Юрьевы лозы

      Я много раз говорил Тане, что мне не нужен еще один врач. Пока что я справляюсь сам. Но вот если появятся осложнения, я уже не буду справляться, вот тогда мне понадобится помощь. Таня как всегда не слушала меня и гнула свою линию. Довольно раздражает, когда я спокойно делаю все сам, а мне навязывают помощь. В конце концов, врачу легче принять пациента таким, какой он есть, чем наоборот. Из меня точно не получится хорошего хирурга, даже в теории. Почему я начал рассуждать о хирургии? Неважно. Как обычно, к концу дня моя голова болит сильнее, чем обычно, и я ухожу спать. Завтра опять тяжелый день, как всегда я встану где-то в десять, позавтракаю, приму пилюли, посплю, опять поем, опять пилюли, опять спать, и так далее. Даже, если эта болезнь меня не убьет, то гвоздь в гроб вобьет рутина. Я ужасно не люблю ее. Иногда мне кажется, самое страшное на свете — это рутинная боль. Все дни одинаковые и летят с необъяснимой скоростью. Особенно с утра рутина разрывает меня изнутри. Сколько раз уже так было — встаешь, идешь в ванную и ешь таблетки. Что делать — непонятно. Чувств нет, тем более в какой раз меня мучает бессонница. Направо, налево. Поесть не хочется, но надо. Пустая гонка. И опять в комнату. Все спасательные операции Таня взяла на себя, я не в состоянии что либо делать уже. Сколько? А я не знаю. Много всего утекло с того момента. Уже невыносимо. Я сел за стол, после принятия пилюль довольно сложно собрать мысли в кучу, но хоть немного работать мне необходимо. Подпись, подпись, подпись, согласие, подпись, отказ. За дверью послышались шаги. Нет, два шага, трость, два шага, трость. Раз в несколько секунд звуки прекращались, видимо он был слишком стар для ходьбы или что-то причиняло ему боль. Господи, я не собираюсь нанимать еще одного врача, Таня, черт возьми! Стук в дверь, два шага, трость, два шага, трость. Человек встал около моего стола. — Я уже говорил Тане, что мне не нужен еще один врач. Уходите. Он молчал, я же продолжал его игнорировать и подписывал бумаги. Его тихое дыхание раздражало, также, как и взгляд, которого я не видел, но был уверен, что на меня пялятся. Подпись, отказ, отказ, подпись, прикосновение к плечу. Чего? Все подавленные чувства вспыхнули в один момент, я вскочил и уже занес левую руку, чтобы ударить его. Он перехватил мою попытку. Вскрикнув от боли, я вырвал руку из захвата и крепко сжал. Все шрамы будто опять раскрылись и заныли с новой силой. Почему именно левую? Почему я не ударил правой? Человек вздрогнул и судорожно начал извиняться. — Ч-черт, Вик, прости! Что. Ладно, это, видимо, побочки. Напряжение, тревога, раздражение, боль в руке. Я пересилил себя и посмотрел на него, вылетел истеричный смешок. Это точно неправда, но такого раньше не было. Что происходит? Приди в себя, это не может быть Юра. Это просто идиотизм, просто попытка мозга справиться со всем. Надо успокоиться. Но я чувствовал — он здесь, не надо его бояться. Слова вертелись на языке, но я не мог ничего из себя выдавить, стоял и пялился, как он извинялся. Он изменился, причем сильно, стоял в костюме, на голове цилиндр, смог уложить непослушные волосы, на спинке носа шрам, но его лицо осталось таким же, как в нашу первую встречу. Все такое же немного испуганное, как у маленького лисенка. Юра взглянул в мои глаза. Видимо, мой вид немного его ошарашил. Он сделал короткое и выразительное движение плечами и неловко улыбнулся. Не верю. — Это неправда.. Это не может быть правдой! Ты к-какого черта тут делаешь? — Вик, я знаю, что обязан был вернуться раньше, но не мог даже с кровати встать. Пожалуйста, прости меня. Ноги подкосились, я упал на стул, Юра сел на корточки передо мной и снял цилиндр. Я смотрел ему в глаза. Это сон, так ведь? Да, я разгадал все, это просто сон, а я сначала даже поверил! Юра взял меня за руки, его пальцы были ледяными, я даже на секунду подумал, что мои мольбы о смерти были услышали и она наконец-то пришла за моей душой. — Неподалеку была лодка с рыбаками, они меня подобрали, доставили в госпиталь. Никто не знал кто я, пытались найти господина. Ничего не получилось. Когда я смог ходить самостоятельно, меня нанял старик. Я работал у него и поэтому смог оплатить все счета, он был очень добр со мной. Ему некому было оставлять все имущество и, как видишь, все отдали мне. Вот, смотри, я тебе принес, в качестве извинений. Юра вложил мне в руки что-то, я посмотрел. Мешочек с чем-то, видимо, монеты. Секунда, другая, он начал нервничать, а я все никак не мог ничего ему сказать. Перевел взгляд и опять уставился в Юрины глаза. Нет, это не сон и не галлюцинация. Я прикусил нижнюю губу, скоро пойдут слезы. — Вик, прошу, не молчи.. Ты злишься? Пожалуйста, не злись. Прости меня, Вик. Пожалуйста, прости! Если бы я мог, я бы пришел раньше. Прости, прости! Хватит. Слезы и так уже покатились, я быстро упал на колени и обнял его. Вот чего мне не хватало столь долгое время. Юра крепко обнял меня в ответ, уткнувшись мне в шею. — Прости, пожалуйста, прости. — Замолчи… Юрины пальцы зарывались в мои волосы, гладили спину. Я повернулся к нему, и он провел ладонью по моему лицу. Его глаза были наполнены слезами неземной радости, счастливый смешок сорвался с его обкусанных губ, мы соприкоснулись лбами. — Вик, я преодолел кучу ужасных моментов и тонну боли, — прошептал он. — Чего бы мне это ни стоило.. Но знаешь, у меня все равно сохранилась тонкая ниточка надежды, что однажды я смогу опять быть рядом. Ты позволишь мне поцеловать тебя? Вдруг в нас еще осталась капелька жизни? Всего на один миг, прошу. Все, что я смог — это еле слышно прошептать «да» и кивать. Мои глаза были закрыты, мое сердце продолжало бешено колотиться, я чувствовал, как горячее дыхание аккуратно приближалось. Юра накрыл мое лицо ладонями и его губы прижались к моим, царапая их своими, сейчас совершенно неважно, что они сухие и обветренные. Сейчас есть только мы. Вдруг Юра бережно отстранился и убрал свои пальцы от моего лица, опять заглянул в мои заплаканные глаза. В его взгляде мелькнула растерянность и легкий испуг. — Что с тобой произошло? Это все из-за меня?. — Это неважно.. — я вновь поцеловал его. Потом несмело попытался улыбнуться. Он придвинулся и коснулся меня своей щекой. Заходящее солнце щедро растопило на мне слезы. Я почти не понимал, что происходит, внимал его ласкам, которые заставляли мое сердце биться чуть чаще, чем всегда. Мы целовались и не думали больше ни о чем. Мир перестал существовать на эти мгновения. В голове вертелось только две мысли: «Может, все теперь придет в норму?» и «Как я буду объяснять все, что со мной произошло и буду ли объяснять вообще?» Но вскоре ощущение реальности стало возвращаться ко мне, Юра поднялся с пола и помог подняться мне. Несмотря на трость, стоял он уверенно. Я помог снять ему верхнюю одежду и мы легли на кровать.