только мог.       Стеснялся перед Стейном показать себя неграмотным?       — Ага, — кивнул лучник и погромче добавил: — было бы интересно взглянуть. Самое большее, что я видел в жизни — три полки в своём доме.       — Любите читать, Асбьорн? — в голосе Стейна звучало одобрение.       — Есть такое. В детстве это было моим единственным развлечением.       — Могу понять.       Понять нестерпимое одиночество, отчуждение и беспомощность, вот каким смыслом окрасилось это короткое изречение для Асбьорна. Он всё больше узнавал людей вокруг себя, всё глубже проникал в их историю и всё сильнее сопереживал им.         Ворота города представляли из себя толстую решётку с вклиненными в землю наконечниками. Ничего особенного, никаких изысков.  Рядом с ними патрулировали стражники, укрытые простыми меховыми накидками.       — Как негостеприимно. Ворота закрыты,  — зафырчал Кьелл, — ну что, пойдём в обход?       — Только через мой труп, — Стейн устремил прожигающий взгляд на городские ворота и торопливо двинулся к ним, бубня себе под нос фразы похожего недовольного содержания: — Если ещё раз я буду спать в лесу с неимением кровати…       Ирис проводила Стейна тихим свистом и резво развернулась к Асу. Её пшеничные волосы подпрыгнули, разнося по воздуху странный запах, напоминающий скошенную мокрую траву.       — Собирается сказать, что отингир? Воспользоваться положением? Как интересно!       — Что, корону достанет из подмыхи? — в противовес ей загоготал Кьелл, наклоняясь к Асу с другой стороны.       Они прожигали его весельем, льющимся из глаз, словно в ожидании его мнения.       — Н-ну, вдруг у него есть что-то… — вкинул слабое предположение Асбьорн и с лёгкой улыбкой пожал плечами.         Разговор с охраной вышел короткий, уже совсем скоро Стейн шёл обратно, самодовольно вздёрнув подбородок:       — Готово, — и в подтверждение словам  ворота за его спиной с шумом  начали подниматься.        — А, всё понятно, использовал магию влияния на бедных невинных окружающих? — с явной издёвкой протянул Кьелл, чем заставил Стейна элегантно приподнять чёрную бровь.       — Ты как себе это представляешь? Думаешь, меня в лицо знает каждый дарлединец?       — Ну не знаю, знак отличия какой-то показал, может? Знамя? Бляшка с фамильным гербом?  — не унимался Кьелл.       Стейн махнул ладонью:       — Абсурд. Зачем мне что-то доказывать простой страже? Достаточно было сказать, что нам нужно в город, и что у меня есть деньги. На простолюдина-то я не смахиваю.         — И всё? — неверяще переспросил Кьелл.       — И всё. Чего ты ожидал-то?       — Ба, как скучно.       Асбьорн попытался больше не вздыхать. Ну, по крайней мере, эти двое смогли поговорить дольше двух фраз, не вцепившись друг дружку в глотку.        Ворота пронзительно заскрипели, зарезали по ушам металлическими стенаниями, словно за ними давно никто не ухаживал. Асбьорн уловил у стражи неловкие движения и какую-то странную неповоротливость. Либо караул совсем новенький, не умеющий выполнять самую простую работу, либо эти ворота не так часто закрывали и открывали.       Да и зачем вообще закрывать ворота, при условии, что путников так легко пропускают в стены города?.. Ладонь легла на подбородок, и Асбьорн в задумчивости погладил пальцами бледную кожу. Что-то тут было ещё, какая-то загадка, которая пока ускользала от внимания Аса.       Дружок наученно полез в капюшон, но Асбьорн его остановил лёгким движением руки.       — Постой. Дружок, кажется, город очень большой. Я боюсь… тебе будет опасно в нём.       Птичьи глазки сверкнули грустью. Ворон перескочил на выставленный локоть и уставился на хозяина со всем возможным негодованием.       — Я хочу тебя защитить, — прокаркал Дружок.       Асбьорн почесал птицу под клювом, дотрагиваясь губами до оперённой макушки.       —  Да,  я… я знаю. А я тебя. Так что настаиваю, чтобы…       — Ты уверен? — пылкий вопрос принадлежал Кьеллу. — …Может, оставим его? Не так уж и опасно. Ну, то есть, он же с тобой будет и...       — Что за глупости, конечно же будет безопаснее оставить ворона за пределами города, — в свою очередь возразил Стейн.       И как бы сильно Аса не тронула внезапная забота Кьелла, он всё-таки был согласен с отингиром. Он никогда не простит себя, если с Дружком что-то случится. Приласкав напоследок птицу, Асбьорн попросил у неё прощения и отпустил в лес, пообещав, что обязательно позовёт в случае беды.       — И я непременно прилечу, — дал ответное слово ворон, вспорхнув.       С непреодолимой тоской на сердце Ас проводил взглядом прекрасную чёрную птицу. Нужно как-то вернуть былой настрой. Иначе грусть поглотит его, не оставив и косточек.       Им потребовалось совсем немного времени, чтобы приблизиться к городским стенам.       Ирис поприветствовала стражей широкой улыбкой, и те ответили своими, чуть запоздалыми. Её помада ярко блистала на солнце, а лицо было выбелено, как чистая простыня. Ни одна из связей не угадывалась под толстым слоем пудры. Наверное, альва успела «прихорошиться», намазюкав неаккуратный артистичный макияж с утра, пока все спали.       Им указали вперёд, туда,  где ветер гонял через ворота ворохи пыли, и поторопили.       Тёмный коридор давал ясные представления о внушительной толщине стен и вызывал внутри лучника небольшой мандраж. Он никогда не боялся закрытых пространств, но высота каменных ограждений давала стойкое ощущение, что всё это добро сейчас обрушится и раздавит его на середине пути. Таких сооружений Асбьорн ещё никогда не видел.       Солнечные лучи облизали щёки, ослепили, и сумрак отступил за спину. Пыль под ногами осела комками непросыхающей грязи, и брови Аса сами собой сдвинулись к переносице.       Это… очень контрастировало с первым впечатлением о городе.       Как только они оказались за пределами ворот, со всех сторон посыпались громкие восклики. Торговцы наперебой предлагали свои товары, протягивая корзинки с яблоками и рубленую свинину. Подгнившие фрукты аппетита не вызвали, как и мясо с душком, а вот ремесленные изделия смогли Асбьорна заинтересовать. Большие и маленькие луки, колчаны со стрелами... Но глаза щурились с каждым новым зовом, с каждым оглушительным хохотом или недовольной бранью. Не было ни шанса отвлечься от разрывающей изнутри мигрени. Прохожие облепливали их компанию со всех сторон, не боясь наступить на ногу или толкнуть. И даже не извинялись за невежество!       Крики слились в единый гул, из которого Ас уже ничего не мог вычленить.       Как много людей. Намного больше, чем жило во всём Соленстаде.       Дыхание перехватило, как от удара под дых, а реальность на мгновение потеряла всякий смысл. Он замешкался и впечатался спиной в чужую грудь. Его похлопали по плечам утешающе, и беспокойство ослабило тугие путы. Удушение больше не царапало горло, и Асбьорн смог задрать подбородок и взглянуть на невольного спасителя.       В зелёных глазах сверкал лёгкий укол вины.       — Вот и полюбуйся, как он себя в толпе чувствует, — грозно процедил Стейн, заставляя Кьелла вжать голову в плечи и безрадостно хмыкнуть.       — Да понял я, понял. Чего ты от меня хочешь?       Асбьорн восстановил дыхание и смог взять контроль за дрожащими ногами, стоило только сфокусироваться на моряке. Теперь нужно было перевести тему, чтобы отвлечь этих двоих друг от друга, и побыстрее:       — Ничего, мне нужно привыкать. В столице, наверное, ещё больше людей.       — Да, намного, — спокойно ответил Стейн, разглядывая людей вокруг, — но такие балаганы… редки.       Высокие двухэтажные, реже трехэтажные, дома обступили их полукругом, недружелюбно нависая монолитными прямоугольниками без изысков. Если долго вглядываться в чёрный кирпич, из которого они состояли, Асу начинало казаться, что от них исходит гудение.       Площадь, на которую они вышли, со всех сторон была обнесена лавочками со съестным. Припасы им были нужны, но Ас бы с радостью поискал их в другом месте, где продавцы следили за свежестью лежащего в деревянных ящичках… Немного дальше от продовольствия выудили свои товары кожедёры и кузнецы. Они смотрели на новоприбывших с едва уловимым сочувствием. Асбьорн это тщательно игнорировал — не выглядели они настолько жалко и измученно, чтобы на них так смотреть.       У Асбьорна была цель найти на рынке накидку на голые плечи моряка, почему бы не зацепиться за эту мысль и не выполнить желание, пока есть такая возможность.       Но на глаза, как на зло, не попадалось ничего нужного.       — А где Ирис? Когда она успела пропасть? — с беспокойством вопросил Стейн, но прежде, чем всерьёз занялись  поисками, Ас краем глаза уже заприметил прошмыгнувшую мимо них альву, которая с громкими ахами растягивала в руках… рубашку!       — Какая красота! Какая вышивка! Вы настоящая искусница! — нахваливала стоящую рядом старушку Ирис, наклоняясь и выпрямляясь на каждое своё короткое предложение. — Асбьорн, посмотри! — она на носочках развернулась, выставляя вперёд нежно-голубую ткань с красными узорами.       Лучник нога в ногу со Стейном подошли к альве, которая продолжала подбирать слова, чтобы описать восторг от увиденного. Старушка в длинных юбках совсем раскраснелась. Она улыбалась и махала руками, открещиваясь от обилия похвалы, которая, однако, совсем не звучала вымученной или неискренней.        — Ну что вы, что вы…       Ас перекатал в пальцах льняную ткань, отмечая, что сделана рубашка дорого, с прочными швами. Кьеллу может понравиться. Воодушевившись находкой, он повернулся к рыжему воину, протягивая одежду на примерку. Но тот такого энтузиазма не разделил, удивлённо вытаращившись, словно Ас протягивал ему жареный мухомор.       — Чего это ты мне рубаху показываешь? — оскалился Кьелл, но протянутую одёжку пощупал с любопытством.       — Хочу тебе купить её, — без прикрас ответил Асбьорн, успокаиваясь лишь от одного настроения, исходившего от Кьелла.       Он дразнился, игрался.       — Ой, а сможешь заставить носить? — Кьелл рассмеялся, доставая из повязанного на пояс кошеля золотые монетки, которые Ас заработал победой в карты.       Асбьорн протянул их Ирис, та в свою очередь старушке, а затем альва принялась вести с ней беседы-ни-о-чём, наполненные вопросами про город и про обстановку в нём. Выведывание тайн и хранение историй — входило в негласные обязанности уличных артистов.       — Вы тоже не местные, да? Ох, бедняжки, и зачем только в город зашли? Хотели помочь? Да тут и нечего думать, фенрир это, или того хуже, вальравн, лучше бы прошли мимо, тьфу, — старушка спрятала золотые монеты в мешочек и покачала головой.       Её беспокойство наконец начало связывать общую напряжённую картину крепкими стежками, но ничего конкретного всё ещё не объясняло. Дух-волк и дух-ворон, способные превращаться в человека? При чём тут они? Асбьорн насторожился, когда горечь слов смешалась с тембром недовольной толпы, и поинтересовался у старой рукодельницы:       — Почему вы нас так… жалеете?       — А вам не сказали? — она ахнула, метая стыдливо взгляд от Ирис к Асу. — Пока в городе паника, никого не выпускают. От того и ругаются тут с утра.       Асбьорн развернулся с резвостью дикого оленя. Он смотрел на толпу теперь совершенно иными глазами, подмечая то, что до этого ускользало от его внимания. Стража. Везде была стража, которая оттесняла толпу от ворот. Вот кто кричал недовольно. Никто не ссорился за продукты.       — Что вы сказали? — Стейн вышел вперёд, впечатывая ладони в деревянную лавку, на которой струились разноцветные ткани. — В каком смысле, не выпускают!?       Бабушка отпрянула от прилавка, держась за сердце. Увидев это, Ирис с улыбкой погладила плечо Стейна, призывая остыть:       — Давай сначала узнаем, что это значит? Может, нас так же легко выпустят, как и впустили?       — Боюсь, исключений мы сделать не можем.       Голос принадлежал вальяжно вышагивающему юноше. Он держал руки на широком поясе, пряча большие пальцы под грубой кожей. Чёрные волосы его были убраны в тугой хвост, на открытый лоб то и дело падали две непослушные пряди, которые он время от времени смахивал лёгким движением головы. Он выглядел молодо, а дорогая одежда так и кричала о достатке и статусе.       — Дулья, они тебе мешают? — спросил он, наклоняясь к старушке.       — Вовсе нет! — тут же запричитала она, пытаясь натянуть улыбку.       Незнакомый воин огладил лицо с лёгкой щетиной и перевёл взгляд на Асбьорна. Теперь лучник мог как следует рассмотреть шрамы на носу, губе и лбу. Маленькие, еле заметные, они добавляли выразительности светлым глазам и какой-то серьёзности юному лицу.       Аса ткнули в бок, и он поднял глаза на Кьелла, который поджимал губы и явно был не слишком довольный сложившейся обстановкой. И всё же, он зачем-то привлёк внимание Асбьорна, а теперь молча глядел на него, будто ожидая, что тот прочтёт его мысли.       — Оружие… — наконец процедил он сквозь зубы.       Ас прищурился и опять осмотрел незнакомца, но уже под совершенно новым углом. Он-то чаще всего первым делом замечал лицо человека, оценивая характер и исходящую от него угрозу. А вот Кьелл сразу отметил клеймор, большой двуручный меч за его спиной.       Увесистый, чтобы биться таким, нужна недюжинная сила.       — Вы форинг этого города, верно? — Стейн спросил это суровым тоном. — Ваша нашивка на груди ведь указывает на это?       Ему совершенно точно было плевать, как выглядит человек и какое оружие он носит. Но он увидел то, что не смогли заметить ни Кьелл, ни Ас — небольшой символ ворона на кожаном доспехе. Знак, которым херсир помечает выбранного для отряда форинга.       — А у вас глаз намётан, — рассмеялся воин, кивая, — да. Моё имя Кёмлен. Я слежу за порядком в городе, — на этих словах он смерил Стейна любопытным взглядом.       Асбьорн готов был поклясться, что услышал скрежет зубов. Такой ответ Стейну не пришёлся по вкусу:       — Мы не знали, что нас не выпустят из города после того, как мы сюда зайдём. Мы справедливо оскорблены и недовольны отсутствием предупреждения.       Кёмлен с мычанием сжал подбородок с небольшой ямочкой и приподнял брови. Затем, что-то для себя решив, он щёлкнул пальцами, подзывая стражников-хольдов.       — Объясните это?       Мужчина, которого Ас уже видел перед воротами, на вопрос командира замялся, но не посмел избежать ответа:       — Вы же сказали не разводить панику, пока мы всё не решим... Если бы мы грубо разворачивали торговцев, они бы точно передали вести по своим городам и деревням.       — Вот как?.. — Кёмлен вздохнул, потирая точку между бровей. — А придумать что-то получше вы не могли?  Ну а хотя, я сам зазря понадеялся на вашу сообразительность…       — Я требую того, чтобы нас выпустили, мы спешим в столицу, — напомнил о себе Стейн, говоря властным громким голосом, но без ноток истерии.       — Не могу, повторяю, — форинг был неприступен. — Придётся подождать.       Кьелл растянул губы, ехидно ухмыляясь Ирис. Та уместила руки на поясе и с ответным вызовом кивнула. Они хлопнули друг друга по ладоням и вновь устремили взоры к спору, чтобы глядеть, что произойдёт дальше.       «Что эти двое задумали?..»       — Я уверен, что можете.       — Если мы сделаем исключение, какой смысл в правилах? Другие тоже захотят «справедливости».       — Другие вряд ли носят фамилию Ванландсон из рода Равнталенов, — с укоризненным прищуром высказал Стейн.       Кьелл недовольно запыхтел, кидая в сторону Ирис золотую монетку. Та с лёгкостью её поймала, не изменяя своему счастливому настроению. Однако теперь на её лице сияло ещё что-то, что Ас мог характеризовать как… самодовольство.       — Хочешь сказать, что передо мной сам сын конунга? — кажется, слова аристократа позабавили Кёмлена. Он с шутливой серьёзностью поклонился, для комичного эффекта пытаясь сдержать смех. — Ну раз так, тогда я его покойная мамаша.       Стоило словам сорваться с губ, как к горлу Кёмлена приставили острие клинка. Словно тень, Масочник незаметно для глаз и совершенно бесшумно для ушей сократил расстояние. Так, что ни один из стражников не шелохнулся. Настоящий сейдмар. Гениальный убийца.       Что-то внутри застыло в лёд. Теперь, когда Асбьорн знал об истинной личине, прятавшейся за маской, способности Масочника вгоняли в неподдельный ужас.       — Я мог бы пустить тебе кишки за такие слова, — блеск в синих глазах Стейна уподоблял их бурному океану, бьющемуся о скалы.  В тот момент он был готов на безжалостное убийство. Никаких сомнений не возникало — слова Стейна не были пустым звуком, не были простой угрозой. — Но на первый раз пропущу мимо ушей твоё невежество, — в самый последний момент нахождения на перепутье Стейн взял себя в руки. Безумие в радужках померкло, и вместо ярости в них образовалась бессильная, высасывающая все эмоции тоска.       Только с щелчком пальцев гридмар отодвинулся от дрожащего Кёмлена, оставляя на бледной шее видный красный след. Стейн управлял Масочником на расстоянии, как бездушным оружием. Будто тот был продолжением его руки, клинком, который вернулся в ножны.       Кёмлен сглотнул, не решаясь ни зубы скалить, ни тянуться за тяжёлым мечом, с которым стал бы в несколько раз неповоротливее.       — Хочешь сказать, что я должен поверить в то, что отингир посетил наш город без охраны и в сопровождении… таких чудил?       Асбьорна покоробило от подобных слов. Он нервно заправил прядь за ухо, понимая, что слишком остро воспринял эти слова. Но со стороны, наверное, всё так и выглядело. Сын конунга рука об руку с экстравагантной актрисой, тихоней в плаще, человеком в жуткой маске и… рыжим полуголым парнем. Разве такое можно было вообразить без неудержимого смеха?       — От моей охраны вы чуть было не наложили в штаны. Что до моего сопровождения — кто в него входит, совершенно не ваше дело, — опять Стейн перешёл на подчёркнутую вежливость, которая после покушения на жизнь форинга возымела ещё больше воздействия.       Кёмлен вздрогнул и потёр место свежего пореза, пытаясь побыстрее подобрать слова, чтобы не опуститься в глазах подчинённых, начинающих облепливать их со всех сторон, подобно осам — сладкое.       — Это ничего не доказывает!.. — он сделал шаг вперёд, но сразу же застыл.       Стейн не удостоил его и взглядом, зато Масочник тут же обернулся и взмахнул руками, вновь доставая клинки. Его плащ взметнулся вверх симметричными волнами, напоминая крылья ворона.       — Я вам ничего доказывать и не буду. Ваша работа — отвести нас к хёвдингу, моя — поговорить с ним. Всё понятно? — умильным полушёпотом произнёс Стейн, поднося указательный палец к губам. — Такой молодой, а уже форинг? И как же вы получили столь высокое звание? За какие заслуги? Ваши навыки оставляют желать лучшего, я всерьёз озабочен. Стоит обсудить это с херсиром.       Расчётливый. Равнодушный. Уверенный в собственной правоте, но ко всему этому в нужных моментах хитрый, обманчиво-улыбчивый. Без стыда Стейн говорил то, что хотел, точно зная, как сделать так, чтобы его услышали. И каждый раз это восхищало, как в первый.       — Ладно, — Кёмлен постарался придать голосу усталости. Ас прочитал в этом желание выглядеть согласившимся потакать очередной детской глупости, от которой никому хуже не будет. Хоть и не идеально, но у него получалось спрятать трясущий поджилки страх.  — Пусть вас наказывает сам хёвдинг.       Стараясь не растерять весь оставшийся авторитет своих дружинников, Кёмлен выпрямился, потратил некоторое время на поправление тяжёлого плаща и махнул рукой, зазывая за собой:       — Сюда.       Стейн самодовольно поднял подбородок, и Асбьорн заметил уверенную улыбку, украсившую лицо. Отингир глянул на свой отряд с нарастающим чувством превосходства и повторил жест Кёмлена:       — Идёмте.       «Он же просто хочет покрасоваться лишний раз…» — Асбьорн сдержался, чтобы не покачать головой.       За спиной неожиданно подал голос Кьелл, кланяясь чуть ли не в пол:       — Слушаемся!       Ему подыграла и Ирис, повторяя восторженное согласие.       На этом моменте, Ас готов был поклясться, он услышал скрип зубов впереди идущего Кёмлена. Ещё бы, его приказ такого бурного отклика не получил.       Форинг повёл новоприбывших с площади по узким улочкам. Круглые булыжники неприятно упирались в пятки. Теперь с двух сторон их сдавливали длинные дома с плоскими крышами. Ас задрал голову в надежде избавиться от тошноты: даже в прибрежном Стадженванде здания не превышали ввысь два этажа. А если какое-то строение и было шире улицы, оно непременно  украшалось балконами с резными балками и балюстрадами, что приносило какое-никакое, но эстетическое наслаждение. Здесь же всё было иначе. Каменные постройки были мрачны и неприветливы, от них не веяло теплом соленстадских круглых уютных домиков. Большинство домов имели кривые надстройки в виде деревянных чердаков, лишь бы дом был выше, лишь бы жадно занимал больше места. Здесь пахло грязью вместо выпечки. Здесь громко бранились люди в богатых мехах, наступая на скопившиеся лужи и без того перепачканными сапогами. Серые брызги орошали подолы юбок и тесьму штанин поверх давно застывших.       Асбьорну тут не нравилось.       Место без зелени кустарников и теней могучих деревьев. Мёртвое место.       Во многом растерянный вид Ирис говорил о схожих эмоциях: её руки крепко сжались на предплечьях до побелевших костяшек. Взгляд альвы блуждал по домам и по группам людей удивлённо. Она непривычно молчаливо разглядывала открывшиеся виды так, будто сама впервые находилась в подобном месте.       Ас сжал что-то в руках и с удивлением вдруг вспомнил, что всё ещё держит ту самую голубую рубашку. Её нежный цвет спасал сознание от гнетущей тоски. Асбьорн зацепился за это яркое пятно, чтобы не забыть в этом сером месте, что существуют иные цвета, кроме грязного и безжизненного. Чтобы не впасть в отчаяние, он перевёл взгляд на Кьелла, ещё одно яркое пятнышко. Рыжие волосы так притягивали, что в них хотелось уткнуться носом и так остаться, пока они не покинут стены Холдорна.       — Что такое, Одуванчик? — конечно же, Кьелл заметил его блуждающий взор.       Асбьорн пожал плечами, не зная, как ответить на этот вопрос правильно.       — Тут совсем не так, как я себе представлял.       — А, — моряк отмахнулся, — большие города. Если при строительстве не заложена идея доказать кому-то что-то, они получаются такими.       Ас приподнял брови, и Кьелл поспешил дополнить свою мысль:       — Ну, знаешь, я про то, что город может хотеть удивить кого-то. Например, торговцев. Я как-то посещал такой городишко, там статуя в четыре, нет, пять меня была в высоту, что-то изображающая непонятное. Вроде, борьбу. Ну, в голых мужчинах я её там не увидел, ха-ха. Так за то, чтобы её посмотреть, мой капитан последние деньги потратил. Нам показать хотел. Искусство! А я и не понял его ни черта. Так о чём это я… О, да, мало кто старается для своих же людей. Если нет желания покрасоваться перед соседями, то и стараться будто не надо вовсе.       Понятно. Асбьорн согласился с мыслью Кьелла, про себя задумавшись как следует. Но настроения вновь впадать в уныние у него не было, и Асбьорн, подняв голову, всё-таки перевел тему:       — Ты подыграл Стейну, — улыбнулся он, краем глаза улавливая, как на этих словах плечи впереди идущего отингира выпрямляются.       — Ну да. Пусть лучше порадуется наш папенькин сынок, чем чужой. Мне не жалко. Его стоило проучить.       В них стрельнули испепеляющим взглядом, и Кьелл примирительно поднял ладони.       — Что? Не пойми меня неправильно, белоручка, я ненавижу тех,  кто получает власть за облизывание задницы. А судя по его длинном языку, он делает это с особым удовольствием.       Асбьорн вдруг несдержанно рассмеялся в сжатый кулак. Он смеялся над пошлой шуткой так искренне, как никогда ещё. Неужели у него настолько заниженное чувство юмора?.. Однако, непредумышленный смех оказался действенен, как никогда. Морщинка на лбу Стейна разгладилась, а сам он, скрестив руки на груди, уже совершенно спокойно смотрел на Асбьорна.       — Ничего, я обязательно разберусь с этим, — важно заключил Стейн.       Асбьорн улыбнулся.       — Я рад, что вы помирились, — на этих словах он исподлобья взглянул на Масочника.       Стейн фыркнул:       — «Ссориться» и «мириться» не совсем подходящие слова для гридмара и отингира, вы не находите? Полагаю, тут будут уместны «просчёт» и «наказание». Но ничто из перечисленного не отменяет его обязанностей. Ирис, вы хорошо себя чувствуете?       Он так неожиданно подключил к разговору альву, что та не сразу поняла, что к ней обращаются. Она улыбнулась и пару раз кивнула, не поворачиваясь к ребятам. Асбьорн увидел в глазах Стейна беспокойство, и решил поддержать его. Отмалчивание не было похоже на Ирис.       — Вы с Кьеллом на что-то спорили?       — О-о-о, ты заметил, — Ирис приложила указательный палец к виску и комично постучала подушечкой по коже, явно играясь, — мы ставили на то, признается ли Стейн в том, кем является, или же нет. Я выиграла.       — Да кто же знал, что белоручка внезапно захочет признаться, после того, как скрыл это от стражей возле городских ворот! — начал оправдываться Кьелл, вскидывая ладони.       Стейн закатил глаза:       — Я никогда не скрываю своего положения. Но не считаю, что каждый встречный должен о нём знать. У меня нет времени доказывать что-то несведущим. Может, мне ещё табличку на грудь повесить?       — Ха-ха, было бы неплохо, — подхватил Кьелл.       — Вы бы свою грудь чем-то прикрыли лучше…       — А что, налюбоваться не можешь?       Асбьорн почувствовал, как щёки покрываются румянцем от чувства безграничной радости, растёкшейся в груди. Они все походили на большую семью, которой у него никогда не было. На давних друзей, которых он никогда не имел. Он ещё раз сжал рубашку в руках и протянул её Кьеллу:       — И ты туда же, Одуванчик? Не можешь отвести взгляд от моего прекрасного тела? Хочешь его ото всех спрятать?       — Не хочу, чтобы ты мёрз, — с улыбкой поправил его Асбьорн, отчего Кьелл резко изменился в лице.       Вместо насмешки его большие глаза растерянно округлились.       — Ну надо же. И смеёшься, и улыбаешься так, что тебе сложно сегодня отказать, — Кьелл выхватил рубашку из чужих рук, растянул её и повертел, будто пытаясь понять, как же совладать с таким чудным изобретением.       — Наденешь?       Кьелл с лисьим прищуром высунул язык, не ответил, но рубашку всё-таки повязал на поясе.       Кёмлен остановился на развилке. Узкая улочка расширялась в круглую площадь, в центре которой стояла каменная толстая башня с куполообразной крышей из стекла. Асбьорн заворожённо открыл рот, наконец-то видя в этом городе нечто удивительное и эстетичное. Внизу башни росли кустарники и цветы, а по самому камню вверх стремился упрямый мох.       Неожиданно Ирис вышла вперёд, широко расставив ладони и заметно оживившись в лице.       — Ах-х, как тут хорошо! Что это такое? — она повернулась к Кёмлену, заведя руки за спину.       Форинг прокашлялся и с улыбкой, явно не предназначенной для незнакомых людей, сделал шаг к Ирис. Правда, Стейн повторил за ним, и флиртующая, легкомысленная ухмылочка моментально исчезла с его лица.       — Нордлюс, башня хёвдинга.       — Для такого холодного названия тут очень живо и свежо, — похлопала в ладони Ирис и, не дожидаясь других, вприпрыжку подбежала к башне.       Длинные пальцы легли на мох, и ладони провалились в мягкое растение. Асбьорн услышал, как Кёмлен чертыхнулся, но продолжал держать дистанцию.       — Ты же пойдёшь с нами? Вдруг мы собираемся сбежать? — принялся подтрунивать над форингом Кьелл.       Тот тут же вытянулся и злобно скосил брови:       — Разумеется, я пойду!       Стейн и Кьелл переглянулись, и Асу показалось, что они поняли друг друга без слов, злорадно растягивая уголки губ. Это могло бы обрадовать Асбьорна, если  бы так не пугало: видимо, ужиться эти двое могли только тогда, когда объединялись против третьего.       Ирис успела прижаться к мокрому мху, оставляя отпечатки румян на поверхности. Она посмотрела, как Кёмлен огибает башню, и только когда форинг скрылся с глаз, отлипла от растения.       — А ты очень любишь природу, — вновь не сдержал лёгкого подтрунивания проходящий мимо актрисы Кьелл, и Асбьорн с неловкостью вдруг повёл плечом.       Они же не рассказали Кьеллу про Ирис. Нужно бы найти подходящий момент и исправить эту ошибку, пока не станет слишком поздно.  Мало ли, что за странности ещё покажет альва.       С другой стороны башни была пристроена деревянная лестница, ведущая сразу на второй этаж. Двери на первом этаже Ас не видел, зато смог углядеть окна, расположенные крестом.       Они поднялись на площадку, и Асбьорн приметил, что ступени ведут дальше вверх, туда, где возвышается купол из стекла. Ноги чуть было сами не понесли его к месту особого интереса, но Кёмлен приблизился к массивной железной двери и пару раз постучал кольцами, останавливая порыв лучника.       Ответа не последовало, но это не остановило форинга. Он пару раз вдохнул и выдохнул, явно нервничая, и со скрипом открыл дверь.       Зайдя за порог, Асбьорн испытал то, что уже и не надеялся почувствовать в этом мрачном месте. Настоящий восторг, перерастающий в желание потрогать каждую безделушку. За дверью оказался просторный кабинет, освещённый настенными светильниками. На битком забитых книжных полках теснились живые цветы в горшочках разного размера, а на стенах висели картины в белых рамках. Кабинет был выкрашен в приятный бордовый и украшен золотыми росписями. На полу расстилался тканый ковёр, а посередине этого уютного великолепия стоял квадратный стол. Он был до отказа завален книгами в толстых переплётах. Среди стопок фолиантов и кипы бумаг тощий и маленький человек замечался не сразу.       Мужчина с седыми короткими волосами поправил круглые очки и вскинул глаза к вошедшим. Быстро пробежавшись взглядом по гостям, он остановился на Кёмлене и отложил в сторону пергамент и перо. Наверное, это и есть Гасланг. Тот, о ком говорил Стейн.       — Простите. Не хотел отвлекать вас, хёвдинг, но… — Кёмлен запнулся, прокашлявшись в кулак. — Этот человек утверждает, что он отингир, и… Я понимаю, как это звучит нелепо, поэтому, пожалуйста, помогите наказать смутьяна.       Брови Гасланга поползли на лоб. Послышался скрип стула и натужный выдох: хёвдинг с усилием приподнялся, упираясь обеими руками о стол. Стейн кивнул молчаливому Масочнику, и тот тут же полез в сумку. Гридмар выудил из кармана серебряную печатку-кольцо с эмблемой чёрного ворона и передал её Стейну. Тот надел кольцо на мизинец и покрутил. Асбьорн открыл рот, видя в профиле божественной птицы что-то странно и непонятно знакомое, будто когда-то ему уже доводилось видеть похожее изображение.       Лицо форинга побагровело от злости, а на потном лбу запульсировала венка. Кёмлен еле держался, чтобы не начать драку, это было видно по тряске, охватившей всё его тело.       — Ты просто мог показать мне это кольцо!.. — заклокотал от злости он, но Стейн заткнул его вздёрнутой рукой.       — Как я уже говорил, я не вижу смысла в этом. Вы ничего с этим знанием не сделали бы и всё равно повели бы нас к хёвдингу.       Кьелл довольно фыркнул, подмигивая Асбьорну, и он смекнул, что эти двое так и жаждали, чтобы Кёмлен испытал стыд и злобу за неверие в полном объёме.       Гасланг постарался выпрямиться сквозь боль, отразившуюся на лице.       Асбьорн только сейчас заметил, как тихо стало вокруг: внимание всех собравшихся приковала развернувшаяся сцена влиятельной борьбы.       — Чем я могу помочь отингиру Стейнбьорну Ванландсону? — его тихий, спокойный голос обволакивал разум, расслаблял тело и освобождал от плохих мыслей.       Первое впечатление всегда влияет больше всего на отношение к человеку, и пока что Гасланг необъяснимо нравился Асбьорну.       — Всё проще простого — выпустите нас из города, — тут же уверенно отчеканил Стейн.       К великому сожалению собравшихся, даже невзирая на кровь Стейна, хёвдинг покачал головой.       — Простите мне мою грубость, но я не могу этого сделать. Пока мы не разберёмся с бедой, я должен контролировать… горожан.       Самодовольная усмешка Кёмлена чувствовалась на расстоянии. Стейн на мгновение склонил голову, задумчиво рассматривая рисунок на ковре. Ирис наклонилась, чтобы что-то прошептать отингиру, и пелена во взгляде тут же рассеялась. Он удивлённо взглянул в лицо альвы, благодарно кивая.       — Тогда, быть может, мы сможем помочь справиться с проблемой? Что за беда нависла над вашим городом? — отингир вновь выпрямился, скрещивая руки на груди.       — Я уверен, что мы сможем справиться и без…       —  Прикусите язык, — перебил Кёмлена Стейн, одёрнув плащ в раздражении, — вы слишком дерзки для обычного форинга. И, раз уж мы затронули эту тему, я хочу обратить внимание хёвдинга на вашу плохую боевую подготовку. Для командира целого города нельзя было подобрать худшего варианта, — он важно задрал нос, и глаза Гасланга в испуге тут же расширились.       Нельзя было не заметить, как напрягся Гасланг. Так,  будто отчитывали его самого. Он достал из нагрудного  кармана платок и протёр им лоб.       — Я обязательно с этим разберусь, отингир Стейнбьорн.       — Я не потерплю отлагательств. Разберёмся с этим сейчас.       Асбьорн чуял, что Стейн что-то задумал, но что именно — к сожалению, догадаться не мог.       Руки Гасланга затряслись. Он опёрся боком о стол и закачал головой.       — Прошу вас, я…       — Что? Хотите нас выпустить?       — Не получится…       Отингир опустил подбородок, внимательно изучая мужчину, на чьём исхудавшем лице читались безмерная усталость и смирение с неизбежным. Стейн прошёлся к столу хёвдинга, чувствуя себя полноправным хозяином этой башни, и обратил внимание на ровные записи.       — Я полагаю, должна быть причина так убиваться по должности форинга. Я не ссылаю его в изгнание, и даже не устраиваю кровопролитный самосуд. Просто хочу наказать за неисполнение обязанностей. Я бы хотел услышать правду из ваших уст, — Стейн взял со стола пергамент, пробегая взглядом по чернильным буквам.       Бледные губы Гасланга дрожали. Он не двигался с места, держась за бок.       Не дождавшись ни единого слова, Стейн закатил глаза. Асбьорн знал, что терпение отингира очень шаткое, и догадывался, что тот или будет давить до конца из вредности, или решится обличить все тузы сразу, чтобы не устраивать из разговора цирк:       — Я слышал о пяти дочерях хёвдинга Холдорна. Умницы, красавицы, все как на подбор начитаны и трудолюбивы. Каково же было моё удивление узнать, что у вас есть сын, существование которого вы так тщательно скрываете.       — Как вы?..       — Будем считать, что мне нашептала на ухо одна птичка, — на этих словах губы Стейна расплылись в полуулыбке, но он быстро вновь нагнал суровости. — Так значит, в этом городе процветает кумовство. И как только вы договорились с херсиром? Какую цену назвали? Мне стоит беспокоиться, что людской командующий столь безответственен?       Неужели о тайне главы города Ирис поведал мох, растущий на башне? Теперь всё вставало на свои места. Асбьорн готов был аплодировать команде за такую слаженность, но всё ещё плохо понимал, чего добивается Стейн.       — Прошу меня простить, — смиренно понизил голос Гасланг, склоняя голову, — я могу лишь просить возможность объясниться.       — Я разрешаю. Попробуйте изложиться кратко.       С благодарностью хёвдинг выпрямился. Кёмлен вытянул руку, силясь что-то прокричать. Наверное, возразить столь бессовестному поведению отингира. Но Гасланг опередил его:       —Кёмлен действительно мой сын. Я преследовал свои корыстные цели, прося херсира о должности форинга для него…       — Потому что так он не попадёт на поле боя, а будет отсиживаться в тылу, — письма положили на стол, и Стейн поднял холодный взгляд на хёвдинга. — Кратко, я же просил.       — Я приму наказание, но, прошу вас…       Стейна передёрнуло. Он снял печатку и не глядя бросил в сторону гридмара. Тот без особого труда поймал её.       — Наказание, говорите. Может, я смогу закрыть глаза на это. На какое-то время. Если вы объясните, что происходит в городе, — его длинный палец ткнул в листы бумаги, — и почему ваши рапорты так и пестрят скоропостижными необъяснимыми смертями, — Стейн накрыл лицо ладонью и злобно выдохнул. — Почему же никто не сообщает сразу о проблемах такого масштаба?.. Что вы мне прикажете делать? Выпытывать всё такими способами?       Асбьорн почувствовал, что слишком давно не слышал подтруниваний и смешных шуточек. Будто тот, кто бесконечно ими стрелял без разбора, уже давно удалился. Он с лёгким страхом повернул голову к Кьеллу, который, казалось, изо всех сил старался слиться с бордовой стеной. Он трогал пальцами резные фигурки и скучающе разглядывал толстые книги на деревянных полочках. Наверное, политические интриги выматывали его даже сильнее, чем Асбьорна толпа — он почти зачах, как цветок без света.       — Кьелл, — шёпотом позвал Ас и, дождавшись, пока к нему повернутся, улыбнулся: — всё вышло очень… неожиданно, правда?       — Ну, да… — безразлично кивнул Кьелл и внезапно стиснул щёки лучника широкой ладонью. — Только зачем Стейн всё это разводил, если знал, что этот тип сыночка хёвдинга? Он мог осадить его ещё на площади, перед его подчинёнными. Ах, момент упущен, я расстроен.       «Нет, наверное, он бы так и сделал, если бы узнал о таком немного пораньше.»       — …Утешь, утешь меня, Асбьорн…       — Не переживай, всё хорошо, — не сразу Асбьорн воспринял слова Кьелла за очередную шутку.       Погладив ладонь, которая всё ещё сжимала его щёки, Ас вдруг содрогнулся в осознании.       На них же все смотрели, их же все слышали!       Кьелл рассмеялся, убрал руки от лица Асбьорна и повернулся к остальным, будто пытаясь заработать прощение за оставленные красные следы на бледной коже.       Наблюдавший за этой сценой Стейн недовольно дёрнул бровью, однако никак не прокомментировал своё недовольство.       — Я разрешаю вам покинуть город, — голос хёвдинга дрожал.       Кьелл издал облегчённый выдох и довольно заулыбался, глядя на Асбьорна. Стоящая по другую сторону Ирис тоже заметно воспряла духом.       На слабых ногах Гасланг обогнул стол и попытался усесться на стул, чтобы достать новый лист и выписать указ. Однако Стейн пресёк его попытки, опуская кулак на лежащую книгу.       — Покинуть город? Когда убийца в городе? И оставить это на ваше ни на что не годное руководство? Нет, так делать нельзя, — рассудил Стейн, потирая подбородок. — Решено, мы остаёмся.