Цветовая слепота

У любой медали две стороны. Как-то так получается, что, избавляясь наконец от одних проблем, непременно получаешь внагрузку другие. Сорвавшийся с веток порыв ледяного ветра швырнул Антону в лицо горсть снежинок, неприятно заколовших щёки, будто пощёчину залепил. Только пробудиться от этой тяжёлой дрёмы, граничащей с кошмаром, не помогло и это. С трудом верилось, что это случилось четыре года назад. Ведь кошмар всё возвращается и возвращается. Раньше это случалось каждую ночь. Стоило только прикрыть глаза и забыться, как из темноты выплывало лицо Ромки, в очередной раз заводя тот разговор... — Тоха, ты со мной? Остановиться здесь и сейчас. Сказать ему «нет», дёрнуть за плечи, отговорить — Бяша бы поддержал. Но нет. Губы сами собой шевелятся, ответом ставя точку: — Да, конечно. — Заебок, - кивает Ромка. Хмурится, плотно сжимает губы. — Сегодня вечером и двинем. Я ток Полину домой провожу, а то после того, чё с Катькой было, вообще неохота её одну отпускать. — Правильно, - поддерживает Антон. — Бяша с нами? — Сдрейфит, - пренебрежительно кривит губы Ромка. — Наслушался от Катьки её выдумок, все штаны се обоссал. Ромка по факту перекладывал на Катю их с Антоном вину — с момента своего возвращения девочка вела себя тише воды, ниже травы, а в ответ на попытки расспросов непременно сбегала и отсиживалась невесть где аж до следующего урока. Бяше про гараж рассказывать пришлось самим Антону и Ромке — мальчишка, вытаращив глаза, слушал каждое слово и всё больше бледнел, а когда рассказ закончился, обронил только: — Если они...и Семёна...в этой штуке… Ромка тогда дал ему подзатыльник и неуверенно выбранил — мол, не неси херню, мясорубка была чистая, да и Семён бы туда тупо не влез, он же здоровый кабан. Да только судя по Бяшиному лицу, не помогли эти «воспитательные меры»… — Я тя на перекрёстке встречу, - продолжает Ромка. — Дойдём до места и заляжем, а там как пойдёт. Забились? — Забились, - уверенно кивает Антон. Мальчишки жмут друг другу руки и расходятся. Сознание Антона дрожит и бьётся чуть ли не в истерике, ведь он знает, что будет дальше. Но не бросается за Ромкой. Не останавливает. Не отговаривает… Антон возвращается в реальность только когда оказывается перед забором дома Полины. Тяжёлый вздох сам собой срывается с его губ. Даже одно обещание, как оказалось, выполнить может быть нелегко, но теперь, когда его связывают целых два — дышать стало ещё труднее. — Господи, Антоша! Ну зачем ты, в такую холодрыгу! Заходи скорее, пока в сосульку не превратился! Полина уже не раз и не два предлагала ему дать свою связку ключей — сначала в шутку, но с каждым разом всё серьёзнее и настойчивее. Та жуткая зима своей вьюгой смела много кого, но Полину она особенно невзлюбила. Она осталась совсем, совсем одна. Конечно, ей помогали кто как умел и чем мог, но у Антона почему-то всё сильнее крепло ощущение, что это только усиливает одиночество Полины. Так или иначе, стаскивая с плеч куртку в прихожей, он тут же был пойман Полиной за руки. Одетая в длинный уютный свитер с узором из вязаных косичек и потрёпанные штаны, она согревала ладони Антона своим дыханием, приветливо улыбаясь ему. Полине хотелось улыбаться в ответ. Хотелось лежать с ней на ковре или на диване и без конца болтать обо всём и ни о чём, рассеивая сгустившийся над девушкой мрак, и если не оставляя позади, то хотя бы немного отдаляя мысли о прошлом, которого уже не исправить. — И ты здравствуй, Полин. Как дела? — Плохо, очень плохо, - расстроенно покачала головой Полина. — Что случилось? — Ты до костей продрог, вот что случилось! Марш мыть руки и на кухню, буду отпаивать тебя чаем. От её безапелляционного тона изо рта сам собой вырывается смешок. Полина коротко обнимает Антона, тут же отпуская и с нарочитой строгостью указывает на ванную: — Бегом! Он повиновался, щёлкнув выключателем, но едва дверь ванной открылась, как из неё молнией вылетело нечто маленькое и четвероногое, едва не сбив Антона с ног и здорово перепугав: — УЙ, Ё!!! — Джоанна! - с досадой хлопнув себя по бокам, упёрла руки в пояс Полина, недовольно глядя на усатую нарушительницу гармонии, взобравшуюся на шкаф и светящую оттуда своими глазищами. — Прости, Тош, я совсем забыла. Я её заперла в ванной, она наказана...ну, была. Не кошка, а сущее мучение! — За что ты с ней так? - спросил Антон, приглядываясь к выражению моськи Джоанны и пытаясь по нему определить её вину. Всё, что читалось в двух вытаращенных глазах зверька - «полезешь — исцарапаю». — На две минуточки вышла в магазин, на две! - принялась жаловаться Полина. — А это чудо в перьях залезло в шкаф, повытаскало оттуда все шерстяные нитки, подрало их все своими когтями и изваляло в них весь пол! Да, да, леди, я про Вас говорю! — Полина, - с укоризной в голосе рассмеялся Антон. — Ну она же не виновата. Она же кошка… — Да я вижу, что не мышка! И потом, ты что, защищаешь эту преступницу? Посмотри в её глаза — ни стыда, ни совести! Вообще нисколечки, даже каплюшечки нет! Джоанна, лупнув пару раз этими самыми глазами, улеглась на шкафу поудобнее, тряхнула головой и принялась демонстративно вылизываться, чем вконец разозлила хозяйку: — У-у-у, ну погоди у меня, чучело хвостатое! Только ты слезешь, уж я тебе всыплю перцу! - грозя кошке кулачком, недовольно глядела на неё Полина. Антону стало жалко Джоанну — всего-то и хотела поиграть. Он её даже в каком-то смысле понимал: Оля когда-то была точно такой же. — Полина, сжалься над кошкой. Она не со зла, она просто играла… — Хах, посмотрите на него, ещё заступается! Забыл, как она тебя цапнула в тот раз? Антон мгновенно вспомнил, как Джоанна цапнула его в тот раз и к чему это в итоге привело. Потупившись, он пробормотал что-то в ответ и поспешно скрылся за дверью ванной, уставившись сам на себя в зеркало. Да, он отлично помнит, как оскорблённая кошка вцепилась ему в ногу, когда он в очередной раз пришёл проведать Полину и случайно наступил Джоанне на хвост. Помнит непререкаемый тон Полины, которым она заявила, что рану нужно обработать, помнит, как она с хихиканьем стянула с него штаны, как повалила на диван и как поцеловала… А может, не она его. Может, он её. Поддавшись моменту, чувствам к Полине, её аромату, теплу, мягкости… Совесть больно резанула тогда по глазам, заставив образ Кати вспыхнуть перед ними. Они тогда уже решили быть вместе. Что, если бы она увидела? Что, если бы увидел Ромка? Антон ещё долго потом корил себя. Хоть после они с Полиной и поговорили об этом и оба согласились с тем, что это просто...одна маленькая случайность, про которую можно забыть… Перед глазами у Антона ещё долго стояли слёзы Полины, а в ушах — её мольбы не уходить, не бросать её, одну… Правильно ли он поступил? Каждый день задавался Антон этим вопросом и не мог найти ответа. Если отказ причинил Полине такую сильную боль, зачем вообще было давать ей...давать ей что? Надежду? На то, что он будет рядом — но он же рядом. На то, что они станут кем-то большим, чем просто друзья? Но ведь это была случайность. Просто случайность, один крохотный поцелуй, обернувшийся целой рекой слёз. Он не хотел этого. Просто поддался моменту, вот и всё. Всё же будет в порядке, всё вернётся на круги своя, так ведь? Так ведь..? Ледяная вода защипала лицо, пока Антон втирал её в щёки, стараясь прийти в себя. От того, что он будет стоять тут и бранить себя, перетряхивая прошлое, лучше не станет никому. Только сейчас Антон осознал, что у него толком и нет никакого плана. Пообещать найти решение он пообещал, а как выполнять обещание — не подумал. Ну, что вот он сейчас, выйдя из ванной, заявит Полине в лицо? Прости, Полин, я больше приходить не буду. Ты классная, но давай останемся друзьями. И ещё давай держаться друг от друга как минимум в двух метрах, иначе мне Катя голову оторвёт. Без обид, пока-пока! Тьфу. Даже вообразить нелепо такие слова. Антон натянул очки на переносицу и выпрямился, щурясь на своё отражение. Не надо ничего говорить. Вообще. Нужно просто...просто уделять ей поменьше внимания, только и всего. Пореже заходить. Покороче говорить. Полина не глупая, поймёт, что к чему. И данное Ромке обещание это, вроде бы, не нарушит… Когда Антон, наконец приведя мысли в какое-то подобие порядка, покинул ванную, Полина уже ждала его на кухне, выставив на стол по большой кружке чая и аккуратное блюдечко с печеньем. — Ты не голодный, Тош? — Нет, спасибо. Я...недавно обедал. Полина уселась на табурет рядом с Антоном, отпивая из своей кружки и баюкая её в аккуратных пальчиках, мечтательно глядя в никуда и покачивая головой с лёгкой улыбкой на губах. Антон невольно засмотрелся на неё, забыв про чай. Красивая, нежная, будто не из этого мира — Полина как цветок, пробивший асфальт и проросший сквозь трещину, вынесла свалившиеся на неё невзгоды и расцвела. Рисунками, на которых Антон запечатлевал Полину, нельзя было передать всю её красоту. Ни одного седого волоса, ни единой морщинки. Глаза яркие, живые, не выцвели от пролитых слёз; плечи не согнулись под тяжестью беды. От неё веяло жизнью, энергией, стремлением перебороть всё на свете и продолжать жить несмотря ни на что — и лишь они двое знали, как хрупко, как иллюзорно на самом деле это впечатление. Как легко ранить её, измять, будто цветок… Она склонила голову набок, будто засмотревшись на что-то, и Антон против воли чуть наклонился следом. Ворот рубашки калёным железом обжёг ему шею в том месте, куда всего пару часов назад впивалась своими жадными губами Катя, будто напоминая: нет. Нельзя. Тряхнув головой, отгоняя наваждение, Антон отпил чай из своей кружки. Горячий напиток обжёг рот, приводя в чувство окончательно. Осознав, что они уже несколько минут сидят рядом и молчат, Антон попытался хотя бы из вежливости спросить: — Как дела? Всё...хорошо? — М-м-м? - будто просыпаясь от дрёмы, повернула к нему голову Полина. — Ой...прости, Тоша, я что-то задумалась. Да, всё нормально...если не считать Джоанны, конечно. А у тебя как, всё в порядке? Как Оля? — Всё хорошо, спасибо. Оля всё требует, чтобы я её рисовать научил… — Правда? - засмеялась Полина, прикусывая печенюшку. — И как, получается? — Как сказать, - неловко почесал затылок Антон. — На днях она на меня кровно разобиделась, потому что я полчаса пел дифирамбы её рисунку. — Так застеснялась? - растроганно улыбнулась Полина. — Нет. Она принесла мне свой рисунок, покритиковать, и я полчаса восхвалял то, как красиво, как натурально и как здорово я на нём получился...а в итоге оказалось, что на рисунке не я, а сама Оля. Полина чуть не пролила чай от смеха, прижимая ладошку ко рту и трясясь всем телом, склонившись над столешницей. Кое-как успокоившись, она беззлобно ткнула Антона кулачком в плечо, укоризненно блестя глазами: — Тоша! Ну что ты за старший брат такой? — Да я что, я ничего! - принялся оправдываться Антон. — Там правда похоже было. Нет, Полин, а чего ты смеёшься-то? Мы с ней похожи, что я, перепутать не мог? — Ужас, ужас! - смеялась Полина, отмахиваясь от него. — Да я же не со зла! Я ж хотел как лучше. Вон, Джоанна меня понимает — где она там? Джоанна, иди сюда, поддержи меня! — Мяу, - донеслось откуда-то справа, со стороны, где стояла кошкина миска. Антон, вздрогнув от неожиданности, повернулся туда — оказывается, оголодавшая Джоанна слезла со шкафа и прокралась на кухню, и теперь теребила плошку для корма лапкой, прося, чтобы её покормили. — Ага, спелись, парочка мошенников! - смеясь, с напускной строгостью скрестила руки на груди Полина. — Я знала, что вы поладите, но и представить не могла, что у вас целый криминальный дуэт получится. Бонни и Клайд отдыхают! А ты, мелкая хулиганка, чего явилась? — Мя-ау, - просяще повторила Джоанна, глядя на хозяйку. Антон невольно улыбнулся: чем-то выражение её мордочки напоминало Катю, когда она, дразня Антона, в очередной раз перегибала палку и пыталась понять, сильно он на неё обижен или всё-таки нет. — Да что ты говоришь! - всплеснула руками Полина. — Надо же, мы кушать хотим! А хозяйку слушаться мы, значит, не хотим, так получается? — Мя, - стыдливо отведя глаза и делая вид, что во-он там в углу только что что-то увидела, ответила кошка. — Полина, - вмешался в воспитательный процесс Антон. — Ну прости ты её на первый раз, она же нечаянно… — Ха-а-а, «на первый»! Если бы на первый, Тош! Видел бы ты, что она на прошлой неделе сотворила! — А ты всё равно прости, - продолжал настаивать Антон. — Ну хочешь — под мою ответственность? Полина горестно вздохнула, со смесью остатков недовольства и ласки глядя на терпеливо усевшуюся у миски Джоанну. — Что уж с вами делать. Ладно, прощу. Хорошего же адвоката ты себе нашла, Джоанна. — Мя-а-ау. — Да покормлю, покормлю, не плачь. Но сначала, раз твой адвокат обещал, что будет отвечать за твои капризы, он поможет мне дать тебе таблетку. — Э? - удивлённо приподнял брови Антон, слезая с табуретки. — Таблетку? Джоанна приболела? — Ерунда, просто витамины, - пожала плечами Полина. —Их надо давать перед едой или сразу во время приёма пищи, но мы же умненькие, мы же корм схомячим, а таблетку оставим лежать, как она лежала. Да, Джоанна? Едва увидев появившуюся в руках у хозяйки коробочку с таблетками, кошка переменилась в лице. Решив, что вполне способна прожить без обеда, она прижала ушки к голове и бочком двинулась из кухни, но Антон закрыл перед её носом дверь. Джоанна, уставившись на неожиданное препятствие, подняла на парня голову и тихо мявкнула — мол, ты на чьей вообще стороне? — Молодец, Тош, - одобрила Полина, решительно извлекая из коробочки витаминку. — Возьми её на руки, хорошо? Попросить оказалось проще, чем исполнить: Джоанна, едва почувствовав руки Антона на своих боках, из кошки превратилась в тигрицу, на территорию которой посмели посягнуть: зашипев и оскалив клыки, она попыталась цапнуть Антона за руку, а когда он бережно изловил кошкин затылок — на чистом кошачьем выорала ему, какая он двуличная сволочь, выпустила когти и вырвалась, всем телом ударившись в дверь кухни и открыв её. Антон попытался было схватить Джоанну снова, но кошка, всю энергию бросив в лапы, рванула из кухни прочь, впечатываясь по пути в углы и мебель, и скрылась за дверью комнаты Полины. — Она там сейчас всё разнесёт! - недовольно нахмурилась Полина. В подтверждение этих слов из комнаты раздался глухой удар: Джоанна явно решила, что если уж всё равно накажут, так хоть насолить напоследок покрупнее. — Прости, не удержал. Сейчас я её поймаю! Джоанна обнаружилась на шкафу, тараща оттуда свои глаза. Попытки протянуть к ней руку были встречены громким шипением, ударами лапой и диким воем, на русский наверняка переводившимся как-нибудь нецензурно. Антон, порыскав глазами по комнате, подтянул к шкафу табуретку и уже поставил на неё ногу, но Полина удержала его: — Стой! Она тебе все руки раздерёт! — Ну не шваброй же её оттуда стряхивать… — Не надо никого ниоткуда стряхивать, - горестно махнула рукой Полина. — Сама слезет, она же голодная. Антон при этих словах замешкался, и это стало ошибкой: Джоанна, подползя к краю шкафа и увидев табурет и поставленную на него ногу, всё прекрасно поняла и вспомнила, что лучшая защита — это нападение. С воплем, наверняка переводившимся как нечто среднее между «УРА!!!» и «БАНЗАЙ!!!», кошка сиганула со шкафа на Антона. Угодив ему прямо на спину, Джоанна почувствовала, что соскальзывает, и что было сил вцепилась в Антона своими когтями. — Ай! АЙ, АУ!!! — МЯ-А-А-А-А!!! Полина, вскрикнув от смеси испуга и возмущения, дала кошке по загривку ладонью, но её это не остановило: когти глубже впились Антону в спину; раздался треск раздираемой рубашки. — Джоанна! Прекрати сейчас же! - рявкнула Полина, хватая обезумевшую кошку за загривок и силой впихивая таблетку ей в рот. Джоанна, поперхнувшись, зашипела и попыталась выплюнуть, но Полина крепко сжала её голову, так что кошке осталось только сглотнуть. Вконец измученную, её стащила со спины Антона хозяйка и бросила на пол. У Джоанны уже не осталось сил бунтовать, да и смысла в этом никакого не было: таблетка-то уже проглочена. Тряхнув головой, кошка презрительно посмотрела на двуногих и тихо мявкнула, мол — ну хоть теперь-то жрать дадите? — У-у-у, пугало, глаза б мои на тебя не глядели! Брысь отсюда, в миске твоя еда! - топнула на неё ножкой Полина. Джоанна, будто поняв, удалилась из комнаты. — Прости, пожалуйста, Тоша. Я не думала даже, что так получится… — Да ерунда, - морщась от боли, хвалился Антон. — Я же говорил, что её поймаю. — А поймала она тебя, - засмеялась Полина, вдруг хватая Антона за руку и поворачивая к себе спиной. — Господи, у тебя вся спина в крови! Ну, Джоанна, ну попадёшься ты мне на глаза! — Ты преувеличиваешь, - стараясь не подавать виду, отмахнулся Антон. Мельком брошенного в зеркальную дверцу платяного шкафа взгляда хватило, чтобы понять: если Полина и преувеличивала, то совсем немного: рубашка на спине и правда здорово пострадала, и по порванной ткани расползалось красное пятно. — Ничего не желаю слышать, - строго заявила Полина. — Садись пока и сними рубашку, я схожу за йодом. — Может, не надо, Полин? - жалобно попытался было возразить Антон, вспомнив в мельчайших подробностях прошлый раз, но выбежавшая за дверь Полина его уже не слышала. Тяжко вздохнув, взвесив все «за» и «против», он всё-таки стянул с себя рубашку, неуютно поёжившись от прохлады. Полина вернулась в комнату с набором для перевязки, смочила ватку йодом и принялась обрабатывать расцарапанную спину Антона. — Ф-Ф-Ф!!! — Не ври, не больно. Я же ничего такого не делаю, Тош. — Я и...не говорю, что больно...УЙ Ё!!! — Ага, я уж слышу, - тихо хмыкнула Полина, придерживая его свободной рукой за плечо, чтобы не дёргался. — Надо же, как здорово она тебя рассадила. Прямо тигрица, скажи? — Да уж...а на вид — просто...АЙ...клубочек безобидный… — Хоть бы обработала, если уж пускает в ход когти, - снисходительно вздохнула Полина. Антон, представив, как кошка зализывает ему раны на спине, усмехнулся: — Ну да, Джоанна бы и обработала? Держи карман шире. — А при чём тут Джоанна, Тош? - улыбаясь, прошлась ваткой с йодом по особенно болючей царапине Полина. — Шею-то тебе разукрасила не Джоанна. Правда же? Кровь бросилась к щекам Антона, заставив его подавиться собственным вздохом боли. Он совсем забыл, как Катя сегодня метила его, будто добычу, оставляя на теле царапины и засосы. И всё это сейчас, когда рубашки на нём не было, предстало взору Полины во всей красе. Вот же чёрт. — Я… Полин, я… Прости… — За что? Пусть Катя у тебя прощения попросит, - хмыкнула Полина. — Кто же так обращается с тем, кого любит? Антон, весь красный от стыда, уткнул взгляд в пол и не нашёлся, что ответить. А Полина меж тем продолжала: — А как смотрит на тебя. Так и облизывает всего глазами, так и хочет сожрать. Я ведь не слепая, Тош. Будь её воля — наверняка прямо на уроке запустила бы тебе руки под рубашку, вот так, вот так! Ладони Полины прошлись по торсу Антона, гладя и слегка надавливая. Он попытался отстранить её от себя, но Полина лишь крепче прижалась, обвивая его руками, наполняя лёгкие своим ежевичным ароматом. — Полина, п...прекрати! — Но ведь правда, Тошенька! Её так и тянет залезть к тебе во-от сюда… Пальчики Полины скользнули к пряжке его ремня. Дёрнувшись, Антон вырвался из её рук и вскочил на ноги, уже открыв рот, чтобы вразумить девушку, но она оказалась проворнее. С неожиданной для такого хрупкого на вид создания силой Полина пихнула Антона в грудь, заставив отшатнуться. Край её дивана при этом пришёлся аккурат ему под сгиб колена, ноги Антона подогнулись и он бухнулся на зад. И раньше, чем он сумел сориентироваться, Полина набросилась на него, распластав по дивану, схватила в объятия и поцеловала. Её сухие, но мягкие губы, её гибкий, подвижный язычок действовали так жадно, будто хотели выпить из Антона все силы. Он попытался отстраниться, но Полина почему-то была сильнее. Он попытался укусить её за язык, но Полина силой втащила в свой ротик его собственный. Её тело изгибалось на Антоне, будто стараясь вползти под кожу, вытеснить собой самую мысль о Кате, завладеть и не отдавать никому. Остановить разражающееся безумие не было уже никакой возможности… По всему телу будто проходится удар электрическим током, когда Полина расстёгивает его ширинку и запускает туда свои ловкие, гибкие пальчики. Протестующее мычание в непрекращающийся поцелуй, попытки вывернуться из-под неё — заканчиваются ничем. Стыд и вина перед Катей перемешивается со сладостной мукой, когда она наконец высвобождает от ткани предательски налившийся кровью пульсирующий член и медленно, нежно принимается ласкать его рукой. Воздуха не хватает им обоим, и Полина наконец разрывает поцелуй, запрокидывая голову Антона назад и целуя его подбородок и шею. С хрипом вырывается из его горла мольба как последняя попытка остановить её: — Полина...нет, Полина-а-а… Она вдруг вскакивает с него, сорвав с лица очки. Размякшее от смеси из ласк и бесплодных попыток сопротивляться тело не успевает среагировать, а затем становится поздно: Полина ловко усаживается Антону на лицо, сжимая его голову своими бёдрами и не давая сопротивляться, избавляется от своего свитера и футболки под ним, с полубезумной улыбкой наклоняется к колом торчащему члену и медленно погружает его в свой крохотный ротик. — М-М-МХМ!!! Из её хватки не вырваться. Скользкий, шершавый язычок и сильные бёдра ласкают тело и жестоко пытают разум. Сначала медленно, а потом всё больше ускоряясь и входя в раж, Полина кивает головой, загоняя ствол всё глубже себе в ротик, всё активнее истязая уже выпустившую немного смазки головку своим язычком. Руки Полины стягивают с Антона штаны, прерываясь на то, чтобы поиграть пальчиками то с её сосками, то с его яйцами. Запах её возбуждения, плотный, тяжёлый, отравляет сознание, лишает воли сопротивляться, заставляя руки сами собой хватать Полину за бока, спинку и ягодицы. Она игриво проходится по разгорячённой плоти своими зубками, довольно жмурясь и мурлыча Антону в член. Наконец Полина вынимает его изо рта и приподнимается на Антоне, заставив протянувшуюся от её губ к раскрывшейся, покрасневшей головке прозрачную ниточку из слюны и смазки порваться, и довольно шепчет: — То-ошенька...вку-усный… Вскочив с Антона с неожиданной резвостью, Полина сбрасывает с себя уже мокрые от выделившихся соков штаны, хватает руки Антона своими, заставив их пальцы сплестись, и седлает его. Трусики на ней приспущены, как раз так, чтобы половые губки свободно могли принять подёргивающийся от первобытной жажды член. Головка касается мокреньких складок, выбив из вздымающейся груди Полины тихое хихиканье. — Полина...пожалуйста, Полина… Она не даёт договорить. Мышцы длинных, красивых ножек сокращаются, насаживая Полину на дрожащий от желания член, заставив её, зажмурившись, долго и томно застонать от ощущений. Лоно тут же нежно сжимается, его стенки нежат попавшийся в их ловушку ствол. Невозможно, просто не получается не чувствовать разницы между ней и Катей. Катя туже, её внутренние мышцы безумно жадные, так и стараются выдавить из члена всё прямо в её сочное, узкое нутро. Полина — горячее, мокрее, слаще. Рассудок трескается окончательно, отчаянно пытаясь осознать, кто из них лучше, а Полина принимается медленно двигаться, постепенно ускоряясь, насаживая себя на член и довольно глядя Антону в глаза. — Да-а… Да-а, Тошенька… Хорошо… Как хорошо… — Полина… Закатное солнце светит в незашторенное окно, раскрашивая эту безумную картину в инфернально-алые тона. Руки Полины дрожат, как и уголки приоткрытых от наслаждения губ. Её груди подскакивают при каждом толчке, притягивая взгляд, заставляя последние остатки сознания желать вцепиться сейчас зубами в её соски. Глаза Антона закатываются от наслаждения, губы беззвучно шепчут адресованные Кате мольбы о прощении, а бёдра… Бёдра сдаются наконец, принимаясь подмахивать Полине, загоняя член в её знойное тело всё активнее, всё глубже, всё жёстче. — О-ох, Тоша! Спинка Полины выгибается изящной дугой. Её пальчики сдавливают руки Антона, уцепляясь за них ноготками как за последнюю крупицу реальности. Полина судорожно втягивает животик, да так сильно, что Антону даже без очков становится видно, как член движется в ней. Из груди само собой вырывается звериное рычание. — Полина! — Т… Тоша… Дрожа, её пальчики выпускают руки Антона, хватают их за запястья и укладывают Полине на грудь. Девушка хнычет, когда он рефлекторно сжимает пальцы, и крепко зажмуривается, дрожа всем телом. Она уже на грани. Сдерживать себя у Полины больше нет сил. — Тоша… Люби… Люби меня, Тоша!!! Она в кровь раскусывает себе губу, когда вожделенный экстаз наконец обрушивается на сознание Полины. Сладостная, мучительная судорога сотрясает всё её тело, вынудив упасть Антону на грудь, сдавливая его член дрожащим лоном. Рефлекторно обняв Полину, он выволакивает из неё член и довершает начатое собственной рукой, с шипением извергаясь на её чудесные ягодички. Пустое сознание почти отключается, но откуда-то всё же берутся силы, чтобы достать из-под головы одеяло и накрыть им их обоих. Вот и всё. То, чего он так боялся, к чему так не хотел прийти — произошло. Полина засыпает в его объятиях почти мгновенно, улыбась во сне. На её щеках тихо поблёскивают дорожки из слёз. От одного только взгляда на неё во всём теле поднимается приятная усталость. Хочется остаться тут, с Полиной, на всю ночь. На всю жизнь… Дома Антон до самого рассвета сидел на подоконнике, апатично глядя в окно на зимний лес. Рассудок окончательно сдался и прекратил попытки осознать произошедшее. Если бы из-за деревьев сейчас выскочила Алиса, помахала рукой и пригласила пойти плясать макарену со зверятами — Антон бы не задумываясь сиганул из окна к ней. Может, хоть со смертью от холода, усталости и звериных когтей пришло бы наконец облегчение...