Вороний гул

      Асбьорн проснулся от дикой боли в затёкшей руке. Она отказывалась слушаться и шевелиться, как бы Ас ни старался напрячь мышцы. Страх, стихший в ночи, вновь почувствовался нехваткой воздуха.       Повреждённая деревянная корка и кровавые прожилки на запястье ярко вспыхнули в воспоминаниях события минувшего вечера. Тогда он впал в безумство, не отдавая себе отчёт, что делает и как думает.       «Я перестал её чувствовать!» — опять загремело в сознании, и он импульсивно задёргал кистью.       Осознание, что что-то давит на руку, пришло немного позже и принесло небывалое облегчение, которое затем погасло в стыде. Что же он натворил в беспамятстве?.. Заставил всех понервничать, показал себя настоящим сумасшедшим и под конец, ко всему прочему, отключился.       Асбьорн постарался подавить лёгкую дрожь, охватившую тело, и повернул голову.       На сгибе руки лежала голова Кьелла. Глаза рыжего воина были закрыты, он мерно и глубоко дышал. Неужели так распереживался, что Ас что-то ещё вытворит, пока никто не видит? Что очнётся и отрежет себе руку первым попавшимся острым предметом? И поэтому лёг рядом. По губам пробежала неприятная улыбка, и Асбьорн принялся вытягивать конечность из-под чужой головы.       Нужно было проверить кое-что важное. То, что терзало больше всего.       Он на цыпочках прошёлся до их немногочисленных припасов, стараясь никого не разбудить, и запустил руку в кожаный мешок. Долго в ночи искать не пришлось, и даже отсутствие света не стало помехой — искомая вещь хорошо прощупывалась. Шерстяной клубок с торчащими спицами был прижат к груди, как живое существо.       «Подарок» Томаса. Первая кража Аса.       Колыхнулись голубые занавески, пропуская серебряный отблеск луны в круглую комнату.       Интересно, а где спит сам хёвдинг? В другом доме? Ас помотал головой, вынимая спицы из клубка. Опять лишние, ненужные мысли, которые перекрикивали насущное. Он стал очень легко отвлекаться.       «Мозги как кисель. Сложно думать…»       Асбьорн уселся на полу, пытаясь в потёмках разобраться, куда и что вдевать, чтобы начать делать стежок за стежком. Руки помнили даже без глаз, они знали, что делать, ещё до того, как Асбьорн задумывался. Но было что-то не так. Что-то не то в простых заученных движениях. Левую руку кололо, она немела и отказывалась слушаться. Замирала в воздухе, и на несколько мгновений Асбьорн терял над ней контроль.       Дрожь прошлась по позвоночнику. Ас отбросил спицы в сторону, пытаясь совладать с тошнотой. Шумный ток крови загудел в ушах, отдаваясь в каждую клеточку тела.       «Нет, я смогу, всё будет хорошо. Такое уже бывало, мне нужно её немного разработать.»       Скрип двери отвлёк его от накатывающего безумства. Он напряг спину, пытаясь слиться с окружением, и навострил уши. Кто-то неслышно прокрадывался по комнате. Если бы не шелест дорогой ткани, незнакомец остался бы незамечен. И неузнан.       Интересно, любовь гридмара к хорошей одежде появилась с новой должностью? Сейдмару не позволялось ничего, кроме военной формы — в приталенной коже он оставался бы неслышной тенью. Если бы Стейн его не взял, не было бы шуршащих складок одеяния, не было бы шлейфа длинного плаща.       Ас хотел узнать про эту прихоть. Расспросить Масочника как следует, услышать его хриплый низкий голос, полный звенящей ярости. Узнать его, раскрыть его. Помочь понять себя.       Нет, ответил за него Асбьорн, гридмар просто позволял себя обнаружить. Он был расслаблен. В других ситуациях он умел быть тише полевой мышки.       Но зачем тогда красться в ночи?       Асбьорн задрал голову в тот самый момент, когда чужое присутствие заставило табун мурашек пробежать по пояснице. Он хотел впечатлить гридмара хорошей реакцией, отменным слухом. Ас был ловок в скрытности, ничем не уступая альве во внимательности к деталям. Но его приветственная улыбка быстро померкла. Масочник стоял у него за спиной, прижимая ладонь к боку. По пальцам струились тёмные капли. Безэмоциональная маска тоже была покрыта кровью, глубокая полоса располовинила серебро, испортив качественную вещь.       — Грид… Масочник!       На искренний порыв беспокойства Асбьорну заткнули рот ладонью, довольно грубо сжав.       — Не… надо, — зашипел Масочник, кивком указывая на спящего отингира.       Асбьорн понял его без пояснений и даже без выражения скорби на лице. Хватало дрожи в голосе и нервных движений. Идеальный телохранитель, тот, на кого всегда можно положиться, не выполнил приказ, в очередной раз подставившись под удар. Такого гордость гридмара не выдержит.       Ладонь с губ убрали только после кивка, и Масочник осел рядом. Асбьорн неловко дотронулся до испачканной белой перчатки.       — Я должен разбудить кого-нибудь. Ты же ранен.       — Ткани альв восстанавливаются быстрее человеческих, со мной… — он сжал горло, делая передышку. Ему всё ещё было больно говорить, — всё будет хорошо.       Асбьорн не желал настаивать, но отметить самое важное посчитал своим долгом:       — И всё же ты не скроешь пятна крови и сломанную маску, — надавил он последним и самым весомым аргументом.       Тогда гридмар дотронулся до украшения на лице, служащего защитой тайны от господина, и его подбородок прижался к шее.       Не зная, что ещё сказать, Асбьорн сложил руки на коленях и застыл в ожидании решения гридмара. Тот заговорил через некоторое время, после раздумий и споров с самим собой. Его вторая ладонь, не запачканная кровью, легла на маску и одним ловким движением сбросила её, сломанную, с лица.       Точёные брови сдвинулись к переносице. Гридмар был под стать своему хозяину, только заместо уверенности и заслуженного статусом высокомерия его глаза выражали одно сплошное раздражение.       — Скажем позже, — гридмар сжал пальцами переносицу.       — После чего? С утра? Так всё равно же заметят, а плохо тебе уже сейчас. Нет разницы, когда…       — Хватит. Заставлять. Меня. Говорить, — каждое слово он выплюнул через силу.       Лучник стыдливо вжал голову в плечи, ненадолго замявшись. А затем гридмар потянул его за плечо, заставляя встать на ноги. Прочь за дверь, чтобы никто не слышал.       Асбьорн беспрекословно следовал за гридмаром, с ужасом наблюдая, как Масочник хромает при каждом движении.       Нужно было настоять на своём и разбудить хотя бы Ирис. Но Асбьорн в очередной раз не смог перечить воле гридмара. С ним это вообще никак не удавалось.       Они вышли в кабинет, из него на уличную лестницу, ведущую вниз, и Асбьорн, наконец, проклял того, кто проектировал это строение. Как много времени занимал выход наружу! Масочник схватился за перила из резного камня, облокотился на них, и только сейчас Асбьорн заметил, что они изображали. Паутину, на которой рассиживались боги. Один за одним, перекрываемые величием главного в пантеоне.       Первым планом, раскинув свои широкие крылья, шёл Хоглокен, за которым стояли все остальные.       Тот, на кого сейчас капала кровь альвы.       Ас потянулся, чтобы дотронуться до Масочника. Он действовал из лучших побуждений и хотел убедиться, что жизни альвы ничего не угрожает. Но гридмар неожиданно выпрямился и что-то бросил за спину. Асбьорн поймал амулет, подцепив пальцами блестящую серебряную цепочку.       — Что это.?       Вопрос вырвался из груди быстрее, чем Асбьорн удосужился изучить находку Масочника. На манер своего господина гридмар закатил глаза, заставляя Аса вновь испытать чувство жгучего стыда. Лучше бы носил маску, ей-богу!       Он рассмотрел амулет. Крепление на цепи было сломано, будто её с силой сорвали с чужой шеи. Но не это поразило лучника. Медальон был знаком Асбьорну. Идеально круглый, с дорогой гравировкой рун. Знак повторял орнамент на лестнице, те же широкие крылья и пронзительный взгляд. Тот же ворон.       Атрибут ведуна, никаких двух мнений быть не могло.       Асбьорна скорчило от осознания, и он поднял глаза на Масочника. Тот без особого интереса рассматривал свои заострённые ногти, сняв запачканные перчатки.       Судя по выражению лица, боль не беспокоила его так сильно, как мгновение назад. Он немного выждал, а затем с прищуром поглядел на Асбьорна, ожидая ответа. Или действия. Хоть чего-то.       Ас сжал амулет:       — Я должен проверить. Если ты забрал его у того, у кого я думаю, то… Ох, ты же не поведаешь мне, что случилось, верно? — от этих слов гридмар раздражённо скривился, и Ас поспешил продолжить мысль. — Я предположу, что ты с кем-то сразился. И, судя по трофею, ситуация вышла патовая. Он ушёл раненый, так же, как и ты.       Морщинки на лбу гридмара разгладились. Асбьорн был прав в суждениях.       «Без маски Масочник плохо контролирует эмоции, читается, как открытая книга.»       — …Следы когтей говорят про силу и размеры противника. Это был фенрир, верно? Тот самый, о котором все говорят?       — Двое.       Их было двое. Фенрир и вальравн. Дух-волк и дух-ворон.       Значит, Кьелл был прав?       Значит, Асбьорн зря заступался за Лермиха? Значит, зря отчитывал Кьелла? Опять всё испортил своим вмешательством? Хладная рука стянула загривок. Приступ паники оставил в голове только беспомощность и отчаяние. Ас замотал головой в тщетной попытке вернуть разум в правильное русло и двинулся вперёд, на спуск.       Его плечо сжали как стальными тисками, останавливая. Ас мог бы подумать, что Масочник переживает за него, да только был уверен, что тут стоят совсем иные чувства. Например, не мог же гридмар вернуться без Асбьорна в спальню и остаться там? Что он скажет Стейну?       Его маска была сломана, перчатки испачканы, а наряд безвозвратно испорчен. Он не может предстать в таком виде перед отингиром.       — Я должен кое-что проверить, пожалуйста… — зашипел Асбьорн, спиной чувствуя прожигающий затылок взгляд. Захват лишь усилили, вынуждая Асбьорна выталкивать слова из лёгких с двойным усердием. — Я думаю, что знаю человека, с которым ты столкнулся. Мне нужно в этом убедиться. Я быстро, обещаю, быстро.       Как тряпичную куклу, его с лёгкостью притянули, выражая протест презрительным фырканьем.       Масочник молчал, не отпускал, и тогда Асбьорн, вспомнив все возможные льстивые приёмчики, предпринял последнюю попытку уговорить гридмара:       — Могу ли я взять тебя с собой?.. Мне понадобится твоя помощь. Заодно мы втайне постараемся подлатать тебе наряд после. Я умею шить…       Наконец, хватку разжали. В этом жесте Ас отчётливо уловил заинтересованность в предложении. Согласие. Теперь вместо змеиного шипения гридмар сам легонько подтолкнул Асбьорна в спину, поторапливая.       Ему доверились, хорошо. С такими мыслями Ас вприпрыжку спустился по лестнице.       Они спешили скрыться в тенях узких закоулков, избегая открытых площадей. Асбьорн не видел Масочника, но чувствовал, как тот следует за ним безмолвной тенью. Ночь Холдорна была холодной, шумной и лишённой всякого романтизма. Ничем не отличающийся от грязного дневного антураж. Гримаса омерзения пробежала по лицу.       Асбьорн потерял за мыслями бдительность, не сразу замечая яркий огонёк, прорезавший ночь. Факел чуть было не высветил бледную кожу, но сзади вовремя потянули за капюшон, и Ас утонул в укромном уголке, скрытом от посторонних глаз.       Двое стражников прошли мимо, устало зевая.       Сердце дрожало, как заведённое. Он повернулся к Масочнику, который смотрел на него неизменно недовольно. Гридмар указал пальцем наверх, не дожидаясь благодарностей, которые уже почти вырвались из горла.       — Имеешь в виду… по крышам?       Это не было лишено логики. Если кто-то узнает, что гридмар самого Стейнбьорна Ванландсона является альвой, слухи распространятся, подобно пожару в засуху. Презираемые после подчинения Скальдисом, нынче они были у людей не в почёте.       Но у плана был свой просчёт. И прежде, чем Ас его озвучил, Масочник уже побежал по стене. Он отскочил от неё на противоположную — узость закоулка позволяла это, а затем повторил ещё и ещё, пока не оказался на крыше. Добраться до верха не составило труда, для него это было раз плюнуть. Асбьорн выдержал его ожидающий взгляд и попытался улыбнуться.       — Нет, я… не смогу так по ровной стене.       Стоило бросить эти слова, как Масочник уже пронёсся по воздуху обратно, ловко приземляясь рядом. Он осмотрел Аса с ног до головы, кривя губы, и потянулся к чужому затылку. Асбьорн увернулся от захвата и выставил ладони вперёд:       — Нет-нет, как котёнка меня тоже не надо тащить! Пожалуйста.       Масочник замер в ожидании решения, угрожающе расширяя ноздри. Асбьорн соображал хорошо, голова работала как надо и уже обрисовала картинки по решению проблемы. Но придумать план — не значит его реализовать. Как попросить о таком гридмара?..       — Ты можешь встать ко мне спиной? — Асбьорн прислонил костяшки к губам, сохраняя зрительный контакт.       Но тот не стал препираться — явно не горел желанием лишний раз травмировать горло. Он элегантно развернулся, махнув косой, и застыл.       Оттаял Масочник, дрогнув, лишь тогда, когда Асбьорн прижался своей спиной к нему, обхватил его локти своими и крепко стиснул.       — Надеюсь, что твой рост нам не помешает. Мы можем одновременно двигаться по стене. Шаг за шагом. Попробуем?       «И, пожалуйста, поймай меня, если я соскользну.»       Масочник издал тихий выдох, намекающий на согласие, и согнул ногу в колене.       — Хорошо, давай на счёт три.       Оба одновременно приставили ступни к стенам, отталкиваясь. Сначала было страшно: одна оплошность грозила поставить под удар весь план, свалиться и сломать хребет, но гридмар с ловкостью подстраивался под движения Асбьорна, компенсируя разницу в росте. Однако, чем ближе они подбирались к крыше, тем отчётливее ощущалась вся несовершенность этого плана. И Ас абсолютно терялся в догадках, как закончить такой гениальный манёвр. Перед самой крышей он попросил остановиться. Масочник вполоборота повернулся к нему, явно не рассчитывая на задержку, и Асбьорн попробовал объясниться:       — Тут такое дело. Мне дальше, чем тебе, дотягиваться до козырька, так что, боюсь… — он даже не успел договорить.       Асбьорна грубо толкнули в спину, освобождая руки. Он ахнул, цепляясь пальцами за край крыши, чтобы не упасть. Гридмар полностью вытянул свои ноги. Опасно и безрассудно!       — Но как же теперь ты…       — Держишься? — шёпотом спросил Масочник и, дождавшись, пока Ас кивнёт, отскочил от стены и камнем рухнул вниз.       Асбьорн повис на руках, с небольшой задержкой подтягиваясь. Но ещё до того, как он смог взобраться на кровлю, сапоги Масочника оказались возле его лица. За такое короткое время гридмар успел пропрыгать обратно, и теперь смотрел на Аса в ожидании, спрятав руки под плащ.       Без маски эта поза пугала сильнее — теперь Асбьорн видел, а не просто догадывался о пренебрежении, сквозившем на лице гридмара.       Характер или привычка, взятая у хозяина? О, нет, так не кривился даже Стейн.       Увидев, как руки с длинными ногтями, утопленными в чернилах, потянулись к его затылку, чтобы очевидно ускорить, Ас сделал усилие и наконец перевалился на крышу. Он выдохнул, взглянул на Масочника с лёгкой извиняющейся улыбкой и выпрямился.       Теперь Холдорн был виден, как на ладони: одинаковые плоские чешуйчатые крыши торчали, теснясь, подобно пластинкам на спине змеи. Из труб наверх клубился дым толстыми лентами, заполняя воздух едким запахом.       В носу неприятно защекотало.       Асбьорн окинул взглядом весь город до каменных стен, как никогда ощущая себя птицей в клетке. Ему совершенно не нравились большие города, где дома заслоняют солнце, а вместо травы под ногами вязкая грязь. Он любил свою родную свободолюбивую деревню, любил её просторы и леса. Любил аккуратных, сплочённых и трудолюбивых жителей. И был благодарен за все навыки, которым отчий дом его обучил.       «Куда же идти? Отсюда я совершенно не понимаю, где находился, и как мы с Лермихом шли.»       — Я думал, будет проще, но здесь куда ни глянь — всё одно, — вздохнул Асбьорн, пытаясь вглядеться туда, где мог бы быть расположен Звёздный дом.       Близко к стене и дальше от всех остальных построек. Небольшой и аккуратный. Вот, что он помнил. Логичнее всего, что там, где высокие дома резко убывали, и оставалось большое пространство, такое нетипичное для этого города, и находилось искомое.       Асбьорн наклонился над свесом и в один прыжок перемахнул на соседнюю крышу. Дома так теснились друг к дружке, что для этого даже не пришлось прилагать никаких усилий. Масочник, не дожидаясь приглашения, неслышно приземлился рядышком. Они переглянулись и, кажется, впервые без слов друг друга поняли, продолжив прыжки с крыши на крышу.       Постепенно плотные застройки начали редеть. Последний прыжок пришёлся на крайний дом перед ровной площадкой, покрытой глубокими грязными лужами. Асбьорн схватился за острую черепицу и спустился сначала на балкон, а с него на землю. Гридмар справился куда элегантнее, бесшумно опустившись за спиной Аса.       Перед ними стоял небольшой домик ведуна, облепленный свежей весенней листвой. Спасительный зелёный уголок среди серого города. От садика, наполненного кустарниками и молодыми деревьями, шёл свежий приятный запах, застревающий в лёгких и скрашивающий тоску по дому.       Свет в окне ярко горел, рассекая ночной мрак и привлекая любопытных насекомых.       Масочник указал острым ногтем на чердак, прищуриваясь: им совершенно точно не нужно было идти напролом и вышибать дверь.       Но залезть на крутую остроконечную крышу было бы ещё сложнее, чем на плоскую, да и шанс, что окно на чердаке открыто, был ничтожно мал. Асбьорн покачал головой, в полуприседе шмыгнув к дому. Он прижался спиной к стене, по теням видя, как спешно ходят по комнате туда и обратно, и слыша, как звенят посудой и ступкой с пестиком.       Недовольный Масочник примостился с противоположной стороны окна. Он выгнул тонкую бровь, явно желая понять, что затеял Асбьорн. Но у лучника абсолютно точно не было в голове ничего, за что можно было бы зацепиться. Лишь непонятные клочки образов и мыслей, которые отказывались складываться в цельную мозаику. Будь у него чуть больше времени подумать, он смог бы предложить что-то хитрее и проработаннее… Но ситуация не требовала отлагательств. Жизнь всё чаще подкидывала внезапные трудности, и Асу требовалось научиться быстро их решать.       Придётся довериться интуиции.       Он сжал в руках талисман ведуна и на мгновение зажмурился, чувствуя острые зубы на своей шее. Слюни вспениваются с кровью и капают на пол, а откусанная голова летит в воздух.       Это же предупреждение, яркое и недвусмысленное. Видение от Хоглокена. Нельзя попадаться, это опасно.       — Папа, постой!..       Асбьорн вздрогнул, ещё сильнее вжимаясь в стену. Голос Лермиха вибрировал от волнения.       За его восклицанием послышался животный рык. Лермих захватил ртом воздух и с усилием что-то толкнул. Рык превратился в рёв.       — Пожалуйста, папа!..       Асбьорн вскочил с места под отчаянную мольбу Лермиха. Да разве он мог остаться в стороне при зове о помощи? Гридмар царапнул его в попытках схватить и образумить, но он оказался проворнее. Ас перелетел через раму и очутился в знакомом уютном помещении, с нагретым воздухом, пахнущим пряностями. Он задрал руки над головой с зажатым в ладони медальном и замер. Если на него нападут, он сможет выиграть время тем, что застал врага врасплох.       В голове промчался импульс. Взгляд зацепился за нечто впереди, и Аса тряхнуло, как в горячке.       На скамье, покрытой толстым слоем тканей, лежал огромный получеловек-полузверь. Густая лоснящаяся шерсть покрывала всё его тело, а стальные когти были такой длины, что легко бы вспороли брюхо тому, кто посмеет его побеспокоить. Широкая грудь ходила ходуном, а в жёлтых озлобленных глазах отсутствовала разумность.       — Грх… — зверь зарычал, вспенивая красную слюну в уголках губ.       Весь его живот был изранен небольшими порезами и кровоточил.       Асбьорн за последние дни видел слишком много крови. Он начинал привыкать, это больше не пробуждало рвотных позывов.       Брокксгельма, которого так отчаянно звал Лермих, не было видно, и в душу Асбьорна стали закрадываться сомнения и тревога.       Почему ведун остался наедине с этим зверем?       Лермих не успел и слова вставить, как сзади выскочил Масочник, на мгновение закрывая чёрным плащом фигуру Аса.       — Ты!.. — Лермих застыл, выставив указательный палец в лицо гридмару.       В глазах Лермиха загорелось понимание, он быстро сообразил, кто перед ним стоит, зацепившись за шрам, пересекающий лицо. В его руках тут же возник маленький серповидный кинжал, который он неуверенно выставил вперёд.       Не дожидаясь начала перепалки, Асбьорн подвинул Масочника и поравнялся с ним:       — Лермих…       — Нет, ничего не говори! Ты заодно с убийцей?! — в сливающихся с радужкой зрачках отражались яркие блики гнева, перемежающиеся страхом.       Бедный ведун дрожал, как осиновый лист, и даже так ни на шаг не отходил от фенрира.       — С убийцей?..       Асбьорн остановился, продолжая держать руки напротив груди, чтобы ни единым жестом не показать своей враждебности.       За спиной ведуна отчаянно взвыли. Фенрир впился когтями в скамью, кроша её в щепки. Лермих попятился вбок, теряя краски на щеках. Кинжал выпал у него из рук в тот самый момент, когда дух-волк подпрыгнул до потолка и осел рядом, угрожающе рыча. Из раны на животе фенрира брызнула кровь, и Лермих содрогнулся.       Асбьорн потянулся за спину, по чистой привычке пытаясь достать отсутствующий там лук, но внимательный ведун, завидев движение, сразу же подбежал к Асу, цепляясь за его одежды:       — Нет, не смей!       — Как это существо оказалось у тебя дома?! — на повышенный голос Ас ответил своим.       Глаза Лермиха расширились, и он начал качать головой, словно умалишённый.       — Ты не… не понимаешь, Асбьорн! Это мой отец!       Слова ужалили ядовитой стрелой. Фенрир махнул лапой перед Масочником, заставляя его отскочить назад. Подошвы длинных сапог коснулись стены, и альва отпрыгнул от неё, в полёте доставая закалённый клинок.       — Не убивать! — крикнул Асбьорн, поражаясь мощи, возникшей в голосе.       Это был чёткий приказ, идущий из самого сердца. Жёсткий и непоколебимый, не терпящий отлагательств и разбирательств. Его нужно было выполнить, чего бы это ни стоило.       На оклик Масочник замедлил движения, поведя удар в сторону. Он согнулся, вполоборота посмотрел на Аса, и вместо привычного раздражения во взгляде гридмара заиграла странная тоска.       Асбьорн сжал плечи Лермиха, помогая ему прийти в себя:       — У тебя есть немного времени, пожалуйста, объяснись. Почему ты назвал его убийцей? — в лоб спрашивать про метаморфоз отца Ас не стал: такое пояснение грозило затянуться на добрых полночи, а столько времени у них не было.       — Мы заметили, как з-за девушкой следит странный человек в маске, и… — Лермих запнулся. Асбьорн терпеливо дал ему перевести дух, мысленно соглашаясь, что в его глазах это выглядело бы не менее подозрительно. — Мы были дома. Видели это из окна, хорошо видели, наш дом самый маленький в округе, а он двигался по крышам.       Зверь полоснул когтями рядом с головой гридмара.       — Я распереживался и пошёл следом, несмотря на запрет отца. Это моя вина! Ему нельзя было покидать дом, и всё же он не смог оставить меня одного… В этой форме он мыслит не так, как человек.       Асбьорн рухнул вместе с Лермихом — Масочник толкнул их в спины, заставляя оказаться на полу. В тот же момент над ними пролетела кастрюля, наполненная кипящей жидкостью. Ведун застонал от досады, глядя на растекающуюся по доскам сильнопахнущую лужу.       — Лермих, как его остановить? — Ас готов был подождать с расспросами.       Ведун стих, сводя брови к переносице, и на его лице отпечаталось глубокое размышление. Думал, стоит ли доверять незваным гостям? Взвешивал слова, которые должны были вырваться изо рта, боялся сболтнуть лишнего?       Нужно всего лишь убедить ведуна, что Ас не замышлял ничего дурного. Почему бы не попробовать тактику Ирис? Альва мастерски подталкивала к нужному ей всего парой-тройкой точных слов. Мягкий, тёплый голос полился мёдом из уст Асбьорна, расслабляя мышцы на лице Лермиха:       — …Масочник — мой друг. Он не желал никому зла. Случилось недоразумение. По приказу хозяина, — Ас сделал акцент на том, что этот альва кому-то принадлежит и не разгуливает неприкаянным по улицам города, — он не мог действовать открыто, и ему приходилось прятаться. Я понимаю, как это выглядело, но, поверь мне, я говорю правду.       Битва между фенриром и Масочником становилась всё ожесточённее, но гридмар держался, не пускал в бой ни кулаки, ни острый клинок. Как и приказал Асбьорн, он просто отвлекал внимание зверя на себя, пока Лермих успокаивал дыхание, приложив ладонь к груди.       — Хорошо… Ничего сложного, — шепнув себе под нос, ведун что-то достал из-за пазухи и макнул в разлившуюся из котелка пахучую субстанцию.       Затем Лермих вскочил на ноги и под удивлённый взгляд Асбьорна побежал к сражающимся. Он вклинился между ними со смелостью медведя, доставая зелёный пучок, перевязанный льняной верёвкой. Растение Ас узнал сразу, стоило увидеть его форму — душица первое время отлично спасала его руку от онемения.       Лермих навалился на зверя с крепкими объятиями, пытаясь дотронуться маленькими розоватыми цветами до носа отца.       — Пожалуйста, приди в себя!       Видящий махал тонкими стебельками, как не в себе, разнося опьяняющий аромат по комнате. Он сладко дурманил и кружил голову, подобно крепкому вину. Усталость осела в костях, в каждом мускуле, в каждой жиле и капле крови. Кто-то незримый зашептал в затылок заговорщическим голосом: куда спешить? Лучше лечь и поспать.       — Лермих… — конечности налились свинцом, Асбьорн чувствовал, как силы покидают тело.       Его схватили за шкирку, и лучник чуть было не засмеялся от огромного желания Масочника этим жестом его уязвить. Трижды за сегодня к затылку тянули чёрные когти, и в этот раз успешно.       — Постарайтесь не дышать! Пожалуйста, отойдите к окну, — пряча нос в складках рукава, бросил за спину ведун.       Из глаз фенрира испарилась ярость. Красные прожилки поубавились в размере, а дыхание начало выравниваться. Брокк пошатнулся, и Лермих придержал его за спину, укладывая на пол.       Рана на животе раскрылась, но руки ведуна ни капли не дрожали. Он уставился в одну точку, начиная неспешно обрабатывать рану отца. В обилии лечебных растений, хаотично разбросанных вокруг, Лермих без труда и с первого раза находил нужное. Он откупоривал баночки, обрабатывал порезы мазями, присыпками, растирал в руках листы и соком капал на живот, пока зверь боролся со сном.       В это же время Масочник грубо вытолкнул Асбьорна на полтела из окна, смотря на него с небольшим укором. На альву дурман никоим образом не повлиял.       — …Видишь, как быстро мы нашли общий язык с Лермихом, — вдохнув побольше свежего воздуха, слабо улыбнулся лучник, — нужно было только разобраться…       — Больше не приказывай мне, — неожиданно раздалось над ухом тихое шипение.       Это была просьба, а не яростное повеление. Масочник выглядел больше расстроенным, чем оскорблённым.       Глядя в бездонные радужки, наполненные мудростью не одного десятилетия, Асбьорн не мог не испытать стыда за своё поведение. Как только туман перед взором рассеялся, и он смог вновь свободно дышать без риска свалиться в обморок, Ас выпрямился и отвесил гридмару лёгкий поклон.       — …Прости, это было грубо. В следующий раз я буду тебя просить, как и должен был.       Масочник не ответил, но в его глазах будто раскололась толстая льдина, пропуская талую воду тонкими ручейками.       — Прошу, передайте какую-нибудь чистую ткань! Мне нечем перевязать рану! — обмен любезностями прервал Лермих, чьи окровавленные руки зажимали живот оборотня.       Асбьорн кивнул гридмару, выказывая участие, и побежал помогать Лермиху, искать ткань.       В четыре руки они крепко перевязали рану. Работу выполнили отлично: Асбьорн был уверен, что Брокк был бы горд за своего ученика.       Утомлённо дойдя до кухни и взяв деревянный ковш, ведун промочил руки, затем с такой же обыденностью в движениях нараспашку открыл все окна и двери, проветривая помещение.       Силы покинули Асбьорна, пока он разглядывал прибирающегося ведуна. Хладнокровие Лермиха поражало: для него подобный труд, как было видно, являлся суровой обыденностью. Он смиренно подметал с пола щепки, убирал банки и склянки обратно по полочкам и развешивал по местам запасы сушёных трав. Сколько раз Лермих так устранял учинённые Брокком погромы за свою жизнь?       Вместе они уселись на полу рядом с храпящим телом и немигающе уставились на противоположную стену. Молчание тяготило, и Ас видел тень сомнения в чёрных, как ночь, глазах. Но несмотря на шаткое доверие, первым всё же заговорил Лермих:       — Спасибо за помощь. Теперь он проспит до утра и… всё будет хорошо, — он с опаской покосился на гридмара, наконец как следует вглядываясь в хитросплетение наростов на лице и в звезду посередине лба.       Предвещая вопросы, Асбьорн вступился за Масочника:       — Лермих, пожалуйста, не пугайся его. Да, он… альва. Но альва самого отингира, его верная правая рука. На самом деле по его приказу он и искал убийцу этой ночью. Приметив одиноко идущую девушку, он захотел её защитить. Вот и… всё.       Лермих вытянул губы буквой «о» и понятливо закивал, поджимая коленки к груди. Асбьорн уже рассказывал ему, с кем путешествует, и всё же ожидал более яркую реакцию на признание в связи конунговой семьи и альвы.       «А не сболтнул ли я лишнего, так слепо доверившись?»       Нет. Эти мысли Асбьорн быстро отмёл — вряд ли Лермих доверит тайну всей жизни тому, кто не доверяет ему в ответ. И, скреплённые секретом, оба будут молчать, как рыбы.       Пару долгих мгновений Лермих рассматривал лицо альвы с нотками зарождающегося искреннего любопытства.       — Понятно… — настороженность спала с Лермиха, уступая место учёному любопытству. — Это очень… интересно. Как же так получилось?       — Стейнбьорн не знает этого секрета, — поспешил дополнить Асбьорн. — И… я надеюсь, пока не узнает.       Это была просьба, на которую Лермих согласился быстрым кивком. Теперь ведун жадно примечал каждую новую деталь в образе альвы. Искал несостыковки с книгами светлых умов, сразу же понял Асбьорн. Сам лучник до сих пор время от времени занимался тем же самым.       Но была очередь Асбьорна получать ответы. Он решил подойти к своим вопросам деликатнее, восстановив кусочек за кусочком все события минувшей ночи:       — Вышла очень неприятная история, и я надеюсь, что твой отец не пострадал сильно.       — Угу… — Лермих спрятал лицо в коленках и шумно вобрал воздуха в грудь. — Я был слишком самоуверен. Хотел сделать благое дело, защитить девушку, но когда он… альва спустился с крыши с обнажённым клинком, я струсил. Застыл, не в силах пошевелиться. Только хотел, чтобы всё его внимание переключилось на меня, чтобы девушка успела убежать. Отец не мог меня не защитить, даже в этом облике…       — Фенриры — они же полулюди-полудухи, верно? Их не так легко поранить.       — Он не фенрир, Асбьорн! Это сказки для детей, — нахмурился Лермих, стискивая ткань мантии, — но он проклят. Сколько себя помню, под полной луной им завладевает зверь. Я не знаю, почему и как, но я обязательно с этим разберусь. Чего бы мне это ни стоило.       Гробовое молчание воцарилось в комнате. Асбьорн не знал, что ответить, ему было легче подождать и послушать — слишком горестно выглядел Лермих, слишком смиренно-разрушенным. Ведун продолжал ковырять пальцем дощечку под собой, пока его губы вновь не задвигались:       — Однажды мне сказали, что это моя вина, — шёпот резал без ножа. Лермих в момент стал очень маленьким и совершенно безутешным.       Поток искренности чуть было не смыл Асбьорна — он услышал то, что разделять этой ночью не планировал. Чужой клубочек вины было не распутать, как бы Ас ни пытался подобраться к нему со всех сторон. Это был узел, завязанный изнутри. Неужели Лермих поверил этим отвратительным словам? Неужели так просто принял и теперь несёт это бремя тяжёлым камнем? Но как только Асбьорн протянул ладонь, чтобы попытаться молчаливо приободрить ведуна, Лермих выпрямился, поворачиваясь со сведёнными к переносице бровями:       — А вообще! Почему девушка вообще гуляла одна, зная о ночной опасности? Я думаю, что в этом городе не осталось ни одной семьи, которая об этом не знает!       Вот это скорость смены настроения. В голосе Лермиха не осталось ничего, кроме решимости докопаться до правды. Смирение было и проклятием, и благословением ведуна. Его слабостью и силой. Когда было необходимо, Лермих умело отпускал ситуацию и сдвигал её на второй план, явно относясь к ней философски.       «Но она продолжает давить и тянуть, даже так.»       Асбьорн согласился:       — Хороший вопрос.       — Я думаю, это очень подозрительно! — искоса Лермих поглядел на Масочника, а затем аккуратно приблизился к Асбьорну и ухватил его за локоть. — Спроси у него, запомнил ли он её лицо…       Гридмар наклонил голову, с прищуром посмотрев на ведуна. Было очевидно, что альва его услышал, но обратиться напрямую видящий поосторожничал.       — Масочник, ты запомнил её лицо? — повторил Асбьорн, обернувшись к гридмару.       Тот скривился, не желая играть по этим глупым правилам. Однако под внимательным взглядом лучника он расслабился и покачал головой.       — Он умеет говорить на дарлединском?       — Умеет, но не любит, — Асбьорн положил ладонь на горло, и Лермих тут же всё понял.       — Ох, да, человеческий режет им горло, как я мог забыть. Я бы хотел услышать его голос. Наверное, он невероятно красив! Некоторые сравнивают его с птичьим пением, а некоторые… — под недовольный хмык Масочника Лермих стих, прижимаясь поплотнее к Асбьорну. — Простите меня за моё любопытство. Я так много о вас читал! И это совсем не сходится ни с одной из моих книжек. Так… волнительно. Но вы правы, совсем не время разглагольствовать.       Они какое-то время просидели на полу. Лучник не знал, плакать ему или смеяться от комичности ситуации: они пришли разбираться с кровожадным фенриром, а теперь слушали его мерный храп и старались не разбудить.       Первые солнечные лучи позолотили крыши домов, и Асбьорн проморгался. Глаза разболелись от света, льющегося через окно, но вместе с болью душа наполнилась радостным дребезжанием. Когда тьма рассеивалась, в голове невольно всплывало что-то хорошее и тёплое, перекрывая царящую там безнадёгу.       Он медленно встал с пола, поправил складки плаща и посмотрел на уставшего Лермиха с волнением.       — С твоим отцом всё будет хорошо?       — Да, он быстро восстанавливается. Мы вовремя помогли ему, спасибо, — ведун улыбнулся, сморщив нос.       Асбьорн какое-то время разглядывал смуглого юношу, пытаясь уличить того во лжи, а после достал из кармана амулет и кинул ему прямо в руки. Когда на ладони опустилось украшение, чёрные глаза Лермиха округлились, а щёки покрылись благодарным румянцем.       — Я… — Асбьорн прокашлялся. Оставалось решить одну насущную проблему, прежде чем отправиться дальше. — Мы поможем тебе прибраться. Но взамен можно попросить тебя об одолжении? Есть ли у вас в доме иголки и нитки?       Залатать плащ Масочника было проще простого, и рука, и пальцы слушались. Возможно, дело было в сосредоточенности, возможно, в излишках накопившейся уверенности, но лучник не колебался. Асбьорн делал ровные стежки, один за одним, пока не добился максимально идеального результата.       Ремешок на маске потребовал чуть больше усилий, но с помощью Лермиха и его запаса заготовок удалось сделать кожаную полоску с массивной пряжкой. Удобства такая конструкция не добавляла, зато держалась крепко.       С перчатками было сложнее — нужно было слишком много времени, чтобы сделать новые. Асбьорн помнил, что Масочник хранил какой-то запас сменных перчаток в мешке, но до той поры, как они вернутся в башню, ему придётся довольствоваться грязными.       Нотки отвращения непрестанно искажали лицо альвы, но не только неидеальный внешний вид был этому причиной. Подметая пол, Лермих то и дело кидал на гридмара косые взгляды, не закрывая рта.       Изучал, разглядывал, осознавал. Совершенно бестактно. Так, как никогда бы не сделал с человеком.       — Альвы бездушны и холодны, — наконец не выдержав, прошептал ведун, сжимая корешок метлы, — но у твоего альвы я вижу эмоции. И не могу никак понять этого.       Чувствуя, как ненавидящий взгляд прожигает спину, Асбьорн нервно заулыбался:       — Ну что ты, он не мой альва…       — Ах, точно, прости, я подзабыл, он отингира. Вы просто слишком хорошо ладите.       Не зная, как не обидеть гридмара ещё больше, Асбьорн решил уклониться от разговора. Не зря же даже Стейн говорил, что Масочник ему не раб? Он не чей-то. Он сам по себе. Но объяснять это человеку несведущему было бессмысленно.       Укол жалости пронзил грудь, и Асбьорн невольно засмотрелся на Масочника. Его тусклый взгляд был опущен на починенную маску, разделённую пополам глубокой царапиной.       Царапиной, которая в точности повторяла шрам на его лице.       Хотелось дотронуться пальцем до щеки альвы и расспросить про его жизнь. Как он получил шрам? Что совершил? Как пришёл к тому, кем являлся?       Но ведь альвы не приходят. Не растут. Не меняются.       Почувствовав, что его бесстыдно рассматривают, гридмар быстро натянул на лицо маску, вновь становясь безликим существом без голоса и воли.       — Если тебя будет что-то беспокоить, — ведун ткнул пальцем в предплечье Асбьорна, надавливая на корневые наросты, — приходи. Правда, приходи! Мы попытаемся помочь. Мой отец знает намного больше меня и, я уверен, что-нибудь придумает.       Что?.. Откуда он узнал? Неужели прощупал грубые бугры через одежду, пока прижимался к Асу из-за страха перед альвой? Или и не боялся того вовсе и просто воспользовался удачным предлогом?       К горлу подкатил комок. Асбьорн не желал с кем-то делиться столь интимным, особенно после того, что наворотил с дуру. Но ведун определённо точно не желал ему никакого зла, и это немного успокаивало.       — Ты слишком добр, Лермих, — Асбьорн решил не противиться оказанной доброте, считая это славной формальностью.       Им пора было возвращаться. Напоследок Лермих заверил Асбьорна, что со всем справится, и чтобы тот за него не беспокоился. Без особой охоты, но Ас согласился с этим, прощаясь с Лермихом тепло, как с добрым другом.       Солнце то скрывалось за серыми облаками, то выглядывало из-за них. Собеседник из Масочника был никудышным, так что шли они молча, изредка останавливаясь, чтобы повернуть на очередной переулок. Время от времени в мыслях невольно возникал образ Кьелла, с его вечно оголённым торсом и широкой улыбкой. У того рот не закрывался ни на мгновение, и помнится, в первую их встречу Асбьорна это чрезвычайно раздражало. Теперь же лучник успел вспомнить все известные молитвы, чтобы только поторопить вселенную в их воссоединении и услышать тот неконтролируемый поток слов, вырывающийся стремительной рекой из груди воина.       На плечо положили ладонь, и когтистые пальцы ощутимо сжали плащ. Гридмар кивнул в сторону скопления людей, замаячивших впереди. В глазах Асбьорна промелькнуло изумление, когда он вдруг осознал, что вокруг них разразилась настоящая буря из голосов и прочих звуков. Шум и гам наполнили воздух и навалились на них водопадом.       Знакомый голос закричал:       — Успокойтесь и расходитесь, здесь не на что смотреть! — кажется, это был Кёмлен, который активно жестикулировал в центре столпотворения.       И его тут же перебил ещё один, совсем близко:       — Нашла! — а затем из толпы, как золотая рыбка из сетей, выскользнула Ирис, помахивая руками.       И когда она сократила расстояние, Асбьорн понуро опустил голову, не торопясь выказывать радости встречи. Ему не хотелось привлекать внимание незнакомцев, облепивших его со всех сторон. Толпящиеся горожане вызывали мандраж одним своим присутствием.       Следом за Ирис вышел и Кьелл, поджимая губы с видом глубокой обиды. Он обошёл альву и наклонился к Асбьорну, да так близко, что тому невольно показалось — ещё немного, и Кьелл начнёт его обнюхивать.       — Одуванчик, тебе не кажется, что в твоём состоянии нужно было отоспаться? Значит, мы беспокоимся, раны твои обрабатываем, а на утро ты, не предупредив, нас покидаешь? Что, твой дружок та-ак сильно хотел разделить с тобой свою миссию? Масочка сам не справится? Хм, а что за запах?       Асбьорн выставил ладонь вперёд и отступил на шаг. Не хватало ещё, чтобы у Кьелла закружилась голова от дурмана, к которому они с Масочником успели привыкнуть.       От движения Аса воин похлопал глазами. Сердце ухнуло в пятки, когда рыжие брови сдвинулись к переносице. Кьелл выглядел оскорблённым до глубины души таким отторжением, так что губы сами собой задвигались, выдавая лёгкое:       — Прости, что заставил побеспокоиться. Но всё хорошо.       Воспоминания наполнились гадкими картинами, как Асбьорн, наступив на гордость, лепетал перед Кьеллом и умолял его остаться, набрасываясь с непристойным видом. Как же мерзко он себя вёл вчера.       «Должно быть, Кьеллу противно видеть меня после такого представления.»       И пока Асбьорн пытался убедить себя в чужом пренебрежении, Кьелл лишь махнул ладонью, ещё сильнее покрываясь острыми иголками:       — Великие асы, лучше поспорь со мной, чем каждый раз извиняться… Надо научить тебя браниться, ну правда, — он отвернулся, перевязывая хвост не по нужде, а скорее, чтобы занять руки.       Лучше пусть чувствует смущение, чем злобу. Это Асбьорн может пережить.       Ас неловко повёл головой и переключил внимание на Ирис, которая с интересом наблюдала за их диалогом:       — А где Стейн?       — Рядом с Кёмленом! — широким жестом Ирис указала туда, где горланил форинг.       — Ага… А что случилось?       Альва наклонила голову и приставила растопыренные пальцы к губам.       — Девушке отрубили язык, — пальцы сомкнулись, — но не убили. Интересно, с чем это связано?