Серебряной нитью

      Лежа рядом, он отчетливо осознавал лишь одно: уже ничто не будет так, как прежде. Время близилось к закату. И солнце озаряло гладь озера ярко-оранжевым заревом. И в этом отблеске светлые волосы Аделы казались темнее. Она спала? Салазар не знал наверняка. Глаза закрыты, дыхание ровное. Может, оно и к лучшему. Говорить с ней сейчас решительно не хотелось.       Слизерин был зол. На себя ли? Отнюдь. На Аделу. Они совершили ошибку. Глупейшую. Зачем переступили границы дозволенного? Всю вину за это он самонадеянно возлагал на Аделу. Соблазнила. И теперь все должно измениться. Адела была юна. Едва вступила во взрослую жизнь. Салазар же давно не был юнцом. Мужчина, умудренный жизненным опытом. Магглы в эти годы считались безнадежными старцами. Но век магов так долог.       А еще было в этой связи что-то неправильное, совершенно противоестественное. Хотя, у магглов подобные браки были не редкостью. Отцы продавали молодых дочерей своим престарелым друзьям. Во имя выгоды. Но в брак Салазар совершенно точно не собирался вступать. Добровольно связывать себя оковами? Ну уж нет. А Слизерин не понаслышке знал, как женщины мечтают об этом, как будто всем девочкам с рождения втолковывают только одно: вы должны удачно выйти замуж. Иногда ему казалось, что и Ровена грезит подобными глупыми идеями. А ведь считается мудрейшей волшебницей этого столетия.       Салазар сел. Солнце практически скрылось за горизонтом. Становилось прохладно. Он повернул голову к Аделе. Проснулась. Немного потерянным, но восторженным взглядом она смотрела на него. Что-то внутри кольнуло. Хрупкая. По факту, еще дитя. Хотя нет, будь она ребенком, не было бы всего этого. Он снова разозлился. Но не на себя. А на эту трогательную девушку, укрытую его плащом. И вдруг он обратил внимание на ее бедра. Неяркие алые полосы явственно говорили о величайшей трагедии случившегося. Он рассвирепел. И снова злился не на себя, а на Аделу. Ну что за глупая?       — Ты не сказала мне, что ты еще невинна, — прорычал он, зло сверкнув глазами.       — Я не думала, что это важно, — присев, сонливо отозвалась она.       — А я не думал, что ты такая глупая, — фыркнул Салазар, резко поднимаясь с земли. Он тяжело вздохнул и принялся завязывать шнуровку на брюках. — Утром продолжим путь, — буркнул он, стремглав направляясь в сторону дубов.       — Ты куда? Ты оставляешь меня одну посреди леса? — удивленным тоном бросила Адела ему вслед.       Салазар ничего не ответил. Взмахнув волшебной палочкой, он тихо произнес нужное заклинание. Слабый серебристый свет начал распространяться вокруг берега. Едва видимая защитная стена медленно окружала место, где они решили остановиться. А после стала совсем невидимой. Он продолжил идти вперед. И ни разу не обернулся. Потому что боялся, что увидев расстроенную и совершенно растерянную Аделу, перестанет злиться на нее. И начнет во всем случившемся винить лишь себя одного.       Они прибыли в поместье Годфрита Берка ближе к полудню следующего дня. Салазар заночевал в нескольких десятках ярдов от озера. Ближе к горным холмам. Возвращаться к Аделе совсем не хотелось, даже когда его злость чуть поубавилась. Он был уверен, что с девчонкой ничего не случится. Ведь наколдовал волшебный барьер, который должен был отпугнуть и любопытных магглов, и диких животных и даже магов, если таковые здесь имелись. Была конечно вероятность, что спесивая Адела решится уйти, но Салазар бы сразу почувствовал, если бы она пересекла границы невидимой черты. Он не для того проделал долгий путь, чтобы лишиться всего. Сейчас, когда так близок к разгадке. Нет, только не сейчас.       Да, тот факт, что между ними имела место быть эта недозволительная порочная связь — мог все испортить. Но Салазар не собирался сдаваться. С девчонкой он потом как-нибудь разберется. Первоначально надо получить подтверждение догадок Олливандера. И кто, как не Годфрит Берк поможет ему в этом?       Слизерин был знаком с Берком с незапамятных времен. Отец Салазара — не самый дальновидный человек, да и волшебник весьма посредственный. И именно он виновен во всех злоключениях, что обрушились на их семью. Они покинули родную деревню, когда Салазару было около двенадцати лет. Вернее сказать, их изгнали. Отец имел неосторожность поссориться со старостой поселения. Все жители деревни вступились за своего вождя. Семья Слизерина была в меньшестве. Они ушли. Покинуть дом в разгар зимы означало верную смерть. Зимы в Британии бывали жестоки. По весне могли обнаружить, что люди вымирали целыми деревнями. Тех, кого метель настигла, рисковали замерзнуть, накрытыми белым тяжелым полотном снега, словно саваном. Так оно и случилось. Первой умерла мать. Она всегда была слаба здоровьем. А это вынужденное путешествие подкосило ее. Салазар с отцом закопали ее под старым кленом, что широко раскинул свои корни.       Салазар был безутешен, а отец все время кричал на него, что тот лишь попусту ноет. Так, в бессмысленных скитаниях по лесу без крыши над головой и горячего очага с теплым бульоном в котле прошло дня три. А дальше произошло страшное. Он отправил сына за хворостом, а когда Слизерин вернулся на опушку, то отца уже не было. Салазар слабо верил, что за эти десять минут взрослого сильного мужчину, к тому же неплохо владеющего волшебной палочкой, могли растерзать лесные волки. Да и следов не было. Отец сбежал. Вне всяких сомнений. Видимо понимал, что себя-то ему не прокормить, чего уж говорить о сыне.       Еще долго Салазар бродил по лесу. Мальчик уже отчаялся выбраться из густой чащи, как вдруг вдалеке показалась тропа. Из последних сил голодный, уставший, замерзший ребенок дошел до нее. Это была не просто тропа. Тракт. А это означало, что рано или поздно здесь должны появиться всадники. Хотелось верить, что те сжалятся над ним, не станут убивать сразу, как увидят. Поделятся хоть краюшкой хлеба. Салазар так отчаянно хотел жить. Умирать вот так глупо совсем хотелось.       Так оно и случилось. И сама судьба была на стороне Слизерина. Его нашел не просто случайный путник. Это был рыцарь короля Гарольда II. Так еще и маг. Это ли не везение? Этим благодетелем оказался Годфрит Берк, молодой наследник Мерфина Берка, приближенного короля. Юный лорд нередко развлекался охотой в этих землях. И что только привело его зимой в лесную чащу? На кого он охотился? Все звери прятались. А может, сама судьба, Богиня Фортуны привела Годфрита к падающему от усталости и голода Слизерину.       Салазар был радушно принят в доме Берков после первой встречи с Мерфином Берком. Сначала его хотели отправить на кухню, но старый лорд запретил. К его слову прислушивались не только все домочадцы, но и обитатели близлежащих земель. Для магглов мужчина был просто мудрым правителем, которому те безоговорочно доверяли. Даже если тот говорил отдать тем последний мешок муки в имение, те охотно повиновались. Разве может старый лорд Берк ошибаться? Но те, кто хоть немного был знаком с магией, понимали — у Мерфина был дар к Прорицанию. Он предсказал падение короля Гарольда Годвинсона в битве при Гастингсе, воцарение нормандцев в Британии во главе с Вильгельмом Завоевателем. И многие другие вещи, которые тогда казались всего лишь сказкой, глупостями, которые твердил старец в бреду.       — Этот парень далеко пойдет, помяните мое слово, — хрипло произнес Мерфин, придирчиво оглядев Слизерина с ног до головы. — Великий. Не иначе.       У любого рыцаря должен быть оруженосец. Для Годрифта таким слугой стал щуплый мальчишка Слизерин. В свободное от работы время Салазар обучался магии. Все, что он знал в начале своего великого пути, заслуга молодого Берка. Он подарил оруженосцу палочку, он научил его важнейшим заклинаниям, он проложил ему путь. Отец Салазара бы никогда не сподобился на это.       Прошли годы. Слизерин вырос. И был готов вступить во взрослую самостоятельную жизнь. Но, начав этот долгий и тернистый путь, он никогда не забывал того, кто заменил ему отца. Он часто приезжал в поместье Берков. Поддерживал наставника и друга в те мрачные годы, когда тот скорбел по супруге, а затем и по дочери. Как и все в магической Британии, Салазар толком не знал, что именно произошло между Годфритом и его детьми. Они никогда не обсуждали это: Берк не желал рассказывать, Слизерин не хотел настаивать. Эта тайна продолжала оставаться запечатанной за семью замками.       — Миледи, могу ли я попросить вас пока составить компанию моей спутнице? — спросил Салазар, посмотрев на хозяйку поместья.       Алиенна Берк, в девичестве Розье. У ее племянников, что обучались у Слизерина в Хогвартсе, были такие же пронзительные карие глаза. Видимо, отличительная черта всех в семействе Розье. Она смотрела на гостя с таким восхищением, с такой надеждой во взгляде. А кто он по сути своей? Что мог? Когда-то он был наивным и глупым мальчишкой, найденным на обочине королевского тракта. Но много лет спустя его нарекли Великим. Еще при жизни. А Мерфин не ошибся. А разве могло быть иначе? Была ли в этом заслуга Годфрита? Безусловно. И был ли Салазар Слизерин в самом деле Великим? Да. Волшебник был в этом уверен. Разве это не так?       Оставив Аделу на попечение Алиенны Берк, Салазар двинулся вверх по лестнице. К спальне Годфрита. Он не был в этом доме много лет, но расположение комнат помнил отчетливо. Первая и вторая двери — гостевые спальни. Третья — всегда была закрыта. Еще при жизни Мерфина Берка ее никто не отпирал. Четвертая и пятая — кабинет хозяина имения. Шестая — когда-то эта комната принадлежала Мерфину, сейчас же безнадежно пустовала почти полстолетия. Седьмая дверь — всегда нежилая комната. В ней никогда ничего не было. Ни картин, ни следов от резных ножек кровати, ни от камина. Ничего. Ни единого намека, что когда-то в ней кто-то жил. Холодная, мрачная комната. Восьмая дверь — спальня Годфрита Берка.       Он приоткрыл ее и уверенным шагом прошел внутрь. Сам хозяин лежал на кровати, укрытый темно-бордовым одеялом, края которого были оторочены узорной золотой вышивкой. Некий мужчина не самой приятной внешности склонился над изголовьем кровати. Он повернул голову только когда Салазар подошел ближе.       — Кто ты такой? — прошипел тот.       Теперь Салазар, кажется, припоминал его. Маленькие, как пуговицы на камзоле, темные глаза яростно сверкали такой жгучей ненавистью. Острый крючковатый нос. Гладкие чуть длинные черные волосы. Это был управляющий. Он появился в имении Берков в тот же год, когда Салазар покинул его. Они несколько раз пересекались в те дни, когда Слизерин навещал друга. Да, Эдгар Османд был не самым приятным человеком.       — Выйди, — приказал Слизерин.       — Кто ты такой, чтобы отдавать мне приказы? — хмыкнул Эдгар.       — Глупец, выполняй, что велено, — едва слышно прохрипел Годфрит. Управляющий испуганно опустил голову. Гость усмехнулся. — Это же Салазар Слизерин.       Эдгар Османд ошарашено посмотрел на основателя Хогвартса. Этого просто не могло быть. Неужели? Слава Слизерина была велика. О нем знал весь магический мир. Его боготворили, перед ним преклонялись. И даже сквибам не чуждо это безропотное восхищение. Управляющий принялся лепетать какие-то нелепые извинения. Салазар раздраженно кивнул в сторону двери. Пусть убирается. Надоедливый мерзкий таракан. Не иначе.       — Итак, здравствуй, мой друг, — улыбнулся Слизерин, опускаясь на кресло, что стояло подле изголовья кровати Берка. — Алиенна сказала, что ты серьезно болен. Лекари не дают надежд.       Он внимательно посмотрел на Годфрита. Болен? Нет. Здесь что-то другое. Его магические силы истощены. Да. Он это явственно ощущал. Но ни одного признака скрытой болезни. Что же могло так скосить сильного мага, еще полного жизненной энергии? Была бы здесь Хельга, сразу все определила. А Слизерин не был столь талантлив в колдомедицине, как Пуффендуй. Единственное, что могло пролить свет на состояние Годфрита, — легилименция. Салазар попытался проникнуть в разум Берка.       — Если я прикован к кровати, не значит, что следует так бесцеремонно врываться в мою голову, — надрывно произнес Годфрит, повернув голову к гостю.       Он не любил, когда Слизерин пытался читать ответы в его подсознании. А кому могло понравиться столь наглое вмешательство? Тем более, делал он это крайне жестоко. Кости все сдавливались, голова болела так, словно сейчас лопнет. Берк всегда умело пресекал любые попытки Салазара проявить легилименцию. Но сейчас, когда силы почти покинули его, он просто не мог выдержать такой мощный удар. Гость сразу это понял и вынырнул из воспоминаний Годфрита.       — Я много раз просил тебя этого не делать, — Берк чуть приподнялся на кровати, пытаясь сесть. Салазар, подскочив, помог тому поудобнее устроиться, поправив подушки под спиной.       — Итак, что же с тобой сталось? — спросил Слизерин, возвращаясь в кресло.       — Авада Кедавра забирает много сил, — хмыкнул Годфрит. — А уж тем более, когда уничтожаешь десятками. Пускай и мерзких магглов.       — Так ты поразвлекался? — рассмеялся Салазар. — Алиенна уверена, что ты при смерти. Что век твой кончается.       — Женщины, — покачал головой хозяин. — Она и Эдгар все никак не оставят меня в покое, приглашают то одного лекаря, то другого.       — Почему не выгонишь его? Он же отвратителен.       — Он лучший управляющий во всей округе.       — Алиенне он не нравится, — пожал плечами Салазар.       — Она — женщина, ей не дано управлять землями, а оттого и не понимает многого, — фыркнул Годфрит.       Вот он — страшный удел всех женщин, рожденных на этом веку. Они не могли участвовать в политической жизни государства, они не могли наследовать земли, их не допускали к обучению. Неважно: рождена ты магглом или волшебницей. Все одно. Никаких прав. Тем девочкам, что изучали основы магии дома, не давались некоторые заклинания. Женщин издревле считали неспособными к каким-то вещам. Их удел — рожать сыновей, не более того. И снова неважно: рождена ты магглом или волшебницей. Все одно. Никаких прав. Лишь в стенах Хогвартса все ученики были равны. Во многом благодаря Ровене Когтевран, которая настаивала на одинаковых курсах как для мальчиков, так и для девочек.       — Я уже не молод, Салазар, — продолжил Годфрит. — Я потерял… Потерял…       Берк снова запнулся на полуслове. Что он хотел сказать? Можно было бы без лишних расспросов получить все ответы, но разве он позволит? Салазар чуть сощурился и внимательно посмотрел на друга. Что он потерял?       — Свою силу, — со вздохом добавил он. Но казалось, что изначально хотел сказать совершенно иное.       — Я могу помочь тебе ее восстановить, — хмыкнул Салазар.       — Опять твои игры с темной магией? — недоверчиво покосился на него Берк. — Я говорил неоднократно, что это ни к чему хорошему не приведет.       — У этих заклинаний последствий не больше, чем у Авады Кедавры. Или Империо. Или Круцио.       Три заклинания, окутанные сильной и темной материей. Магический совет Британии запретил их к использованию. Салазар был на этом заседании, ровно как и другие основатели Хогвартса. И он настаивал на обратном. И был в меньшинстве. Хотя их применение жестоко каралось лишь в отношении волшебников и не распространилось на магглов, последствия все равно были необратимы. Три непростительных заклинания, способных извратить душу.       Годфрит Берк, как и его отец, были среди тех, кто не собирался отказываться от применения данных заклинаний. Даже в отношении магов. Про магглов, само собой, речь и не шла. Когда король Гарольд погиб и к власти пришел Вильгельм, всех верных поданных мертвого правителя отправляли на показательные публичные казни. Отец и сын Берк были одними из них. А сила заклинания Империо творит чудеса. Но, несмотря на свою твердую позицию в отношении заклинаний, что нарекли непростительными, Годфрит и Мерфин использовали их крайне редко. Никому не хотелось лишиться души.       — Ты эти сказки можешь рассказывать своим недорослям из Хогвартса, — проворчал Годфрит. — Я живу на этой земле подольше тебя.       — Если хочешь еще недели пролежать, прикованным к кровати, твое право, — Салазар снова пожал плечами. — Я к тебе прибыл за ответами, — он решил перейти ближе к цели своего визита. Какая разница, Гофдрит Берк неисправимый упрямец. Он все равно не согласится на излечение, пускай и столь нетрадиционное.       — Ответами? — удивился он. — И что же Великому Слизерину вдруг понадобилось?       — Не остались ли в архиве твоего деда хоть какие-то записи о Морриган?       — Морриган? — удивился Годфрит. — С каких пор тебя интересуют Боги кельтов?       — Есть у меня подозрение, что моя новая ученица одна из дочерей Морриган, — как на духу выложил Салазар. Да и какой смысл скрывать что-то от Берка? Он ведь прибыл за помощью.       — Как интересно, — Годфрит поджал губы. — Давно не слышал о дочерях Морриган. Ты уверен?       — Олливандер уверен.       — Он же безумец, — рассмеялся Годфрит.       — Я ему верю, — твердо заявил Салазар. — Палочка сделала свой выбор. Перо орла. Кедр, — после этих слов Годфрит резко переменился в лице. Стал бледнее прежнего.       — Это многое объясняет, — тихо произнес Берк, отвернувшись. Он о чем-то думал, о чем-то совершенно стороннем. Это явственно ощущалось. Слизерин сильнее вцепился пальцами в подлокотники кресла, в котором сидел. — Хотя и сомнительно, — быстро добавил тот. — А что ее родители? Кто они?       — Неизвестно. Девчонка росла среди магглов.       — Грязнокровка? — брезгливо скривившись, Годфрит повернул голову к Салазару.       — Чистокровная, — снова с усмешкой отозвался Слизерин.       — И магия в ней сильна? Живя среди магглов, она должна была стать обскуром. Ты же знаешь, как эти твари относятся к магии.       Обскуры — страшные и сильные существа. Страшные от того, что абсолютно неконтролируемые. Сильные от того, что эта магия столь разрушительна. Бесформенный сгусток темной материи, живущий внутри ребенка-волшебника, что вынужден скрывать свои магические способности. Дети-обскуры не живут дольше десяти лет. С тех пор как миром магглов завладела католическая церковь, по всему миру начали появляться обскуры. Это одна из многих причин, почему был создан Хогвартс. Магии нужно продолжение. Сила волшебников не может закончиться на этом.       — Белтейн пробудил в ней магию. И это еще одна причина, по которой я верю Олливандеру.       — Даже если она дочь Морриган, что с того? Что тебе это даст? Или ты думаешь, будто я поверю, что ты всего лишь хочешь разгадать загадку?       Слизерин хитро улыбнулся. Да, разве можно верить в его благие намерения? Магия всех потомков кельтских Богов столь сильна. Она первородна, она необузданна. Она исходит от сил природы. А природа, как бы ни старались люди, никогда не будет слаба. С магией Аделы Салазар сможет достигнуть желаемого. Только бы правильно все сделать, только бы ничего не упустить. Не ошибиться бы. И тогда могущество и бессмертие будут у него в руках.       — Ты задумал страшное, — покачал головой Годфрит, несколько обреченно посмотрев на друга. — Твои амбиции никогда ни к чему хорошему не могли привести.       — Этот мир станет другим, поверь мне. Я изменю его. Волшебники больше не будут прятаться, словно крысы.       — Я тоже хочу этого. Любой волшебник бы хотел жить спокойно, не скрывая своих способностей. Но такой ли ценой? Девочка умрет.       — Ты даже ее не знаешь, тебе должно быть все равно на ее жизнь, — пожал плечами Салазар, поднимаясь с кресла.       — Судьба и без того жестоко обошлась с ней, оставив среди неотесанных магглов.       — С каких пор ты стал таким сентиментальным?       — Это все возраст.       Салазар улыбнулся в ответ.       — Есть еще одна вещь, которую бы я хотел с тобой обсудить, — начал Слизерин, сделав два шага к кровати. — Подле Хогвартса будет город. Только для волшебников. Там будут жить все жители замка, которые уже не учатся. Нужен староста. Я предложил Годрику твою кандидатуру.       — И он согласился? — Годфрит недоверчиво покосился на друга.       Да, Гриффиндор не жаловал многих из друзей Салазара. И на это были свои причины. Идеи последователей Слизерина решительно не сочетались с принципами благородного Годрика. Применять непростительные заклинания? Убивать магглов? Прибегать к темной магии? Как можно? Но Салазар настоял на своем. Уж, коль скоро Годрик прибрал к рукам идею Аделы, ученицы Слизерина, то выбирать главу этого города должен не Гриффиндор. После трех дней жарких споров сошлись на кандидатуре Годфрита Берка. Уж лучше Берк, чем Арманд Малфой. Хотя первой кандидатурой на роль старосты Хогсмида был именно он. Но слишком скользким Малфой казался друзьям Слизерина. А Берк уж был безнадежно стар. Годрик надеялся, что он быстро умрет и на его место можно будет посадить более достойного волшебника.       — У него не было выбора, — ответил Салазар. — Так что?       — Я дам ответ вскоре. А пока мне надо восстановить силы.       — Поправляйся, — кивнул Салазар, двинувшись к двери. — Я надеюсь на твою поддержку, — он взялся за ручку двери, но вдруг обернулся и продолжил: — Если ты все-таки захочешь, могу помочь восстановить твои силы.       — Я напишу, — сухо ответил Годфрит. — И записи деда о дочерях Морриган пришлю.       На этом встреча двух старых друзей была окончена.

***

      Еще долго после ухода Слизерина Годфрит Берк лежал без сна. Он все думал над его предложением. Стать старостой первой деревни на землях Британии, где живут лишь маги. Это ли не слава на века? Но хватит ли сил? Годфрит действительно чувствовал, как медленно, но верно начинала увядать магия в нем. Он уже не мог так безжалостно расправляться с врагами, его заклинания по силе и мощности уступали во многом. Но честолюбие и гордыня в нем по-прежнему были велики. Согласиться хотелось. Хотя ради этого и пришлось бы покинуть имение, в котором Берки жили на протяжении веков.       А еще была эта девочка, которую Годфрит ни разу не видел, которая должна быть ему и вовсе безразлична. Но отчего-то, зная, чем закончатся игры Слизерина с ее магией, сердце Берка сжималось. И правда, с каких пор он стал таким сентиментальным? Но за эти долгих два с половиной месяца, что он провел прикованным к постели, времени на всякие размышления у него было предостаточно. Годфрит нередко ловил себя на мыслях о погибшей дочери.       Ах, Хильда. Бедная Хильда. Такую беду навлекла на себя. Хотя, спустя годы, Годфрит думал, что в случившимся есть и его вина. Не веди Берки столь замкнутый образ жизни, его дочь бы не связалась с поганым магглом из соседней деревни. Но сделал он это ради ее же блага. Девочка с ранних лет не умела контролировать свою магию, внезапные вспышки силы становились все опаснее для окружающих. И как только она додумалась связаться с этим отребьем? Почему Хью не остановил ее? Он же всегда должен был быть возле сестры, оберегать ее. Произошло страшное. Хильда понесла. Какой позор. И где только было ее благоразумие? История древней чистокровной династии Берков была перечеркнута одним недальновидным поступком Хильды. На кону стояла репутация Годфрита. Он просто не мог так рисковать.       Итак, Хью был изгнан из семейного имения. Отец возлагал и часть вины произошедшей трагедии и на него. Он должен был остановить Хильду, вразумить. Он ведь старший брат, будущий глава семьи. И куда он только смотрел? О чем думал? Хильду же Годфрит запер в имении. О ее положении знала лишь одна молодая служанка, которая была приставлена к дочери хозяина. Только она допускалась в комнаты молодой аристократки. А после родилась девочка. Позор семьи. И как назло, это гадкое создание забрало жизнь Хильды. Дочь Годфрита повторила судьбу своей матери. Это ли не трагедия?       Он был безутешен. Что делать дальше? Как признаваться миру, что его глупая дочь связалась с магглом и родила девочку-полукровку? Это позор. Самый настоящий. Годфрит принял решение. Девочку жалко не было. Жить с ней в одном доме он бы просто не смог. Берк решил отдать это порождение глупости на попечение маггловским монахиням. Он слышал, как дети-магглы нередко попадали в стены монастырей, оставшись сиротами. Это все лучше, чем оставить ее просто в лесу на растерзание животным.       Выбор пал на женский монастырь, именуемый Нуннаминстером. Дочь короля Эдуарда Старшего воспитывалась монахинями этой священной обители. Внучке лорда Берка, пускай и полукровке, это подходило по статусу. Решено. Годфрит привез девочку однажды поздно ночью. Вручил ее заботам инокинь и исчез. Он обещал, что каждый месяц посыльный будет передавать деньги на содержание девочки. И исполнил обещанное. Годфрит решил подождать, хотел посмотреть, как магия проявится в ней. Но настоятельница Нуннаминстера ни о чем не сообщала. Неужели девчонка родилась сквибом? Еще больший позор, нежели история ее происхождения.       И лишь девятнадцать лет спустя Годфрит решился на встречу с внучкой. Прошло немало лет, магия уже давно должна была в ней пробудиться. Он хотел убедиться в том, что глупые монахини ничего не скрывали от него. Годфрит не знал имени девочки, ни то, какую легенду ее происхождения выдумали служители Нуннаминстера, он не знал о ней ровным счетом ничего. И все же поздней ночью прибыл в монастырь, чтобы впервые встретиться с внучкой. Девятнадцать лет спустя. Как странно.       Глупая монахиня сообщила, что она сбежала. Как только эта глупая могла позволить это? «Ведьмовская лихорадка» вновь бушевала среди магглов. Одинокая и странная девочка рисковала стать ее жертвой. Не то чтобы Годфрит будет безутешен от этой потери, просто он хотел лично убедиться, что дочь Хильды абсолютно чужда миру магии. Если она сквиб, то пусть живет жалкой маггловской жизнью. Найдет себе какого-нибудь тупоголового рослого бездаря в мужья, нарожает ему десяток детей и от частых родов и обильных возлияний превратится в толстую свинью. Пускай. Но если в ней живет магия... Он что-нибудь придумает. Просто надо найти подтверждение своим догадкам.       Годфрит был так зол на настоятельницу Нуннаминстера за ее беспечность, что, признаться честно, забыл имя, которым монахини нарекли его внучку. А точно ли она его называла? Но разве вспомнить это? Берк начал поиски. Но все безуспешно. Это как искать иглу в стоге сена. Как разыскать человека, которого никогда не видел, о котором ровным счетом ничего не знаешь? Отряд вооруженных факелами магглов, который Годфрит встретил поблизости к одной из соседних деревень с монастырем, сообщил, что им удалось изничтожить всех ведьм в округе. Необузданная ярость, уже кипевшая внутри него, вырвалась наружу. Всего один взмах палочки. И жестокий и беспощадный зеленый смертоносный луч пронзил всех магглов, заставив их безжизненные тела упасть на землю. Вот так-то. Пускай знают, что связываться с волшебниками опасно.       Но Годфрит совсем не рассчитывал, что эта выходка обернется затяжной болезнью. Ему надо продолжать поиски. Но как? Обессиленный лорд Берк пролежал прикованным к постели больше двух месяцев. Надежда разыскать внучку увядала с каждым днем. Наверное, Годфриту следовало бы похоронить эту затею так же, как он закопал все переживания об утрате семьи. Далия. Хильда. Хью. Нет, у него теперь новая семья. Алиенна обязательно родит ребенка. Хотя спустя бесплодных семнадцать лет брака эта надежда казалось куда более призрачной, чем вероятность разыскать дочь Хильды. А вдруг ее уже давно не было в живых? Или она покинула земли Британии? Кто знает?       — Господин Слизерин и его ученица ушли, — сказала Алиенна, заглянув в комнату. — Как ты себя чувствуешь? — супруга подошла ближе.       — Лучше. Скоро поправлюсь, — ответил Годфрит, поднеся к губам ее дрожащую ладонь.       — Зачем приходил Салазар? — спросила Алиенна, занимая место в кресле.       — Предлагает мне стать старостой деревни подле Хогвартса. Поселение только для волшебников.       Ну не мог же он сказать ей, что Салазар хотел заполучить манускрипты деда, а все потому, что считал, будто его ученица одна из дочерей Морриган. Пускай Алиенна и была женщиной, глупой ее назвать нельзя было. Она сразу поймет, что именно задумал Слизерин. Ее большое и ранимое сердце просто не выдержит этого. Да и сам Годфрит отчего-то переживал за девочку. Быть может, стоит согласиться на его предложение о Хогсмиде? Чтобы быть ближе к Хогвартсу и Салазару. Чтобы остановить, когда тот зайдет слишком далеко. Но зачем? Что такого особенного в жизни девочки, которую Годфрит никогда не видел? Просто она напомнила ему о Хильде и о тех поступках, которые он совершил и за которые сейчас приходилось расплачиваться.       — И ты согласишься?       — Думаю, это того стоит. Хотя, мне все еще надо придти в себя.       — Хорошо, отдыхай, — Алиенна поцеловала супруга в морщинистый лоб и намеревалась покинуть спальню. — Кстати, прибыл Хью. Эдгар Османд вызвал его.       — Пускай ему приготовят комнаты, — отмахнулся Годфрит. Говорить с сыном совсем не хотелось. По крайней мере, не в этот час.       — Уже распорядилась.       Годфрит улыбнулся. И все же, ему повезло с супругой.       Уже спустя месяц он вместе с Алиенной стоял на небольшой площади в окружении многих чистокровных магов и нескольких жителей Хогвартса. Годрик Гриффиндор торжественно объявлял об открытии первого поселения волшебников на землях Британии. Старостой деревни он назначал Годфрита Берка. Да, он все же согласился на предложение Слизерина.       — У меня есть для тебя новость, супруг мой, — начала Алиенна, чуть наклонившись к Годфриту. Когда речь Годрика закончилась, зазвучали бурные овации. Лорд Берк, новоявленный староста Хогсмида, чуть поморщился. Она нашла не самый удачный момент для разговора. Женщины, что с них взять. — Я беременна.       — Что? — он расслышал, но не верил. Неужели? Быть может, Мерлин услышал его молитвы?       — Я уверена, что на этот раз все получится. Ребенок родится здоровым, — Алиенна повернула голову к торжествующей толпе волшебников.       Она сияла. Улыбалась так искренне и нежно. Она была совсем не похожа на себя прежнюю.