Серебряной нитью

      Хотелось надеяться, что она видит хорошие и светлые сны. Вот только нервные подергивания рук и метания головы по подушке говорили об обратном. Уже два дня Эсманд смиренно сидел у постели Аделы, перебирая в руках ее холодные пальцы. Девушка была жива, но крепко спала, по словам госпожи Пуффендуй. Как странно. Малфой слышал о новой болезни, что пришла с континента вместе с захватчиками Вильгельма. Глубокий сон. Лихорадка. Горячка. Больные покрывались испариной. В народе новое, доселе неизвестное, заболевание стали именовать потницей. Вот только волшебники не были восприимчивы к обычным маггловским болячкам. И Хельга Пуффендуй подтвердила, что у Аделы совсем не потница. Тогда что? Почему вот уже два дня она лежала без сознания? С самого Белтейна.       Что произошло? За последние два дня Эсманд не раз возвращался в тот злополучный праздничный вечер. Ничего страшного не происходило. Ведь так? Они не выпили так много меда и хмеля, как тот же Альфред Крауч, которому уже через час стало настолько плохо, что он беспрерывно икал весь остаток вечера. Да, они танцевали. Но разве могло Аделе от этого стать настолько плохо, что она провалилась в глубокий сон? Все танцевали. Ведь это же Белтейн. Шум и гам со всех сторон. Время всеобщего веселья. Эсманд отвлекся всего на минуту, потянулся за напитками в бокалах из толстого зеленоватого стекла, как вдруг внезапный окрик заставил обернуться. Что это было? Началась суматоха, громкие перешептывания, девичьи всхлипывания. Малфой почувствовал, как кто-то грубо пихнул его, пробираясь сквозь толпу. Салазар.       Адела лежала на земле. На первый взгляд могло показаться, что девушка умерла. Таким безмятежным и бледным в свете маленьких костров казалось ее лицо. Но слава Мерлину, Адела дышала. Грудь ее медленно вздымалась. Она была жива. Эсманд замер, будто прикованный заклинанием. В руках он по-прежнему держал два кубка. На секунду в его голове мелькнула неприятная мысль: вдруг мед отравлен? Но почему все остальные не почувствовали этого?       — Разошлись быстро! — грозно проревел Салазар, подхватив хрупкое обмякшее тело Аделы на руки. — А ты чего стоишь столбом? — наставник просверлил Эсманда взглядом. — Сам не догадался? — признаться, нет. Малфой и не подумал поднять Аделу с сырой земли, отнести в замок. Он продолжал молчаливо стоять в стороне. Вот же дурак. — Идем, поможешь мне, — проворчал Салазар. — Да оставь ты это, идиот, — обреченно произнес Слизерин, когда Эсманд двинулся за ним, продолжая держать в руках два бокала, в которых до краев был налит мед.       Салазар нес Аделу на руках, а рядом, как верный пес, семенил Эсманд. Они вернулись в замок, уложили девушку на одну из кроватей в Больничном крыле. Следом появилась запыхавшаяся Хельга Пуффендуй. Странно, но Малфой не видел наставницу среди толпы, что отмечала Белтейн. А может, он был не так уж и внимателен? Может, госпожа Хельга стояла среди других студентов Хогвартса?       — Что произошло, Салазар? — тяжело дыша, спросила она, быстро подвязав пояс передника.       — Не знаю, — сквозь зубы процедил он.       Краем глаза Эсманд видел, как наставник искоса посмотрел на него. Все произошло в одно мгновение. Слизерин, выхватив из кармана жилета волшебную палочку, в один прыжок подскочил к ученику, припечатал его к стене и прижал к горлу острие палочки. Хельга Пуффендуй, панически округлив большие голубые глаза, растерялась. Что делать? Кому помочь в первую очередь? Аделе или Эсманду? Малфой инстинктивно начал ерзать, словно змея, пытаясь освободиться от цепкой хватки Салазара. Но мужчина, вдвое старше его самого, был и в разы сильнее. Одним уверенным движением локтя он прижал молодого человека к стене настолько, что у того и не было возможности пошевелиться. Кислый неприятный запах хмеля ударил Эсманду в нос. Судя по всему, наставник выпил не меньше Альфреда Крауча.       — Что ты видел? — прорычал Салазар.       — Ничего, — сдавленно отозвался Эсманд. Слизерин крепко прижимал его к стене. Становилось трудно дышать.       — Как это так? — мужчина вопросительно изогнул бровь. — Вы же весь вечер провели вместе. Разве не так?       — Оставь его, Салазар! — громкий и твердый голос Годрика Гриффиндора любой бы узнал из тысячи. — Отпусти мальчика немедленно, — скорее приказ, нежели просьба.       Салазар зло посмотрел на Годрика. Интересно, что его остановило? Решительный настрой Гриффиндора, который непроизвольно схватился за древко волшебной палочки, готовясь в любой момент выхватить ее и отражать заклинания Слизерина? Или мягкий взгляд Ровены Когтевран, стоявшей за спиной Годрика? Ее глаза буквально кричали: не делай этого, не смей. Салазар, проворчав нечто невнятное, убрал руки от Эсманда и сунул палочку в карман жилета. Гриффиндор посмотрел на ученика и кивнул в знак того, что он может идти. Иного приглашения и не надо было. Малфой быстро ретировался, оставив Аделу на попечение наставников Хогвартса.       Что они обсуждали? К какому выводу пришли? Никто и не знал. Все происходило за закрытыми дверьми Больничного крыла, полноправных владений искусной целительницы — Хельги Пуффендуй. Адела привлекла внимание всех учеников Хогвартса. И малышей, и студентов постарше. Все только и говорили о ней. Еще бы! Никто раньше не падал замертво на праздновании Белтейна. А праздник был сорван. Ровена Когтевран так и не зажгла большой костер с первыми лучами солнца. Было ли это предзнаменованием чего-то дурного? Кто знал? Даже мудрейшие из ныне живущих не дали бы однозначный ответ.       Весь следующий день Эсманд бегал за Салазаром, настойчиво выпрашивая у того возможность приходить к Аделе и сидеть рядом с ней. Ближе к обеду раздраженный наставник сдался, махнув на Малфоя рукой. Пускай, лишь бы отвязался. Когда занятия окончились, он прямиком пустился в сторону Больничного крыла. Юноша честно сидел у кровати Аделы до самого вечера. Даже ужин пропустил. Хельга Пуффендуй, видя то, как был взволнован молодой человек, все же сжалилась над ним, принеся остатки вкусной еды к кровати больной. Малфой и без того был худой, не хватало, чтобы он свалился на соседнюю койку с истощением. Вечером же, когда всем ученикам надлежало вернуться в спальни и приготовиться ко сну, Пуффендуй все же удалось вытолкать Эсманда из Больничного крыла. Ей пришлось дать слово, что она будет внимательно следить за Аделой и, если вдруг та очнется, непременно позовет Малфоя.       Так прошло два дня. Никаких изменений не происходило. Адела по-прежнему лежала на кровати без сознания. Изредка ее тело металось по матрасу, словно в агонии. Руки были ледяными, словно она просидела на берегу Черного Озера не меньше десяти часов. А главное, никто не знал, что именно с ней произошло. И как излечить эту неведомую болезнь? Хельга лишь разводила руками и молчаливо качала головой. Салазар был зол. Ярость Слизерина ощущалась даже в воздухе вокруг него. Он не сидел часами у постели Аделы, но приходил по семь, а то и по девять раз на дню. Странно, но еще никогда прежде он не был внимателен ни к одному из своих учеников. Уж Эсманд это знал наверняка. Он прожил в стенах Хогвартса уже немало лет.       — Никаких улучшений? — спросил Салазар, пройдя в Больничное крыло и положив руку на плечо ученика.       — Нет, — удрученно отозвался Эсманд, не поворачивая головы. — Госпожа Хельга всего час назад применила успокаивающие чары.       — Опять Адела металась по постели?       — Да, — со вздохом отозвался Малфой. — Господин Салазар, вы верите в ее исцеление? — спросил он у наставника, когда тот грузно опустился на соседнюю кровать.       — А что нам остается? — ответил Слизерин, внимательно посмотрев на ученика. — Остается верить и надеяться. Олливандер ищет ответы для меня, — спустя какое-то время добавил он.       — Вы ему доверяете? Верите в него?       — Если бы не доверял, он бы уже давно лишился головы, — хмыкнул Салазар.       И Эсманд ни капельки в этом не сомневался. Наставник славился буйным и необузданным нравом. Ходили слухи, будто он одним лишь заклинанием уничтожил целую деревню, которая принадлежала безумцу-магглу, по глупости вздумавшему оскорбить Слизерина. Да и самому Малфою посчастливилось испытать на себе знаменитый гнев Салазара несколько дней назад. Молодой человек непроизвольно дотронулся до шеи. Если бы не вмешательство других наставников Хогвартса, Слизерин бы непременно задушил его.       — Тебе пришло письмо от Арманда, — сказал Салазар, протянув ученику аккуратно сложенный лист пергамента.       Малфой неопределенно повел плечами. Создалось впечатление, что он совсем не хотел принимать послание от старшего брата, а уж тем более читать его. И впечатление это ложным не было. На этом свете не существовало человека, которого бы Эсманд боялся больше, чем Арманда Малфоя. Страшный. Жестокий. Беспринципный. Его страшились и избегали лишний раз не только магглы, но и волшебники. И в кого он только пошел? Вероятно, в герцогиню-бабушку, что обладала тем же дурным диким нравом.       Это была давняя история. Роланд Малфой в свое время женился на Мартине Ле Сур, единственной наследнице чистокровного рода, дочери богатого и знатного землевладельца в Руане. Безусловно, это был брак по расчету. Вот только расчет этот был лишь со стороны Роланда. Вместе с женой молодой Малфой приобрел десятки акров плодородной почвы и лесов, пригодных для охоты, а также титул будущего герцога. Да, все-таки нашелся человек, способный переиграть могущественную и хитрую Женевьеву Ле Сур, мать Мартины.       Брак молодой четы не сложился. Роланд не оказался покладистым и верным мужем, трепещущим перед всесильными родственниками супруги. Он много кутил, спуская наследство тестя в тавернах и публичных домах, в перерывах сумел зачать четырех законных детей. Арманд, Орабель, Клод, Эсманд. Два сильных наследника и две прекрасные дочери. Что еще нужно? Но Роланд не искал тихого семейного счастья. Ему нужны были лишь власть и титул. И он этого добился, взяв в жены миловидную Мартину Ле Сур. Она умерла в родах, забрав с собой и жизнь пятого законного ребенка. Так что Эсманд практически не помнил лица матушки. Все детство он провел в имении строгой герцогини-бабушки, воспитываясь бесчисленными учителями и няньками, что Женевьева нанимала для своих внуков.       Эсманду было почти шесть лет, когда он собственными глазами увидел жестокую смерть отца. Осознанный возраст для мальчика, чтобы страшная картинка навеки застыла перед глазами. Страшнее было лишь то, что Роланд трагически погиб от руки своего старшего сына — Арманда Малфоя. И то, как тщательно все скрыла Женевьева, лишь доказывало ее причастность к этому зверству. Она ведь неоднократно, не стесняясь никого из окружающих, обвиняла отца в смерти Мартины. Герцогиня-бабушка даже умудрилась привить ненависть к Роланду у старших детей. А Эсманд, избавленный от этих гневных проповедей, оскорбляющих честь отца, был еще слишком юн, чтобы что-то понимать, как думала могущественная леди Ле Сур.       С того ужасного дня страх перед Армандом жил внутри Эсманда. Иногда, по ночам, когда они еще жили в одном имении, он по нескольку раз проверял, насколько хорошо заперты двери спальни. Боялся, что старший брат заберет и его жизнь. А все из-за наследства. Вдруг он так же одержим богатством, титулом и властью, как их почивший отец? Каково же было облегчение Эсманда, когда все благородное семейство Малфой перебралось в Британию вместе со многими вельможами из войска Вильгельма Завоевателя. Сестрам была уготована участь стать пешками в брачной политической партии Арманда, а Эсманда он решил сослать подальше. В Хогвартс. Где того обещали обучить тонкому искусству магии. Школа, созданная Слизерином вместе с друзьями, была едва ли не первым учебным заведением для волшебников. Арманд считал, что это как нельзя кстати скажется на возвышении их рода среди остальных волшебных семей Британии.       Прошло немало лет со дня смерти отца. И много месяцев с того времени, как Эсманд перестал жить в одном доме со своими родными. Но страх перед Армандом не ушел. Наоборот, те редкие письма, что братец соизволил написать ему, вызывали лишь дрожь в руках и холодный пот, проступавший на спине. Каждый раз, когда наступал Белтейн, Эсманд начинал заметно нервничать. Еще пару недель, и придется вернуться в особняк Малфоев на долгих два месяца. До наступления осени. Иногда он задумывался: что будет делать, когда обучение подойдет к концу? Неужели вернется под крыло Арманда? Тогда он точно сгубит его, как отец погубил матушку. Тогда что остается? Получить должность в Хогвартсе и навсегда остаться в этих каменных стенах, защищающих его от козней Арманда вот уже почти десять лет.       В прошлом году, как раз после Белтейна, господин Салазар объявил, что на эти летние каникулы Эсманду придется остаться в Хогвартсе. Арманд собирался вместе с Вильгельмом объезжать земли, а супруга Арманда — Годелив, в девичестве Флинт, была на сносях. Эсманд мысленно возблагодарил Мерлина за такую щедрость судьбы, проявленную к нему. Интересно, означает ли нынешнее письмо от Арманда, что и на этот раз он освобожден от милости возвращаться в особняк Малфоев?       Не успел Эсманд что-то ответить наставнику, как почувствовал, что холодные пальцы Аделы крепко стиснули его руку. Девушка открыла глаза.

***

      Едва желтоватое солнце, бесформенно висевшее низко над горизонтом, только начинало рассеивать утренний туман, белесым полотном стелющийся над землей. Адела, подняв голову к небу, втянула в себя воздух и закрыла глаза. Пахло свежей травой, покрытой росой, и морем, что было скрыто за высокими многовековыми дубами Королевского леса. Теплый южный ветер доносил запах соли. Птицы только начинали просыпаться, возвещая об этом негромким щебетанием. Как же она соскучилась по всему этому. В Шотландии, где находился Хогвартс, все было не так. Не тот воздух, не те птицы. И не было поблизости моря, которое она могла бы часами разглядывать из окна своей спальни.       Адела всем сердцем любила Британию. Как приятно было снова оказаться здесь. А главное, живой и невредимой. Прошло три недели с того дня, как она пришла в себя от странной неведомой болезни. Силы постепенно возвращались к ней. Но самое главное, Адела наконец ощутила в себе мощный порыв магии. Теперь ей с легкостью давались заклинания, которым Слизерин обучал своих учеников. Волшебная палочка слушалась ее. Не успевала Адела произнести нужные слова или формулу, как яркий ослепительный свет тут же озарял все вокруг. Что за волшебство?       Лошадь Аделы недовольно проворчала. Девушка открыла глаза и, опустив голову, ласково провела ладонью по черной гриве. Искра. Так звали жеребца, которого ей любезно выделили в имении Малфоев. Она огляделась вокруг. Десяток всадников остановились на этом холме, поросшем вереском, чтобы немного передохнуть. Им надлежало прибыть ко двору короля Вильгельма к вечеру. Арманд, старший брат Эсманда, посчитал, что будет лучше, если они появятся на пиршестве наравне с остальными вельможами, а не трансгрессируют где-нибудь неподалеку от его новой каменной крепости. Зачем лишний раз привлекать к себе внимание и вызывать ненужные подозрения?       Сразу после Белтейна глава семейства Малфой прислал в Хогвартс приглашение на праздник, что устраивался Вильгельмом Завоевателем в начале июля. Поводом послужило рождение четвертого сына, которого было решено назвать Генрихом. Радости короля не было предела. Очередной сын, наследник. Так еще и появился на свет младенец сразу после завоевания Британии его великим отцом. Вильгельм спешил собрать подле себя всю знать Англии, дабы разделить с ними радость. Многие волшебники были приближены ко двору короля, хотя и скрывали истинную сущность. Арманд посчитал, что это будет отличной возможностью для наставников Хогвартса расширить влияние и привлечь в школу юных учеников, отпрысков знатных волшебных семей. Очень многие дети магов получали домашнее образование, но навряд ли его можно назвать совершенным. Салазар охотно поддержал идею давнего приятеля. Друзья же отнеслись к этому довольно скептически.       Слизерин объявил о приглашении Арманда одним утром в начале июня. Адела к этому дню уже пришла в себя, окрепла и покинула стены Больничного крыла. Наступило лето, а оттого учеников в стенах Хогвартса практически не осталось. Вернее, лишь двое. Эсманд Малфой и Адела Бригге. Все остальные отправились к семьям, готовясь вернуться в стены школы в начале сентября. Не было смысла в том, чтобы два ученика сидели за отдельным столом, а потому воспитанники Салазара заняли места по левую руку от него. В Большом Зале стоял десяток огромных круглых столов. Совсем как в легендах о короле Артуре и его благородных рыцарях. За одним таким столом, традиционно, сидели наставники Хогвартса и приглашенные в замок важные гости. Как, например, Леофрик Олливандер. Ученики же сидели за другими столами, рассаживаясь по своему усмотрению и симпатиям. Такого строгого разделения на факультеты, как много веков спустя, еще не было.       — Мы можем ненароком выдать себя, — запротестовала Ровена. — Привяжут к столбам и отправят на костер.       — Согласна, — кивнула Хельга. — Если это хорошо спланированная ловушка?       — Кого? — рассмеялся Салазар, надкусив яблоко. — Арманда Малфоя? Дамы, он так же дорожит своим положением, как и мы.       — Мы не можем покинуть замок, — продолжала настаивать Хельга. — Кто останется в Хогвартсе?       — Леофрик, — предложил Салазар, хлопнув друга, что сидел по правую руку, по плечу. Совершенно не ожидавший такого предложения Леофрик случайно подавился и закашлялся.       — Конечно, если это будет угодно моим благодетелям, — все еще немного кашляя, ответил Олливандер.       — А ты что скажешь, Годрик? — Ровена, одарив Слизерина скептическим взглядом, повернула голову к Гриффиндору. Все это время он, сложив руки на груди, задумчиво наблюдал за происходящим.       — Ты права, Ровена, — наконец произнес Годрик. Когтевран довольно усмехнулась и посмотрела на Салазара. Взгляд его был мрачнее тучи. — Это может выдать нас. Но разве не стоит рискнуть? — Годрик улыбнулся. — Это же праздник короля. Там наверняка будет устраиваться рыцарский турнир. Хочу проверить свой новый меч в деле.       Все знали, что Годрик обожал сражения на мечах, как настоящий храбрый и благородный рыцарь и истинный потомок короля Артура. Долгое время он обращался к маггловским ремесленникам для изготовления мечей. Но это все было не то. Либо рукоять слишком скользкая, либо сам по себе меч был неустойчив. Частенько клинок просто обламывался. По весне Годрик, по совету Ровены, решил обратиться к гоблинам, заказав у тех для себя новый меч. Из чистого серебра. Эфес он просил украсить камнями рубина. Большими и маленькими. Его выковал лично король Рагнук. А когда работа была выполнена, он вдруг отказался отдавать Годрику меч. Гоблины были не самыми приветливыми и дружелюбными существами. Зачастую с ними было так трудно договориться. Но что нашло на Рагнука? Абсурдно, но Годрику пришлось сражаться с королем гоблинов, чтобы вернуть себе обещанный клинок. Гриффиндор одержал победу, меч по праву стал принадлежать ему. Вот только пока не предвидилось случая испытать его силу. Нужен был хотя бы один поединок, чтобы убедиться в знаменитом мастерстве гоблинов.       — Отлично, — кивнул Слизерин. — И Адела отправится с нами, — безапеляционно заявил он.       Настала очередь юной студентки удивленно поперхнуться едой. Она не ослышалась? У нее появилась возможность вернуться в Британию, так еще и ко двору самого короля. Это ли не успех? Забавно, но в королевский дворец Адела быстрее попала из Хогвартса, нежели из стен священной обители Нуннаминстер, где обещали воспитанницам в будущем места в свите королевы или любой другой знатной дамы. Она довольно улыбнулась, предвкушая будущую поездку.       — Но зачем? — в один голос воскликнули Ровена и Хельга.       — Не стоит ли мисс Бригге остаться в Хогвартсе? — чуть нахмурился Годрик. — Так безопаснее. Для всех нас.       — Нет, — Салазар поднялся из-за стола. — Адела отправится с нами.       — В качестве кого? — хмыкнула Ровена. — Я так понимаю, для нас легенда у Арманда готова. Что же он сочинил для твоей подопечной?       — Мы будем представлены как дальние родственники Малфоев, прибывшие из Нормандии. Адела же будет… — он на мгновение запнулся. — Нашей племянницей, сиротой, вверенной нам с рождения.       Адела удивленно подняла на него голову. А ведь почти не соврал. Она действительно была родом из Нормадии, вверена своему опекуну десяти дней отроду. Именно так всегда говорила настоятельница Нуннаминстера. Он же не врала? Ведь так? Разве может глава священной обители так нагло врать?       Все было решено. В конце июня наставники Хогвартса вместе с Эсмандом и Аделой начали готовиться к путешествию. Сначала они трансгрессировали к особняку Арманда Малфоя. Хозяин имения достойно встретил гостей. В их честь был устроен шикарный праздник. Столы ломились от всевозможной еды, музыканты весь вечер играли на лютне и волынках, шуты развлекали забавными шутками и кривляниями. Адела жадно оглядывалась вокруг, не понимая, как Эсманд мог не любить возвращаться домой. Друг весь вечер просидел молча, угрюмо уткнувшись взглядом в тарелку. Дурак. У его семьи был прекрасный, шикарно обставленный особняк, украшенный красивыми гобеленами. Арманд, хозяин имения, показался ей вежливым и обходительным. И почему Эсманд так яростно недолюбливал его?       А через два дня они выдвинулись в путь. До замка короля Вильгельма было решено добираться маггловским способом. На лошадях. Эта идея не сильно порадовала Хельгу Пуффендуй. Ей было тяжело долгое время сидеть в седле. Салазар и Годрик, наоборот, восприняли это разумное предложение с большим энтузиазмом. Будет лишняя возможность посостязаться в скачках. Они вышли с рассветом, а прибыли к назначенной цели уже после обеда, когда начало смеркаться.       Их проводили в главный зал, расположенный на нижнем этаже каменного королевского дворца. Вильгельм всегда принимал здесь важных гостей и иностранных послов. От небольшого деревянного помоста, где стояли троны, на которых величественно восседали король и королева, всю их компанию отделяла толпа из знатных вельмож, выстроившаяся в длинную шеренгу и медленно продвигающаяся вперед для приветствия венценосной семьи.       Пока они медленно продвигались в сторону тронов, Адела завороженно разглядывала огромные гобелены, украшающие стены с обеих сторон. Все они изображали события из жизни легендарного короля Артура. В Нуннаминстере не было ни одной книги, описывающей жизнь знаменитого короля бриттов, но он нередко становился героем театральных выступлений, которые устраивались на городской площади в теплые летние дни. И все познания Аделы о короле Артуре ограничивались именно этими дешевыми кукольными театрами с рыночной площади. На гобеленах он был совсем другой. Не такой, как в ее представлении.       — Юная леди восхищена королями древности? — улыбнувшись, поинтересовался Арманд, видя, как Адела восторженно разглядывала гобелены.       — Немного, — смущенно отозвалась девушка. Она все еще чувствовала некую неловкость в обществе старшего брата Эсманда.       — Говорят, королю Артуру служил настоящий волшебник, совсем как мы с вами, — добавил Арманд, чуть наклонившись к Аделе. — Мерлин.       Адела заинтересовано округлила глаза. Ей хотелось узнать о короле Артуре, о Мерлине еще больше. Арманд Малфой явно обладал куда более глубокими познаниями о легендарном короле, нежели она сама. Он мог многое поведать. Быть может, позволил бы взять несколько старинных книг из их поместья в Хогвартс. Он бы не стал отказывать в такой маленькой просьбе. Ведь так? Но Адела не успела задать ни одного вопроса. Подошла их очередь приветствовать короля Вильгельма.       Он был истинным нормандцем, потомком настоящих викингов. Широкоплечий, крепко сложенный мужчина средних лет. Его светлые, слегка рыжеватые волосы были коротко острижены. Большая золотая корона, украшенная разноцветными камнями, блестела в свете сотни свечей. Он даже был несколько похож на Годрика Гриффиндора. Единственное отличие состояло лишь в том, что наставник Хогвартса предпочитал длинную густую бороду, тогда как король Вильгельм отдавал предпочтение коротким усам.       Рядом со статным мужчиной горделиво восседала женщина примерно того же возраста, что и король. Ее длинные темные волосы были сплетены в две тугие густые косы. С косами королевы Матильды связана довольно занятная легенда. Матильда Фландрская, супруга короля Вильгельма, имела весьма знатное происхождение. Род ее отца вел происхождение от самого Альфреда Великого. Со стороны матери тоже сплошь герцоги и графы. Ну чем не благородная родословная? А вот Вильгельм не мог похвастаться такой знатной родней. Сам он был внебрачным сыном, бастардом. Матерью его была простая дочь кожевника, которая так привлекла молодого Роберта, герцога Нормандии. Всю его жизнь буквально на каждом шагу Вильгельму напоминали о ее низком происхождении. И как этот безродный выскочка посмел свататься к дочери графа Фландрии? Получив отказ спесивой девицы, Вильгельм не спешил сдаваться. Он нагнал Матильду, что посмела повернуться к нему спиной и пустить свою лошадь галопом. Нагнал, схватил за длинные косы и резко стянул из седла. Жестоко. Но такова легенда.       — Приветствую тебя, Арманд, мой дорогой друг, — произнес король, улыбнувшись своему приближенному. — Ты прибыл не один?       — Мой король, позвольте представить моих родственников из Руана, — Арманд Малфой склонился перед королем. — Мои кузены. Годрик, Хельга, Ровена и Салазар, — наставники Хогвартса поочередно поприветствовали короля. Мужчины склоняли голову, женщины опускались в глубоком реверансе. — Адела Бригге, сирота, вверенная моим кузенам, — Адела попыталась поприветствовать Вильгельма таким же грациозным реверансом, как и Ровена Когтевран, но вышло немного нелепо, как у толстушки Пуффендуй.       — Для меня большая честь познакомиться с вами, Ваше Величество, — Адела широко улыбнулась. Все остальные замерли в ожидании. Ей не было дозволено говорить. — Мой отец был рыцарем в вашем войске. Он сражался за ваше правое дело у стен замка графа Жоффруа, этого наглеца.       — Вот как, — хмыкнул Вильгельм. Кажется, он не обратил внимания на излишнюю дерзость Аделы. — Адела Бригге, — задумчиво повторил король, а затем посмотрел на свою супругу, словно ища ответы на вопросы в ее красивых серых глазах. — Странно, но я не помню твоего отца.       Вмиг улыбка померкла на лице Аделы. Как король Вильгельм может не помнить ее отца? Он ведь был его воином, отдал за него свою жизнь. Разве мог он раствориться в пелене прошедших лет? Разве должно правителю забывать имена и лица храбрых подданных? А может, никогда и вовсе не существовало нормандца Бригге? Что, если это все выдумки настоятельницы Нуннаминстера? Адела растерянно посмотрела на Эсманда, ища поддержки друга. А Арманд, тем временем, решил продолжить, чтобы прервать затянувшуюся неловкую паузу.       — А это мой младший брат, Эсманд Малфой, — вдруг лицо Арманда приобрело удручающий вид. — Он вынужден был жить и воспитываться моими дорогими кузенами в Руане. Мы столько лет не виделись. И вот, наконец, мой дорогой братец прибыл в Британию.       — Мне искренне жаль, Арманд, что вы были разлучены столько лет, — король поднялся с трона. — Но сегодня вы вместе. Так возблагодарим Бога за это, — Вильгельм подошел к Арманду и, взяв его руки свои ладони, несильно сжал и что-то едва слышно произнес тому на ухо. — Господа, — он посмотрел на гостей, которых привел Малфой. — Добро пожаловать к королевскому двору, — их компания была последней из тех, кто хотел бы лично поприветствовать правителя. Все остальные уже давно перешли в огромный зал приемов, где были накрыты столы, что буквально ломились от вкусных яств, где играла приглушенная музыка. — Да начнется пир! — громко объявил Вильгельм.

***

      Уже вечером, когда окончился праздник, устроенный в честь появления на свет Генриха, сына короля Вильгельма, когда все подданные разошлись в подготовленные для них покои, когда слуги потушили свечи, когда смолкли голоса на кухне, Салазар сидел в кресле перед камином в комнате, что была выделена для Арманда Малфоя. Находилась она в том же крыле, что и королевские спальни. Великая честь! Но это было неудивительно. Арманд слыл одним из важных вельмож в свите короля.       Слуга, мальчишка примерно тринадцати лет, продолжал копошиться у камина. У него то и дело выпадали из рук поленья. Громкие звуки бьющегося друг о друга дерева отвлекали Салазара от собственных мыслей. Когда нерасторопный служка в очередной раз уронил одно из поленьев, мужчина рассвирепел. Поставив кубок на маленькое подобие столика, он подошел ближе и, схватив мальчишку за ворот кафтана, процедил сквозь зубы:       — Убирайся вон, бестолочь.       — Простите, сэр, — всхлипнул слуга. — Прошу меня извинить.       Салазар опустил мальчика и толкнул в сторону двери. Слуга, склонившись в низком поклоне, медленно попятился назад. У двери он чуть не столкнулся с только что вошедшим в комнату Армандом. Малфой немного недоверчиво посмотрел на слугу, а после захлопнул за ним дверь.       — Не слишком дружелюбно, мой друг, — с легкой усмешкой произнес он. — Все-таки это слуга самого короля. Не стоит так грубо распоряжаться ими.       — Он мне надоел, — фыркнул Салазар.       Арманд, взмахнув палочкой, наложил на дверь заглушающие чары. Никто не должен был знать о разговорах, что должны были вестись в этой комнате под пологом ночи. Малфой занял соседнее со Слизерином кресло. Оба мужчины повернули голову к огню, причудливо танцующему в камине. В бокале Арманда уже давно было налито вино. Малфой чуть пригубил его. Настоящее французское. В Англии вино совсем дрянь. Терпкое, кислое. Разве не мерзость?       — Король Вильгельм ценит тебя, — задумчиво произнес Салазар.       — Это так, — согласился Арманд, пожав плечами. — Но я не могу доверить королю правду о своей сущности, — добавил Малфой. — В Британии слишком сильна вера в Единого Бога, а наш король так благочестив и набожен.       — Ты ведь играешь в некую игру, не так ли? — Салазар повернул голову к Арманду. Он слишком хорошо знал этого человека, его хитрую и изворотливую натуру. Лис. А еще великолепный политик и стратег.       — Возможно, — и снова эта типичная усмешка Малфоев. Такая частенько проскакивает и на невинном детском лице доверчивого и наивного Эсманда. — Ты хотел мне что-то рассказать? — спустя пару минут молчания спросил друг. — Неужто это касается юной подруги моего братца? — догадался Арманд.       — Я уверен, у тебя есть возможность отыскать старые записи, фолианты какие-нибудь, — Салазар поставил кубок на столик. Глаза чуть остекленели от количества выпитого вина.       — А что ты ищешь, друг? — Малфой напрягся. Салазар явно искал нечто, что было под запретом. Не так-то просто найти запрещенные записи. Даже если ты приближенный короля Вильгельма. Даже близость к правящей семье не делает тебя всемогущим.       — Мне нужны любые записи о детях Морриган.       Пламя в камине дернулось. Могло показаться, что огонь вот-вот погаснет, но нет. Возможно, это ветер, что доносился из открытого окна. Вздумал пошутить над необузданными искрами. А может, это Боги древности услышали разговор двух волшебников под пологом ночи.       Морриган — королева-призрак, предвестник скорой смерти. Дитя луны. Великий черный ворон. Дикая, неистовая тьма. У нее много имен. И за каждым из них стоит таинственная фигура. Морриган всегда присутствовала среди Богов и простых смертных. Женщина, всегда облаченная в черное одеяние. Кельты верили, будто Морриган — богиня-воительница, что непременно присутствовала на поле битвы. Тонкие нити судеб всех воинов были в ее руках. Она использовала все божественное могущество, поддерживая ту или иную сторону. Древние воители взывали к ее милости. Ее боевой клич был громким и грозным, словно крик десяти тысяч воинов. Великая и страшная Богиня древности.       Волшебники верили, будто Морриган — чистокровная волшебница, рожденная на изумрудных просторах Ирландии. Где-то в славном краю под названием Коннахт. Коннахт. Земля друидов. Царство голубых озер и скалистых холмов. Родина героев многих славных легенд. Страна, где рождались баллады и сны, легенды, превратившиеся в миф. Морриган у волшебников считалась первым анимагом. Она могла превращаться в черного ворона, который у кельтов считался предвестником смерти.       По легенде, Морриган оставила после себя пятерых детей. Трех девочек и двух мальчиков, которых наделила могущественной силой. Магия эта была древней, а оттого неистовой, темной, жестокой. Дети Морриган расселились по изумрудному острову, создав семьи, продолжив магический род. Ходили слухи, будто сама королева Медб, жестокая властительница Ульстера, была одной из дочерей знаменитой Морриган. И вот теперь, Леофрик Олливандер считал, будто сиротка Адела Бригге, воспитанница священной обители под названием Нуннаминстер, и была одной из дочерей Морриган. Казалось бы, чушь. Бредни безумца, что не видел мира дальше своих пожелтевших от старости книг. Да вот только Салазар верил ему. Потому что чувствовал нечто темное и необузданное в Аделе, вернее, в ее магии. Но возможно ли это? Знать бы, кто ее родители, откуда она родом на самом деле.       — А еще, хочу найти что-то о ее происхождении, — добавил Салазар. — Чистокровная девица с темным потенциалом. Как она оказалась в маггловском монастыре?       — Я не обещаю, — наконец произнес Арманд, все это время размышляющий над словами друга. — Я не уверен, что получится. Но попытаться стоит.       — Спасибо, — Салазар чуть потянулся и хлопнул друга по плечу. — Я знал, что на тебя можно положиться. Ты, как никто другой, меня понимаешь, — он снова повернул голову к огню. Пламя завораживало, успокаивало. — Не то что Годрик, — добавил он, брезгливо сморщившись.       — Этот глупец продолжает играть в благородного рыцаря? — усмехнулся Арманд.       Все знали, что между Гриффиндором и Слизерином уже давно не было мира. А был ли он? Оба слишком амбициозны, слишком жадны до славы и величия. И у каждого свой путь, свои мысли, чуждые другому. Полные противоречий. Конфликт двух наставников Хогвартса куда глубже, чем могло показаться на первый взгляд. Кажется, будто все это из-за ненависти Салазара к магглорожденным, к его стремлению избавить Хогвартс от всех грязнокровок, детей тех, кто сжигал волшебников на кострах, из-за слепой веры Годрика в то, что мир магии может спокойно сосуществовать вместе с миром людей. Но так ли это? И в этом ли состоял весь конфликт двух волшебников? Было ли в этом всем нечто скрытое, нечто слишком простое и даже человеческое? Магглы называют это одним простым словом — зависть.       — Хотелось бы мне поубавить его спесь, — проворчал Салазар.       — Король Вильгельм планирует устроить недельные гуляния в честь рождения своего четвертого сына, — вдруг сказал Арманд. Интересно, к чему бы он вел? — Будут и пиршества, и танцы.       — Зачем ты мне все это рассказываешь? — перебил его Слизерин.       — Будут и рыцарские поединки, — Арманд снова взялся за кубок. Он привык растягивать удовольствие, долго смакуя вкус настоящего благородного французского вина. Во сто крат лучше, чем английское пойло. — Годрик слишком самонадеян. Но так ли он хорош в дуэлях на маггловских мечах?       — К чему ты ведешь? — кажется, Салазару было совсем невдомек, к чему вел Арманд. — Не предлагаешь же ты мне выйти против Гриффиндора? Я не такой сильный воин, как он, — добавил он, сильно скрипнув зубами от злости.       — Пусть Годрик сражается с магглами короля Вильгельма, — Арманд откинулся на спинку кресла. — А ты будешь в стороне. Всего один поединок. Всего один взмах волшебной палочки, — он повернул голову к Салазару, а после полушепотом добавил: — И все.       Огонь продолжал мирно потрескивать в камине. И не было ему дела до двух волшебников, что замыслили нечто дурное. Ах, огонь. Равнодушный и вечный молчаливый наблюдатель человеческих судеб.