Вороний гул

      Запах старых книг всегда напоминал Асбьорну о детстве. После праздника Зимнего Солнцестояния, когда весь город утопал в громких людских рыках, посвящённых медведю Грейнельфу, а гуляния продолжались до самого рассвета, его отец всегда возвращался с кучей книг. Их он выменивал на главной площади за шкуры и кости, чтобы порадовать Асбьорна подарками. И пусть некоторые были настолько потрёпанные и старые, что до них было страшно лишний раз дотрагиваться, Ас каждую  любовно перечитывал до следующей зимы от корки до корки.       Он нежно провёл по бархатному синему переплёту и открыл толстую книгу. Страницы по-родному зашуршали у него в руках, завлекая неизведанными историями.       За спиной Кьелл старательно изображал скучающего бездельника, без особого интереса разглядывая забитые полки. Но у него плохо получалось отыгрывать безразличие: с того самого момента, как Стейн огласил план их действий, Кьелл не переставал тихо браниться под нос и время от времени несдержанно кривиться.       — Одуванчик, ты просто проглотишь это? — наконец  не выдержал моряк, поворачиваясь к Асбьорну.       Ас отложил книгу, с удивлением взирая на недовольного его молчанием.       — Не совсем понимаю вопроса…       Их пустили в библиотеку, находящуюся этажом выше, пока Стейн и Масочник остались узнавать и уточнять ситуацию в городе. Асбьорн был доволен подобным исходом. Чего ещё желать книжному червю? Стейн сможет пересказать всё самое важное и после переговоров.       Да. Это была его территория, территория интриг, политических игр и социальных связей. Асбьорн меньше всего на свете хотел вникать и участвовать в этом.       — Мы же спешим, разве нет?       Асбьорн взял с полки следующую книгу и раскрыл её на середине. На страницах описывались рецепты курицы с орехами и мёдом, напитка из ягод и специй, и советы для начинающих кулинаров.       — Какие сочные иллюстрации. Выглядят очень аппетитно, — заулыбался Ас, но Кьелл не поддержал его энтузиазма.       Он схватил первую попавшуюся книгу и корешком легонько стукнул Асбьорна по темечку.       — Я читать не умею. Не оценю.       Щёки разгорелись от стыда. Как Асбьорн мог забыть? Его серые глаза проследили, как Кьелл скучающе обходит полки и хватается за дверное кольцо.       — Ты куда? — спросил Асбьорн с большой надеждой, что вопрос сможет остановить Кьелла.       Не хотелось, чтобы он уходил. Вдруг не вернётся?       Но вопрос Кьелла не остановил.  И даже мольба во взгляде Асбьорна осталась неоценённой.  Улыбнувшись, моряк лишь пожал плечами:       — Проветрюсь, — а затем скрылся за массивной дверью.       Настроение мигом омрачилось. Лучник был обманут собственными догадками о том, что Кьелла обрадует его присутствие. Но отчего вообще в его голове засели эти мысли? Кто будет доволен стоять рядом с тихим и заурядным человеком?       Он вздохнул и поднял взгляд на стеклянный купол над головой. Большой, прозрачный. В безоблачную ночь здесь, наверное, невероятно красиво.       — Кьелл, наверное, просто нервничает из-за разящего, — Ирис вертела в руках тоненькую книгу с красной обложкой. На её лице быстро менялись эмоции от озадаченности до оскала.       Это была хорошая догадка. Всё объясняющая. За неё можно было зацепиться и не чувствовать вину за слабохарактерность.       — Точно… — согласился Ас, подходя к альве поближе.       Её неловкие движения подсказывали Асбьорну, что та испытывает трудности в прочтении, так что он, преследуемый самыми благими намереньями, решил помочь разобраться. Чем-чем, а своей начитанностью он гордился. Мог читать и сложные науки, и романтические поэзии, не ограничиваясь чем-то одним.       — Можно?       Ирис не возражала. С самой что ни на есть искренней улыбкой она протянула ему книгу.       — Я знаю, что это, но не знаю, зачем это рисовать, — заключила Ирис, положив ладонь на подбородок.       Асбьорн опустил взгляд на страницы, покрытые чёрными схематическими иллюстрациями, и тут же вспыхнул, словно свеча. Книга чуть было не выпала у него из рук, но любовь к чтению всё-таки не позволила помять даже такие листы. Он на третий переворот в воздухе поймал корешок, закрыл книгу с хлопком и прикусил губу.       — Я тоже не знаю, зачем это здесь, — Асбьорн повертел головой, пытаясь остудить разум.       Зачем вообще кому-то тратить драгоценные листы и чернила на это?       — О, — Ирис сложила губы кружком, — кажется, Кьелл рано ушёл, его бы это точно развеселило, — она рассмеялась, пальцами пробегая по остальным книгам на полке.       Асбьорн втиснул книжку между двумя такими же красными, чтобы та пропала из виду и забылась, как страшный сон, и перевёл взгляд на скачущую между полок Ирис. Её увесистый медальон на груди подпрыгивал вместе с ней, словно танцуя.       — Этот трюк со мхом был… очень интересен, — наконец, выдавил из себя лучник, переводя тему.       Больше не хотелось ни читать, ни исследовать. Он сам не знал, его погасший к книгам интерес был связан с тем, что он увидел, или с тем, кто ушёл?..       — Это не трюк, я попросила рассказать мне то, что может помочь, и мне ответили, — поправила его Ирис, вставая на носочки, чтобы заглянуть повыше. — Вижу, что у тебя исчезло настроение. Хочешь прогуляться?       — …А ты? — Асбьорн ненадолго впал в ступор. Неужели всё читалось у него на лице?       — Побуду пока тут. Если Стейн придёт, всё ему расскажу. Найди нашего рыжего пройдоху, мне кажется, ему не хочется оставаться одному, как бы он ни куксился.        Ас был искренне благодарен за такое понимание. Он отвесил лёгкий поклон и вдруг с беспокойством воскликнул:       — Если и тебе будет одиноко, пожалуйста, спускайся к Стейну!       Когда перед тобой такой добрый и отзывчивый человек, так и хочется обмануться. Ас не смог себе отказать. Он по собственной воле позабыл, что альва перед ним не испытывала чувств.       — Так и сделаю! — кивнула Ирис, возвращаясь к изучению полок.       Убедившись, что она не выглядит ни капли расстроенной, Асбьорн со спокойной душой метнулся к двери.       В грудь ударил прохладный воздух. Асбьорн позволил ему наполнить тело, освежить голову и придать живости мыслям. Пара снежинок прокружилась по воздуху, оседая на бледных руках, и Ас запахнул плащ.       «Надеюсь, он надел рубашку.»       Асбьорн схватился за деревянные перила и оглядел безлюдную площадь внизу. Каждый серый камушек — словно маленький муравей. Они объединялись в колонии, получались дома. Дома образовывали большой муравейник — город. А в центре этого города — башня хёвдинга. Как… матка. Которая всё это объединяла. Потерявшемуся на миг в думах Асу винтовая лестница показалось бесконечной. Вся уверенность и весь настрой на поиски мигом пропали — Ас был в незнакомом месте, окружён серыми домами, неприветливыми людьми и высокими стенами. Одиночество захватило сердце, сжало своими холодными костлявыми пальцами. Обычно в таких случаях он вспоминал Дружка, который всегда тайно приглядывал за ним, однако сейчас рядом его не было.       «Но он придёт на мой зов. Обязательно придёт,» — вспомнив обещание, данное перед их прощанием, Ас немного воспрял духом.       Никаких вариантов о том, где находится рыжий воин, Ас не имел и, полагаясь исключительно на свою интуицию, медленно зашагал туда, куда глаза смотрели — в небольшой закоулок, один из множества на круглой площади.         Взгляд метался из стороны в сторону, выцепляя из общей безрадостной картины отдельные трещинки на стенах, каждую пошарпанную дверь и заколоченные ставни: хоть город ему не нравился, в какой-то мере он был заинтересован оказаться здесь. Жить бы он тут не хотел, но опыт получал бесценный.       Чем дольше Ас шёл, тем мрачнее становилось окружение. Кто-то громко ругался впереди, кто-то выбрасывал мусор прямо из окон. Навстречу ему прошла пара мальчишек, смачно схаркнув под его ноги.       Мерзко.       У каждого существа, у каждого предмета в этом городе будто было своё «грязное» предназначение.       И только библиотека оставалась светочем в густой мгле…       Из закоулка выскочила чёрная кошка, неся в зубах большой кусок красного мяса. Её жёлтые глаза блеснули яростью, зрачки сузились, и она выгнула спину, как только заметила возможного конкурента на вкусную добычу. Асбьорн остановился, глядя на животное перед собой, которое вертело хвостом из стороны в сторону.       Окно сверху распахнулось, ударяясь рамой о стену, и кошка вышла из оцепенения, в два прыжка перебегая улицу.       Хорошо. Не хотелось бы с ней цапаться за территорию или обходить окольными путями. Асбьорн уже наметил себе маршрут и запомнил дорогу назад.       Но стоило сделать шаг дальше, как хриплый, скрипучий голос прошиб до мурашек:       — Чёрная кошка тебе дорогу перебежала, — пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на старушку, которая свесилась из окна и подпёрла щёку рукой. — Как бы ты беду себе не навлёк, идя вот так.       Ступор был недолог — уж слишком Асбьорна позабавили эти слова. Он слышал разные предубеждения, разные суеверия, но никогда не верил им настолько, чтобы они стали хозяевами его жизни. У него было много страхов, больше, чем у многих его знакомых, и даже так Ас сохранял крупицы рациональности, сталкиваясь с ними. Пытался. Боролся. Даже когда паника захватывала с головой, он продолжал идти вперёд, стараясь с ней совладать. Но что же тут?        Дружок тоже был чёрен, как ночь, но его считали священным животным. Волосы Стейна походили на уголь, но он был уважаемым отингиром. Почему именно  кошачья шерсть заслужила предубеждение?       Мысль пошла дальше, и Ас задумчиво склонил голову:       «…Осенью всё рыжее, но это время года любят, под рыжими деревьями собирают ягоды и урожай. Рыжие поля огненной травы. Тёплые костры. Закаты и рассветы. Что плохого в этом цвете…»       Пробирающий до костей холод проник под кожу, но вместо того, чтобы замёрзнуть, чтобы покрыться коркой льда, Асбьорн сжал кулаки. Маленький огонёк в груди не потух, не сдался под натиском испуга. И Ас позволил ему разгореться настоящей необузданной яростью.       Несправедливо. Это всё несправедливо.       — Что, хочешь испытать судьбу? — скучающе спросила старушка.       — А для судьбы важно, какого цвета кошка? — неожиданно для себя набрался смелости Асбьорн.       Тепло разлилось по телу, горячая кровь забегала по вспухшим венам, налилась в наросты. Асбьорн был доволен собой. Ему хотелось, чтобы эта уверенность никогда его не покидала. Чтобы осталась в нём навсегда.       Сила, невероятная сила вскружила голову. Он мог заставить замолчать любого человека. Больше не было нужды бояться. Стоило только…       «Что я несу!?» — Асбьорн содрогнулся, стараясь успокоить бешеное сердцебиение.       Нельзя поддаваться этому. Нужно идти дальше.       Ему так и не ответили, но он чувствовал то жгучее неодобрение, с каким прожигали спину. И когда Асбьорн в спешке переступил то место, где пробежала чёрная кошка, вслед услышал злорадный смешок.       Поразительно, как людям иногда хочется, чтобы другим стало плохо.       Асбьорн ускорил шаг, чувствуя тошноту и отголоски  недавно утихшей злобы. Ужасный город, ужасные люди. Это не то, чего он ожидал от места, где возвели столь грандиозную библиотеку.       «Она открыта для всех желающих, вход свободный, но разве там был кто-то, кроме нас?..»       Теперь Асбьорн бродил с единственной мыслью — забыться. Не разочаровываться в людях и дальше. Перестать взращивать в себе ненависть, которую, как губка, с радостью впитывали путы на руке.        Есть хорошие люди, и есть плохие, это нормально. Везде свой баланс. На одно всегда найдётся второе.       «И почему я так реагирую? Разве бывало так со мной раньше?..»       Закоулок за закоулком, Асбьорн проносился мимо групп подвыпивших людей, мимо играющих детей и ругающихся пар. Пот струился ручьём по лбу, его кидало то в холод, то в жар, а в голове настойчивo отбивалoсь одно-единственное желание.  Ему жизненно необходимо найти Кьелла.       Он сможет помочь. Сможет унять боль. Направить, как и прежде.       «Разве это то, что ты должен испытывать к предателю? Почему ты не зол? Почему даже не был? Почему так привязался к нему?» — от резкой остановки в воздух из-под сапог метнулось облачко пыли.       Простит ли Ас, если тот вновь сбежит? Асбьорн был уверен, что да. А если украдёт? А если убьёт человека?       Почему ни одна из этих мыслей не бросала ни тени неодобрения на тот тёплый образ, который выстроился в голове в тот самый момент, когда сильные руки поймали его, падающего с дуба?       Он зависим? Это нормально? Или Асбьорн болен? С кем же обсудить то жжение, которое проносилось в груди и оседало в животе?       «Не хочу быть таким. Это неправильно.»       Он схватился за голову и тихонько застонал, сжав светлые волосы у корней.       Бессилие опустилось на плечи и отказывалось покидать хрупкое тело. Он чувствовал себя стеклом, которое при малейшем усилии расколется на множество осколков.       В голове гудело, словно рой разозлённых пчёл вознамерился выбраться из черепушки, но выхода так и не находил.       — …Фенрир, — знакомое слово долетело до него с запоздалым осознанием.       Асбьорн поднял взгляд, чувствуя, как першит в горле, вырывая сиплые выдохи.       — Глазки-то чёрные, точно вальравн.       — Да какая разница?       Взгляд устремился туда, откуда доносились голоса: очередной закуток из множества таких же грязных и однообразных. Послышался звонкий шлепок, заставивший Аса содрогнуться и широко раскрыть глаза: сомнений быть не могло, это звук удара.       — А ты его случаем не разозлишь, Горис?       — Преобразится — будут доказательства!       Тело двинулось быстрее, чем разум сообразил, что он собирается сделать. Безрассудно влезть в ссору, выпустить пар, забыться в пылу драки. Может, пропустить пару ударов, специально открыться. Боль отрезвит.       Это было так на него не похоже. Всю жизнь он боялся ссор и конфликтов. И продолжал бояться, это никуда от него не ушло. Но  мысли о Кьелле разъедали, что-то меняли в нём, пробуждая то, что было сокрыто в глубине.       Внутренний медведь впервые осмелел звучно рыкнуть.       Чёрные кошки приносят неудачу? Рыжие змеи ведут к неприятностям?       Асбьорн вбежал в переулок, натыкаясь на троих юношей, едва ли переживших больше пятнадцати зим. В антураже этого города Ас ожидал всего, чего угодно, но только не мальцов, прижавших четвёртого юношу к стене. Они резко обернулись и испуганно дёрнулись, осознавая бесправность происходящего,, но как только рассмотрели в побеспокоившем их щуплого Асбьорна, быстро вернули враждебный настрой.       — Кто ты?       — Уходи давай быстрее! — снисходительно замахали на него, посмеиваясь.       Всерьёз никто Аса не воспринимал. Пока с ним рядом нет его друзей, разве кто-то испугается, разве кто-то зауважает его? Челюсть сжалась до зубовного скрежета. Асбьорн искоса посмотрел на того, кого эти ребята прижали: его руки были подняты и закрывали лицо. Слабый человек, беззащитный. Как и он сам.       — Что вы делаете? — какой глупый вопрос. Но ничего лучше Асбьорн не придумал. — Отпустите его!       Их главарь, кажется, названный Горисом, повернулся к остальным, приподнимая бровь. Юноша со светлыми волосами и уродливым шрамом на подбородке пожал плечами.       — Не знаем тебя, ты не из наших, — важно заключил Горис. — Почему защищаешь фенрира?       — Почему вы вообще думаете, что он…       Горису не понравился призыв объясниться и лишний раз подумать башкой. Вместо этого он выбрал тактику наименьшего сопротивления — он оскалился, замахиваясь кулаком на вжавшегося в стену. Асбьорн почувствовал сухость во рту, отрываясь от земли и прыжком сокращая расстояние.       Он оттолкнул бедолагу, и чужие костяшки, белые от ярости, вмазались в глаз. Белые брызги замаячили перед взором, и из груди вырвался стон. Удар был такой силы, что Асбьорн пошатнулся, затылком впечатываясь в стену.       Будет синяк, точно будет.       Ас сполз по камню, прижимая ладони к ушибу.       — Уважаемый господин! — воскликнул спасённый человек, падая рядом на колени.       Как странно. Его нежный голос будто исцелял. Даже после пережитого в нём не было ни одной дрожащей нотки.       — Что за нелепость?       Сверху послышался натужный смех: Горис явно намеревался продолжить веселье. Он согнул ногу в колене, готовясь вдарить как следует по Асу, чья попытка заступиться закончилась полным крахом. Но его сотоварищ по разбою вдруг округлил глаза, обхватил локоть Гориса и потянул на себя:       — Э-эй, стой…       — Ну что ещё!?       — А этот малец случайно не ходил сегодня в компании Кёмлена?       Горис растянул губы, походя на большую лягушку, и попятился, подняв брови на середину лба. Явно нервничал, но до победного не хотел этого признавать.       — А, к Скальдису его, пошли, парни. Если так хочет защищать фенрира, значит, готов к тому, что его первым сожрут, — Горис сплюнул на землю, спешно удаляясь вместе с соучастниками.       Удар заныл, и Асбьорн замычал, стараясь лишний раз не дотрагиваться до глаза. Боль даровала лишь временное облегчение и теперь щипала в насмешке.       Зачем ему было нарываться?..       Тот, кого он спас, подсел к нему и протянул смуглые руки. Такой цвет кожи Ас никогда не видел вблизи: тёплый, как пчелиный воск, и мягкий, как древесина дуба. На фоне его белоснежной ладони чужая выделялась ещё сильнее.       — Как вы себя чувствуете? — голос лучился искренним беспокойством.       Как птичье пёрышко, он нежно мазнул, как закатное солнце, ласково окрасил тёплыми красками.       И не сказать, что этот человек ещё мгновение назад был жертвой нападения.       — Хорошо… — кивнул Ас, пожурив себя за неискренность, и поднял взгляд на собеседника.       Его серые глаза расширились. Теперь Асбьорн мог вспомнить этого юношу. Тот самый видящий из трактира. Пятно крови размазалось под носом и успело застыть в корку. Значит, он всё-таки опоздал?       Невозможно! Никто в здравом уме не смел нападать на проводников божьей воли. В шоке Ас схватил плечи ведуна и легонько их сжал:       — Да как они вообще могли теб… вас ударить?       Видящий замахал ладонями перед собой:       — Нет, нет, меня не ударили. С вашей помощью не успели, ох, а это… — юноша вытер остатки крови под носом перепачканными в красный ладонями. — Это результат внезапного видения.       Блёклое воспоминание замаячило на грани сознания. Ведуны были связаны с богами, но чтобы видеть то, что те для них уготавливали, они принимали специальные смеси и с помощью них впадали в транс.       «Людские тела не предназначены для связей. Этому я убедился на своей шкуре. Значит… они тоже чем-то жертвуют?»       Всё вдруг стало более понятным в этом мире.       — Прошу меня простить, я… сейчас не в лучшей форме, — теперь в его улыбке проскользнуло сожаление. — Ваш вопрос легко объясним. Мало кто верит, что я не вру. Даже если молчу, все думают, что татуировки я сделал из дурости, не зная про обычаи этих мест. Это не так, могу вас уверить, я живу тут, сколько себя помню. Но давайте вернёмся к насущному. Не чувствуете ли вы головокружение?       Асбьорн не слышал ни малейшего намёка на акцент. Видящий говорил, будто пел, и мелодия лилась с губ размеренными нотками.       Он наклонился, чтобы подобрать что-то с земли. А обтерев, принялся надевать. Очки, сразу понял Ас, стоило зацепиться взглядом за отблеск на круглых стёклышках.       Какая чудесная работа. Отполированное стекло, туго зажатое тонкой оправой. Мастер, сотворивший подобное, заслуживал уважения. Хотелось попросить рассмотреть поближе, взять в руки и провести подушечками по рельефным дужкам.       — Это так глупо, — с бессильной злобой шепнул Асбьорн, — кто в здравом уме решится на такое? На вас же амулеты, одеяние, не только татуировки.       Видящий был одет в мантию, типичную для ведуна. Мягкая ткань грязно-голубого цвета была прошита тончайшими узорами, создающими впечатление огня, пляшущего на тёмном фоне. Их не выдавали просто так. Их делали под заказ и под мерки конкретного ведуна. Божьи слуги должны были выглядеть идеально. Татуировкой асовой звезды на лбу они окончательно скрепляли связь и показывали свою полную и безоговорочную преданность.       Кто-то дал добро юноше стать посланником. И никто не смел в этом решении сомневаться.       Но люди вокруг замечали только неудобное, строя суждение по внешности. Не верили, отказывались признать. Оказывается, не обязательно быть рыжим, чтобы тебя невзлюбили. Достаточно не походить на большинство. И если не дать отпор — на тебя набросятся и съедят.       Плечи сами собой расправились в приливе неожиданной гордости: Асбьорн впервые в жизни постоял за другого человека, как за себя самого. Вступился, поборолся за справедливость. Губы сами собой расплылись в улыбке, и боль под глазом отозвалась с новой силой.       Ведун ответил на его радость своей благодарностью, и его смуглые щёки покрылись едва уловимым румянцем:       — Мне не часто говорят такие слова. Спасибо вам! — он немного замялся и вдруг вздрогнул, вставая и помогая Асбьорну выпрямиться. — Прошу прощения за мои манеры. Зовите меня Лермихом.       Дарлединское имя. Самое обычное, ничем не примечательное.       Асбьорн принял помощь, представляясь в ответ.       Чужие руки обхватили его щёки, потёрли скулы. Удар уже начал опухать. Ас мог бы смутиться, если бы не тот серьёзный взгляд, в котором исчезла вся робость и сдержанность — Лермих походил сейчас на учёного мужа, выполняющего то, что получалось у него лучше всего.       — Могу ли я поблагодарить вас за помощь? Мы остановились с отцом в Звёздном доме Холдорна. Он опытный лекарь, я уверен, у него точно найдётся что-то, что облегчит вашу боль и снимет отёк.       Стало неловко. Это был сущий пустяк. Таким не стоило обременять ведуна.       — Но ведь это не серьёзная рана, и я…       — О, я настаиваю! Это не займёт много времени, не переживайте! — отказать такой просьбе Асбьорн постеснялся.       Не было похоже, что Лермих испытывал хоть малейшее неудобство от пережитого — его настроение было приподнятое, и ничто в нём не выдавало беспокойства или обиды. Асбьорн бы так не смог.       Лермих повёл его за собой, не пытаясь поддерживать неловкую беседу, но и не разрывая зрительного контакта: то и дело он поворачивался к Асу удостовериться, что с ним всё хорошо. Видящий словно чувствовал, как лучше всего повести себя с Асбьорном и что делать, чтобы разрушить хрупкие стенки между ними. Это безмолвное участие было… приятным.       Они блуждали по одинаковым улочкам довольно долго. Пару раз Ас ловил себя на мысли, что ведун просто потерялся, но тот так уверенно продолжал идти вперёд, что эти мысли сами собой отметались.       Когда стена, окружающая город, оказалась неожиданно близко, Лермих остановился и указал на небольшой и аккуратный домик с посаженными вокруг цветами и кустарниками. Похожий на гриб, он отличался от всех домов в округе  одним этажом и вальмовой крышей, под которой умещался чердак.       — А это…       Лермих неловко потёр переносицу, поправив на ней круглые очки:       — Я имею право занимать один из Звёздных домов в любом городе, да…       Асу было знакомо это название. Специальные дома для ведунов, которые могли, проезжая мимо, на время селиться в них. Их строили в первую очередь для удобства божьих посланников. Чем презентабельное дом был, тем больше чести получал хёвдинг города. Никто не желал прославиться скупостью для ведунов. Недовольство ведуна оборачивалось недовольством горожан и нередко приводило к поспешной смене правителя. Звёздных домов строили несколько на город, хотя не часто кто-то занимал и один. Младшие ведуны, не говорящие, крайне редко покидали родные места своего обучения в хофах.       — И даже зная, где ты живёшь, они усомнились в истинности твоих татуировок?       — А вдруг я обманул самого хёвдинга? О, Асбьорн, я уже привык, — тихо посмеялся Лермих, махая ладонью в сторону аккуратного домика.       Он постучал в дверь, украшенную симметричной резьбой, изображающей листья, и не дожидаясь ответа открыл её.       — Отец, я дома.       Маленькую комнату ярко освещал очаг. Вокруг него разместились шкафчики и полочки, забитые разнообразной посудой. Кто-то мелодично отбивал ритм, шинкуя на деревянной доске. Едой не пахло, только душистыми травами, которые были подвязаны бечёвкой и свисали с потолка.       — Ты поздно, Лермих, ты купил всё, что я просил? — наконец, Асбьорн заметил того, кто прятался за деревянной мебелью. Он вышел к ним, вытирая руки висящим на поясе полотенцем.       Мужчина с широкими плечами взглянул на Асбьорна с удивлением, явно не ожидая гостей. У него уже начинал появляться округлый живот, но вид был бодр и свеж. Он выглядел так, словно каждый день  уделял немного времени усердным тренировкам, но в остальном ни в чём себе не отказывал. Тело выдавало его воинское прошлое, но взгляд был мягок для сурового вояки.       А ещё он был румян, бородат и… ничем не походил на Лермиха. Его кожа была загорелой от долгих странствий, но ни в какое сравнение не шла с тёплым, каштановым оттенком сына.       — …У них не оказалось шиполиста, но я смог купить ягоды белокустарника, — из маленькой аптечной сумки Лермих достал мешочек, обвязанный ленточкой, и протянул отцу.       Тот взял в руки покупку, взвесил на ладони и с улыбкой кивнул.       — А твой друг… — мужчина задержал взгляд на лице Асбьорна, явно выцепливая синяк и оценивая тяжесть полученной травмы. — …Ага, понятно.       От такого внимания Ас смутился, но  взгляд выдержал. Всё-таки, если перед ним лекарь, в его интересах было дать рассмотреть себя повнимательнее.       — Асбьорн защитил меня. Отец, пожалуйста, можем ли мы оказать ему достойное лечение за доброту? Можно попросить тебя поделиться мазью из белых ягод?       — …Защитил. Значит, ты опять нарвался на драку?       — Ничего не могу с собой поделать, отец. Когда мне задают вопросы, я привык терпеливо отвечать на них. Это… входит в мои обязанности просвещателя, — ведун положил ладонь на плечо Аса, подбадривая.       Это помогло прийти в себя. Лёгкость в голосе и непринуждённость в беседе заставляли позабыть и о боли, и о неловкости от пребывания в доме незнакомцев.       Мужчина пригладил бороду и протянул большую руку Асбьорну для рукопожатия:       — Брокксгельм, будем знакомы, — когда Ас стиснул его ладонь и представился, он повернулся к сыну. Его лицо моментально пропиталось суровостью. — Пожалуйста, будь осторожнее. Твои приступы…       В этой просьбе Ас услышал отчаяние. Сколько раз Лермих попадал в такого рода неприятности за свою жизнь? Лермих помотал головой, смущённо переводя взгляд от отца к Асбьорну. Он выглядел как человек, готовый вот-вот пуститься в оправдания. И они не заставили себя долго ждать:       — Ох. Нужно ли мне пояснять, почему вы не часто можете заметить ведунов в предагонии? Обычно приступы не появляются внезапно. Другие видящие могут контролировать их. Предугадывать. Но у меня почему-то это совершенно не выходит. Они всегда приходят внезапно, и сильно похожи на, хм, сильное недомогание. Может это из-за моей крови, ведь… обычно боги не избирают не дарлединцев, да? Что до твоих слов, отец,  — ведун поджал губы и сложил ладони на животе, — я всегда стараюсь уйти от конфликта, но отмалчиваться не выход. Люди должны привыкать ко мне, к моему голосу и виду. Так что я продолжу с ними общаться, встречая с улыбкой. Рано или поздно это подействует.       На его кучерявую голову легла рука и растрепала волосы.       — Ты всё такой же упрямец.       — Это я в тебя.       С такой теплотой они говорили, что стало совершенно неважно их очевидное различие в крови.       Сердце Асбьорна невольно пропустило пару ударов. Он очень скучал по своей семье, но если раньше, в круговороте событий, это ощущалось не так остро, то сейчас на Аса нахлынули ранее заглушенные чувства.       Что сейчас делает мама? В это время она работала в поте лица. А отец? Наверняка охотится или рыбачит, чтобы потом продать добычу за гроши.       И оба, он был уверен, так и не нашли покоя после его письма.       Тёплые, шершавые от долгой работы руки погладили его щёки, и Асбьорн дёрнулся. Он витал в облаках и совсем забылся, не ожидая прикосновения. Брокксгельм дотошно осмотрел ушиб под глазом, а затем бросил через плечо короткое:       — Зелёную, с вереском.       Лермих понял его с полуслова, быстро подав нужную баночку. Болотную субстанцию жирным слоем намазали на нижнее веко Асбьорна.       — Вот так. Время от времени мажь, не жалея, и совсем скоро будешь как новенький.       — Боюсь, я не взял с собой кошель, чтобы… — на попытку Аса оправдаться, что оплатить он не сможет, Брокк добродушно хмыкнул и покачал головой. — О. Вы хотите сказать, что…       — Да, это подарок.       Нервы защекотало от смущения.  Брокк закрыл баночку и вложил её в руки Асбьорна.  Не зная, куда деться, лучник моментально прижал мазь к груди и потупил взгляд в изумлении. Непотребства города давили, он уже отвык от хороших манер и дружелюбия.       Это было слишком. Слишком много, слишком хорошо. Слишком, чтобы просто так принять подарок и не отплатить добром на добро.       — Е-если вы не возражаете, я всё-таки хочу…       — Уйти? — Брокк хмыкнул так, что у Аса не возникло сомнений, что он точно знал, что хотел сказать их гость. Знал, и не позволил предложить плату. — Уже? Ну, детвора, выпейте хотя бы чая, замёрзли небось. Асбьорн, да? Ты не местный?       — …Ох. А это видно? — Ас проследил, как Брокксгельм вешает чайник с ароматными травами над огнём.       Лермих помахал рукой, подсказывая, где они могут уместиться, и вместе они присели на длинную скамью, устланную  мягкими тканями. Яркие красные и жёлтые одеяла придавали комнате живости и добавляли уюта. Ас не знал техники, по которой делали вышивку на разбросанных сверху подушках, она была не этих краёв, но не признать руку мастера было бы кощунством.       — Плащ тебя выдаёт, — постукивая ложкой, подсказал Брокксгельм.       — Он не то, чтобы дорогой…       Брокк покачал головой, острым ножом разрезав сочный лимон на две части. Он поочерёдно кинул половинки в чайник и опять закрыл крышку.       — А я про аккуратность. Чистый, без единой дырочки. От людей Холдорна такого не дождёшься, — с верхней полки он достал стеклянную банку с тёмным мёдом и, зачерпнув ложку, окунул её в кипящую воду.       Асбьорн не знал, принять ему похвалу с гордой улыбкой или погрустить от общего упадка нравов такого большого города.       — Не знаете, с чем это связано?       — Как бы ни старался хёвдинг, но люди здесь далеко не учёные, — пальцы зачерпнули специи, бросили щепотку в чайник, и Брокк с удовлетворением послушал запах, — они знакомы с грубой силой и понимают только такой язык. Гасланг не такой человек, как они. Он мягкий. Умный, но мягкий. Это не плохо, но не здесь. Сюда бы хёвдинга с железными кулаками, который построил бы всех по струнке.       Асбьорн понаблюдал, как разливается чай в большие круглые кружки, как завитки дыма поднимаются к потолку и растворяются в воздухе. Слова Брокка имели смысл, и, пожалуй, Ас был бы с ними согласен, если бы не одно но. Он был бы таким же хёвдингом. Мягким. Податливым. Ему тоже захотелось бы переучить этих людей, подстроив под своё понимание правильности.       Эгоистично? Неправильно? Пожалуй, так и было.       «Но если это для блага народа, так ли плохо хотеть их переучить? Сделать умнее, научить читать, писать. Разве эти желания во вред? Нет, конечно, нет. Плохого только в их неготовности этому внимать.»       По комнате разносился терпкий запах специй. Он обволакивал лёгкие, кружил голову дурманом.  От него приятно покалывало в носу и кровь разгонялась по венам. Становилось тепло. Хотелось закрыть глаза и проспать в уютной комнате до самого утра.       Со стуком кружки поставили на деревянный стол, и Асбьорн с благодарностью раскумаренно схватился за ближайшую. Лермих по неосторожности потянулся за той же. И когда их мизинцы соприкоснулись, Асбьорн дёрнулся, как от огня.       — Ой… Извини!         Ас выдавил из себя улыбку. Шрам под левой ключицей загудел лишь на мгновение, но и этого хватило, чтобы вернуться из тёплой атмосферы в суровую реальность. Всё чаще и чаще. Всё больнее и больнее. Однажды его рука откажет, больше не сможет подняться по приказу хозяина. Зараза распространится дальше, — по правде говоря, она никогда не останавливалась, — и Ас перестанет чувствовать своё одеревенелое тело.       Кончики пальцев затряслись.       «И почему же ты всегда болишь так невовремя…» — обращаясь к шраму, в сердцах застонал Ас.       Но раз уж он вспомнил о неудобном, быть может, его новые знакомые смогут что-то подсказать по насущному? Чем заглушать страх в себе, почему бы не отвести его под ручку к чему-то не менее ужасному?       — Вы слышали что-то про убийства? — отпив немного, тихонько спросил Асбьорн.       Брокк уселся на табурет и покосился на него внимательно, без злых метаний молний.       — Да. Интересное дело. Говорят, уже четвёртую ночь совершаются злодеяния.       — Как думаете, убийства как-то связаны между собой?       — Мальчик, ты хочешь об этом разговаривать за столом? — лекарь хмыкнул, с хлюпаньем отпивая. — Могу сказать одно. Все до единой жертвы — молодые замужние девушки. Чтобы поведать тебе больше, мне нужно осмотреть тела. Но кто это даст сделать? Говорят, их тут же сжигают и оплакивают.       Подушечкой пальца Асбьорн обогнул каёмочку кружки.       — А почему все думают про фенрира?       — …Потому что у жертв отсутствуют некоторые органы. — Лермих снял очки и протёр глаза, которые, как догадался Асбьорн, могли устать после такой долгой носки. — Это то, что нам удалось выпытать у стражи. Печень. То, что нужно фенриру для существования. А ещё сердце. То, без чего не может вальравн. Поэтому по городу быстро прокатились слухи, что два духа сцепились в схватке между собой, и чтобы одержать победу, им нужно подпитывать и восстанавливать силы.       — Как… наивно, — охнул Ас, — зачем же духам делить одного человека, если можно каждому довольствоваться своей жертвой?       — Ну… — Лермих пожал плечами и тоже сделал глоток. — Кто знает этих духов, верно? Может, ты голоден?       Неуверенность и скованность в новом месте таяли под гнётом усталости. У Асбьорна не было сил изображать вежливость и набивать себе цену, всё, чего он сейчас хотел — это как следует поразмыслить над убийствами. И разобраться в них до следующего.       «Но пока я могу позволить себе отдых. Хотя бы ненадолго.»       — Да. Я бы не отказался от чего-нибудь.       Они перевели тему с убийств на любимые книги. Затем поговорили про растения и животных. Разговоры ни о чём, которые при всём при этом раскрывали человека, как никакие другие. Лермих оказался очень начитанным и интересным юношей, любящим кошек и страшащимся собак. Он знал много интересных рассказов, много фактов о целебных травах. Даже поведал о том, что если вдруг на пути Асбьорна встретится странное растение с красными нижними листовыми пластинами, его нужно будет собрать, чтобы при случае остановить кровотечение.       — А твои очки… — поскрябав ложкой по дну тарелки и зачерпнув остатки жаркого, Ас указал на собственные глаза. — Кто их сделал? Никогда не видел такой тонкой работы.       Такое внимание польстило Лермиху  — в его чёрных глазах заблестела радость и желание  поскорее поделиться с Асбьорном подробностями:       — Это наша совместная с отцом работа, когда я чертил чертежи и думал, какими же хочу их сделать, я…  вдохновлялся альвами, — он понизил голос, словно признавался в чём-то грязном и неправильном.       Асбьорн удивлённо выгнул бровь. Потребовалось время, чтобы вспомнить, что альвы страшат людей — их общество внезапно стало для лучника слишком привычным. Ему нужно было отыграть опасение к этим словам.       — О! — тут же Лермих принялся оправдываться. Хорошо. Значит, у Аса всё получилось. — Не пойми меня неправильно. Альв сделали боги. По нашему подобию. И их увядшей связи с космосом нам никогда не достичь. Этих прекрасных линий, которые огрубели и вспухли, мы больше никогда не увидим. А ведь это — настоящее божественное чудо. Было… Я никогда их не видел, но с помощью книг и воображения хотел воссоздать что-то настолько же, хм, изящное?       Асбьорн не ответил. Даже не знал, что сказать. Врать ведуну было бы неправильно, так что похвалив его работу, он перевёл тему на любимых поэтов.       Время пролетело незаметно. Брокк решил не сидеть с молодёжью и вместо этого заняться своими делами.       Иногда гудение в руке вновь усиливалось, но Ас старался не обращать на это внимание — ему не хотелось отвлекаться от приятной компании.       Когда их кружки опустели, Лермих поднялся со скамьи. Он разгладил складки мантии и повернулся к Асбьорну:       — Я провожу тебя, хорошо? Думаю, ты не запомнил путь сюда.       — Я был бы очень благодарен, — кивнул Асбьорн, — если можно, то до библиотеки.       После такого славного времяпровождения даже не хотелось уходить — спонтанные знакомства хоть и происходили далеко не впервой, но каждый новый раз ощущались совершенно по-разному.       С Кьеллом это был необузданный пожар, с Ирис — приятный щекочущий ветерок, от Стейна и его гридмара сначала несло ужасающим холодом.       Лермих же был… мягким весенним солнцем. У них было что-то общее по характеру, с ведуном легко находился язык.       Асбьорн спрятал мазь и поклонился хозяину дома перед тем, как шагнул за порог.       — Ещё раз большое спасибо. У вас замечательный чай.       — Ну, если мы ещё тут будем, обязательно заходи, — кивнул Брокк, ухмыляясь, — а ты, Лермих, будь осторожнее.       — Непременно, отец.       Они вышли на улицу, и Асбьорна вновь обдул холодный ветерок. Зябкость пришла на смену уюту. Пряность, осевшая на языке, из последних сил пыталась согреть продрогшее тело — после протопленного помещения Асу всегда тяжело давались выходы на улицу. Хотелось вернуться в Звёздный дом, укутаться в плащ и усесться возле очага.       «Я так и не нашёл Кьелла. Интересно, он уже вернулся? И искал ли он меня вообще после того, как не обнаружил?»       Опять мысли ушли куда-то далеко от реальности. Зачем ему искать Асбьорна? Он самодостаточный человек, с присущей ему свободной душой. Он легко говорит, легко язвит, он не боится идти по незнакомым улочкам. Для уверенности такому, наверное, никто и не нужен.       Лермих замолчал, кажется заметив, что Асбьорн его совершенно не слушает. Укол стыда пронзил грудь, когда Лермих обернулся на смолкшего спутника и улыбнулся:       — Тебя что-то тревожит, да?       — Да, — не стал упираться Асбьорн, — но я сам не могу понять, что же это. Мне будто не хватает чего-то, будто я должен сделать что-то… сказать что-то. Но я не знаю, что, не знаю, как, и не уверен, зачем.       Какая глупость вырывается изо рта. Совершенно бессмысленная чушь. То, что вертелось на уме, то, что стучало в голове. Асбьорн хотел, чтобы ведун посмеялся над ним, усомнился в его адекватности, но вместо этого он неожиданно серьёзно в это вслушался:       — А-а, — многозначно протянул Лермих, складывая ладони на животе. — Я думаю, что могу знать причину этой смуты в твоей голове. Ты неуверен в себе. Чересчур строг. Не можешь признаться себе, что в чём-то нуждаешься. Ты ведь приехал в город с компанией, да? — это Ас поведал ему за чаепитием. — Ты не можешь посмотреть на себя со стороны, и тебе кажется, что ты для них обуза. Недостойный таких сильных людей вокруг.       Как это возможно? Прослушав его несвязный лепет, Лермих выдал то, что отозвалось тянущей болью в груди. Он попал в самую точку, в самое чувствительное место. И помог Асу это увидеть.       Лермих продолжил, закрепляя результат:       —  Понимаешь… Мы заложники чужих ожиданий, но мы никогда не знаем, что же скрывается в чужих головах. Не считай себя хуже других, не ставь себя ниже. Если всегда подавлять своё «я», то рано или поздно от тебя ничего не останется.       Он говорил, как настоящий мудрец. То, что и ожидаешь услышать от ведуна. На мгновение в груди разжёгся пожар и тут же утих. Всю тяжесть словно кто-то снял и выбросил, оставляя непривычную лёгкость и душевный покой. В благодарность хотелось крепко обнять Лермиха, но разве он мог позволить себе такую наглость? Вместо этого Асбьорн схватился за ладонь видящего и крепко её сжал.       — Большое спасибо. Это невероятно важные для меня слова.       Чёрные глаза округлились:       — Не стоит благодарности! Я буду счастлив, если ты сможешь поговорить со своими спутниками, и они развеют все твои сомнения.       «Тут есть небольшая проблема… Вряд ли кто-то из них достаточно честен со мной.»       Чувствуя себя как никогда свободным и спокойным, Асбьорн не желал даже думать о предстоящих проблемах, сейчас не они занимали всё его естество. Ас не желал возвращаться в башню, даже забитую обожаемыми книгами, даже к тёплому очагу и вкусной еде. Там его ждали одни проблемы. А за воротами города — Дружок и родная деревня. Хотелось пуститься в бега, оставив самодостаточную компанию разбираться со всем самостоятельно. О, Ас не сомневался — они справятся и без него.       Но Асбьорн этого не делал. Потому что наконец-то нашёл того, кому можно было вывалить скоп своих проблем, кто сможет послушать, а не рассказать. Отчего-то он точно знал, что Лермих сможет его понять, что ему можно доверить все секреты и остаться понятым. С ним хотелось откровенничать. Пустить язык в свободе плясать во рту, говоря всё, что вздумается. Он не осудит. Он попытается помочь.       И Асбьорн надеялся, что не один разделяет эту связь. Не хотелось эгоистично пользоваться добротой ведуна.       — Одуванчик?       Неожиданно громкий возглас прорезал застоявшуюся тишину очередного переулка. Асбьорн испуганно содрогнулся от голоса, который до этого в мыслях представлялся родным.       Конечно, это был Кьелл, кто ещё мог его так называть. Но в отличии от обычных насмешливых ноток теперь в интонации звучало непривычное слуху изумление.       — Что ты тут делаешь… с ним?       С ним?       Асбьорн повернул голову в сторону Лермиха совершенно машинально. Их ладони расцепились, и ведун скосил брови к переносице.       — Лермих, ты в порядке?       — Откуда ты знаешь его? — сощурился Кьелл.  Его грудь плотно обхватывала голубая рубашка, и Ас невольно зацепился за неё взглядом. — Доверчивый цветочек, нельзя ходить с незнакомцами под ручку, когда вокруг расхаживает убийца.         Что за несуразица? Асбьорн захотел возразить столь резкому тону, но не успел ничего сказать, как его развернули. Воин, ослеплённый беспокойством, крепко сжал щёки Асбьорна. Кожа под подбитым глазом зажглась и разболелась.       — Что… Кто тебя ударил? — Асбьорн начал отвечать, но Кьелл вновь перебил его следующим вопросом: — Твой дружок ещё не прибегал к тебе?       Немного опешив, Ас быстро произнёс:       — Нет, мы ещё не виделись.       — Не уходи далеко от друзей, пока он не придёт.       Подушечка большого пальца нежно прошлась по нижнему веку, и Асбьорн ощутил лёгкое головокружение. Сегодня его слишком часто трогают за лицо.       Ещё не впитавшийся до конца крем осел на пальцах, и Кьелл размазал его между большим и указательным.       — Кто тебя так обидел? — шёпотом повторил вопрос воин, хмуря брови.       — Ты сам его обидел, — отчеканил Лермих, переменившись в лице.       Всё сочувствие стёрли со смуглого лица, а на его месте невидимыми кистями нарисовали  сосредоточенность. Кьелл побагровел, искоса кидая подозрительные взгляды на Лермиха. Асбьорна тоже поразили слова ведуна — они прошлись разрядами по каждой клеточке его тела, оставляя после себя невысказанные вопросы.       Указательный палец нацелился на грудь Кьелла:       — После того, как ты натравил на меня ту компанию, Асбьорн защитил меня от неё. А теперь оказывается, что вы знакомы. Всё связано линиями.       Натравил? Брови Асбьорна поползли вверх. Он резко, — резче, чем планировал, — развернулся к Кьеллу. Серые глаза, оттенённые пушистыми ресницами, умоляюще глядели на загорелое лицо, покрытое тёплым предзакатным отблеском. Если тот сможет объясниться, то Асбьорн вновь сможет его оправдать. Он жаждал этого, как глотка воды.       Кьелл открыл рот, чтобы что-то сказать, но почти тут же клацнул зубами:       — Нет, я… Молочные реки! Что я должен был подумать? Я нашёл его с окровавленным ртом, перепачканными, скрюченными ладонями и с закатанными, абсолютно белыми глазами. Я не хотел привлекать внимание, но само собой у меня вырвалось это слово, которое мы услышали на рынке. Фенрир. Оно подходило. Я не специально созывал народ!       — …А увидев, что кто-то подходит, ты просто убежал? — бессильно выдохнул Асбьорн.       — Я хотел удостовериться, что ты в порядке!       Значит, они совсем немного разминулись. В горле запершило, и Асбьорн туго сжал шею холодными белыми пальцами.       — Лермих — ведун. Видящий, — он говорил тихо, пытаясь справиться с вырывающимися обвиняющими интонациями.       — Я не знаю, что это значит, Одуванчик, — Кьелл не огрызался, но заметно сник, стараясь не смотреть ему в лицо.       — У него случаются видения, которые сопровождаются приступами.       Рыжий воин наморщил нос. По бегающему взгляду читался стыд, но вслух тот произнёс совсем иное, броское и гневное:       — Меня-то, понятно, не было при зарождении этого культа, но местные что, тоже не знают ничего про ведунов?       — У страха глаза велики, — вмешался Лермих. — Людям достаточно было услышать от тебя сигнал, который они ждали. Найти куклу для избиения. И в моём случае для этого даже не нужно разыгравшегося воображения, — он укоризненно прищурился, и Кьелл сглотнул.       Асбьорн догадался, что тому, кто так хорошо понимает, что такое ненависть по одной лишь внешности, было ясно как день, что чувствовал Лермих. Но Кьелл не извинялся, словно это было тем действием, которое он не мог позволить себе сделать. Неприступным барьером, который он сам себе запрещал пересекать.       Ас попытался натянуть улыбку на лицо и протянул в сторону ведуна ладони. Нужно попытаться сгладить углы, попытаться всё исправить…       — Лермих, Кьелл не плохой человек. Вышло недоразумение, пожалуйста, давайте его обсудим и найдём примирение.       Последние солнечные лучи удлинили тени, окрасили золотом мрачные стены высоких домов.       Лермих медленно, вдумчиво покачал головой. Отказался уладить всё мирно? Или выказал этим свою усталость? Асбьорн наполнился терзающими сомнениями.       — Прости, Асбьорн, мне правда пора идти. Я не держу зла и отпущу ситуацию. Мне не впервой, — видящий улыбнулся.       — Тогда и нам бы стоило пойти, — воспользовался ситуацией Кьелл. Рыжий воин развернулся спиной к Асбьорну, будто и не ожидая услышать возможные возражения.       Не хотелось оставлять Лермиха одного, не хотелось уходить без извинений и с недомолвками. Стоило что-то предпринять, чтобы исправить сложившуюся ситуацию,  но едва Ас об этом подумал, его предплечье схватили и крепко сжали. Ткань под натиском смялась, а вены запульсировали, пытаясь прогнать кровь через препятствие.       По деревянным наростам разлилась ноющая боль.       Асбьорн ахнул и обернулся.       Широко раскрытые глаза Лермиха были чернее ночи, чернее самой чёрной кошки. Были несмываемыми чернилами на смуглом лице. Он смотрел на Асбьорна не мигая, а в зрачках дрожал один-единственный блик, отражающийся от очков:       — …Солёная вода окрасилась кровью. Он уже связан с чужой судьбой.