Юрьевы лозы

      Я умылся, голова раскалывалась и каждое движение было мучительно, как хождение по лезвию бритвы. Я чувствовал непереносимую тоску. Надо успокоиться, я сел на край ванны, в ушах стоял шум, а вина сменилась пустотой внутри, пожирающей и ноющей. Я устал плакать, я устал от себя и своих действий, устал от всего мира. От всего, что было в нем вчера, сегодня и, главное, от того, чем он будет завтра. — Я могу войти? — Юра выглядывал из щели двери. Я не мог на него посмотреть, каждое движение головой откликалось невыносимой болью. — Не надо… Я сам… Тебе в город надо утром, тебе надо отдохнуть. Я.. Я сам… — но он уже хромая подходил ко мне и сел на пол передо мной. — Я не усну, пока тебе не станет лучше, Вик. Я пропущу столько дней, сколько буду тебе нужен. Секундное молчание, Юра положил голову на мое колено и закрыл глаза, выглядел он очень уставшим. Я виноват. — Прости меня… — еле слышно произнес я. Все внутри меня болело и ныло. Я чувствовал себя разбитым и опустошенным. Не хотелось ни есть, ни пить. Мне было плохо, и это еще слабо сказано. Все в моей жизни было выстроено в определенном порядке, я научился жить вместе с чувством подавленности, не подавать вида, но сейчас все мои старания утратили свою цельность и гармонию. Все пропало, развалилось, исчезло. Это, должно быть, начало конца. — Не надо извиняться, Вик, я знаю, что ты не хотел, — он мягко взял меня за руки и поцеловал синяки на запястьях. Слеза упала на его пальцы, у меня не осталось сил даже на какие-либо эмоции, слезы просто капали. — Не плачь, твоим прекрасным глазам не идут слезы, — его еле слышный шепот убаюкивал, проникал в остатки моего сознания, — Я ведь люблю тебя больше всех на свете, твои слезы разрывают все внутри меня. Все будет хорошо, мы справимся. — Я не могу так больше, Юр… Я хочу исчезнуть, я так устал.. Я на самом дне и тяну тебя за собой… — Значит, я вытяну нас обоих, договорились? Юра усадил меня к себе на колени, поцеловал мокрые дорожки слез на моих щеках и прошептал, — Ты сильнее, чем кто-либо, кого я знал, мы переживем все ужасающие моменты вместе. Ничто не страшно тебе, потому что я тебя люблю. Обещаю, что до самой могилы буду любить тебя, Вик. Я горжусь и восхищаюсь всем, что ты делаешь, делал и будешь делать. Эти слова эхом отразились в моем сознании, внутри появилась искра, я уставился на мило улыбающегося Юру, его глаза сияли любовью и счастьем, а лицо изливало нежность. Опустив взгляд, я погладил Юрины плечи и обнял его за шею. Я почувствовал, как его грудь поднялась и опустилась, он выдохнул с облегчением и обнял меня в ответ, мягко поглаживая мою спину. Затем он провел рукой по волосам. Так мы молча сидели некоторое время, потом Юра прошептал мне на ухо, — Мне нужно принесли что-нибудь? — Не надо. — Я хочу тебе помочь, мне нравится заботиться о тебе, почему ты не даешь мне этого делать в полной мере? У тебя, ведь голова болит? — Да.. — Сейчас я все принесу. Юра аккуратно вылез из-под меня и пошел искать таблетки в шкафу, я же попытался встать, но голова уже болела так, что любое движение только усугубляло мое состояние, уже начинало тошнить. Обнаружив их, он положил сразу две штуки мне в руку и помог запить водой из графина, который тоже принес. Через примерно минут десять немного полегчало, не то чтобы до конца отпустило, но существовать было уже можно. Юра все это время сидел рядом, положив голову мне на плечо и поглаживал мою ладонь. — Тебе стало лучше? — Немного.. — Сможешь дойти до кровати? — Не знаю.. Он встал, помог встать мне, как вдруг неожиданно подхватил и понес на руках до кровати. Всеми силами Юра пытался не хромать, чтобы не раскачивать меня, что у него получалось. Я обмяк, слишком устал, чтобы сопротивляться. Было стыдно, он столько для меня делает, а я ничего не могу сделать в ответ. Положив меня на кровать, сел рядом и начал успокаивающе поглаживать мою голову, по мне прошла приятная волна дрожи. — Юра, зачем.. — Тш-ш, я сейчас переоденусь и мы ляжем спать, хорошо? — Да…       Я и забыл, что он не успел переодеться, Юра до сих пор был элегантной рубахе с широким рукавом, светло-коричневой жилетке в бежевую полоску, и в свободных брюках, которые, как сказала Таня, сидели на нем удивительно хорошо, хоть и были немного велики. Вся Юрина одежда была в палитре от белого и бежевого до темно-коричневого, из черного он имел только сюртук и цилиндр, когда я носил только черное и белое. В этот момент он выглядел как-то по-особенному, даже немного щеголевато, но я чувствовал, насколько устал он за последние дни и как, наверно, ему хочется только спать. Он казался умиротворенным, с чистой улыбкой на лице, на котором все еще держалась бледная тень испуга. Когда Юра расстегнул жилетку и вялыми движениями стянул рубаху, я увидел, что вся его спина покрыта темными шрамами. Я даже слегка оробел, ибо никогда не рассматривал его спину, Юра всегда был ко мне лицом или боком. Я наблюдал за ним не двигаясь, голова болела уже меньше, но все равно было неприятно, заметив это, он улыбнулся. — Теперь все хорошо, Вик. Не переживай.. — на секунду его лицо помрачнело — Они, ведь тебя не пугают? Я протянул руку и он сразу подошел ко мне, опять опустился на колени, чтобы я видел его лицо. Медовые глаза жаждали моего ответа, будто бы от него зависела вся Юрина последующая жизнь. Собрав остатки сил, я обнял его, насколько это было возможно в лежачем положении, он выдохнул и поцеловал меня в висок. — Давай ка пойдем спать, Вик.       Юра еще раз поцеловал меня и залез под одеяло. Я повернулся к стене и закрыл глаза, Юра же обнял меня со спины и вскоре уснул. Мои мысли, блуждающие по белому полю сна, постепенно переправились к сегодняшним событиям, и меня охватило смутное беспокойство, но оно быстро исчезло. Я стал думать о Юре, который мог открыть для меня то новое, что еще пряталось за моими представлениями о мире. Об его вечной непохожести на меня, несмотря на общую нашу с ним судьбу, и еще о том, как все-таки трудно быть человеком. Темы в голове менялись как перчатки, но в этот раз уснуть получилось быстрее, чем всегда.