Юрьевы лозы

      Гнев смешался со стыдом. Я продолжал стоять в абсолютно пустой комнате совершенно без движений. Да. Именно так. Без движений, потому что тело уже не подчинялось разуму. Давай. Выпусти животное нутро, стань, как твой папаша. Дай своему гневу высвободиться. Пускай он заполнит все вокруг… Я схватил вазу и со всей силы кинул ее в стену. Осколки разлетелись по полу. Стало легче. Еще! Продолжай! Выплесни все, что накопилось внутри! Все, на что ты не обращал внимания! Пусть гнев ослепит тебя и парализует! Бей все подряд! БЕЙ! Навязчивые мысли полностью захватили мой разум. Я пнул табурет, и он с грохотом упал на пол. Продолжая колотить по нему, я прислушался к своим чувствам, но они молчали. Потом я схватился за стеллаж и также повалил его, все книги вывалились, все колбы разбились. Я кидал, кричал, бил, разламывал. Все это выглядело безумием, безнадежностью, нереальностью. А потом вдруг я перестал чувствовать свое тело. Оно не было моим. Просто движением. Взгляд упал на зеркало. Медленно подойдя, я не увидел в нем Вика. Из-за своей голодовки я сильно похудел, щеки впали, глаза опустели и под ними были темные круги, волосы растрепались. Юре бы не понравилось все, что я с собой сделал. Ему было бы больно. Я взял в руки книгу и кинул в проклятое зеркало, чтобы не видеть этого ужаса, но оно не разбилось, только треснуло. Теперь из каждого осколка на меня смотрел испуганный зверек, притворяющийся человеком. Я отошел и припал спиной к стенке. Мысли о Юре завладели мной, воспоминания вспышками возникали в сознании. Ему бы точно было очень больно. Ком подкалил к горлу. Я осмотрел разбросанные вещи, разбитые колбы и начал сползать по стене. Вдруг, в один момент я сорвусь не на предмете, а на человеке? Прижав колени дрожащими руками к груди, я громко всхлипнул. Слезы сами потекли по щекам, и я не сумел их остановить. Я бил себя по голове, вырывал волосы, щипал за шею, делал все, чтобы заглушить моральную боль физической. Казалось, у меня нет сил даже на то, чтоб подняться на ноги. Сколько прошло времени, я не знал — звуки в комнате сменились тишиной. Потом я услышал какой-то шум. Осторожно постучав, зашла Таня. — Уйди. Прошу, уйди! — Виктор, пожалуйста, позвольте Вам помочь. Аккуратными шагами она приближалась. Я быстро отполз в дальний угол. — Н-не подходи! Вдруг, я наврежу тебе! — Вик, все будет хорошо, если ты позволишь мне помочь. Все мое тело было напряжено, она села передо мной. Я зажмурился. Было страшно, что я могу ее ударить, что могу оттолкнуть или.. Еще хуже. Таня убрала прядь волос, упавшую мне на лицо, и пальцами начала поглаживать мою щеку. Постепенно мои глаза открылись. Она посмотрела мне в лицо. В полумраке было видно, как она бледна. Ее дыхание было тихим и частым. Руки начали нежно целовать мою шею и плечи, ее лицо приобрело удивительно нежный оттенок, словно она старалась сдержать слезы, катившиеся из карих глаз. Наконец, я смог расслабиться, и она ласково обняла меня. — Я не знаю каким был Юра, но видно как сильно ты его любишь. — Я хочу, чтобы он вернулся! Мне.. слишком больно. Я закусил губу, чтобы не дать слабину в очередной раз. Таня сильнее обняла меня. Прижавшись к ней, мы долго так сидели, молча. Она продолжила говорить. — Вот бы с этим Августом что-нибудь случилось. То, что он сделал — непростительно. Случилось. Да, с ним должно что-нибудь случится. Мы просидели так еще немного, и Таня пошла за чаем. Ее слова надежно закрепились в моей голове. Они пронизывали каждую клетку моего тела. С ним обязательно что-нибудь случится.