Серебряной нитью

      Испуганный и недоверчивый взгляд светло-голубых глаз девушки был устремлен прямо на него. Когда же Хельга снова предприняла попытку обработать рану на ее ноге, она дернулась в сторону и зашипела, подобно гремучей змее. Это еще больше позабавило Салазара. Он, стоя чуть в стороне, негромко рассмеялся.       — Тебе все смешно, — проворчала толстушка, облаченная в темно-коричневое платье и белый передник, который всегда надевала, будучи в Больничном Крыле. — Где вы с Годриком нашли эту абсолютно несговорчивую девицу? — она снова попыталась приложить к коленке Аделы небольшой клочок ткани с дезинфицирующим средством, но тщетно. Пациентка была категорически против лечения.       В этом и заключалась величайшая глупость Хельги Пуффендуй, по мнению Салазара. Она отказывалась прибегать к волшебству во время лечения. Считала, что целительство — сугубо добровольная вещь, не требующая насильственного вмешательства магии. Ну что за чушь? Разве можно отказываться от этой силы, с рождения дарованной тебе? Сейчас бы оглушила девчонку при помощи заклинания да делала все свои примочки. Сама же виновата в ее несговорчивости.       — Сначала скажите, кто вы такие, а после я уж подумаю, — недоверчивая пациентка вздернула подбородок и недовольно фыркнула. — И зачем вы сюда меня притащили?       — Стоило оставить тебя на растерзание толпе? — Салазар усмехнулся. — Будь по-твоему.       В три шага он пересек расстояние между ними и грубо схватил Аделу за руку. Она хотела уж было оттолкнуть от себя незнакомца, но не успела. Все потемнело перед глазами. Ее тело сдавило со всех сторон так, словно она не могла дышать. Девушка попыталась жадно хватать воздух ртом. Но все напрасно. Не получалось. Словно некие тяжелые железные силки сдерживали ее по бокам, не позволяя ничего: ни двигаться, ни дышать. В ушах зазвенело.       А после вдруг все резко прекратилось. Адела упала животом на мягкую зеленую траву, которую отчетливо различила под ладонями. Где-то вдалеке был слышен плеск морских волн о камни. И трели птиц доносились со стороны королевского леса. Она приоткрыла глаза и тотчас зажмурилась от ярких солнечных лучей. Когда слезящиеся глаза чуть попривыкли к свету, Адела присела и огляделась по сторонам. Та же поляна, на которой она врезалась в этого странного мужчину, нависающего сейчас над ней, подобно хищной птице над своей жертвой. Это последнее, что она помнила. Густая и мягкая свежая трава под ногами. Изумленный взгляд этих темных, словно омуты, глаз. А после — каменные стены, шум и смех каких-то людей за окнами. И снова этот мужчина, наблюдавший за тем, как миловидная краснощекая толстушка пыталась залечить раны Аделы. И вот теперь они снова на этой поляне. Разве это возможно?       — Конечно, возможно, — усмехнулся мужчина. Адела удивленно на него взглянула. Он читает ее мысли? — Это называется трансгрессия, дорогуша, — добавил он, протянув ей руку. — А умение читать мысли — легилименция.       — А я смотрю, ты во всем хорош, — хмыкнула Адела, приняв его руку и поднимаясь с земли.       Ох, зря она это сделала резко. Неприятное ощущение где-то чуть ниже желудка, которое беспокоило ее, пока она сидела на траве, поднялось вверх вместе с ее телом. И вырвалось наружу. Салазар стоял в стороне и смиренно наблюдал за тем, как хрупкое тело Аделы скручивалось от ужасного чувства тошноты над травой, на которой она сидела буквально мгновение назад.       — Ты же впервые трансгрессировала, так бывает, — хмыкнул он, когда Аделу прекратило рвать, и она измученно посмотрела на него.       — Зачем мы здесь? — хрипло спросила она, ища хоть что-то, чем можно было бы вытереть губы.       — Тебе же не понравилось в Хогвартсе. Щетинишься, как кошка, — он подошел ближе и предложил свой платок, вышитый по краям золотой нитью.       Искусная работа, Адела это сразу отметила. Верно, подарок какой-нибудь женщины. Явно сильно влюбленной. Она была в этом убеждена оттого, что одна девушка, жившая с ней в монастыре, ткала подобные своему возлюбленному, кузнецу из города. До того как настоятельница прознала о ее отношениях с молодым подмастерье. Ох, как же жестоко высекли бедную девушку. Аделе тогда было лет десять, но до сих пор перед ее глазами отчетливо стоял образ покрасневшей и заплаканной провинившейся молодой инокини.       — Тогда уходи. Попадешься той разъяренной толпе, что же, так тому и быть, — он пожал плечами и развернулся. Его платок остался в дрожащих руках Аделы. — Сожгут тебя на костре и швырнут в землю. Закопают без сожаления, — Адела нервно сглотнула. Неужели ее ждала участь Фритствит Нотт?       — И куда мне идти? — тихо произнесла Адела.       — Куда угодно, — Салазар рассмеялся и развел перед собой руками. — Мир так огромен.       — Может, ты хотя бы подскажешь, где мне найти Леофрика Олливандера? — судя по аккуратно вырезанному древку, торчащему из кармана его кафтана, у этого незнакомца была своя волшебная палочка, как и у старухи Нотт. Была слабая надежда, что он хотя бы подскажет, где ей найти знаменитого среди всех волшебников мастера.       — Откуда ты знаешь про Олливандера? — Салазар нахмурился. Эта девчонка ведь ничего не знала о себе и своем происхождении, откуда же ей ведомо про Леофрика, одного из его близких друзей?       — Мне рассказывали, — пожала плечами она.       Не лгала. Совершенно точно. Салазар бы это уловил вмиг. Он сосредоточился и снова проник в разум девушки, стоявшей напротив него. Воспоминания в хаотичном порядке одно за другим пролистывались перед ним, словно картинки из книг. Он видел, как какая-то старуха методично рассказывала ей о свойствах корня мандрагоры. Как злилась эта девица, когда растение не позволяло ей отрезать листья специальными тяжелыми железными ножницами. Салазар пролистал все ее воспоминания о жизни в монастыре. Не стал задерживаться на картинках, где настоятельница Нуннаминстера в очередной раз наказывала свою подопечную за очередную провинность. Он открывал одну за другой закрытые двери в ее подсознании, откуда на него вываливались ее мысли и чувства. Но совершенно ничего о ее родителях, о ее далеком прошлом. Только лишь серые стены унылого древнего монастыря и пресная монашеская похлебка.       Почему так? Почему он никак не мог выудить из подсознания ответ о ее происхождении? Пока она лежала без сознания в Больничном Крыле, он тоже предпринимал попытки покопаться в ее разуме. И ничего. Салазар Слизерин обладал одинаково высокой способностью как к легилименции, так и к окклюменции. Для него не бывало закрытых дверей и тайн. Но эта же девушка была сплошной загадкой, которые так ненавидел он. Салазар не любил вопросы без ответов.       Почему же она ничего не знала о себе, о своем происхождении? Внутренний голос подсказывал, что за этим стояла какая-то тонкая магия, шлейф которой не виден, а потому ему было трудно разгадать эту тайну. По крайней мере, сейчас. Единственное, что он знал об этой девице без лишних расспросов: она была чистокровной. Это чувствовалось буквально за милю. Сила магии так и трепетала вокруг нее. Но как чистокровное дитя вдруг оказалось на воспитании в маггловском монастыре? Загадка. Снова вопрос, не имеющий за собой ответа. Но это пока.       — Прекрати это, пожалуйста, — взмолилась Адела, схватившись за голову.       Кажется, Салазар так сильно увлекся поисками ответов на свои вопросы, что перестал заботиться о благополучии ее разума. Он грубо расхаживал по ее подсознанию, резко отпирая одну дверь за другой. Подобная жестокая одержимость могла привести к бесповоротной утрате множества воспоминаний и чувств. Он слышал, что при неправильном применении легилименции могли утратиться и некоторые умения. Даже такие элементарные, как способность держать ложку в руке или ходить. Не хотелось бы доводить эту девчонку до такого беспомощного состояния. Он же не станет с ней возиться, случись нечто подобное. Салазар вынырнул из ее подсознания, словно из Омута памяти. И тотчас дикая головная боль Аделы прекратилась. Она без сил осела на траву, измученная попытками Салазара найти ответы на свои вопросы.       — Идем, — в приказном тоне произнес Салазар.       — Куда? — удивилась девушка. — Ты же собирался меня здесь оставить.       — Но ведь тебе надо к Олливандеру, не так ли? — он снова протянул перед ней руку.       Но на этот раз помогать подняться Салазар ей не собирался. Напротив. Стоило ей только коснуться до его ладони, как перед глазами опять все померкло. Железные пруты вновь окружили тело, сдавливая его со всех сторон, и стало невозможно дышать. А после начался звон в ушах, от которого принялась дико раскалываться голова, будто ее разрывали на кусочки. Когда же все это закончится? Когда этот человек прекратит изводить ее?       Они оказались посреди небольшого сада, окруженного высокими каменными арками, на которых были изображены какие-то люди, события. На этих арках была высечена история магии. Адела, изумленно оглядевшись по сторонам, без сил обмякла в его руках. Надо было догадаться, что две трансгрессии подряд эта девчонка не выдержит. Салазар подхватил ее, не дав упасть на землю. А еще, учитывая предыдущий опыт, навел на нее волшебную палочку и произнес заклинание.       — Стало легче? — серьезным тоном осведомился он, когда они присели на одну из холодных мраморных скамеек, стоявших напротив каждой каменной арки.       — Да, — кивнула Адела. Тошнота отступила, и волна облегчения накрыла ее. Стало невероятно легко, а главное — спокойно. Даже рядом с этим странным и пугающим ее человеком.       — Хорошо, — кивнул он. — Мы так и не познакомились, — Адела была готова поклясться, что он чуть улыбнулся ей. И его улыбка была приятной. Но разве это возможно? А может, это все действие какого-то заклинания, которому он подверг ее? Какой же все-таки трудный день у нее выдался. — Салазар Слизерин, — кивнул он.       — Адела, — слабо отозвалась в ответ девушка. — Адела Бригге.       — Хорошо, Адела Бригге, — он снова внимательно посмотрел на нее. — Я должен идти, у меня есть некоторые неотложные дела. Мой ученик поможет тебе, — мужчина махнул рукой и подозвал кого-то, кто был за спиной Аделы.       — Милорд Салазар? — услышала Адела позади себя звонкий юношеский голос.       — Эсманд, расскажи нашей гостье о Хогвартсе, а после проводи к Олливандеру. Будь уверена, ты в надежных руках, — добавил он, уходя.

***

      За последний час от своего нового знакомого, которого, к слову, звали Эсманд Малфой, Адела узнала о Хогвартсе столько, что голова шла кругом. В основном от удивительно бессвязного рассказа Эсманда. Он начинал говорить одно, переходил ко второму, внезапно возвращался к первому, а после переходил к чему-то третьему, ранее не сказанному. Молодой человек примерно того же возраста, что и она сама, обладал задорным нравом и совершенно обезоруживающей, ослепительной улыбкой. Он с радостью взялся за порученное ему дело. Но сильный энтузиазм молодого волшебника заставил того позабыть, что многие из сказанных им вещей были в новинку для Аделы.       Но все-таки кое-что она усвоила о Хогвартсе. Во-первых, это был не просто замок, а школа, построенная для таких, как они с Эсмандом. Красивая каменная крепость должна была служить для них местом приобретения великих знаний и открытия скрытых возможностей. Домом вне стен родительских очагов. Это было убежище от жестокого мира магглов.       Да, вторая вещь, которую усвоила Адела: огромный мир поделен между магглами и магами. И, увы, преимущество было на стороне первых. От злобы и беспощадности обычных людей, не наделенных магией, ко всему редкому и необычному, такие как Эсманд и Адела, вынуждены были скрываться, строго оберегать свои тайны и ни в коем случае не подвергать их огласке. Хогвартс взял под защиту всех, кто в ней остро нуждался во время «ведьминых лихорадок», которые, подобно смертоносной волне, пронеслись по Англии за последние три года.       В-третьих, школой управляли четыре сильнейших из ныне живущих магов: Годрик Гриффиндор, Хельга Пуффендуй, Ровена Когтевран и Салазар Слизерин. Все ученики были поделены меж собой на факультеты, каждый из которых курировал один из основателей Хогвартса. Они обучали своих подопечных всему тому, что знали сами. Адела пришла в восторг от одной мысли, что теперь сможет полноценно познать все то, в чем была сведуща старуха Нотт.       — Господин Олливандер, мы пришли выбирать палочку, — громко заявил Эсманд, когда они вместе с Аделой прошли в одно из помещений, скрывающееся за тяжелой дубовой дверью. — Ай! — вдруг воскликнул он.       Адела удивленно обернулась к новому знакомому. Эсманд, обижено скривившись, потирал затылок. Что произошло? Ответ нашелся быстро. Внезапно в его макушку прилетела какая-то деревянная длинная коробочка. И судя по тому, что у его ног уже лежала подобная, это была вторая.       — Эсманд, ну разве можно быть таким бестолковым? — услышали они чей-то ворчливый голос за книжным стеллажом. — Сколько я буду повторять?       Виновник испорченного настроения Эсманда показался из-за шкафа. Адела ожидала увидеть какого-нибудь низкорослого пузатого старичка с длинной седой бородой, но вышедший вперед волшебник был совершенно иным. Высокий, крепко сложенный мужчина средних лет. Его золотистые волосы, отливавшие рыжиной, были едва ли ниже подбородка, покрытого такой же светлой короткой бородой. Его голубые глаза изучающе смотрели на Аделу.       — Не волшебник выбирает палочку, — сказал он, переведя недовольный взгляд на Эсманда.       — А палочка выбирает волшебника, — продолжила фразу Адела, к удивлению своего спутника и знаменитого мастера по созданию волшебных палочек Леофрика Олливандера.       — Мы с вами знакомы, юная леди? — мастер вновь придирчиво оглядел Аделу, явно пытаясь припомнить, где они могли встречаться ранее.       — Не знакомы, но я много слышала о вас, — ответила девушка, мягко улыбнувшись.       — Милорд Салазар сказал, что для госпожи Аделы необходимо подобрать волшебную палочку, — вмешался в разговор Эсманд.       — Что же, — кивнул Леофрик. — Давайте посмотрим, какой палочке вы придетесь по душе, юная леди.       Он подошел ближе. Адела, недоверчиво нахмурившись, искоса посмотрела на Эсманда, стоявшего чуть в стороне. Он одобрительно кивнул. Все правильно. Так и должно быть. За то время, что Леофрик задумчиво разглядывал лицо девушки, он не задал ей ни одного вопроса. Бормотал что-то себе под нос, но даже Адела, стоявшая буквально в пяти сантиметрах от него, не могла разобрать речь мастера. А точно ли он говорил на английском? За годы, проведенные в Нуннаминстере, она так и не освоила латынь в совершенстве, хотя большинство книг в монастыре были написаны этим древним языком. В какой-то момент мужчина улыбнулся и развернулся к стеллажам за своей спиной, на которых хранились похожие коробочки, что стали своеобразным методом наказания для Эсманда.       — Попробуйте эту, — Леофрик протянул ей длинный деревянный футляр.       — Мне надо швырнуть ею в Эсманда? — недоверчиво поинтересовалась Адела.       — Это было бы славно, — хмыкнул мастер, после чего молодой человек, стоявший позади, издал какой-то недовольный стон. — Но нет, откройте футляр, юная леди, и взмахните палочкой.       Адела послушно выполнила то, о чем ее просил знаменитый мастер, и тут же пожалела об этом. Вся стеклянная посуда, стоявшая на грубо выполненном дубовом столике у окна, разлетелась вдребезги. От звона разбитого стекла девушка зажмурилась. Ну вот. Не успела заполучить свою первую палочку, как умудрилась натворить дел. Сейчас Леофрик Олливандер непременно выставит ее за дверь, еще и кинет парочку справедливых оскорблений в ее сторону. Вот же неумеха.       — Эта не подходит, — на удивление спокойно произнес мастер, поджав губы. — Тогда попробуйте эту.       Он снова ей протянул коробочку, внутри которой на бархатистой изумрудной подушечке лежала волшебная палочка. Совершенно другая. Из белого дерева. С красивой резной ручкой. Но, несмотря на прелестный вид врученной ей волшебной палочки, эффект от нее был таким же разрушающим, как и от первой. Адела удрученно вздохнула и отдала мастеру его творение.       — Не печальтесь, юная леди, обязательно что-то подберем вам, — сказав это, Леофрик улыбнулся, пытаясь приободрить сникшую девушку.       Мужчина скрылся за деревянными шкафами. Судя по отдаленному ворчанию мастера Олливандера и шуму падающих деревянных коробок на каменный пол, он искал нечто особенное. Адела обернулась к Эсманду. Молодой человек неопределенно пожал плечами на ее молчаливый вопрос.       — Знаешь, в день, когда я получил свою волшебную палочку, я тоже не сразу выбрал верную, — он запнулся. — Вернее, моя палочка не сразу меня выбрала. На третьей я взмахнул, и мастер Олливандер поднялся под потолок, — он улыбнулся.       — Так вот почему он тебя так недолюбливает, — смекнула Адела.       — Да будет вам известно, юная леди, я недолюбливаю абсолютно всех подопечных своих дражайших благодетелей, — сказал мастер, выходя из-за лабиринта деревянных стеллажей. Он протянул ей очередную волшебную палочку. Адела удивленно моргнула. — Потому что эти бестолковые никак не могут запомнить, что искусство владения волшебной палочкой куда более тонкая материя, чем они думают.       Мастер Леофрик чуть сощурился и бросил неопределенный взгляд на Эсманда. Что-то подсказывало Аделе, что за этим стоит некая другая история. Стоит допытываться правды от Эсманда? Или оставить все как есть и сделать вид, будто не поняла смысла сказанного? Адела открыла коробочку. На серебристой бархатной подушечке лежала волшебная палочка из светлого дерева. По длине вряд ли была больше десяти дюймов. Девушка тяжело вздохнула и все же решилась взмахнуть ею.       Произошло нечто необычное: ничего не разбилось, а со шкафов не посыпались многочисленные вещички. Наоборот, яркое серебристое свечение возникло из ее кончика, осветив всю комнату. Адела восторженно рассмеялась, переглянувшись с Эсмандом. Леофрик почему-то не разделял их радость. Мужчина слабо улыбнулся и потом произнес:       — Палочка сделала свой выбор, — кивнул он. — Поздравляю вас, юная леди. Перо орла. Кедр. Это хорошая палочка. Сильная.       Почему-то казалось, что Леофрик что-то недоговаривал. Но что? Какая-то напряженная недосказанность повисла в воздухе. Мрачная улыбка застыла на лице мастера. Он снова принялся внимательно рассматривать Аделу, куда более придирчиво, чем в первые минуты их знакомства. Девушка попыталась отбросить все мрачные мысли, что в тот же миг закрались в голову. Зачем принимать близко к сердцу все странности мастера? Эсманд же не обижается на него, хотя тот совершенно не расположен к юному Малфою. Ну и что? Адела встряхнула головой. Теперь у нее есть волшебная палочка. Самая настоящая. Теперь все будет по-другому. Ради такого стоило неделями скитаться по лесу и спать на сырой земле, воровать хлеб на рынке и навлечь на себя гнев людей, одержимых борьбой с колдовством.

***

      Салазар Слизерин размашистым и твердым шагом проносился по коридорам Хогвартса. Он никак не реагировал на приветствия со стороны учеников, даже не кивал. Его брови были сведены на переносице, а грудь тяжело вздымалась. Мужчина был в ярости — это отчетливо было понятно всем, кому не посчастливилось в эту минуту столкнуться с ним в коридоре замка. Длинная темно-серая мантия волшебника, отороченная по краям черным мехом, развевалась от ветра, что проникал сквозь каменные арки под сводами каменного замка. Замка, который был построен и его усилиями тоже. Замка, в котором его, кажется, с недавних пор стали считать лишним.       Чертежи будущей школы, что было решено именовать Хогвартсом, создала Ровена. Салазар и Годрик же воплотили наяву все то, что Когтевран изобразила на своих многочисленных рисунках, которые старательно выводила бессонными ночами. Но ведь изначально эту безумную идею предложил именно Салазар. Видя яростные и беспощадные «ведьмовские лихорадки», которые подобно чуме уничтожали все на своем пути, он понимал, что рано или поздно ненависть мерзких магглов достигнет апогея. Что останется от волшебников? Прах и пепел. Совсем как от тех волшебников, что теперь гнили в сырой земле. Салазар предложил построить убежище от жестокого мира магглов. Замок, в котором могут укрыться все те маги, нуждающиеся в этом. Школу, чтобы взрастить будущее поколение, способное отстоять свои права перед глупыми магглами. Друзья загорелись этой идеей. Во всем поддержали Салазара. А что теперь?       — Я не уверен, что этой девице стоит оставаться в Хогвартсе, — задумчиво проговорил Годрик.       — Согласна, — кивнула Ровена. — Мне не нравится эта девчонка, — фыркнула она.       — Есть в ней что-то странное.       Салазар стоял у окна, спиной ко всем собравшимся в комнате Годрика, зло рассмеялся. Руки его были стиснуты в замок за спиной так сильно, что побелели пальцы. Сквозь разноцветные ромбики стекол он рассматривал учеников, собравшихся во внутреннем дворе замка. Дурачатся, глупцы. И разве это сильное поколение, которое мечтал взрастить Салазар? Комедия, не иначе.       — Леофрик считает иначе. Стоит к ней присмотреться, — сквозь зубы процедил он.       — Ты провожал ее к Олливандеру? — в один голос изумились Ровена и Хельга, переглянувшись меж собой.       — Что такое, дамы? — усмехнулся Салазар, повернувшись к друзьям лицом. — Она имеет куда больше прав на ношение волшебной палочки, чем половина ваших подопечных.       — Ты опять за свое? — нахмурившись, спросил Годрик.       Он единственный из всех собравшихся сидел за столом. Хельга заняла место на деревянной скамье рядом со стеллажом, на котором в аккуратном порядке были разложены пожелтевшие от времени пергаменты, связанные красными и золотыми лентами. Ровена же расположилась напротив стола хозяина комнаты. На стуле из темного дерева.       — Мы неоднократно это обсуждали, — продолжал Годрик.       — А я неоднократно говорил, что не изменю своего мнения, — парировал Салазар. — Грязнокровки только лишь оскорбляют волшебников. Это дети тех, кто продолжает сжигать и убивать таких, как мы. Они не достойны обучения в Хогвартсе.       — Не все магглы так жестоки и злы, — вступилась Хельга. От негодования толстушка подскочила на ноги. Она всегда и во всем безоговорочно поддерживала Годрика. Глупая.       — Поговорим об этом позже, когда ваши ненаглядные маггловские выродки притащат к стенам Хогвартса разъяренную толпу с факелами, — зло бросил Салазар ей в ответ.       Он не стал дожидаться комментария ни от одного из них. Проворчав что-то в отношении магглов и глупцов, мужчина выскочил из комнаты Годрика. Тяжелая дубовая дверь с крупным железным замком с пугающим грохотом ударилась о стену. Ему показалось, что и каменные своды замка задрожали. Ну и пусть. Поделом им всем будет. Уж лучше замок будет разрушен так, чем глупостью наивного Гриффиндора и такой же глупой и наивной Хельгой Пуффендуй.       А что же Ровена? Почему же молчит? Ведь раньше она поддерживала Салазара. Не так рьяно, как Хельга своего ненаглядного Годрика, но все же. Выступала неким посредником в примирениях между Слизерином и Гриффиндором. Воистину, мудрая волшебница, как считали многие. Но так ли умна Ровена Когтевран на самом деле? Почему она не поддержала Салазара на этот раз? Почему промолчала? И почему, в конце концов, она выступает против Аделы Бригге?       Девчонка эта непроста. Салазар это понял еще в первые десять минут их нелепой встречи. Какая скромница сможет разозлить толпу из десятка мужчин? Так еще и с факелами. Посреди дня. Ну точно взяли для разжигания костра. А зачем бы толпе разъяренных крестьян хвататься за факелы посреди дня. Ведьма. Не иначе. Да еще какая. Чистокровная. Салазар это почувствовал сразу.       Когда же они вместе с беглянкой, вдруг грохнувшейся в обморок, и Годриком переместились к стенам Хогвартса, Салазар явственно ощутил вокруг нее флюиды странной магии. Еще никогда прежде ему не доводилось сталкиваться с подобным. Было в этом нечто магнетическое, нечто дикое, нечто темное и мрачное. Наверное, последнее так привлекало его, но отталкивало его друзей. Вот почему Ровена была так против появления Аделы в Хогвартсе, она просто боялась магии этой странной и загадочной девушки.       — Где ты ее нашел, друг мой? — спросил Лефорик Олливандер, когда Салазар заглянул в его мастерскую. Буквально минут через тридцать, как от него ушли Адела и Эсманд.       — Не поверишь, — хмыкнул Слизерин. — Сама свалилась на меня, — он придирчиво посмотрел на разбитые стеклянные колбы и вазы, стоявшие в углу. — Нужная палочка нашлась не сразу? — догадался мужчина.       — Я не думал, что есть еще те, кого выбирает перо орла и кедр, — мрачно отозвался мастер. — Это не делает ее интересной, разве что опасной. Весьма опасной.       — Оттого, что вышвырну ее за пределы замка, лучше не станет, — Салазар взмахнул своей волшебной палочкой, и стеклянная утварь друга вернулась в первозданный вид. — Она может стать оружием в руках магглов. А этого нельзя допустить. Хочу узнать об этом больше. Поможешь?       — Поищу в архивах, — спустя пару минут размышлений неохотно отозвался Леофрик. Салазар знал, что он делает это не из своего некого любопытства, не из желания оградить мир магии от еще большей опасности. Нет. Он соглашается лишь из чувства долга перед ним. Что же, пускай будет так. Хотя бы на шаг, но Слизерин ближе к разгадке. Нет ни одной загадки, что не под силу была бы этому чудаковатому волшебнику. — Может, древнегреческие трактаты прольют на это свет.       — Считаешь, ответ надо искать не у кельтов? — хмыкнул Салазар, чуть сощуренным взглядом посмотрев на друга.       — Кельты никогда не давали ответов. Безумцы.       Салазару не оставалось ничего другого, как довериться мастеру Олливандеру. Пускай Леофрик ищет ответы. Потребуются дни, недели, а может, и вовсе долгие месяцы, прежде чем им удастся узнать о тайне происхождения Аделы Бригге, о том, какой ветвью магии она наделена. И как использовать это в своих целях. Разве стал бы Салазар упускать возможность приобретения величия и могущества? Находиться в тени Годрика Гриффиндора, этого напыщенного благородного индюка, совершенно надоело. Внутренний голос его подсказывал, что девчонка поможет изменить существующее положение дел.       Завтра Адела наравне с остальными учениками Хогвартса должна приступить к обучению. Ей многое надо наверстать. Здесь, в Хогвартсе, не давали тех бессмысленных и скупых знаний, которыми с ней поделилась та неизвестная ему старуха из воспоминаний Аделы. Салазару не терпелось посмотреть на то, чего стоит эта девчонка, теперь уже обладающая волшебной палочкой. Перо орла и кедр. Сколько же в ней тайн.       — Салазар! — услышал он за своей спиной. Мужчина прекрасно понял, кому принадлежал этот голос. Он бы мог различить его из тысячи других. Он остановился и, не поворачивая головы, покачал ею и усмехнулся.       — Пришла извиниться, Ровена? — спросил он.       — Неправ ты, а извиняться стоит мне? — удивилась Когтевран.       Она была красива. Даже в свои годы. Ровена была ровесницей Салазара. И так разительно похожа на него, словно и в ней текла кровь саксов. Но нет. Предки ее были родом из Шотландии. И происходили из славного древнего рода. Ровена была дочерью местного сквайра. Она сбежала из дома, едва ей исполнилось семнадцать лет, отказавшись смириться с решением отца выдать ее замуж за лорда, владеющего соседними землями. Был ли он стар или уродлив — никто не знал. Ровена не объясняла мотивы своих поступков. Она просто не смирилась с тем, что отец вот так легко и просто росчерком пера определил ее судьбу. Долгое время она скиталась по землям Англии в поисках безопасного места. Искала убежище от жестокого мира магглов. А после встретила Салазара и Годрика. Сколько лет прошло с того дня? Салазар уже и потерял счет годам, что провел бок о бок со своими друзьями. Казалось, прошла целая вечность. А Ровена по-прежнему была красива. И желанна.       — Ты хочешь поговорить со мной насчет Аделы? — спросил Салазар.       — Снова копаешься у меня в голове? — Ровена недовольно поморщилась.       — А для этого и не нужно быть легилиментом, дорогая, все ответы написаны у тебя на лице. Любой простофиля бы догадался, — он усмехнулся. И правда, не соврал. Зачем бы ему проникать в ее разум, если и без того все очевидно?       — Она мне не нравится, — Ровена взяла его за руку и отвела в сторону. К высокому окну с низким подоконником. — Кажется, что она погубит нас всех. Все то, что мы так тщательно создавали.       — Ты ошибаешься, — это все, что ответил Салазар, выдернув свою ладонь из ее холодных рук. Интересно, почему ее руки всегда такие ледяные?       И Слизерин ушел, оставив Ровену в одиночестве. Она, прислонившись к холодной поверхности стекла, тяжело вздохнула.