Тайна

Завтра Рождество. Люси украсила свою квартиру в новогоднем стиле, чтобы создать уютную атмосферу праздника: на шторы прикрепила дождик из гирлянд, около фотографий разместила разноцветные шары, которые по очереди горели и как бы освещали счастливые лица друзей Люси, на дверь повесила венок, украшенный искусственным снегом, веточками рябины и шишками, а сама решила купить себе новогоднюю красную пижаму. Настроение было крайне хорошим. Завтра вечером должна была быть вечеринка у Нацу, и она подобрала с Эльзой платье, надеясь смотреться шикарно. Как только они встретились с Греем, в этот же день вечером она купила его книгу в электронной библиотеке и принялась за чтение. Странно, но сюжет книги ей понравился, был довольно интересным. Люси бы даже сказала, что это сказка для детей, добрая и светлая. Там были и феи, и драконы, и даже демоны. Каждый персонаж был интересным и продуманным, а некоторые из жизни Грея, кого знала сама Люси, кажется, служили прототипами героев этой книги. У Грея был талант, и она рада, что у него все получилось. Разговор с Греем, а потом с Нацу, словно изменил ее где-то внутри. Не было больше боли, разочарований, стало легче. Так, наверное, называют жизнь с чистого листа. И сегодня она посвятила вечер лишь себе, включив какую-то комедию по телевизору, и сделав себе кофе с мороженым. Но все же было так тоскливо… Она постоянно вспоминала Стинга. Это уже походило на манию. Особенно в последние дни, когда мозг не был ничем занят, и в принципе заняться особо нечем на каникулах. Образ преподавателя все чаще появлялся в голове, а вместе с этим приходила и легкая грусть: они не виделись уже неделю, наверное. Невыносимо было и от мысли, что у него есть девушка, а Люси, как последняя дура, кажется, влюбилась в него, этого ведь мало, надо влюбиться в преподавателя, у которого есть вторая половинка. Если страдать, то не мелочиться. Каждый раз ей хотелось позвонить под предлогом того, чтобы спросить совет по главе дипломной работы, и удовлетворить тем самым желание услышать его голос. Хотя бы голос. Но Люси, словно давала себе моральную пощечину, душила свой душевный порыв на корню, дабы не выглядеть смешно в глазах того, кто, скорее всего, уже догадывается обо всем. Трудно не заметить ее странное поведение в крайний день их встречи. И трудно не заметить, как он смотрел на нее… Люси не понимала, почему он позволяет себе такое особое отношение к ней? Из-за Нацу? Из-за симпатии? Но ведь есть девушка… так сложно все оказалось. Прежде, чем она успела бы расстроиться, зазвонил ее телефон. Люси скосила взгляд на экран и встрепенулась, даже немного подпрыгнула. Она секунд пять смотрела на него и не могла поверить: звонил Стинг. — Алло! — попыталась спокойно ответить Люси, но получилось слегка взволнованно. — Привет, Люси, — услышала она его спокойный голос. — Не отвлекаю тебя? Люси поерзала на месте, а потом тут же встала с дивана, начиная ходить по квартире для того, чтобы унять волнение. — Нет, Стинг-сенсей. У вас случилось что-то? — спросила она. Молчание, а потом вздох. — Нет, — он усмехнулся. — Я подумал точно так же. Думал, у тебя что-то случилось. Ты перестала делать правки в дипломную работу и перестала мне присылать письма с вопросами. И ты не предупреждала, что берешь выходные. Ты даже в воскресенье присылала мне вопросы, а тут вообще замолчала. «Блин!» — подумалось ей. А ведь она действительно забыла обо всем. — Вы извините… много навалилось, — Люси закусила губу и отругала себя в голове множество раз, поскольку должна была хотя бы предупредить его обо всем. — Принимаю извинения, — сказал он. Молчание, но тут же Люси лихорадочно начала думать, как ей продолжить с ним беседу. Не хотелось так скоро лишаться возможности поговорить с ним. — Люси… — Стинг-сенсей… Они позвали друг друга одновременно, потом замерли. Снова молчание. Потом Стинг тихо рассмеялся. — Говори, — произнес он, и Люси буквально кожей почувствовала его улыбку. — Как у вас дела? Как командировка? — спросила она. Ей хотелось сквозь землю провалиться от таких вопросов, ведь они напрямую свидетельствуют о ее заинтересованности. Но все же, разве это не стандартные вопросы? Люси думала, что нет, поэтому кусала себя за согнутый указательный палец и ходила по квартире туда-сюда. Николя в этот момент спокойно сидел на полу и вертел головой по траектории движения своей хозяйки. Наверное, в глазах кота она выглядела идиоткой. — Стандартно, — задумчиво протянул он. — Нервы на пределе. Люси даже подумала, что это конец разговора, однако Стинг спросил: — Ты была когда-нибудь в Париже? — Нет, — ответила Люси. — А хотела бы побывать? — Не знаю, возможно, да, — неопределенно ответила Люси, которая успела уже расстроиться, что разговор получается сухим. — Париж — город любви, тут очень красиво, особенно ночью, — он говорил медленно, с чувством, вкладывая в это какой-то свой смысл, от чего Люси даже покраснела. — Странно, почему ты не просишь какой-нибудь сувенир? — А разве можно? — удивилась Люси. — Для тебя — да, — ответил он и весело хмыкнул. Люси скептически нахмурилась, что-то в его поведении было странно, но что конкретно происходило она не могла понять. К тому же, его намеки по типу «для тебя — да» явно не были в рамках отношений «преподаватель-студентка». Хочет подружиться? Люси была бы наивнее всех, если бы на этот вопрос с уверенностью ответила — «да», однако наивной быть она могла себе позволить, но большую часть времени все же являлась сознательной девушкой, поэтому насторожилась. — Стинг-сенсей, хочу шоколад и статуэтку Эйфелевой башни. — Принял, — коротко сказал он. — Кстати, недавно разговаривал с мини Драгнилом, он звонил мне и плакался на свое поведение, вы чуть не поссорились из-за твоего бывшего молодого человека. Все нормально у вас? — Когда вы с Нацу успели так сблизиться? — удивилась она. — Он, конечно, очень общительный и дружелюбный, но вряд ли стал бы делиться чем-то таким. — Почему тебя это так удивляет? Я — хороший парень, со мной есть о чем поговорить, и мне можно доверять, — сказал Стинг. — В целом, Нацу — классный друг, поэтому мы в последнее время сблизились. — Ладно, — протянула Люси, а потом вздохнула. — Сложная была история… ну, между мной и бывшим. Я так рада, что удалось поговорить и наконец поставить точку. А Нацу, ну, знаешь… ой, знаете, — тут же поправила она себя и покраснела от стыда, слишком заговорилась, — он впечатлительный и ранимый, а еще импульсивный. Вспыхивает огнем мгновенно! А я все же человек спокойный, мне иногда сложно. Но в целом мы не поссорились, все хорошо. Сердце Люси во время разговора билось, словно сумасшедшее. Странно, никогда бы она не подумала, что будет разговаривать с преподавателем, который ей нравился, на такие темы. Ей стало грустно от очередного осознания того, что у него есть девушка. Нельзя так. Он ей симпатичен, и если это продолжить, Люси просто влюбится, и тогда снова эта мучительная боль не даст ей спокойно жить. Она все понимала. Прекрасно понимала. Но не могла заставить себя отказаться от возможности просто побеседовать с ним. «Допишу диплом вместе с ним и… все. Забуду его», — сказала она себе, сжав телефон настолько сильно, что его края впились в кожу. — Забавно слышать от тебя «ты», — сказал он спустя время, но голос был почему-то довольный. — Мне нравится быть с тобой наравне. У нас не такая уж и большая разница в возрасте, как и сказал когда-то Нацу, поэтому мне комфортно, когда и ты со мной разговариваешь неформально. — Но все же… вы — мой преподаватель, я так не могу, — неловко посмеялась Люси. — У тебя все хорошо? — резко спросил он. — Никто не достает? — М-м-м, — протянула Люси не совсем понимая вопрос, не успев перестроиться на другую волну. — Я просто видел тебя вместе с Локи, лицо у тебя было недовольное, и выглядело все так, как будто он к тебе пристает. И каждый раз вместе на лекциях сидели до моего отъезда, — в его голосе Люси слышала беспокойство и что-то еще, наверное, ему было неловко спрашивать о таком. — Все в порядке, — произнесла Люси. — Спасибо, что волнуетесь обо мне. — Если он перейдет черту, сразу говори. Нельзя, чтобы он вел себя таким образом, — сказал Стинг, голос его был твердым и уверенным, наверное, он даже был недоволен. Люси постучала себя кулаком по груди в область с сердца, словно пыталась успокоить его таким образом. Слишком сильно он начинает ей нравиться. Это становится опасным. Девушка вздохнула и собралась с мыслями, чтобы задать волнующий вопрос, однако Стинг опередил ее мысли и сказал: — Люси, мне придется прервать наш разговор, пора за работу. Прости, если побеспокоил, — виновато произнес он. — О, нет-нет, — неловко рассмеялась она. — Звоните почаще, мне приятно поговорить с вами. — Пока, Люси. Береги себя. — С наступающим! Удачи на работе. — С наступающим. Хартфилия выдохнула и тут же упала на диван, сложив ладони на груди. Ей хотелось спросить у него: «Есть ли у вас девушка?». Ну или хотя бы поинтересоваться, почему он так беспокоится о ней. Стинг, будто почувствовав дальнейшие неловкие вопросы с ее стороны, внезапно попрощался. Совпадение? Или нет? Можно ли сказать, что Стинг тонко чувствует подступающую неловкость и начинает действовать, либо же это стечение обстоятельств такое? Неважно. Люси понимает, что теперь ей немного грустно от того, что не успела спросить его об этом.

***

Стинг убрал телефон и еще долго смотрел на него, словно пытался прожечь взглядом. Работы было действительно много, однако сейчас он ждал обед у себя в номере и попутно смотрел на такую скучную в дневном свете Эйфелевою башню. Данное произведение искусства почему-то не внушало Стингу восторг. Возможно, напряженная работа лишила его возможности радоваться мелочам, либо же его подобное просто не трогает. Он не знал. Но что-то заставляло его пить виски сейчас, хотя всего час дня и разгар рабочего времени. Это что-то тоскливо ныло в груди. Пустота. В голове кавардак полный из-за сложной поставленной начальником задачи, ко всему прочему, мини Драгнил расшатал его душевное спокойствие, рассказав про встречу Люси и ее бывшего молодого человека. Да, он написал ему, что доверяет Люси, но разве свое сердце обманешь? Конечно, он был не спокоен. Ему пришлось даже так внезапно позвонить по совершенно тупому предлогу, ну а задать подобный вопрос решился лишь под градусом. Наверное, для Люси это был странный разговор. Бывший молодой человек. Локи Лео, который вдруг общается с ней, словно ничего не было, а она это позволяет… все это волновало его. Поэтому Стинг подумал, что лучше сейчас он выпьет для храбрости и спросит, чем будет мучить себя. Разговор поднял настроение. Ему нравилось разговаривать с ней, просто слышать ее взволнованный, немного высокий из-за этого, голос, но тем не менее очень мягкий и мелодичный. Он предавал ему спокойствия. Казалось, что сама Люси гладит его по голове и улыбается, настолько ее голос обладал очарованием. Стинг взъерошил волосы и слегка улыбнулся. Он был рад, а еще наконец-то успокоился.

***

Наступил праздник. Рождество! Это настоящий повод для отдыха, веселья и обмена подарками. Все улицы украшались под стать празднику, витрины всегда светились огнями, а на каждом шагу стояла украшенная елка. В Японии Рождество — не религиозный праздник, скорее, он стал аналогом Дня влюбленных. Именно в эти дни пары любят гулять по вечерним улицам, ужинать в ресторанах или кафе, чтобы провести этот день вместе. Многие признаются в любви. У Люси было крайне замечательное настроение: хотелось петь, танцевать. Поэтому, надевая свое красивое серебристое платье с красивым вырезом сбоку и на тоненьких бретельках, она слегка подпевала и пританцовывала. Она спешила, ведь через полчаса Нацу обещал приехать за ней, а она только надела платье и приступила к макияжу, поэтому она всеми силами спешила. Но все же Люси справилась точно в срок. Между Нацу и Люси отношения стали, казалось, еще крепче. Они выяснили между собой все разногласия, и их сблизили сказанные друг другу слова. Поэтому между ними теперь только искренняя привязанность, любовь и преданность. Именно поэтому первый танец у них был именно друг с другом. Люси и Нацу на вечеринке станцевали медленный танец, как будто открывая вечер. — Люси, я хочу тебя познакомить со своей двоюродной сестрой, которая прилетела в Токио из Штатов, — широко улыбнулся Нацу спустя какое-то время, когда увидел, что его подруга откровенно заскучала. — Она на втором этаже. Они, улыбаясь друг другу и шутя, поднялись по лестнице, и Нацу представил ее девушке, которая одиноко, однако с довольным лицом, стояла со стаканом алкогольного коктейля и наблюдала за всеми, словно хищная птица. Ее шоколадные волосы струились по хрупким белым, как снег, плечам, а фиалковые глаза смотрели насквозь. Люси стало неуютно от ее взгляда, но тем не менее протянула руку. — Люси Хартфилия, — произнесла блондинка, а потом начала приглядываться к ее лицу, чуть прищурившись. — Мы нигде не могли видеться? — Могли. И даже не раз, — загадочно улыбнулась она. — Кана Альберона. Приятно познакомиться, — она пожала руку Люси и развернула внутренней стороной к себе, не отпуская. — Кана, прекращай, опять ты за старое, — произнес Нацу. — Свои магические штучки оставь хотя бы на сегодня. Вечеринка в самом разгаре, надо веселиться! — Драгнил, исчезни ненадолго, будь добр. Иначе я твою руку пощупаю, — грозно, но тем не менее с улыбкой, произнесла Кана. — Понял! — Нацу поднял руки, словно сдавался, и неловко улыбнулся. — Прости, Люси, я не виноват! И он ушел, нет, убежал. Люси неловко засмеялась, но совершенно невесело. В этот момент она вспомнила, где видела ее. — Ты! Телефон! — бессвязно воскликнула она. — Я твой телефон подобрала на остановке, помнишь? Кана странно улыбнулась и продолжила изучать руку. — Естественно. Такие встречи не бывают просто так, — кивнула она. — Вижу, что у тебя все отлично складывается. И встретила наконец того, кто ромашки на могиле твоей матери оставляет. Опять эти мурашки по всему телу от того, что Люси стало совершенно не по себе. Эта мистика ее пугала, она в нее старалась не верить, но порой стакиваешься с необъяснимыми вещами, как сейчас. Но Люси пыталась себя успокоить тем, что Кана все это узнала от Нацу. Хотя… то, как Нацу на нее реагировал, тоже странно. «Неужели, она действительно обладает чем-то сверхъестественным?» — подумалось Люси. — У тебя все хорошо будет. Не переживай, — наконец Кана отпустила руку Люси и приветливо улыбнулась. — Так ты еще и подруга моего брата. Вы и в этой жизни близки. — Что значит… в «этой жизни»? — не поняла Люси и нахмурилась. Кана со значением улыбнулась, словно ей было забавно слышать подобный вопрос. — Существуют параллельные миры. Прошлые жизни. Наша душа проживает множество разных вариантов. — Не могу поверить в подобное, — улыбнулась Люси и облокотилась на перила, теперь и она наблюдала за тем, как Нацу и остальные веселились на первом этаже, который служил предполагаемым танцполом. Людей было много. Нацу — звезда своего факультета, его знали и уважали все. С ним хотел общаться весь факультет без преувеличений, поэтому даже к Люси порой подкатывали, лишь бы оказаться в тусовке Нацу Драгнила. Люси знала только парочку людей, к примеру, Эльзу, ее парня — Жерара, Нацу, Кану и парочку девчонок с юридического, а остальных видела впервые в жизни. Тут даже были люди, которые год-два назад выпустились и уже успешно работали, двое из них пришли со своими женами, по рассказам Нацу. Все веселились и были довольны вечером. А Люси чувствовала, как ей становится снова скучно. — Обычному человеку, понимаю, сложно в это поверить, — согласилась Кана. — Однако, веришь или нет — это не меняет того, что подобное существует. Люси удивленно хмыкнула и задумалась. Возможно, что действительно все это существует. На разных исторических этапах люди открывали что-то новое, однако до новшества считали иначе. Чем не пример то, как раньше люди считали Землю плоской? Очевидно, и сейчас есть подобные «умы человечества», которые думают в современном мире до сих пор, что Земля — плоская. Вот и получается, что совершенно неважно, что они пытаются завербовать этим всех остальных, ведь давно доказано, что Земля — круглая, и только полные кретины поверят в обратное. Соответственно, это похоже на то, что сказала Кана: неважно во что ты веришь, ведь истинного хода вещей это не изменит. — К тому же, ваши с Нацу жизни тесно переплетены в каждом из миров. Вы неразлучны, и ты сама это знаешь, — Кана улыбнулась и отпила немного коктейля. — Береги эту связь. — Знаю, интуитивно понимаю. Сердцем, — Люси нежно улыбнулась, поправив прическу рукой. — Наверное, это и есть шестое чувство. Кана повела плечами, словно подобное сравнение оскорбляло ее, однако она ничего не сказала. Она облокотилась о прозрачные перила и внимательными взглядом фиалковых глаз наблюдала за тем, как толпа внизу веселилась, отдаваясь ритму танца. Нацу был в самом центре веселья и отжигал без футболки. — Кана… откуда ты при первой встрече знала мое имя? — спросила Хартфилия. Альберона улыбнулась. — А, не повторяй, это все магия! — весело, почти задорно произнесла Люси, тем самым говоря, что все еще не верит ни во что мистическое. Альберона вдруг заговорила тихо, словно пыталась загипнотизировать собеседницу: — Сникерс или марс? — Кана достала из кожаной сумочки батончики. Поведение этой девушки казалось Люси странным. Однако Альберона своими замашками не отталкивала, а, наоборот, что-то было в ней… притягивающее, и это не только таинственность, но и чувство ностальгии. — Сникерс, — выбрала Люси. Кана одобрительно кивнула и отдала батончик девушке, а сама убрала марс и достала флягу с алкоголем. — У тебя там целый бар уместился? — усмехнулась весело Люси. — А ты даже здесь задаешь одинаковые вопросы?! — вопрос со стороны Каны был явно риторический. У Люси от удивления расширились глаза и приоткрылся рот. — Впервые спросила… — А вот и нет, — уверенно улыбнулась Альберона. — Я рада… рада, что ты в этом мире… что тебе лучше, вернее, здесь, — Кана внезапно стала серьезнее и не могла связать двух слов. Люси нахмурилась. Понять то, что она хочет сказать, Люси подозревала, было сложно, и не только одна она имела с этим проблемы. — Я вижу, ты скучаешь здесь, — опять она внезапно перевела тему. — Твое место не здесь. Поэтому ты чувствуешь себя лишней, — сказала Кана. — Тебе надо домой. — Почему? — не поняла она, но слова Каны ее задели, ведь отражали истину. В начале был хороший настрой: пару песен, пару танцев и три коктейля, а дальше ей вдруг стало скучно. Песни уже казались обычным шумом и не трогали душу, а толпа не подогревала на новый танец. Хотелось простого человеческого кофе и лечь в обнимку с котом. — Тебе надо домой, — тихо, словно гипнотизируя, повторила Кана, при этом прожигая своими фиалковыми глазами ее глаза. Ее глаза можно было сравнить с фиолетовым топазом, настолько яркие, необычные. Они настолько загипнотизировали Люси, что ничего кроме этих глаз она больше не видела, как будто остальной фон размылся. — Тем более… тебя кое-кто ждет. Не заставляй его надолго одного, — произнесла она. — В этом мире тебе стоит быть чуть посмелее. Люси вдруг заморгала, когда их зрительный прервался, и непонимающе взглянула на нее. — Знаешь, ты права. Наверное, уже пора домой. Странно, если бы в обычной ситуации Люси, чтобы не беспокоить Нацу или кого-то еще, досидела и дотерпела бы, но сейчас домой хотелось невыносимо сильно. Что это за чертова магия? Возможно, она оказалась действительно под влиянием Каны Альбероны. Ведь что не встреча, то сплошное волшебство. Люси заказала такси домой, а Кана тем временем предупредила, что уедет вместе с Люси. Драгнил возражать не стал, однако был обеспокоен, он хотел предложить отвезти их, но понял, что ему в его состоянии ни одна из девушек такого не позволит. Поэтому проводил их до такси, пообщался с водителем, заплатил деньги и наказал позвонить, когда они будут на месте. Куда же без крепких объятий? Люси обняла Нацу крепко-крепко, еще раз поздравила с Рождеством и села в такси, где уже ее ждала Кана. И вот они ехали по ночному городу, Люси думала, что ей очень хорошо в тишине, наедине со своими мыслями, чем на шумной вечеринке, нет ничего лучше тихой ночи, городских огней и крупного снега, который плавно и нежно спускался с неба, словно хотел укутать город одеялом. Ехали примерно минут сорок с учетом пробок, поэтому Хартфилия успела снова заскучать, активно зевая. — Не хочешь прогуляться до дома пешком? — поинтересовалась Кана. — Снег красивый, и дремота уйдет. К тому же, на улице очень красиво. Люси оценила это предложение, но почему-то в сердце был какой-то страх. На улице никого не было, два часа ночи, и она пойдет на каблуках, в платье с вырезом, а поверх этого короткое пальто, которое она так и не застегнула, когда садилась в такси. — Не бойся. С тобой точно ничего не приключится, — улыбнулась Кана. — Хотелось бы верить, — улыбнулась Люси. — Остановите где-то неподалеку от первого адреса, девушка хочет прогуляться до дома в одиночестве, чтобы поразмыслить, — попросила Альберона водителя, одновременно подмигивая Люси. — На остановке будет удобно? — уточнил он. — М-м, да, — отказывать уже не было сил. Кана чертовски настырная. Через какое-то время машина остановилась около пустой остановки. Люси вышла из машины и тут же почувствовала, как на улице было свежо. Ночью становилось значительно холоднее, и идея прогуляться пешком до дома через дворы, казалась уже не такой замечательной. — Удачи, Люси. И помни, что надо быть смелее. До встречи! — помахала рукой Кана. — Пока, — без энтузиазма помахала рукой Люси. Хартфилия мягко хлопнула дверью и проводила взглядом такси, в котором могла бы доехать прямо до подъезда. Черт бы побрал эту Кану! На улицах пусто. Скорее всего основная масса людей в центре города на различных городских мероприятиях, либо отмечает Рождество дома. Тротуары в ее спальном районе были полностью отчищены от снега, в этот раз хотелось досадно щелкнуть языком, ведь так хотелось походить по снегу, чтобы услышать приятный слуху хруст. Хоть и было свежо, а от ветра кончики ушей покалывало от холода, Люси все так же не стала застегивать свое пальто. Ветер все норовил пробраться Люси под пальто, но руки девушки, которые были в карманах, не давали этому случиться. Тем не менее Хартфилия не чувствовала, что ей холодно, алкоголь все еще горячил ее кровь, и было незабываемо хорошо. Тихо. Только шум ветра, который ударялся о дома, фонари, воспроизводил странные завывающие звуки. Жутко не было от того, что на улице ночь, хоть и светили фонари, а она шла в спальном районе совсем одна, небывалое спокойствие завладело головой девушки. Пустота и легкость. Она смотрела себе под ноги, и казалось, не замечала ничего вокруг, а пальцами уже крутила в кармане ключи от дома, предвкушая то, как зайдет домой, а там ее встретит Николя, которого она обнимет, погладит и будет с ним смотреть какой-нибудь уютный фильм. Гарри Поттер? Или может быть «Один дома»? Люси перебирала в голове фильмы, так или иначе связанные с духом зимы, Рождества и праздника. Возможно, она придет домой, и энтузиазм на пороге умрет, поэтому ничего не останется, кроме как принять горячую ванную и лечь в постель. Пффф, Кана действительно думает, что она запустит того, кто там ее ждет? Она, конечно, удивляет порой, но странно, кого еще ей пускать домой, когда все знакомые сейчас на тусовке у Нацу. А Грей… ну вряд ли он приедет. Да и зачем вообще его пускать домой? Глупости. Люси усмехнулась своим мыслям, понимая, что хоть и не хотела, но все же действительно поверила в слова Каны, ее странные суждения о параллельных мирах, прошлых жизнях. Вот что делают психологические приемы внушения, какую власть они над ней имеют. Люси подняла голову и тут же встала, как вкопанная, во все глаза смотря на то, как одинокая фигура мужчины, которого она никак не ожидала увидеть здесь, стояла около подъезда. Стинг. Люси проводила своим взглядом его взгляд и поняла, что Стинг смотрит в ее окно, пытаясь видимо понять: дома Люси или нет. Он смотрел пристально, будто пытался загипнотизировать кого-то. Так странно, но сердце забилось чаще, а к лицу прилила кровь от осознания: Стинг пришел к ней. Он пришел. Пришел. Они не виделись, казалось, годы. Люси скучала, за все эти дни она это уже поняла, но не ожидала, что их встреча будет так скоро. Ноги налились свинцом, тело не могло пошевелиться. И это в такой ответственный момент! Люси вдруг встрепенулись, так как Стинг, до этого не шевелившийся, вдруг пошатнулся, провел рукой по волосам и повернулся, чтобы, видимо, уйти, но вздрогнул, заметив наконец ту, что искал в окне. Он нежно улыбается. — Привет, — спокойно с нотками радости здоровается он. — З-здравствуйте, Стинг-сенсей, — неловко кивнула Люси, не зная, как реагировать на бабочек в животе от его очаровательной улыбки. Он усмехается как-то грустно, отводит взгляд, не решается сказать хоть что-нибудь. Никогда еще Люси не видела его таким растерянным, потерянным что ли. Глаза всегда были такими… словно все знали наперед, ко всему были готовы. Жесткое, холодное синее море. А тут нежное небо, ранимые облака. Они словно светились чем-то изнутри. Странное ощущение. Люси сама не могла понять, что не так, однако она чувствовала, что Стинг не такой, каким она его знала все это время. Возможно, это была маска преподавателя? И то, что она видит, — настоящий Стинг? — Чаю? — неловко улыбнулась девушка. Стинг пристально посмотрел ей в глаза и еле заметно снова улыбнулся, заставляя девушку растаять. В его руках она заметила небольшой пакет, но сделала вид, что не заметила. Вдруг не ей? — Не откажусь. Люси долго не могла самой себе поверить. Она пригласила своего преподавателя ночью домой, чтобы напоить чаем! То, что происходит, конечно, абсурдно, однако все это не сон, а реальность. Хотя волнение так и не отпускало Люси весь путь. В какой-то момент она поняла, что Стинг слегка подшофе. Ничего удивительного, ведь она сама выпила на празднике у Нацу. Однако, это многое объясняет: его странные улыбки, светящиеся изнутри глаза. — Люси, это тебе. Помнишь, ты просила сувениры? — протянул он ей пакет. Люси заглянула туда и обнаружила коробку конфет ручной работы и красивую коробку, перемотанную ленточкой. — Полагаю, в коробочке Эйфелева башня? — глаза у Люси засветились, словно у ребенка. Стинг кивнул. Было безумно приятно получить от него подарок в Рождество. — Проходите, Стинг-сенсей. Я пока чай заварю, а вы можете телевизор пощелкать и в ванную сходить, чтобы руки помыть. Прямо и налево, — протараторила Люси и убежала на кухню. Пока Люси готовила чай, Стинг сходил и помыл руки, а теперь щелкал по пульту, то и дело переключал каналы один за другим. Непривычно, однако, видеть своего преподавателя не только в домашней обстановке, да еще и в другой одежде! Обычно Эвклиф предпочитал классические строгие костюмы, и было странно увидеть его сегодня в обычных джинсах и джемпере, но это совсем не удивляло, ведь вне учебного времени не приходилось видеться. Чай разлит по кружкам. Люси аккуратно расставила все на столе, и сама присела рядом с ним чуть ближе, чем когда-либо, еще пару сантиметров, и их коленки соприкоснутся. Хотя она могла бы выбрать место напротив него так, чтобы между ними был стол, но не сделала этого, предпочитая быть сегодня чуть ближе. Хотя бы сегодня… Стинг своим обжигающим взглядом пробежался по ее телу, казалось, ни одна деталь платья не ускользнула от его внимательных глаз. — Отлично выглядишь, Люси, — сделал Стинг ей комплимент. Люси неловко поерзала на стуле, не зная, куда себя деть. — Стинг-сенсей, спасибо, — смущенно улыбнулась Хартфилия. — Просто Стинг. Забудь на сегодня, что я — преподаватель, Люси. — Постараюсь, — кивнула девушка. — Стинг, а… как непривычно… Люси неловко рассмеялась. — Ты справишься, я верю в тебя, — Эвклиф улыбнулся в ответ. — В общем, вы… ты! — тут же исправилась она, как только Стинг нахмурился, — когда ты вернулся? Парень отпил немного чаю из кружки, вдыхая аромат трав. — Сегодня. Тяжело переношу перелеты, поэтому стараюсь как можно больше выпить алкоголя, с ним не так жутко, — Эвклиф еле заметно поморщился, видимо вспоминая свой перелет. — К тому же, и повод был… Люси улыбнулась. — Рождество? — И это тоже. — А как в целом прошла командировка? В этот момент он вдруг резко перестал улыбаться, и только сейчас, без улыбки, которая переманивала на себя весь взгляд Люси, она заметила его уставший взгляд. Наверное, перелет оказался утомительным опытом в этот раз. К тому же, после него он так и не отдохнул. — Скажем так, задачи, которые были поставлены, выполнены не в полном объеме, — Стинг водил кончиками пальцев по краю кружки. — Ты расстроен? — вдруг решила спросить Хартфилия. Стинг пристально взглянул ей в глаза, а потом улыбнулся. — Как ты себя чувствовала, когда я отвергал твою работу? Люси вдруг выпрямилась от этого вопроса, однако Стинг решил таким образом дать сравнение. Хорошо, она выполнит его просьбу. — Отвратительно, — усмехается она и отпивает немного чаю. — Такое чувство, что тебя растоптали, плюнули в лицо, а потом выбросили, словно ненужный мусор. Все это время, пока она говорила, Стинг молчал, пристально смотрел ей в глаза. И с каждым сказанным словом у Стинга в глазах разгорался огонек сожаления. — Стыдно, больно, страшно, что так и никогда не добьешься успеха. Хочется все бросить, а еще… отвесить звонкую пощечину кое-кому, — в конце Люси мило улыбнулась. Стинг усмехается, облизав нижнюю губу. — Разрешаю. Их взгляды пересекаются, и после этого они рассмеялись. — Прости, — тут же произнес Эвклиф. — Я — кретин. — Ты — лучший преподаватель, а извинения я принимаю, — кивнула Хартфилия. — Если предложение бессрочное, я бы после выпуска привела его в исполнение. — Мы сейчас вместо чаепития займемся дипломной, — должно было прозвучать как угроза, однако Стинг улыбался, что делало фразу больше шуткой. — Зануда ты… — поморщилась Люси и тут же улыбнулась. Небольшая тишина, возникшая между ними, дала передышку. Мысли в хаосе, что у него, что у нее из-за алкоголя и смешанных чувств. — Насколько все плохо по пятибальной шкале? — спросила вдруг Хартфилия. — Возвращаясь к твоей командировке, — уточнила она. — Я бы смело оценил на четыре, если пять — это полный провал. — Но все же это не пять, — попытку подбодрить его Стинг оценил, поэтому улыбнулся. Они неловко разбавили паузу тем, что взяли в руки чашки, чтобы выпить немного чаю. В это время кот пристально наблюдал за ними около стула Люси и смотрел своими просящими глазами, явно намекая на вкусняшку. — Смотрю, у тебя много поклонников, — произнес Эвклиф со странной улыбкой, при это наклоняясь к ее ногам, заставляя Люси слегка смутиться и напрячься. Но Стинг всего лишь взял на руки Николя, который недовольно размахивал хвостом, поскольку у кота были свои планы. — А? Почему ты так р-решил? — Хартфилия провела ладонью по шее, чувствуя, как неистово горят щеки. Поскольку Стинг так неожиданно нагнулся, почти касаясь ее коленок, Люси думала, что умрет на месте, и не могла успокоиться. — Цветы, — коротко обозначил он, нежно перебирая пальцами шерсть котика, который сменил гнев на милость и уже спокойно мурлыкал на руках у Стинга. — М, — промычала девушка, — да. Эвклиф странно улыбнулся, продолжая гладить кота, как будто сказанный утвердительный ответ его совершенно не волновал. — Слушай, можно покормить его чем-то? Он так и просит чего-то вкусного, — поинтересовался Эвклиф. — Такой миленький, — ласкал котика Стинг, пальцами массируя щеки Николя. — А… ладно, — Люси не думала, что разговор внезапно свернет к ее коту, поэтому еле сдержалась от разочарованного вздоха. Она обошла стол и встала на носочки, чтобы достать лакомства с полки навесного шкафа. — Ты откуда такая красивая пришла, Люси? От его прямого вопроса, слегка вкрадчивого, девушка вздрогнула. Снова теплотой наполнилось тело от живота во все стороны: к ногам, рукам; и хотелось взвизгнуть от внезапного комплимента, который он делал уже сегодня, но казалось словно впервые. — У Нацу вечерника в честь Рождества. Я оттуда. Зашуршала пачка; Люси пыталась разрезать пакет ножницами и вынуть оттуда вкусняшки, предназначенные для котиков. — Почему так рано ушла? — Просто… стало скучно, — довольно честно ответила девушка. Она подошла к нему и вручила пару кусочков лакомства Стингу. — Ему много нельзя, иначе растолстеет, маленькая попрошайка, — Люси нежно улыбнулась и погладила кота за ушком, а потом присела на свое место обратно. — Ничего, я дам ровно столько, сколько ты мне вручила, — кивнул Стинг. Люси смотрела на то, как сначала Николя понюхал лакомство, а потом аккуратно слизал и пытался разжевать задними зубами, пока Стинг терпеливо ждал с протянутой ладошкой конец трапезы. В этот момент взгляд Стинга был таким… нежным. Сердце Люси пропустило пару ударов. Наверное, невероятно трудно думать о человеке, которого ты бы хотел видеть рядом с собой, однако понимаешь, что это маловероятно, особенно видеть его… таким. Хочется этот взгляд ощутить на себе. Именно его взгляд. — Почему ты не с семьей? Где твоя… девушка? Хотелось, конечно, спросить напрямую: «Почему именно ко мне пришел?», но Люси героически сдержалась и решила перефразировать вопросы, оставляя суть. В глазах у Стинга удивление, когда как Люси сжала кулаки, словно всю волю и силу. Краснее уже некуда, лицо и так словно помидор, поэтому еще один неловкий вопрос не будет лишним. — Не знаю, где моя девушка, — глаза сверкнули какими-то хитрыми искорками, и Люси понимала, что в этом есть подвох, но… какой? — Мама любит проводить Рождество с подругами по клубу. Папа… не знаю. Сестра, наверное, со своими друзьями, как обычно. — Сестра? — удивилась девушка, поерзав на стуле. — Я разве не говорил, что у меня есть младшая сестра? — Стинг нежно улыбнулся. — Как-нибудь я тебя с ней познакомлю. Она твоя одногодка, кстати. Люси кивнула, улыбнувшись, ей было приятно узнать что-то еще из жизни Стинга. К тому же, он готов познакомить ее со своей сестрой. Наверное, это о чем-то говорит. — Расскажи о своей семье. Мне интересно послушать, — попросила Люси. — Мы — не особо дружная семья, мама всегда в своем клубе, а сестра вечно с друзьями, я на работе занят обычно. Отец живет в Оксфорде. Гм, один, — тут он замялся, но постарался не показать никаких чувств, но все же сожаление в глазах мелькало и какая-то пренебрежительность. Люси на этом моменте почувствовала, что они с ним похожи. Ей тоже было больно оставлять отца одного дома, особенно после смерти Лейлы, однако так ему было бы проще справиться с болью потери. Люси — копия матери, и, наверное, каждый раз смотря на дочь, Джудо видел Лейлу. Ему жизненно необходимо было побыть какой-то отрезок жизни в одиночестве. Не то, чтобы они вообще не общались. Нет. Они созванивались, просто не так часто, как обычно созваниваются стандартные семьи. На каждый праздник Джудо присылает подарок, сделанный своими руками. Каждый месяц он присылает ей деньги, чтобы ей прожить свои студенческие годы более или менее прилично, оплачивает счета за квартиру. На день рождения летом она получила невероятно красивую брошь в виде звезды, украшенной золотом, драгоценными камнями. И все это вручную. Она ездила к нему на его день рождения весной, дарила подарок. За эти годы Люси успела убедиться: Джудо стареет. Когда видишь человека каждый день, то его возрастные изменения обычно незаметны, лишь спустя пару лет можно увидеть что-то другое в образе человека. Люси же приезжала к отцу пару раз в год и видела каждый раз новые морщинки или что-то иное в его образе. — Я и папа… тоже порознь, — произнесла Люси. — Он всегда очень занят и не любит, когда ему мешают творить. Я уважаю его личное пространство, поэтому мы живем далековато друг от друга. Про мою маму ты уже знаешь. Стинг многозначительно хмыкнул и отпил немного чаю, будто понимал ее. — Откуда у тебя шрам? — резко спросила Люси. — Который пересекает бровь. Она прикоснулась пальцами к нему, хотя Стинг инстинктивно дернулся в противоположную сторону, но Люси не заметила его порыва предотвратить прикосновение. — Длинный какой, — подметила она, изучая его внимательно, словно что-то невероятное. — За дело получил от отца, — он прочистил горло кашлем, пытаясь убрать внезапно появившийся комок в горле, словно не хотел бы об этом говорить. Люси задумчиво отстранилась, но назревший вопрос не задала. Было бы совершенно неприлично, однако хотелось узнать побольше. Но если Стинг сам не расскажет, то не стоит и уточнять. Тема довольно скользкая. Он видел, как она делает непринужденный вид, чтобы не смущать его, но раз уж она поделилась с ним о матери, то и об этом случае с отцом он решил не умалчивать. Тем более Люси была ему небезразлична. — Если тебе интересно, я могу рассказать эту историю, — Люси вдруг встрепенулась и медленно, словно осторожничала, кивнула. — Но в ней много неприятного. Согласна? — Да, — повторила Люси. — Тогда слушай… Семь лет назад в Оксфорде произошел вопиющий инцидент: в общежитиях попадались студенты преимущественно третьих-четвертых курсов за употребление и хранение наркотиков. Вскрылся данный неприятный факт совершенно случайно: группа каких-то студентов решила устроить вечеринку у местного богача в доме, после чего приняли одурманивающих мозг веществ, тогда в результате этого произошла драка, приехала полиция, и офицеры забрали всех зачинщиков посидеть до утра в клетке. Все они были студентами Оксфордского университета. В их числе был Стинг Эвклиф собственной персоны. И его тоже забрала полиция, однако благодаря связям отца Стинга, его забрали из полиции быстрее, чем руководство университета узнало о том, что он там был. Если б данный факт вскрылся, то Стинга отчислили бы из Оскфорда, как и тех, кто той ночью попался. — Ты. Неблагодарный. Бесполезный. Кретин, — отчеканил каждое ругательство Вайс Эвклиф. Он был немногословен, его лицо всегда походило на кирпич, поэтому было непривычно слышать от него столько красноречивых слов в одном предложении. Но для Стинга подобный поток слов был уже привычной рутиной, поэтому он вообще не был удивлен, хотя значительная часть руководства университета испытала бы культурный шок. Стинг усмехнулся, когда представил, как они охают и ахают, а кто-то даже впадает в культурный шок после подобного. Прилетает пощечина. Голова по инерции поворачивается по направлению удара, то есть в право. Щека горела, отцовская ладонь была тяжелой и, наверное, Стинг согласится, справедливой. — Ты все еще под дурью, а? — Вайс кипел от вида улыбающегося сына, снял очки и помассировал виски. Его черные волосы с примесью седины падали на лоб, поэтому он вечно поправлял их ладонью. — Я ничего не употреблял, — твердо произнес Стинг. Это была правда. — Тогда откуда у тебя это, Стинг? — Вайс вынул из карманов брюк два пакетика с белым веществом. Мефедрон. Тот самый, который изъяли у Стинга при задержании. Эвклиф младший поджал губы. Скрывать смысла не было, потому что отец уже знал все, и вряд ли стоило бы говорить ложь. Но он реально не принимал наркотики. И никогда бы на это не пошел. — Предложили. Я не стал, — коротко оповестил Эвклиф. — Ты меня за идиота принимаешь? — усмехается Вайс и убирал в карманы брюк наркотики обратно, а потом взял сына за грудки, наверное, в надежде приподнять его над полом, но такое не получается провернуть. — Может быть какой-нибудь глупец и поверил бы в то, что ты не причастен к наркотикам, и тебе просто предложили их, однако ты меня недооцениваешь. Мне понадобилось всего лишь несколько секунд, взглянув на то, что нашли у тебя в карманах, чтобы понять, что ты торгуешь этой дрянью! Откуда у тебя столько денег? Думаешь, я бы не понял? — Ну… ты всегда был проницательным, — спокойно отозвался Стинг, пожав плечами, однако тут же получил кулаком в лицо. Блондин не удержался на ногах и упал на пол, а когда приложил ладонь к лицу, то понял, что у него шла кровь. Здесь надо уточнить главное: у Вайса на пальце была печатка с довольно острыми гранями. Продолжая мысль… навыки борьбы у обычного университетского профессора вряд ли могут быть на достаточно высоком уровне, соответственно, Вайс промахнулся, и вместо предполагаемой челюсти кулак пролетел над бровью, распарывая ее кольцом. — Хах, ты не сделаешь мне больно. Ты меня и так уже всего перелопатил, — Стинг усмехается как-то горько, совершенно несмотря на то, что истекает кровью. Слова сына заставили душу в трепете сжиматься, словно он был не прав. Но Вайс никогда не считал себя виноватым. Ни в чем. Поэтому, сжав зубы, развернулся и решил просто уйти, говоря на ходу: — Ты остаешься под домашним арестом на месяц, никаких карманных денег и развлечений. Только учеба. У тебя слишком много в голове лишнего. Снова его спокойный, почти безразличный, тон, после которого хотелось крушить все вокруг. Стинг кричит отцу в след: — Да! Я бесполезный кретин, который толкал наркоту, чтобы поиметь с этого легкие деньги и наконец сбежать от тебя в Токио! Наверное, и мама поэтому предпочла одиночество вместо тебя! — Эвклиф горько рассмеялся, смотря на то, как отец остановился, но через пару секунд все же ушел. — Она тоже наверняка ненавидела тебя! Ты — ужасный человек! Тебе совершенно плевать на меня, на мои чувства… ты — хуже всех! — кричал он, а по щекам уже градом лились слезы, когда как на губах застыла злая, переполненная обидой, улыбка. Люси молча выслушала рассказ Стинга, который, на самом деле, многое рассказал не только про то, как появился у Стинга шрам, пересекающий бровь, но и про взаимоотношения отца с сыном. Подобрать слова в такой ситуации было сложно, к тому же, Люси не была обязана делать это, но Стинга ей было жаль, хотя не знала всей картины. — Так бывает, — просто пожал плечами Стинг и улыбнулся. — Странно, что я так просто рассказал об этом кому-то. Наверное, я все еще пьяный, — он весело улыбнулся, при этом глаза его выглядели слегка грустными. — Но ты не думай, что все настолько плохо. Просто… отец хотел сделать из меня второго себя, а когда не получалось, происходило нечто подобное. — Спасибо, что поделился. Теперь я чувствую, что могу общаться с тобой на «ты», ведь мы стали чуть ближе, — поблагодарила Люси. Стинг пристально смотрел на нее, чуть прищурив взгляд. — У тебя нет такого ощущения, что мы с тобой знакомы целую вечность? Люси почему-то снова вспомнила про магию и прочие бредни Каны, поэтому кивнула. — Наверное, ты прав. Иначе сложно объяснить, как я рассказываю что-то о себе человеку, который долгое время третировал меня и яростно кидался моими параграфами из дипломной, — Люси очаровательно улыбнулась, а Стинг рассмеялся. — Правда, прости. Я не должен был так поступать, — он виновато улыбнулся. — Надеюсь, мой подарок из Парижа загладит вину. — О! — подскочила Люси, заставляя Стинга слегка встрепенуться. — Я ведь тоже приготовила тебе подарок. Подожди минуту. Люси тут же скрылась в комнате, чем озадачила Эвклифа. Подарок? Ему? Сердце парня затрепетало. Он не ожидал к себе внимание. Он ждал, но при этом нервно постукивал пальцами и пытался не смотрел на дверь в комнату, чтобы не выглядеть взволнованным. Через пару секунд пришла Люси и протянула маленькую вытянутую коробочку. — С Рождеством, — Хартфилия смущенно покраснела и прокашлялась, пытаясь прогнать неловкость. Стинг медленно снял маленький белый бантик и открыл коробку, обнаружив там авторучку «Паркер». Ручка была в мелкую белую клетку с позолоченными наконечником, прижимом и кнопкой. Она была изящной и красивой, не самой дорогой, конечно, из линейки «Паркер», ибо Стинг знал в этом толк, однако ему все равно было приятно получить подобный подарок, тем более от Люси. От Люси он бы и навоз за счастье в качестве подарка принял, даже радостно по карманам распихал, если бы потребовалось. — Я увидела, что ты пользуешься «Паркер», решила подарить тебе на Новый год после каникул, но мы встретились раньше, — улыбнулась Хартфилия, смотря на его растерянность. — Мне очень приятно, спасибо, — он убрал ручку обратно в коробку. — Но я и вправду не ожидал от тебя подарка, — Стинг хитро прищурился. — Нельзя влюбляться в преподавателя, Люси. Хартфилия от этих слов вспыхнула, как помидор, и напряглась, а Стинг рассмеялся. — Я пошутил, — улыбнулся он. — Между прочим, и преподавателям нельзя влюбляться в студенток, — добавила Люси. — Огорчен данным правилом, ведь Рождество — время признаний в Японии, — не растерялся он, однако от Люси не укрылось то, как Эвклиф нервно облизал нижнюю губу. Наступило неловкое молчание, и Стинг посмотрел на свои часы, подмечая, что уже четыре утра, и скоро будет уже светло. — Думаю, пора домой. Приятно было провести с тобой время, — он встал со своего места, поправляя одежду, и забрал свой подарок на Рождество со стола. — Проводишь? — Конечно… — неловко кивнула Люси и устремилась за ним в коридор. Опять он уходит в тот момент, когда Люси хотела бы задать неловкий вопрос, как будто чувствовал ее. Это невероятно раздражало. Каждый раз получалось так, что буквально секунда, и Люси бы напрямую спросила у него про его чувства, а в итоге ему удается предугадать и обойти ее. Смелости на то, чтобы перебить его и остановить, почему-то не хватает. Люси стояла и смотрела, как он обувается, при этом с сожалением отмечая, что хотела бы поговорить с ним еще, хотя зевота напала на нее еще час назад, и она неустанно пыталась подавить ее. Стинг надевает куртку, поправляя ее, и убирает во внутренний карман коробку с подаренной ручкой. — Люси, спасибо, что пригласила. Я был рад с тобой поговорить, — он улыбается и поворачивается, чтобы открыть дверь и уйти. Но Люси было невыносимо смотреть на его спину. Складывалось впечатление, что этот разговор не должен обрываться вот так вот. В голове, как назло, крутилась фраза Каны: «будь смелее». Быть смелее? Как? «Черт бы побрал эту Кану», — взвизгнула про себя Люси, но все же она сделала то, на что бы никогда не решилась, будь она трезвой, — обняла его со спины, при этом сжимая крепко-крепко, чтобы Стинг, не дай Бог, не повернулся и не увидел ее глупое выражение лица, и красные от стыда лицо и шею. — Я… я… — бормотала она, сжимая в кулаках его джемпер, — я рада, что ты пришел ко мне. С-спасибо за подарок. Это все, что она могла сказать, при этом вцепилась в его одежду настолько сильно, что боялась уже отпустить. Стинг молчал, но недолго, потому что умел быстро отходить от шока. Осознать сложившуюся обстановку было сложно, особенно если в крови достаточно алкоголя, но Эвклифу успешно удалось хоть как-то отреагировать: — Тебе спасибо, Люси, — сказал он и накрыл ее напряженные ладони своими. Секунда. Две. Три. Стинг почувствовал, ее пальцы ослабли и…. «Была не была!» — пронеслось у него в голове. Люси чувствует, как Стинг нежно сжимает ее ладонь, а после целует ее, прижимая к губам. Этот момент словно длился целую вечность, иначе почему у них прошедшие секунды тянулись настолько долго и мучительно? Люси готова была поклясться, она думала, что сердце в этот момент просто остановится. Он медленно поворачивается к ней лицом, при этом не отпуская ее руку, мягко гладя большим пальцем ладонь. Наверное, на его лице отразились непонимание, надежда, растерянность и вспыхнувшая страсть вперемешку. — Стинг, я давно хотела спросить тебя кое о чем, еще сказать… — Люси говорила тихо и быстро, смотря на него во все глаза. Ей хотелось сказать все, что чувствует в одну секунду, пока есть смелость. Если вспоминать Кану, то, наверное, именно это она имела в виду, когда говорила о том, что надо быть смелой. Но Стинг вдруг резко оборвал ее, произнеся: — Постой! В голосе у него смятение, а у Люси уже успело упасть сердце куда-то к ногам, поскольку мозг за секунду додумал все, что происходило, в негативную сторону. Глаза больше не могли смотреть в эту синеву моря, она опустила их и смотрела куда-то в сторону, чувствуя, как расплывается все перед глазами. Слезы. «Он мне отказывает. Он мне отказывает. Я дура. Он мне отказывает. Не надо было слушать бредни Каны!» — с каждой секундой мыслей, разрушающих душу изнутри, становилось больше. — Люси… — он заставил своим мягким и нежным голосом оторвать ее взгляд от пола. Она смотрит в его нежные, яркие глаза цвета неба. — Не говори ничего… не сегодня. Еще рано, — тихо произнес он, пристально вглядываясь в ее расстроенные, влажные от слез, глаза. Люси видела, как горели его синие сапфировые глаза, желающие только одного — ее. Достаточно было заглянуть в его глаза, чтобы понять — это признание в любви. Признание в желании обладать ей здесь и сейчас. Всепоглощающая нежность и страсть бушевали в этих глазах, из-за чего Люси забыла, как дышать. Он снова, не отрывая взгляда от нее, поцеловал ее ладонь, нежно и трепетно, будто боясь напугать ее своим напором. — Мне пора, Люси, — сказал он с сожалением и улыбкой на губах. — И то, что ты хочешь мне сказать, похоже на мои собственные чувства. Рука Люси медленно возвращается обратно, поскольку Стинг опустил ее, а сам открыл дверь, чтобы уйти. — Пока, — прошептала Люси одними губами, при этом ее глаза выглядели так, словно она увидела приведение. Люси была в шоке, она не верила своим ушам и интуиции. Так странно осознавать, что уже давно понятно и без магии, но при этом нельзя говорить вслух. Это что, как с Волан-де-Мортом? Нельзя произносить вслух? Но смущение все же пробиралось сквозь пелену ступора и отражалось на ее скулах розоватым оттенком. — Пока, — попрощался он в ответ. Дверь за ним закрылась, а Люси почувствовала, что она может спокойно п-о-д-ы-ш-а-т-ь. Просто ВДОХ и ВЫДОХ. Что может быть лучше порции кислорода в Рождественское почти утро? Только неочевидное признание в любви от твоего преподавателя. Люси села на корточки, схватившись при этом за голову. Как теперь прийти в себя? Люси и в толк не могла взять, но все же довольная улыбка не хотела уходить с ее лица.

***

Стинг был счастлив, но ему было от этого страшно. Словами не описать, насколько он не ожидал подобного поворота событий, ведь Люси сложно прочитать, ей удавалось всегда выглядеть более или менее невозмутимой. Были моменты, которые все же проскальзывали в их общении, но только по ним одним трудно было судить о чувствах Люси. Но теперь он боялся за ее будущее еще сильнее. Если по университету поползут слухи о том, что у них отношение выходят за рамки «преподаватель-студентка», то разразится скандал. Во всяком случае, для него особо никакой опасности не существует, однако Люси может пострадать: ей поменяют тему дипломной работы, чтобы исключить возможность написание текущей Стингом, естественно, назначат какого-нибудь идиота вместо нормального научного руководителя, ведь теперь, когда до экзаменов осталось совсем немного, не каждый осмелиться взять на себя подобную ношу, это еще в лучшем случае, а в худшем — ее не допустят просто к итоговым экзаменам и аннулируют дипломную работу, заставив пересдать все через год. Но на этом перечень не заканчивается, ведь университет всегда оставляет за собой право отчислить неугодных ему студентов. И он не хотел быть причиной такой катастрофы, ведь Люси прежде всего достойна своей мечты, и он считал, что даже его чувства не могут быть препятствием для ее осуществления. Стинг надеялся, что Люси это понимает. Но черт! Как же он счастлив! Никогда еще в нем не было столько воодушевления. Люси очень сильно нравилась ему, как девушка, и он не готов был упустить ее, тем не менее подобные меры предосторожности помогут уберечь ее от катастрофы.

***

Суббота пролетела незамеченной, не успела Люси моргнуть, как наступило воскресенье. Стинг не звонил и не писал, поэтому Люси чувствовала себя слегка подавленной, однако понимала, что он переживал за нее и ее будущее, поэтому пытался таким образом остудить свой и ее пыл. Но она скучала, что с этим поделать? Она всего лишь девушка, которой понравился преподаватель, а ему — она в ответ, но по правилам такое запрещено. Вот так вот и получается: вот оно, золото, бери, но не можешь. За день Люси вздохнула раз двести, если не больше, но все же рутинно пообщалась с отцом, Нацу и Эльзой, поделала какие-то незначительные дела по дому и вечером собралась в «Красный бархат», дабы наконец-то выяснить, кто же все это время присылал ей цветы по воскресеньям. Кто этот загадочный брюнет? Но в то же время понимала, что уже особо и неинтересно, ведь у нее появился человек, с которым она хотела бы сойтись, а цветы от других мужчин уже не вдохновляли, даже если они от неизвестного человека. Поэтому в «Красный бархат» шла неторопливо, почти без интереса, больше наслаждаясь теплой погодой, нежели мыслями о том, что через час-два узнает имя тайного поклонника. Скажем, его внимание ей, как и любой девушке, было приятно, но пора и честь знать — ей нравится другой. До Нового года пару дней, магазинчик цветов тем не менее работал в штатном режиме, встречая покупателей приятным запахом цветов и только-только срезанных стеблей. — Виол, помните меня? Я пришла, чтобы понять, кто дарит мне цветы, — неловко улыбнулась Люси и поклонилась. Виол смотрела на нее и пыталась, видимо, вспомнить, а когда воспоминания вернулись к ней, воодушевленно улыбнулась и хлопнула в ладоши. — Конечно, Люси! Проходи. Он как раз должен быть здесь примерно через час, — засуетилась Виол. — Ох, как волнительно и романтично это все. Мне в таком возрасте уже не положено столько волнений! Она мило хихикала, поэтому Люси тоже не могла сдержать улыбку. — Вы отлично выглядите! Словно мы сестры, у нас же даже внешность похожа, — произнесла Хартфилия. — Ты мне льстишь, но спасибо, — широко улыбнулась Виол. — Вот бы мои дети думали так же… будешь кофе или чай? — Если нетрудно, то кофе, — кивнула Люси. — Сделаем, — уверенно кивнула Виол и запустила капсульную кофемашину, подставив бумажный стаканчик. — Ты извини, заказов под Новый год куча, я не смогу составить тебе компанию. Но вполне можем поговорить о чем-то интересном, — улыбалась она, обрабатывая цветы. — С удовольствием, — кивнула Хартфилия и встала, чтобы самой забрать стаканчик с кофе. — Вам так идет быть в окружении цветов. Люси сказала правду. Виол в окружении цветов выглядела диснеевской принцессой: стройная блондинка, возрастные морщинки украшали ее утонченное лицо с ярко-выраженными скулами; длинные, словно паучьи, пальцы нежно перебирали каждый лепесточек и листочек цветов, она дарила им такие нежные взгляды, что, наверное, любой мужчина захотел бы поймать на себе такой же. — Спасибо, — она была довольна комплиментом, но подобное Виол слышала, скорее всего, каждый день. — Вот бы каждый думал, как ты. — Есть те, кто не видит вас такой? — спросила Люси. — Мой муж, — коротко оповестила она, поправляя обертку и внимательно осматривая со всех сторон букет. Люси призадумалась. В это время открылась дверь в магазин, и вместе с ней подал звуки колокольчик. Виолетта поздоровалась с покупателем и отдала ему заказанный букет, приняла у него оплату и проводила самой милой улыбкой, на которую только была способна. — Почему? У вашего мужа аллергия на цветы? — предположила Люси, когда наконец в магазине никого, кроме них не было. Виол закатила глаза и горько усмехнулась. — У него аллергия скорее на меня, чем на цветы. Принципиальный и гордый человек, который считает, что моя работа — второсортная, — она пожала плечами, будто говорила не о себе или своем муже, а о каком-то незнакомце. — Хм, каждая работа важна, — сказала Люси. — Вы показываете людям красоту, дарите настроение и улыбки, незабываемые моменты и воспоминания. Разве это — второсортное занятие? Вряд ли работа в престижной компании офисным планктоном может насыщать дни радостью и незабываемыми впечатлениями. Виол удивленно взглянула на свою собеседницу. Люси заметила в ее глазах небывалую благодарность и радость. — Точно-точно! — воодушевленно согласилась Виол. — Он просто проклятый аристократ из семьи профессоров, педант и законченный англичанин. Зато какие красивые дети, Люси… — мечтательно пропела она. — Англичанин? — удивилась она. — Да. У нас красивая история любви, как в фильмах, — Виол мечтательно прикрыла глаза и облокотилась о столик локтями, подперев ладонями подбородок. — Он прилетел по обмену в местный университет преподавать, а я была молодым специалистом, которая только-только получила диплом и устроилась на стажировку преподавателем английского языка в университет, — она замолчала, видимо вспоминая все по порядку в голове. — В общем-то, университет был хоть и хороший, однако студенты без углубленного знания английского плохо понимали профессора, и меня приставили ему в помощники. Так я переводила его научный бред на понятный язык. Пыталась, — она неловко рассмеялась. — Сколько он кричал на меня за то, что я тупила, но это неважно. В итоге завязался служебный роман, он остался в Японии, я даже обучила его японскому. Я была удивлена насколько быстро он ухватил основы. Ум у него от Бога. Виолетта, словно выныривая из своих грез, резко убрала руки со стола и начала собирать новый букет, но улыбка, которая буднично жила на ее красивом лице, почему-то исчезла. — Он… уехал? — спросила Люси. Молчание, и Виол кивает. — Мы поженились, на свет появился мой сын, было сложно успевать везде: дом, хлопоты, ребенок, уставший муж. Все резко изменилось, — сказала она. — Я ушла в декрет и чувствовала себя какой-то бесполезной. Каждый раз думала так, когда стирала очередные пеленки, готовила ужин. Я чувствовала себя какой-то… обслугой. Но потянуть еще и работу, которая не приносила радость, я не могла, поэтому в итоге уволилась. К тому же, Вайс, мой муж, огорчился, узнав, что я собираюсь превратить свою любовь к цветам в бизнес. Он не поддержал эту идею. Люси смотрела на то, как она грустно перебирает цветы, и невольно вздыхает. — Я пытаюсь, но два раза прогорала с бизнесом. Деньги испарялись, а Вайс злился, — она вздохнула, но улыбнулась. — Он уговаривал меня от третьей попытки, так родилась моя дочь. Вайс убедил меня в том, что счастье быть матерью, ну а я согласилась с ним. Но… чем меньше у меня оставалось личного пространства, тем больше я становилась не похожей на саму себя. В конечном итоге Вайс отдалился от меня. Так мы жили из года в год, пока Вайс не уехал в командировку в Англию, а я осталась с двумя маленькими детьми, сломленная и молодая. — Он не вернулся? — предположила осторожно Люси. — Нет, — сказала она, слегка помедлив. — Но материально все же помогал. Мы регулярно созванивались, он уговаривал меня переехать к нему, а я отказалась, — пожала она плечами. — Я люблю его. До сих пор, — Виол грустно усмехнулась. — Но я понимала, что там история повторится: дети, семья, дом. И больше ничего. Я рискнула: устроилась на работу, чтобы поднакопить денег, а мой старший уже ходил в школу и мог приглядывать за сестрой, пока я была занята. У меня была целая куча подработок, и в какой-то момент я снова пришла к тому, что хочу свой цветочный магазин. Я подрабатывала в одном из таких, там меня научили основам, пригласили в клуб по флористике, и, самое важное, мне удалось набраться опыта в бизнесе на этом поприще. — Здорово, что вы не сдавались и шли до конца. — Наверное, это выглядит героично. Но, в конечном итоге, я, как мать, состоялась неудачно: дети сами себе были предоставлены, а старший так вообще вместо нормального детства вынужден был заботиться о маленькой сестре. Наверное, поэтому сбежал учиться к отцу в Оксфорд от меня, — улыбнулась она печально. Что-то в этом во всем было до боли знакомо. Не каждый третий Оксфорд заканчивает. «Стинг тоже… закончил Оксфорд. У него есть младшая сестра. И отец у него — профессор», — подумалось Люси с ужасом. — Виол, извините, а вашего сына… — Точно! Я же тебя наверняка раздразнила рассказами о красивых метисах, я тебе сейчас его фотографию покажу, — перебила ее Виол и начала искать свой телефон. Люси же не могла поверить в подобные совпадения. Стинг — тайный поклонник? Или тайный поклонник выбрал почему-то именно этот цветочный магазин? Совпадение или тщательно спланированные действия Стинга? Теперь интерес к тайному поклоннику снова вернулся. — Кстати, твой тайный поклонник каждый раз просит приложить открытку со стихотворениями Омара Хайяма, — произнесла Виол, пытаясь найти свой телефон, заглядывая под стойку. — Когда-то и Вайс дарил мне цветы со стихами Омара Хайяма, а я была так счастлива. О! Нашла. Люси встала со своего места и пошла навстречу владелице «Красного бархата» в нетерпении увидеть сына Виол. Она давала девяносто девять и девять процентов, что это Стинг. Почему не сто? Просто даже в рекламных кампаниях мыла не силятся обещать стопроцентное избавление от микробов, а она кто такая, чтобы на сто процентов утверждать что-то? Но сердце чертовски быстро билось. Заглядывать в телефон к женщине, которую ты знаешь от силы пару часов, было неприлично, но так хотелось! Люси сдержалась от того, чтобы пристроиться с ней рядом и смотреть ее фотографии. Звонок в колокольчик. — Люси, вот мой сын! Люси видит на экране смартфона Стинга, это был без сомнения он: высокий, красивый блондин с голубыми глазами и шрамом, пересекающим бровь. Сердце пропустило удар. — Стинг… — шепчет Люси. — Здравствуйте… — О, добро пожаловать! — громко поздоровалась Виол, широко улыбнувшись и прошептав: — Люси, это он… Люси поднимает глаза и видит черноволосого высокого парня, чей взгляд при виде Люси не выражал ничего. Он был одет в черные брюки и белый свитер с горлом, который торчал из-под коричневого пальто. Мужчина крайне приятный, хоть и лицо его было похоже на кирпич, однако его Люси точно не знала. — Постой… Стинг? Ты знаешь моего сына? — до Виол поздно дошло сказанное Люси. Вот это да. Комичность ситуации была на лицо. — Я снова хочу заказать букет «признание в любви» для девушки. Полагаюсь на ваш утонченный вкус, — кивнул Роуг и присел на тот самый диванчик, на котором сидела Люси. — Конечно, — произнесла Виол, не сводя глаз с Люси. — Я… — хотела сказать Люси, но очередной звонок в колокольчик перебил ее. Люси снова оборачивается на звон и видит девушку, которая разговаривала со Стингом в аудитории в день его рождения. Тогда она подумала, что это его девушка, и довольно сильно огорчилась. Да и сейчас немного грустно стало. Она пришла к маме Стинга, чтобы поприветствовать, как его девушка? — Мам, меня пригласили подруги в клуб, поэтому приду поздно, — весело сказала она. — За мной должны приехать девочки сюда, пока посижу у тебя. — Только не жужжи, — кивнула Виол. — Мама? — уточнила Люси. — Она ваша дочь, Виол? — А, да, — кивнула она. — Мам, а это кто? — спросила девушка. — Юкино? — подал голос мужчина, который все еще сидел на диванчике. — Роуг? А ты тут откуда? — удивилась Юкино. — Я думала, ты занят сегодня. — У меня было дело, — кивнул Роуг. — В цветочном магазине? — скептически подняла она бровь и скрестила руки на груди. — Ты мне изменяешь? — Что значит «изменяешь»? — встряла Виол, смотря то на дочь, то на незнакомца по имени Роуг. Люси усмехнулась. Не хватает пива и чипсов. — Мам, это мой парень, я хотела вас познакомить, но все никак случая не было, — сказала Юкино, вздохнув. — Ну? Ты тут для чего? Неужели мне цветы? Роуг выглядел каким-то растерянным, и поэтому сначала пару секунд тупо открывал и закрывал рот в приступе рассказать, что, да как, но подобрать слова становилось все труднее под жестким взглядом девушки. — Я… — начал он. — Стоп! — подняла руки Виол. — Я вообще уже окончательно запуталась. Она быстрым шагом преодолела расстояние от стойки до двери, закрыла ее на замок и перевернула табличку, закрыв магазин на технический перерыв. — Роуг… ты встречаешься с моей дочерью, так? — спросила Виол, а когда получила от него короткий утвердительный кивок, продолжила: — А зачем шлешь цветы Люси каждое воскресенье? Ты какой-то бабник что ли? — Что? — воскликнула Юкино и зло зыркнула на Люси, которая недоуменно пересеклась взглядом с Роугом. — Ты кто такая, а? — Юкино вдруг подошла к Хартфилии вплотную, пытаясь морально забить соперницу своей аурой. — Ты выглядишь как-то знакомо, между прочим, — с сомнением в голосе произнесла она. Он тоже был в шоке и смотрел на нее растерянным взглядом. Н-да. Люси готова была засмеяться от неловкости ситуации, но почему-то хотелось расплакаться: как ей удалось попасть в такую идиотскую ситуацию с родными Стинга? Он же будет теперь смеяться над этим очень долго, если ему рассказать. Нет. Люси твердо поняла, что нельзя говорить об этом, иначе насмешек не избежать. «Так, надо что-нибудь сказать, а то не хватало еще и фингал от сестры Стинга схватить», — подумалось ей. Люси неловко улыбнулась и прокашлялась. — Блин, да я не понимаю ничего. Я вообще впервые в жизни вижу его, — сглотнула Люси образовавшуюся слюну. Юкино выглядела не на шутку разозленной. — Так! Замолчали все! Немедленно! — грозно потребовала Виол. — Ты, — указала она пальцем на мужчину, который тут же встал с кресла, непроизвольно выравниваясь под грозным взглядом фурии, — знаешь ее? — указывает теперь на Люси. — Нет… то есть… — он хлопает себя ладонью по лицу и проговаривает: — Я ненавижу Стинга, честное слово… Вдруг Люси, осознавая всю картину целиком, начинает громко и заливисто смеяться, когда как остальные смотрели на нее и не понимали, что это за смех сумасшедшей. Но по-другому среагировать было просто нельзя. К счастью или сожалению, до Люси быстрее дошло происходящее. — Послушайте, — вытирая слезы от смеха, произнесла Хартфилия. — Фух. Виол, вы спрашивали откуда я знаю, как зовут вашего сына. Так вот, ваш сын — мой научный руководитель в университете, — Виол вдруг прищурилась и скрестила руки на груди. — Насколько я понимаю, Роуг знаком со Стингом, и поэтому его попросили приходить и присылать мне цветы каждое воскресенье. Естественно, меня он в лицо не знает, а понял, что Люси — это я, из ваших разговоров. Роуг облегченно вздыхает, смотрит на Люси с тонной благодарности в кроваво-красных глазах, и немного расслабляется. — Ты — друг его? — уточнила Люси, обращаясь к Роугу. — Да. По совместительству его заместитель на основной работе. И я в курсе всей ситуации, — кивнул он. — Так, мой сын ухаживает за тобой, Люси? — сделала вывод Виол, нервно улыбнувшись. — Ого! Вот же прохвост, — Юкино весело усмехается и хлопает в ладоши. — Прости, что я так наехала на тебя. Я — младшая сестра Стинга, Юкино, — девушка схватила Люси за руку и воодушевленно потрясла. — Люси, ты такая красивая! Я знала, что Стингу кто-то нравится, но он не говорил, кто именно. В стеклянную дверь постучался посетитель, который видел, что в магазинчике полно народу, но дверь была закрыта. — Как я рада, что все выяснилось, — произнесла Юкино. — А я-то как, — нервно посмеялась Хартфилия, неловко проводя ладонью по шее. На нее пристально смотрела Виол и почему-то улыбалась. — Истинный сын своего отца, — сказала она в итоге. Снова посетитель стучит в стеклянную дверь и пытается взглянуть на обстановку, но Виол, раздраженная настойчивостью незнакомца, вдруг подлетает к двери, говоря при этом: — Тут же написано, что… — Виол отступила на пару шагов назад, запуская мужчину в помещение, при этом уже тихо договаривая остальную часть фразы с сомнительными паузами, — «технический… перерыв… пятнадцать минут», — договорила она. Мужчина смотрел на нее пристально, не отрывая взгляда. Статный, высокий с зализанными черными волосами, в которых виднелась уже очевидная проседь, на лице красивая родинка под левым глазом, а цвет глаз не передать словами — сияли словно глубокий океан. Его лицо выглядело каким-то знакомым для Люси. Не похоже, что он пришел купить букет, поскольку в его руках был огромный букет белых роз. — Виол… пятнадцать минут прошли, я засек. — Вайс, — на выдохе произнесла она. — Здравствуй, дорогая. Это тебе, — протянул он букет. Виол долго не решалась принять букет, потому что не знала, как реагировать. — Папочка, — радостно произнесла Юкино. Теперь Хартфилия поняла, кого он ей напомнил. Стинг и Вайс — одно лицо. — О, Юкино, как же ты выросла, доченька, — он улыбнулся лишь уголками губ, но глаза… как же у него они сияли, Люси удивлялась. Стинг забрал от отца такие сияющие глаза — факт! Виол забирает букет цветов и растерянно смотрит на него. — Простите, мне… надо поговорить с мужем. Люси переглянулась с Роугом и Юкино, они друг другу кивнули, и вместе вышли на улицу, закрывая дверь. Но посмотреть, что будет, было интересно всем, поэтому все встали перед прозрачными дверью и окнами магазина, словно перед огромным экраном телевизора, и начали наблюдать за тем, как у Виол на лице сменяются эмоции с одной на другую в течении секунды, когда как Вайс мог только позавидовать этому. Виол вела беседу на повышенных тонах, судя по тому, как она замахнулась букетом роз, собираясь отхлестать им своего мужа, словно веником. — Ох, папочка, мне тебя жаль, но ты заслужил, — наигранно печально проговорила Юкино. — Роуг-сан, — обратилась Люси. — У меня будет к вам просьба. — На «ты», Люси, если не против, — кивнул Роуг. — Не говори пока Стингу, что я обо всем знаю, — попросила Хартфилия. — Позвони ему и скажи, что приехал его папа, который получает нагоняй от Виол, и заказать букет невозможно. — Откуда я знаю, что этот мужчина — отец его? Я никогда в глаза его не видел, будет странно, — сказал Роуг. — Да какая разница? — вмешалась Юкино. — Давай я вмешаюсь, скажу ему, тогда он точно поверит. Девушка улыбнулась Люси, показывая большой палец. — Спасибо, — кивнула Люси. — Что будешь делать? — спросила Юкино. — Мой брат — твой преподаватель. Как-то это все смахивает на запретный роман. Люси призадумалась, но не успела сформулировать свои мысли в ответ, поскольку Роуг сказал: — Временный преподаватель, Юки, — немаловажный факт поднял он, а Люси только кивнула. — К тому же, будь все так строго, Стинг обычно плевать хотел на правила. — Ну точно, — просто согласилась Юкино. — Кстати, а почему именно ты ходишь в свой выходной заниматься поручениями Стинга? — вдруг решила уточнить Хартфилия. — Ты вообще не обязан этого делать. Роуг интенсивно закивал, подтверждая слова Люси с большой охотой. — Он — его лучший друг, который не в силах отказать настойчивому Стингу, — ответила за него Юкино. — Брат, наверное, не хотел, чтобы мама и я узнали о его любви к девушке-студентке. — Логично, — протянула Люси, переводя свое внимание на окно. Вайс и Виол уже обнимались, когда как женщина подрагивала в руках мужчины и, кажется, плакала. Повсюду на полу были разбросаны лепестки белых роз, а букет валялся где-то около их ног. Помирились. Люси не могла понять, почему Виол так быстро сдалась ему, ведь он фактически бросил ее на произвол судьбы с двумя маленькими детьми, и его материальная помощь явно не была поводом простить его. Но разве это ее дело? Люси расценила так, что чужая семья — потемки, и кто знает, что на самом деле было правдой. Для Вайса — одно, а для Виол — совершенно другое. Поэтому утверждать наверняка — глупо. — Хм, мне бы такую способность быстро прощать, — улыбнулась Люси. — Полюбишь человека больше жизни и, наверное, сможешь простить ему все, — произнесла Юкино. — Люси, я тебя не знаю совсем, но надеюсь, что у вас все выйдет, как надо. Стинг — неплохой парень, очень заботливый и добрый, — с нежной улыбкой пробормотала Юкино, — иногда он перегибает палку, потому что строг ко всем и к себе в том числе. Но он все равно… -… самый лучший, — продолжила за нее Люси, словив на себе взгляды Юкино и Роуга. — Да, знаю. Спасибо. Они странным взглядом смерили Люси, но в конечном итоге улыбнулись оба, понимая, что Стинг достиг нужного результата: она уже влюбилась в него. — Мне пора. Еще увидимся, Юкино, Роуг, — кивнула Люси. — Удачи тебе, — мило улыбнулась Юкино. — Пока, — кивнул Роуг. Уходила она со смешанными чувствами: с одной стороны, Стинг — тайный поклонник, и это хорошо, поскольку не будет этих неловких ситуаций с незнакомцем, которому придется отказать, с другой стороны, от этого осознания нахлынули такие взрывающие душу эмоции, что хотелось бегать, прыгать, петь и танцевать, а еще просто быть со Стингом каждую чертову минуту, но нельзя, и это был огромный минус. Но теперь она на сто процентов уверена: у Стинга нет девушки, и он влюблен в нее, ухаживает за ней уже месяц и приглядывает. Каждая клеточка тела отзывалась приятным трепетом. «Поскорее бы выпускной», — подумалось ей с улыбкой.

***

— Невозможно, — протянул Стинг, так и не решившись зайти в комнату, где расположились его родители и сестра. Час назад ему позвонила Юкино и сказала, что приехал отец, а Роуг подтвердил, при этом предупредил, что цветы заказать оттуда невозможно. Важнее этой информации только то, что отец приехал спустя много лет, а мама так просто приняла его извинения. Стинг не был ребенком, поэтому на особо бурную реакцию протеста рассчитывать не приходилось. Однако, в глубине души, он не мог принять тот факт, что мама так легко сдалась после всего, что произошло в их семье. Отца он не ненавидел, однако считал его виноватым во многих своих невзгодах, произошедших в прошлом. Он неловко кашлянул, встретившись с таким же жестким и прямым взглядом своего отца. — Садись, сынок. Скоро приготовится рождественская курица, — мягко оповестила Виол. Ничего, кроме как кивнуть, он не мог. Присел напротив своего отца, рядом с сестрой. — Рождество уже как два дня назад было, мам, — возразила Юкино. — Помолчи, солнышко. Будешь остроумие показывать где-то в другом месте, — грозно произнесла женщина. — Не видишь? У нас тут семья в полном сборе спустя столько лет. Стинг молча взял палочки в руки и взял несколько закусок: мясные кусочки в соусе были просто превосходны. — Виол, ты совсем не изменилась, — неожиданно Вайс улыбнулся одними лишь уголками губ, но Стингу было достаточно для того, чтобы внутренне удивиться этому явлению. — Все такая же энергичная. — А ты все такой же «подмечатель», дорогой, — произнесла Виол. От происходящего веяло какой-то ностальгией. Когда-то Стинг так же ужинал с родителями, слушая их перепалки. Никто из них не умел толком уступать, поэтому любой вопрос — повод для бурных выяснений того факта, кто же в итоге прав, и как вернее поступить. Только во всем этом есть небольшие отличия: у отца с мамой, невооруженным глазом видно, отношения граничат с неловкостью, к тому же, сейчас с ними за столом сидит еще и Юкино, тогда она была совсем крохой. С горем пополам Стинг отучился в Оксфорде, а потом работал с отцом над совместными научными статьями, что немало помогло Стингу в научной деятельности, к которой его готовил Вайс. Отец хотел сделать из Стинга копию себя самого: такого же уважаемого профессора с кучей блестящих научных трудов, каменным лицом и без семьи, судя по всему. В таком темпе Стинг смог прожить всего лишь год, а потом, ничего не сказав отцу, молча купил билет на ближайший рейс ненавистного самолета в Токио и улетел на родину своей матери, намереваясь начать свою жизнь иначе, с чистого листа. Потому что его пугала перспектива — остаться одному, как отец. В его кабинете Стинг нашел сборник четверостиший Омара Хайяма, весь исписанный, в пометках и закладках, такой старенький, что, наверное, от лишнего дуновения мог рассыпаться в руках. В нем лежала фотография мамы, такой молодой и жизнерадостной, в окружении коллег по университету. Стинг не сомневался в том, что отец тосковал по своей семье, которую однажды променял на престижную должность в Оксфорде и гигантский оклад. Когда-то Эвклиф размышлял над тем, почему он не перевез маму и сестру к себе, но ответ пришел когда-то сам собой, разговаривая с мамой по телефону: Виол сама не хотела, она ясно дала понять, что ее дом — Токио, а дом папы — Великобритания. Его командировка закончилась в Японии, длинною в долгих пять лет. Наверняка он не чувствовал, что Япония — его дом. Все это было сложно и запутанно, однако Стинг понимал, что его дом там, где ему хорошо, и хорошо ему в Токио. В Оксфорде он чувствовал себя взаперти, словно в золотой клетке. Тот сборник он забрал с собой, как частичку того самого отца, который в прошлом много улыбался и катал его на велосипеде по безлюдным улицам спального района в Токио. А отца, жесткого и безэмоционального, решил оставить в Оксфорде, как прошлое, которому больше не позволит в его жизни случиться. И вот. Это прошлое снова здесь. Стинг украдкой наблюдал за тем, как Вайс подкладывает Юкино какие-то закуски в тарелку, спрашивая, вкусно ей или нет, хотя видел ее в последний раз, кажется, когда ей было три года или четыре. Стинг точно не помнил. Он не видел, как она росла, не знал, что она любит и чем увлекается. Странность данной ситуации удивляла, но еще больше удивительно было с реакции Юкино: она спокойно улыбалась ему, и даже была счастлива. Истинная дочь своей матери, сказал бы Стинг, будь он законченным эгоистом, как и его отец. Мама реально искренне улыбалась, и сестра была счастлива, явно восхищаясь отцом, которого только на фотографиях всю жизнь видела, поэтому испортить такой вечер было бы ошибкой. К тому же, терпеть — это его стихия. Терпеть и не возникать: вот чему научил его в свое время отец. Он активно пользовался этим навыком там, где он действительно пригождался. Как сейчас. Курица была готова, и Виол уместила ее на тарелке в середине стола. От нее шел горячий пар, а запеченная корочка манила к себе все взгляды. Вайс привстал, забрал у Виол нож и вилку, чтобы аккуратно разделать курицу на части, а ножки, самые любимые части Стинга, аккуратно положил в тарелку сына, при этом пристально смотря на его слегка удивленное лицо. — Сынок, ты ничего за весь вечер так и не сказал, — осторожно произнесла Виол, привлекая внимание Стинга к себе. — Тебе не понравились закуски? — Все великолепно, мама, — коротко сказал Стинг и улыбнулся. — Спасибо. — Братик просто обожает ножки, папочка, — мило улыбнулась Юкино. — Чем ты занимаешь сейчас, Стинг? — спросил Вайс, продолжая разделывать курицу. Эвклиф помедлил с ответом, тщательно обдумывая его. — В одной корпорации, в сфере международных отношений, — произнес он. — Как-то ты скудно отозвался о крупнейшей международной компании в сфере IT-разработок. И то, что ты начальник отдела экономических международных отношений в сфере IT-технологий, — произнесла Юкино. — Гм, да, — Стингу стало неловко от того, как его расхвалила сестра. Он не ожидал какого-то фурора, но был удивлен тем, что Вайс был доволен и явно горд, поскольку его слова только это и отражали: — Заслуженная должность для тебя, Стинг. Молодец. — Спасибо, — сухо поблагодарил его Стинг. — Мне надо еще с одним делом разобраться, так что я пойду. Эвклиф резко встал изо стола, вытер салфеткой уголки губ, и убрал аккуратно ее на стол. — Не спеши, сынок. Ты нормально не поел, — расстроилась Виол. — Я был уже сыт, когда пришел сюда, так что не переживай, — Стинг улыбнулся. — Всем приятного аппетита. — Стинг, сядь на место, — сказал Вайс. Он остановился, не поворачиваясь к отцу, но после секундного ступора продолжил свой путь до коридора. Когда-то давно его авторитет творил чудеса: в такие моменты Стинг выполнял все, что ему говорил отец. Но сейчас он — не та сломанная личность, он собрал себя заново по кускам, словно «ЛЕГО». Вайс тоже встал изо стола, произнося: — Пока продолжайте, я его верну. Они встретились в коридоре: Стинг обувался, а Вайс смотрел на него и не мог почему-то произнести и слова. Так странно, учитывая то, что за словом он в карман никогда не лез. — Послушай, не стоило расстраивать Виол. Она не виновата ни в чем, — начал он, — ты ведь злишься на меня, поэтому не отужинал до конца. — Я не злюсь, — спокойно ответил Эвклиф младший, смотря на него вымученным взглядом. — У меня действительно много дел. Даже в выходные. — Думаешь, что я не понимаю? — спросил Вайс. — Согласен, мой визит спустя столько лет выглядит эгоистичным. И ты считаешь свою маму ненормальной, раз она меня простила. Но мы с твоей мамой обещали друг другу, что воссоединимся, как только исполним свои мечты. Я поэтому и приехал. Стинг призадумался. Мечта? Разве у отца была какая-то мечта? — Я — член Британской академии наук. Теперь я — академик, — он улыбнулся вымученно, но гордо. — А твоя мама, как и мечтала, открыла цветочный магазин в центре Токио. Эвклиф не скрыл удивления на своем лице. И это то, на что он променял свою семью? Возможно, он горел этим всю жизнь, но разве так можно: оставить семью ради какой-то науки? Стинг заглушил в себе остатки непонимания и обиды, все же он — его отец, что бы не было между ними. Он не будет осуждать его за прошлые ошибки. — Поздравляю. Это довольно престижно, — кивнул Стинг, проглотив в себе неприязнь и осуждение. — И я, возможно, в глубине души правда осуждаю все, что сейчас ты делаешь. Но меня винить за это нельзя, учитывая то, как ты поступал все это время. Однако… — Стинг сжал губы в тонкую полоску, беря паузу, — я не против, если все довольны. И осуждать не буду. Я пока просто не привык. Мне надо время. Стинг все же надел свою куртку. — Мам, сестра, я ушел, — крикнул Стинг. — Пока! — услышал он вдалеке. — Пока, отец. Еще увидимся. — Стинг! — резко позвал его Вайс, и Стинг остановился. — Прости. Эвклиф младший не знал, как реагировать на это, поэтому только кивнул, снова попрощался и ушел. Дверь за ним закрылась, а он тяжело вздохнул. Все было похоже на сон, настолько нереально то, что происходило в его семье, но Стинг не понимал, как себя чувствовать при этом. Но раз уж чувства у него атрофировались, Стинг решил подключить мозги, в результате этого стало все проще: Стинг не будет реагировать никак, лезть в их взаимоотношения тоже. И если даже отец вдруг решит снова оставить маму, то, наверное, ничего другого не останется, как пожалеть свою маму и забыть об отце теперь уже навсегда. Если проще, то Вайс получил второй шанс. Все его заслуживают. Телефон завибрировал. На почту пришло новое сообщение от Люси. Так своевременно. Ему бы хотелось ей позвонить, но повода не было, да и как-то нехорошо увлекать ее в эти отношения, пока у них такая ситуация. Иной раз он говорил себе, что на каникулах можно и позвонить, все равно никто не узнает, но в эти моменты давал себе эмоциональную пощечину. Ибо свой характер он знал: только начнешь, уже остановиться будет сложно. Особенно, если речь о Люси. Она ему безумно нравилась. Люси отправила ему часть дипломной работы и задала парочку несложных вопросов. Сил на то, чтобы прочитать, не было, да и желания. Тогда он сделал просто невероятную вещь, он позвонил ей, пока ехал. — Привет, — поздоровался он. — Я видел твое сообщение, но проверю после Нового года только. Люси задумчиво промычала, не зная, что и ответить на такое заявление. — Что-то случилось? — спросила она, а внутри все замерло. — У тебя уставший голос. Стинг не знал, как ответить, но улыбнулся. Ему нравилось, как она читала его настроение, самому ему было сложно понять, что у нее на душе, поскольку Люси умело подавляла эмоции. — Нет, просто… не знаю. Устал, — ничего более он сказать не мог. — М-м, понятно, — ответила она. — Извини, ко мне кто-то пришел. Перезвоню. — Хорошо, — согласился Стинг. Наверное, это запоздалая доставка цветов, которую все же сделал Роуг уже с другого цветочного магазина. Спустя какое-то время Люси действительно перезвонила ему, однако Стинг сам не заметил, как был уже у ее дома. Странно, но ему от разговора с ней стало легче, будто бы она способствует его спокойствию в душе. — Кто приходил? — спросил Эвклиф, заворачивая во дворы спального района. — Курьер. Букет цветов доставил, — ответила Хартфилия. — Цветы? От кого? — Стинг спросил это совершенно спокойно, но улыбка не сходила с лица, как будто приклеилась. — Не знаю от кого. Неизвестный шлет мне их каждое воскресенье, — Люси по ту сторону вздыхает и слышен шелест упаковочной бумаги. — Те букеты, которые я видел, тоже от него? — спросил Стинг. — Да. Стинг подъехал к подъезду и вышел из машины, смотря в ее окно, оттуда сквозь шторы шел свет. — Я начинаю ревновать, — хмыкнул Стинг. — Думаешь, стоит? — невинно поинтересовалась Люси. — Почему нет? — ответил он вопросом на вопрос, снова улыбаясь. — Ты достойна того, чтобы сразиться с тайным поклонником за твое сердце. Люси замолчала, но, наверное, она улыбалась. Ему хотелось так верить. На улице уже было прохладно, поскольку стемнело, а с неба пробрасывал небольшой снежок, будто бы это дождь. Фонари освещали влажные от растаявшего снега пустые улицы, и лишь рычащий звук работящего автомобиля нарушал тишину этого места. — Вдруг проиграешь? — поинтересовалась она. Стинг весело хмыкнул. Как можно проиграть самому себе? Смешно выходит. — Ни за что, — твердо сказал он. — А если я уже влюбилась в тайного поклонника? — продолжала Люси накидывать ему идей. — Думаешь, он лучше, чем я? — уверенно заявил Стинг и тихо рассмеялся. Люси фыркнула. — Какой самоуверенный ты, — весело сказала она. — Аж хочется сделать так, чтобы ты проиграл. Смысла в этом ведь никакого, поэтому Стинг, уверенный в том, что о его тайне Люси не догадывается, тихо рассмеялся, совершенно не волнуясь о возможном проигрыше. Свет в окне Люси тем временем погас. — Я не проиграю, — произнес Эвклиф. — А если чисто теоретически? — спросила она. Стинг призадумался, пытаясь представить такую ситуацию, но почему-то в этот момент его обдало жаром, а сердце взволнованно забилось в груди. Да уж, такого исхода событий точно не хотелось бы. — Ты тут? — спросила она. Стинг крепко задумался. — Ты меня озадачила, — недовольно ответила Эвклиф. — Не хотел бы я такого почувствовать. Буду бороться за сердце дамы. — Уверен, что тебе это под силу, Стинг-сенсей? — лукаво спросила она. И вместе с тем Стинг почему-то услышал ее голос на улице. Поднял голову. Удивился. Перед ним в дверях стояла Люси, в одной руке она держала телефон, прижав его к уху, а второй рукой держала дверь. Такая улыбчивая и легкая: в одних джинсах с курткой нараспашку, и шапку не надела. Люси невозмутимо убрала телефон, отключив вызов, и закрыла дверь подъезда. Потом улыбнулась и достала из кармана маленькую бумажку. Нет надежд у меня на свиданье с тобой, Нет терпенья на миг — что поделать с собой! В сердце мужества нет, чтоб поведать о горе… Что за дивная страсть вручена мне судьбой! Хартфилия прочитала это с невероятной выразительностью, лукавой ухмылкой и сияющими глазами. Нетрудно было догадаться, какие стихи она читает. Стинг выбрал именно это четверостишие к букету на сегодня. — Вот такие мне посвящает строки тайный поклонник. Уверен, что справишься? — уточнила она. — Блин, ты заметила, что я подъехал, — неловко протянул Эвклиф. — И когда только успела в окно подглядеть? — У меня чутье на такие моменты, — Люси убрала открытку в куртку и подошла к нему поближе. — Застегнись, а то в одной футболке под курткой, — сказал Стинг, пальцами хватая замок на ее куртке и застегивая его. — Так лучше. Люси серьезно посмотрела на него пристально, будто бы пыталась найти в его синеве глаз ответы на свои вопросы. — Когда мы решили, что будем общаться так близко? — спросила она. И заставила тем самым Стинга напрячься. Она действительно переживала на этот счет. Той рождественской ночью они сблизились, а Стинг был на грани и чуть ли не признался ей в чувствах. Она понимает, что с этической точки зрения Стинг решил не приближаться к ней из-за своего преподавательского статуса. Но разве он сказал это напрямую? Дело в том, что Люси устала додумывать или придумывать за человека причину его поступков. Когда-то на это эмоциональных сил хватало. Сейчас же нет страха спросить напрямую, ведь нет страха получить отказ. Вернее, страх все же был, но была смелость принять отказ, если он возможен. Потому что Стинг мог признать, что все это было ошибкой, а его поведение было таким из-за алкоголя. — Я бы хотел поговорить с тобой об этом раньше, но… — Сейчас самое подходящее время, — перебила она его речь, при этом внимательно наблюдая за тем, как он виновато перебирает пальцами, — чтобы объясниться. Ты не писал. Не звонил. Думаешь, я поверю в призрачные надежды? На самом деле в этот момент Люси поняла, что она реально поверила в эти призрачные надежды, хоть и утверждала сейчас Стингу обратное. Она поняла его посыл, но не понимала, почему не дождалась от него хотя бы сообщения за все эти дни. Разве полезут к нему в телефон университетские работники? Нет. Она чувствовала себя полной дурой: обманутой, хоть и ничего Стинг ей не обещал. Эвклиф грустно усмехается и тянется руками к ее рукам, но Люси скрещивает их на груди, заставляя парня неловко убрать руки обратно. — Злишься? — спросил он. — Прости, — тут же сказал он, не дожидаясь ответа. — Я бы тоже злился. Ты не должна влюбляться в меня еще сильнее, иначе не сможешь оставаться в стороне в университете. Я говорю по себе, — Стинг неловко улыбнулся, по-доброму как-то. — Каждый раз, когда смотрю на тебя, становится невыносимо понимать, что не могу даже прикоснуться. Люси вздыхает. Он прав. Его слова — не только часть реальности Стинга, но и самой Люси. — И каждый раз я просто наблюдаю. Ничего более, — Эвклиф снова тянет к ней свои руки. Пальцами он провел по ее ладони, и Люси сдалась, расслабив скрещенные руки. Пока она не передумала, Стинг взял ее за руку крепко, но тем не менее аккуратно. — Не хочу стать для тебя препятствием в будущем, — Стинг говорил это серьезно, смотря на то, как сам же водит большим пальцем по тыльной стороне ладони. — Ты и сама понимаешь, как может повернуть жизнь, если кто-то из руководства университета узнает о том, что научный руководитель и его подопечная… в отношениях. Люси усмехается, но не над печальной действительностью, а над тем, как он замялся под конец предложения, словно ему было стыдно говорить об отношениях. — А мы в отношениях? — тут же зацепилась Люси, коварно улыбаясь. Смущать Стинга получалось, однако он умело отбрасывал все стыд и смущение, приятно улыбаясь ей в ответ, как будто восхищался. — У тебя есть чувства юмора, это хорошо, — кивнул он. — Мое чувство юмора тоже весьма… специфичное, — коварно произнес Стинг, прищурив глаза. — Я люблю использовать все преимущества. Нетрудно было догадаться о чем говорил Стинг, поэтому Люси надулась. — Статус «моего научного руководителя» — это единственное твое преимущество, — Хартфилия почувствовала дикое желание стукнуть подлеца чем-нибудь тяжелым, ибо видеть его самодовольную ухмылку было невыносимо. — И то… временный. Он рассмеялся. — О, у меня их и без него будет достаточно… Стинг сделал один шаг по направлению к ней, при этом улыбаясь самодовольно и смотря в глаза. От спокойствия до смятения на лице Люси прошла секунда, и Стингу нравилось смотреть на то, как близость с ним, хотя бы даже такая, самая безобидная, чуть меньше вытянутой руки, заставляла ее смущаться. Еще шаг. Носки их обуви почти соприкасались. Люси отчаянно хотела бы отступить на пару шагов назад, однако пыталась быть перед ним смелее, чтобы стереть это самоуверенное выражение лица. Но тем не менее губы поджала, смотря на него снизу-вверх, при этом пытаясь не поддаваться его очаровательным сияющим глазам, которые горели лукавством. Стинг медлит, только улыбается, наблюдая, как с каждой секундой ее лицо становилось все краснее и краснее. «Будь смелее!» Слова Каны, словно волшебные, появились так вовремя, но так обременительно. Люси закусила губу, смотря на его губы, изогнутые в довольной ухмылке. Атмосфера зимнего тихого вечера придавала томности, и, наверное, что-то кроме этого заставило ее медленно приподняться на носочках, аккуратно провести ладонями снизу вверх от его груди к плечам, обнимая их впоследствии. Удивление в такой ситуации сложно скрыть. Особенно если это Стинг. И особенно, если так делает Люси. Теперь ее очередь довольно усмехаться. Она целует его и победно усмехается ему прямо в губы. Ночь. Фонарь. Мокрый асфальт. Тишина. И они. Вдвоем. Одни в этом мире. Целуют друг друга слегка наслаждаясь этим моментом, пытаясь больше запомнить ощущения мягкости губ друг друга. После чего Стинг проводит своими ладонями по ее спине и прижимает к себе, целуя более настойчиво: его язык проник ей в рот, заставляя Люси поддаться его напору и ответить на страстный поцелуй, который заставлял ее сердце трепетать где-то глубоко в груди, а голову кружиться. Целовались так, словно были голодными, жадными до поцелуев. Словно желали лишь этого все время. Люси чувствовала, как внизу живота с каждой секундой нарастал жар, томное тянущее чувство, из-за чего ее пальчики забрались ему под куртку, а потом и под джемпер, слегка царапая его кожу. Хотелось трогать его кожу, ощущать его тепло. Стинг чувствовал, что еще немного, и его нельзя будет остановить. Ее холодные пальчики, слегка царапающие его кожу, запустили приятную волну из мурашек по спине, и еще немного — он просто потеряет голову. Он чувствовал, как и без того в штанах стало тесно. Он хотел ее. И она хотела. Нельзя! Эвклиф, приняв сложное для него волевое решение, а именно — прекратить поцелуй, сделал это и тут же, словно пожалел, нежно, жадно поцеловал ее в щеки, подбородок, услышав ее тяжелое дыхание. Оторвавшись, он увидел в ее глазах смятение и рассеянность на ее лице, словно она не понимала, почему вдруг все закончилось. Люси облизала губы, такие манящие… алые, словно вишня. Стинг вздыхает. — Ты победила, — признает он. Облизывает губы. Люси молчит, и опускает голову, сжимая пальчиками его куртку. — Я… не хочешь чаю? — она говорила тихо, почти еле различимо, но он понял. Эвклиф улыбается. — Люси Хартфилия, вы играете в опасную игру. — Знаю, — кивнула она. Стинг обнимает ее, прижимая к себе, словно успокаивая. Хотя это ему бы не помешала помощь с успокоением: сердце бешено билось, а о том, что недавно был страстный поцелуй, напоминала эрекция. Целует в макушку, при этом тяжело вздыхая. — Ты мне нравишься. Очень. Но сейчас — неправильно. Пойми, — говорил Эвклиф довольно хаотично. Люси потерлась щекой о его грудь. — Угу-м, — промычала она. — Я тебе проверяла. Стинг слегка отодвигается, пытаясь посмотреть на нее, и усмехается. — Хитрюшка, — улыбается он. Люси счастливо улыбается в ответ. Лицо светилось, словно фонарный столб, возможно даже ярче. Но это ее не волновало, когда трепет переполнял ее, заставляя чувствовать себя чуть ли не на седьмом небе от счастья. — Можем завтра погулять, если у тебя нет планов, — прошептал Стинг. — Не получится, — сказала она. — Я и Нацу завтра на два дня уедем к родителям. Стинг нахмурился. — После смерти наших мам, наши семьи как никогда стали ближе. И теперь перед Новым годом мы традиционно навещаем могилы наших мам, а потом празднуем в семейном кругу Новый год, — произнесла Люси, прикрывая глаза, чувствуя, как ей было хорошо в его объятиях, она чувствовала себя защищенной. Наверное, обнимались они долго, однако для влюбленных прошел лишь миг. Через какое-то время Стинг проводил ее до двери в квартиру, и они попрощались. Даже после этого Люси, закрыв дверь, на ходу снимая обувь, побежала к окну, чтобы проводить его взглядом. Эвклиф прежде, чем сесть в машину, поднял голову, потому что увидел, как шевельнулась штора, и улыбнулся, хотя Люси уже не видела, как он счастливо, во все тридцать два зуба, улыбался и садился в машину, потому что снова спряталась, облокотившись спиной о стену. Она чувствовала себя окрыленной чувствами влюбленности.